Глава 7

ПОЗВОЛЬТЕ ПРЕДСТАВИТЬСЯ — МИСТЕР СКАЛЛ!^[31]

Уверенность Ника в том, что «Каса де Флоридо» окажется той самой «норкой», в которой можно преспокойно отлежаться, полностью оправдалась. Пришлось предпринять кое-какие меры, но для агента такой высочайшей квалификации это было — раз плюнуть. Он сбрил усы и предстал перед миром без «крыши», словом, в образе самого себя. Это одно должно было привлечь Иуду, так же, как падаль манит полчища мух.

Иуда обладал Алисией Тодд! И, видимо, намеревался продать ее тому, кто предложит наивысшую цену. Были десятки возможностей Иудиных действий, но Ник мог лишь предполагать его поступки и выжидать. С Тасей он соображениями не делился. Она сама представляла собою определенные проблемы.

Взять хотя бы ее пребывание на вилле. Этот парнишка, Пабло, и его приятель — толстяк Себастьян, считали, что Ник «ун контрабандиста»! Пабло склонялся к мысли, что Ник — торговец живым товаром, белыми рабами; Себастьян же чихал на эти идиотские домыслы, уверяя, что сеньор занимается переправкой наркотиков. Ник однажды подслушал, как они обсуждали его персону, и, подавив ухмылку, продолжал щедрой рукой раздавать песеты. Пока он был с ними повязан, следовало себя обезопасить.

Внезапное исчезновение писателя Кеннета Людвелла Хьюза не вызвало со стороны Пабло и Себастьяна даже намека на удивление, но Ник прекрасно представлял себе, что мать Пабло — донна Анна — лошадка другой масти, и на кривой ее не объедешь. Эту добродетельную женщину следовало разоружить срочным образом.

Это оказалось проще простого.

Ник сказал Пабло, что девушка — его любовница и что они намереваются недельку провести на вилле, занимаясь ничегонеделанием, питьем спиртного и любовью. После этого будет работенка и много-много песет! А пока, наверное, будет лучше, если донна Анна не станет приезжать на виллу. Ник прошептал, что они с Тасей живут во грехе: ну разве дело, чтобы респектабельная матрона, всеми уважаемая женщина, видела этакое?

Пабло согласился и переправил вести в деревню, где и обреталась донна Анна. Которая, разумеется, не тронулась с места. Ник представил себе, с какой живостью замолотили языками кумушки, но ему это было «до лампочки». Грех — одно, а ла полисия и Гражданская гвардия — совсем другое. А виллой из них пока никто не заинтересовался. Ник надеялся, что удача от него не отвернется… и что Иуда сделает собственный ход.

Тася неплохо справлялась с ролью хозяйки. На людях. Она позволяла себя обнимать, гладить и даже несколько раз поцеловала Ника. Но ее губы оставались холодными. Она лишь позволяла все эти нежности. В ее поведении угадывалось напряженное отчаяние. Это было вполне объяснимо: Тася держала англичанку в руках и упустила! Ник знал, что такое провал для работника МГБ! В худшем случае — смерть; — в лучшем! Сибирь, лагерь Ник чувствовал безмерную скорбь при виде столь несчастного и такого прекрасного существа, которое старалось найти любой способ сохранить свою жизнь. Из одежды у Таси было только то, что на ней. Плюс маленький, прикрепленный к одной из очаровательных ножек пистолет, о котором Ник якобы не имел понятия. А паспорт, деньги и прочее имущество остались на проклятой розовой вилле. Девушка прилипла к Картеру как пиявка, ни на секунду не выпуская его из виду. Ник ее не винил. В каком-то, несколько дурацком, смысле этого слова, он стал теперь ее защитником!

Ник не обманывался и знал, что подобное положение вещей не может длиться вечно: просто на вилле не было телефона, поэтому девушка не могла да и не очень-то хотела вызывать подмогу. Картер понимал, что она этого не сделает. У Таси оставалась единственная возможность вернуть Алисию Тодд до того, как до нее доберутся «наниматели»! Итак, девушка вцепилась в Ника, пытаясь действовать им как единственным, доступным ей инструментом, прекрасно понимающим положение вещей. На данный момент они нуждались друг в друге. И Ника все больше и больше занимала мысль, что было бы неплохо, да, было бы действительно неплохо, забрать с собой и англичанку, и русскую! Только бы найти слабину в ее защите!

В первый день они проснулись далеко за полдень. Пробежка за «лянчией» хотя и вымотала Ника, но встал он бодреньким и полностью восстановившим силы. Спал Картер, как обычно, голым, и теперь, нацепив плавки, спустился по клифу в небольшую бухточку. Мягкий песок розовато поблескивал в нежном свете дня. Красные паруса себастьяновского каика были аккуратно свернуты и походили на миниатюрные волны. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, номер третий принялся обследовать бухту.

Серпообразный ее разрез был испещрен небольшими пещерами. В одной из них, прямо за крайним выступом, Ник обнаружил разбитое тело Пепе. Картер затащил труп в пещеру и руками вырыл могилу в мягком песке, выкидывая грунт между ногами, как пес. Заканчивая работу и утрамбовывая песок, Ник заметил заслонившую свет тень.

Он вскинул голову и увидел наблюдающую за ним девушку. Инстинктивно Картер сделал едва уловимый жест правой рукой, и стилет влился в его ладонь. Он с трудом удержался от броска и сердито взглянул на Тасю.

— Никогда не подбирайтесь ко мне потихоньку! Это опасно!

Ее влажный розовый ротик, чуть широковатый, чтобы соответствовать классическим канонам, искривила усмешка:

— Да, я заметила. Что ж, придется быть более осторожной.

Она кивнула в сторону могилы.

— Кто там?

Ник рассказал. После того как он закончил, девушка проговорила:

— Думаю, руки ваши по локоть в крови, мистер Картер…

Его колючие глаза пристально изучали ее: Тасю и восхищал и пугал этот взгляд. Цвет хрусталиков был неопределенным: иногда серый, иногда голубой со стальным отливом, а бывало, что он становился кошачьего, янтарного цвета. Эти глаза озадачили девушку: насмешливые, проницательные; в них не было страха, зато ясно читалась жестокость.

Человека с такими глазами незащищенным не назовешь, подумала она.

Его губы дрогнули в странной, язвительной усмешке:

— Она смывается. Настали кровавые времена, и работа у меня под стать им. Так же как и у вас, моя дорогая. Но давайте-ка прекратим философствовать. Время не слишком подходящее. Я собираюсь поплавать — не желаете присоединиться?

— Идите вперед. Я догоню.

Он заканчивал второй круг по окружности бухты, когда она вышла из пещеры. Ее бедра прикрывали лишь узенькие розовые трусики. Эти великолепные груди Ник уже видел в бинокль, но от столь близкого знакомства с ними у него перехватило дыхание. Прервав на мгновение свой энергичный, профессиональный кроль. Ник принялся рассматривать цель. Наверное, это было грубо и невежливо, но Картер ничего не мог с собой поделать. Ее груди походили на большие идеальные по форме груши, оканчивающиеся розовыми сосками.

Тася совершенно беспечно встретила этот изучающий взгляд. И засмеялась:

— Ох уж эти мне американцы! Как дети, право слово! Вы так возбуждаетесь при виде пары молочных желез! В России, как и везде в Европе, этому не придают никакого значения. Сколько раз я так плавала в Черном море и мужчины не обращали на меня внимания.

Она нырнула и принялась мерить саженками крохотную бухточку. Плавала Тася превосходно, держалась легко и грациозно. Полыхающая копна рыжих волос была поднята на затылке и заколота невидимками. В солнечном свете они полыхали, словно черная бронза. Ник Картер почувствовал нарастающее сексуальное возбуждение и попробовал его подавить. Ему и без этого хватало забот.

Лениво он последовал ее примеру, сказал:

— Прошу прощения за бесцеремонность. Просто не смог устоять. Вы так прелестны. Замужем?

— Нет!

По-русски она поведала номеру третьему, что девушки с ее положением в органах не имеют права выходить замуж. По крайней мере — пока. Она представляет слишком большую ценность для своей страны.

— Помнится, мы договорились беседовать по-английски, — напомнил Ник. — Ваш английский куда лучше моего русского. А ведь нам теперь понадобится полное взаимопонимание, крошка!

Она приостановилась и, работая руками и ногами, «зависла» в воде. Длинные зеленые глаза смотрели на него настороженно.

— Да, конечно. Вы правы. — Девушка рассмеялась, хотя никакого особого веселья в ее голосе не прозвучало. Блеснули белые зубки. — Странная у нас компания, не правда ли? Коммунистка и капиталистический империалист. Если бы нас увидел полковник, он пристрелил бы меня не сходя с места!

Ник «месил» воду совсем близко от ее манящего тела. Он сказал очень холодно:

— А он и так вас пристрелит, разве нет? Ну, если вы, конечно, не возвратитесь вместе с Алисией Тодд. А вам ни в жизнь ее не захватить без моей помощи. Но тогда это будет означать, что англичанка в моих руках. И вам придется переступать через мой труп! Думаете, Тася, это вам удастся? — Он уставился прямо в неизмеримую зеленую глубину. И увидел другой лед — против его льда.

Но внезапно все переменилось! Холодность в ее глазах стала исчезать; вот она уже уменьшилась до обыкновенного равнодушия и даже стала перерастать в некое подобие теплоты. Ее тело слегка шевельнулось и внезапно оказалось рядом с Ником. Холодная вода придала ее соскам твердую упругость, и они стали походить на два маленьких тугих красных бутона, которые теперь елозили по его груди! Простейший гамбит, известный со времен праматери Евы! Старый как мир! Они оба это понимали. Об этом писалось в книгах и передавалось из уст в уста: женщина в определенные моменты может властвовать над мужчиной. Глупо не попытаться это использовать…

Нельзя сказать, чтобы Ник почувствовал отвращение. Наоборот, надо было обернуть ситуацию в свою пользу. Он обвил девичий стан руками и притянул ее ближе. В чистой воде бухты ее нагота действовала возбуждающе, но его мозг оставался холодным. Поцеловав девушку, Ник почувствовал точно такую же ответную реакцию. Тася не отпрянула, но и не ответила на прикосновение. Губы остались холодными. Она всего лишь позволила себя поцеловать, но сама в действии не участвовала. Ник сдавленно фыркнул, словно услышал щелчок выключателя: лампочка не зажглась — разум девушки сгорал от желания, но телу на это было наплевать.

Он мягко отстранился:

— Ничего хорошего, не правда ли? Видимо, я что-то напутал… А если откровенно: я того пола, что нужно?

К его удивлению стрела попала в цель. Девушка залилась краской:

— Я не… не такая! Не имеет значения, что вы там видели или слышали от кого-то! Мне нравятся мужчины! Некоторые… С англичанкой я делала лишь то… то, что было приказано! Мне мерзко даже думать!..

С циничной улыбкой Ник принялся рассматривать девушку.

— Да неужто? Так же мерзко, как и со мной?

— Я… я не испытываю к вам отвращения, мистер Картер. Но ведь мы враги — и в этом все дело! Мы находимся по разные стороны баррикад. Мне ненавистны не вы лично, а все то, на страже чего вы стоите!

— Приятно об этом узнать. Какое-то время нам придется провести вместе. Постараемся получить максимум удовольствия, не так ли?

Прежде чем она смогла догадаться о его намерениях, Ник с улыбкой наклонился и поцеловал одну из ее великолепных стоячих торчком грудей.

Сквозь ее тело прошла волна конвульсивной дрожи, и на долю секунды Нику показалось, что девушка ответила на поцелуй. Но тут, задохнувшись, она оттолкнула Картера обеими руками, ее розовый рот скривился, словно от сильной боли, а зеленые глаза сузились.

— Нет! Не прикасайтесь ко мне! Никогда! Я не позволю… не могу позволить!..

Сверкнув тугими ягодицами, она поплыла от него прочь и, сделав рывок, нырнула в глубокие воды бухты. Под водой она пробыла довольно долго. Вынырнув и переждав, пока струи стекут со смуглой, гладкой кожи, вспыхнув в лучах заходящего солнца, словно нити бриллиантов, она полностью овладела собой. Взглянув прямо в изумрудные глаза, Ник заметил, что в них затаилось что-то недоброе, словно девушка намеревалась устроить какую-то каверзу.

— Надеюсь, мы пришли к взаимопониманию, мистер Картер!

— Зовите меня Ником. Враги мы или же друзья — все одно: для конспирации необходимо обращаться друг к другу по имени!

— Очень хорошо. Ник, так Ник. Но необходимо все же поставить все точки над «i»: мы с вами были, есть и будем врагами. Мне, наверное, придется убить вас, Ник. Или же вам меня. Что, пожалуй, более вероятно. Не думаю, что нужно усложнять положение, влюбляться, и все такое прочее…

— Вы немного опережаете события, — произнес Картер сухо. — Любовь вообще не подразумевалась. Дело касалось только секса. А это не одно и то же.

Тася неистово замотала головой:

— А для меня эти понятия всегда стоят вместе! Я — женщина! Для меня влюбиться в ВАС! — погибель! Я автоматически становлюсь предательницей!

— Мне это не нравится, — хмыкнул Ник. — Не люблю предателей. — И это была правда. Если она перейдет во вражеский стан, то только по собственной инициативе, потому что с ее глаз упадет пелена, а вовсе не из-за любви к Нику Картеру.

— Прекратим препираться, — продолжил номер третий. — На какое-то время вам придется притвориться, что вы меня любите. Нам следует морочить двух моих помощников — Пабло и Себастьяна, — а также донну Анну. Но самое важное сейчас — одурачить полицию и Гражданскую гвардию, если те нагрянут с обыском. Убереги нас, Боже, от этой напасти!

И в угасающем свете они принялись за разработку плана действий.

День вступал в свои права, когда они увидели как к вилле приближается облако пыли. Ник и Тася сидели на широкой, покрытой изразцовой плиткой веранде: он — баюкая в ладонях стакан виски с содовой; она — досмаливая последнюю «Тройку». Пара озабоченно наблюдала за двигающимся облаком.

Тася наконец-то решилась расстаться со своим окурком, щелчком отправив его в кусты.

— Неужто полиция? В такой маленькой машинке?

— Сомневаюсь. — Ник разглядывал автомобиль, вынырнувший из пыли. Это был старый, побитый «рено», модель «дофин». А когда машина подъехала еще ближе и свернула в сад «Ла Флориды», Ник вздохнул с облегчением — такси! Это означало, что оно прибыло из ближайшего к ним городка под названием Джерона, через который проходила железнодорожная ветка.

Чтобы скрыть присутствие под мышкой люгера, Ник надел легкий спортивный пиджак, застегнул его на все пуговицы. Стилет был, как всегда, наготове, в замшевых ножнах на правом предплечье. Сказал Тасе:

— Это не легавые. Не волнуйтесь. Я сам буду говорить. Вы — моя девушка, понятно? И ничего больше…

— Знаю. Я в порядке. Но кто же… вы думаете, это он? — Ник рассказал ей об Иуде ровно столько, сколько счел целесообразным рассказать.

Картер немного высвободил ремень кобуры и расстегнул ее:

— Да, — произнес он спокойно. — Думаю, гонец от нашего приятеля. Конечно, Иуда самолично не заявится. Теперь держитесь в стороне.

Такси остановилось во внутреннем дворе. Водитель — испанец, носивший островерхую фуражку, обернулся и сказал что-то пассажиру. Задняя дверца «рено» распахнулась и из машины стало появляться, нет — вытекать нечто! Ник в какой-то прострации наблюдал за процессом, думая, что это самое верное слово: вытекать! Было просто невероятным, чтобы подобное человеческое существо, если оно действительно) было человеком, смогло бы поместиться в крохотном «рено». Ник внезапно вспомнил старые комедийные ленты Мак-Сеннета, когда из маленького ящичка появляются десятки людей.

Существо, медленно высвобождая из машины руки и ноги, выползало на свет. Мужчина, на сей раз у Ника не оставалось сомнений, что это мужчина — и в единственном числе! — оказался ростом больше семи футов! И в плечах широк, как амбарная дверь из известной пословицы.

За спиной Ник услышал какое-то икание.

— Бог ты мой, Ник! — задохнулась Тася. — Что это?

— Можете, моя милочка, делать любые предположения. Я же лично думаю, что это нечто среднее между Примо Карнерой и чудовищем Франкенштейна. Как раз с именно таким вот чучелом Иуда и должен появиться на сцене. Будьте осторожнее! Не стоит сердить эту штуковину!

Такси осталось ждать. Человек подошел к веранде, медленно переставляя, почти волоча ноги. Господи, подумал Ник, это и в самом деле чудовище Франкенштейна. Ему не хватает только стального стержня, торчащего из шеи!

Человек подобрался к веранде и встал, не доходя футах в шести до нее, уставился на хозяев. Повисло долгое молчание. У номера третьего мелькнуло странное чувство, что он видел нечто похожее раньше, и тут до него дошло, что подобные сцены происходят в фильмах ужасов. Ник почувствовал, как встают дыбом длинные волосы на его затылке. При виде подобного чудовища возникало инстинктивное чувство ненависти к такому уродству, А еще — страха!

Человек носил слишком маленький для такого роста и слишком заношенный светло-голубой костюм. Из рукавов и брючин торчали запястья и лодыжки. Шляпы на голове не наблюдалось, и огромный, расширяющийся кверху череп был выбрит до блеска. Маленькие глазки, словно свинцовые горошины, слишком близко располагались к криво посаженному, с вывернутыми наружу ноздрями, носу. Рот: большой, вялый и влажный. Когда он заговорил, Ник рассмотрел, что клыки, напоминая собачьи, уродливо выдаются из десен.

— Мистер Николас Картер? — прогрохотал хриплый безжизненный, похожий на завывание механизма голос. Тупые глазки с мгновение поизучали мужчину и передвинулись на девушку. Они прошлись вверх-вниз по ее телу и в плоском, похожем на рыбье брюхо, лице дрогнул какой-то мускул.

— Это я. А вы кто такой и что вам угодно? — Ник пытался определить качество мускулов под дешевым костюмом на глаз и заодно помолился за то, чтобы никогда в жизни не встретиться с этой гориллой с глазу на глаз в укромном местечке.

Человек вынул из внутреннего кармана длинный белый конверт. Затем прошаркал вперед и вручил его Нику невероятно огромной, покрытой густой порослью, рукой.

— Послание, — пояснил он. — Я подожду ответа.

Он снова взглянул на Тасю и облизал губы шершавым мерзким красным языком. Затем развернулся и зашаркал обратно к такси.

У Таси вырвался полувсхлип, полурыдание:

— Чудовище! Да это просто животное! Вы видели, как он на меня уставился?!

— А то как же, — хмуро улыбнулся Ник. — Ведите себя прилично, не то отдам вас ему… — Картер вскрыл конверт. — А сейчас поглядим, как наш Иудушка намеревается играть этот сет.

Записка была отпечатана на машинке: