7

Одиннадцать нас — обычная группа контрабандистов. Идем лесом, в зеленом сумраке, по мягкому мху, как по дну моря. Крадемся наугад между деревьями, будто призраки. А над головой также тихо крадутся тучи. Пустили вперед наживкой крохотное легкое облачко — и ползут всем стадом за ним.

Юрлин идет первым. Легко идет, чуть покачиваясь влево-вправо, рысьими глазами шарит вокруг. За ним поспевает Лорд. Легко идет, как по паркету. И поглядывает по сторонам. За ними, двумя знаменитыми машинистами, иду я. За мной, качая бедрами, Щур. Ухмыляется. То ли сыгранный шухер припомнил, то ли новый удумал. Далее шествует Комета. Распустил черные усищи и шагает размашисто. За ним пробирается Соня, жена Юрлина. Ее специально держат в середине группы: там безопаснее. Шагает она меленько, но уверенно. Привыкла к таким путешествиям, второй год с мужем ходит. За Соней чапает Ванька Большевик. Идет, глаз от ее ног не отрывая. Наблюдает, как бедра завлекательно колышутся. Похабство у него на уме. Идет, забываясь, и частенько ломает сапогами сухие ветки. Тогда Щур оборачивается, делает страшное лицо и показывает кулак.

— Смотрит, будто кобыла на волка, — ворчит Ванька.

За Ванькой поспевает Соска — веселый, смешной, легковерный хлопец. Не любит очень, когда Соской его зовут. Прозвище свое получил как раз из-за сосок, когда пошел сам по себе за границу. Взял необычный товар — несколько тысяч детских сосок. Бандаж себе сделал: понавешал соски на шнурки, да и спрятал под куртку.

Летом это было. За ночь он до мелины своей добраться не сумел и спрятался в жите. Ну и надоело ему там сидеть, начал полями пробираться дальше. Заметил его конный патруль. Хотели солдаты его задержать, да он, будто щука в воду, в жито нырнул. Долго его ловили, жита стоптали немеряно, но все же словили. И начали обыскивать. Сняли куртку с него, и вот стоит он, в сосках, будто в орденах. Большевики покатились со смеху.

— Знаете что, товарищи? — наконец, сказал один. — Такого злостного спекулянта и задерживать страшно.

— Пускай несет! — поддержал второй. — Будет малым коммунарам развлечение.

И отпустили его. Даже товар не забрали. Вернувшись в местечко, хлопец простодушно рассказал про все коллегам, не подозревая, что станет мишенью насмешек и шуток. С того времени все его и звали: Соска.

За Соской идет Леон Юбина. Хлопцы зовут его Кавалерик, потому что очень любит с девчатами пофлиртовать, на всех вечеринках он — душа женского общества. Ходит за границу редко, разве что нужда его выпихнет. Боится хлопец походов таких. За ним элегантно, в элегантных сапогах и брюках, вышагивает Элегант. Только шапка и куртка у него старые, чтоб видом особо не выделяться. В конце партии тянется сопровождающий товар Гирш Кнот, молодой пухленький жидок. Боязливый он и близорукий, потому все время осматривается по сторонам, щурится, поспешает. Трудно ему, но отстать очень боится. Мало ли кто из кустов выскочит, лес ведь! Когда отстает на десяток шагов, пускается бегом догонять, перебирает смешно коротенькими ножками, вытирает платком пот с лица. Лорд однажды оглянулся да и увидел, как тот платком лицо вытирает. Подошел и говорит:

— Что, в морду захотел?

— Ты чего? Что такое?

— Ты платок спрячь сейчас же! Белую тряпку в лесу за километр видно! Если нужно, желтую бери или зеленую!

ки, бритвы, помазки. Зарабатываем так же, как и за дорогой товар, по пятнадцать рублей. Товар от Ривы Гланц и Фейги Едвабной, у которых совместный павильон на базаре…

Жене Юрлина, Соне, тридцать лет, но выглядит намного моложе. У нее круглое веселое лицо, небесного цвета глаза, вишневые губы, светлые волосы и ямочка на подбородке. Очень она симпатичная, и Юрлин, сомневаясь в супружеской верности, берет жену с собой не для большего семейного заработка, а чтобы приглядывать. Знает: темперамент у Сони огненный, а сердечко — очень даже непостоянное, и к тому же не очень ценит она семейственность. Потому глаз с нее спускать не хочет.

А я по ходу время от времени запускаю руку в боковой карман куртки и с удовольствием сжимаю шероховатую рукоять нагана. Никому из хлопцев не говорил я про револьвер. Знаю: они боятся ходить с оружием, потому что в Советах пойманных с оружием судят очень сурово. Пару раз случалось, приговаривали за «бандитизм» и споро пускали в расход. Наган — моя тайна, я никому не хочу ее раскрывать. По мне лучше, если уж попадешься в Советах, отбиваться и погибнуть, чем снова голодать и кормить вшей в чрезвычайке и ДОПРе. А что меня ждало дальше, на протяжении трех лет ссылки, которой едва удалось избежать?

Ночи сейчас короткие, до мелины за раз не успеть, потому обычно днюем по дороге. Пункт наш — за двадцать пять километров от границы, на северо-восток от Старого Села. Идти мы стараемся лесом, на поля выходим в крайнем случае. Юрлин ведет группу уверенно, без тропок и путей, будто наугад.

Переждав день в лесу, следующей ночью добираемся до большого сада. Юрлин отодвигает доску в заборе, через этот лаз пробираемся в сад. Посреди него стоит большой амбар. Заходим туда.

с мужем. Гирш Кнот тоже спит в амбаре.