Глава пятая

Никуда мы прямиком не пошли. Я спросил у остальных: может, попробуем обойти самые густые толпы кружной дорогой? Исполнившись первопроходческого и слегка бунтарского духа, они согласились. Енох сказал, что знает короткий путь, где сейчас почти наверняка никого нет, и уже в следующую минуту мы пробирались по берегу реки под названием Лихорадочная Канава.

Эту часть Акра, в отличие от центра, пока не расчистили. Вероятно, это все равно бы не получилось: Дьявольский Акр ведь был петлей, так что основные параметры окружающей среды тут каждое утро возвращались в исходное состояние. Канава как была, так и будет коричневой лентой жидкой грязи. И те немногие солнечные лучи, что как-то смогли пробиться сквозь висящую над головой пелену фабричного дыма, навсегда останутся цвета слабого чая. И обычные люди, застрявшие здесь как элемент вечно повторяющихся декораций, тоже навсегда останутся жалкими, полуголодными созданиями, подозрительно глядящими на нас из переулков и грязных окон многоквартирных домов, мимо которых мы шли. Миллард сказал, что где-то тут должна быть карта всех убийств, нападений и ограблений того дня, в котором закольцевался Дьявольский Акр, чтобы местные могли избегать опасных мест, но никто из нас этой карты в глаза не видел. Все, впрочем, знали, что по районам, где живут нормальные, нужно ходить с оглядкой. Пока мы еще могли терпеть вонь и старались держаться поближе к Канаве и подальше от темных зданий.

Нервно оглядываясь по сторонам, мои друзья обсуждали доставшиеся им назначения. Большинство были разочарованы. Некоторые даже злы.

– Я должен составлять карты Америки! – ворчал Миллард. – Перплексус Аномалус сейчас возглавляет чертов Отдел картографии. Если имбрины не считают, что чем-то нам обязаны за все, что мы сделали, то он-то уж наверняка считает.

– Так обратись напрямую к нему, – посоветовал Хью.

– Я так и сделаю!

После того, как первое волнение улеглось, Енох тоже сообразил, что его работа в Отделе мертвых писем будет на пять процентов состоять из подъема мертвых и на девяносто пять – из канцелярской работы.

– Как они вообще смеют грузить нас такой тупой работой после всего, что мы сделали в Библиотеке Душ? – возмущался он. – Мы, между прочим, спасли имбринам шкуры. Они должны были либо предоставить нам хороший длинный отпуск, либо дать отличную работу с кучей подчиненных.

– Я бы сформулировал это не так, – возразил Гораций, – но в целом согласен. Ассистент анахрониста в Отделе костюмерии? Да я должен быть стратегическим консультантом Совета имбрин, и это по меньшей мере! Я же будущее вижу, птица меня раздери!

– А я-то думала, мисс Сапсан в нас верит, – сказала Оливия.

– Она – да, – сказала Бронвин. – Это все остальные имбрины. Они не знают нас так хорошо, как она.

– Они чувствуют в нас угрозу, – сказал Енох. – Все эти назначения говорят только одно: вы еще дети. Просто странные дети. Вот что имбрины хотят нам сказать.

Эмма подошла ко мне, и мы побрели дальше рядом. Я спросил, как у нее с назначением.

– Смотри, – она вытащила из сумочки узкую прямоугольную коробочку. – Это складная камера.

Из корпуса выехал объектив с переключателем.

– Так они все-таки дали тебе работу, которую ты хотела? Делать фотохронику?

– Не-а. Я стащила ее со склада оборудования. Они дали мне три смены в неделю: охранять имбрин во время допроса пленных тварей.

– Ну, это тоже может быть интересно. Услышишь какую-нибудь дичь.

– Не хочу я слушать дичь. Перебирать все их преступления, кто и что с нами делал все эти годы… Я уже устала ворошить всякое старье. Хочу увидеть новые места, встречать новых людей… А ты?

– Я тоже.

– Нет, я про твою работу. Умираю, хочу узнать, что же они тебе дали. Наверняка что-то чудесное.

– Мотивационный оратор, – сказал я.

– Это что еще такое?

– Путешествовать по разным петлям и рассказывать людям о себе.

Эмма скорчила рожу.

– Это еще зачем?

– Ну… вдохновлять их на всякое.

Она так хохотала, что я почти обиделся.

– Слушай, ну не настолько это и дико.

– Только не пойми меня превратно: я думаю, ты очень вдохновляющий. Я просто… не могу себе этого представить.

– Вот и я не могу. Именно поэтому я не собираюсь этим заниматься.

– Правда? – это произвело на нее впечатление. – А чем же тогда?

– Чем-нибудь другим.

– О. Понятно. Очень таинственно.

– А то.

– А мне ты скажешь?

– Тебе – первой, – улыбнулся я.

Держать Эмму в неведении относительно своих планов я не собирался. Просто у меня пока что не было планов – только уверенность, что рано или поздно что-нибудь да появится.

И что-нибудь не заставило себя ждать. С реки раздался звук – сначала всплеск, потом очень шумный вдох.

– Рыбное чудище! – завопила Клэр.

Мы все посмотрели туда, но то, что на первый взгляд показалось морским чудовищем, на второй оказалось крепко сбитым мужчиной с бледной, похожей на рыбью кожей. Он быстро плыл вдоль берега, весь скрытый под водой, кроме головы и плеч, и движимый чем-то невидимым.

– Эй, на берегу! – прокричал он. – Молодые люди, стойте!

Мы пошли быстрее, но он каким-то образом умудрялся не отставать.

– Я только спросить хочу!

– Группа, стой! – скомандовал Миллард. – Этот человек не причинит нам вреда. Вы ведь из странных, так?

Человек поднялся в воде; жабры у него на шее зевнули и выплюнули черную воду.

– Меня зовут Зуд, – ответил он, и все сомнения относительно его странности отпали сами собой. – Я только одно хочу знать: вы – подопечные мисс Алмы Сапсан, так?

– Так, – ответила Оливия и встала на край канавы, чтобы показать, что она совсем не боится.

– Правда, что вы можете разгуливать, где пожелаете, и не будете ускоренно стареть? Что у вас внутренние часы переустановились?

– Это уже два вопроса, – надменно заметил Енох.

– Да, правда, – ответила Эмма.

– Понятно, – сказал Зуд. – А нам когда часы переустановят?

– Кому это нам? – подал голос Гораций.

Еще четыре головы повыскакивало из воды вокруг него: двое подростков с плавниками на спине, женщина постарше с чешуйчатой кожей и старик с круглыми рыбьими глазами по бокам головы.

– Моя приемная семья, – представил их Зуд. – Мы уже слишком долго живем в этой проклятой канаве и дышим ее грязной водой.

– Пора сменить место жительства, – прокаркал рыбоглазый старец.

– Мы хотим перебраться на чистую воду, – сказала чешуйчатая женщина.

– Это не так-то просто, – возразила Эмма. – То, что случилось с нами, было случайностью. И она вполне могла нас прикончить.

– Нам все равно, – ответил за всех Зуд.

– Они просто не хотят делиться секретом! – вставил один из плавниконосых отроков.

– Неправда! – сказал Миллард. – Мы даже не уверены, что перезагрузку можно повторить. Имбрины все еще изучают этот вопрос.

– Имбрины! – женщина плюнула черной водой из жаберных щелей. – Даже если б они знали, все равно бы не сказали. Тогда мы разбежались бы из петель, и им стало бы некем править.

– Эй! – возмутилась Клэр. – Это ужасно – так говорить!

– Настоящее предательство, – согласилась Бронвин.

– Ах, предательство! – завопил Зуд, и подплыв к берегу, подтянулся и вылез на набережную.

Мы попятились. Вода текла с него потоком, открывая мантию из длинных зеленых водорослей, покрывавшую его от груди до пят.

– Опасно кидаться такими словами!

Мальчики тоже вылезли из канавы, и женщина с ними – она тоже была в водорослях. В воде остался только старик, который принялся взволнованно плавать кругами.

– Слушайте, – вмешался я. До сих пор я молчал, но решил, что мне, возможно, удастся утихомирить разбушевавшиеся страсти. – Мы тут все странные, у нас нет причин враждовать.

– Да что ты об этом знаешь, новичок? – перебила меня женщина.

– Думает, он наш спаситель! – подхватил Зуд. – Ты просто жулик, которому повезло.

– Ложный пророк! – прокричал один из мальчишек, второй подхватил, и вот они уже оба орали: – Ложный пророк! Ложный пророк! – наступая на нас с трех сторон.

– Я никогда не притворялся, что я пророк, – попробовал вставить я. – Я вообще никогда никем не притворялся.

Обычные горожане уже десятками выглядывали из окон домов у нас за спиной, и кричали, и бросали мусор нам на голову.

– Вы слишком долго просидели в своей канаве, – припечатал их Енох. – У вас мозги не чище этой воды!

В руках у Эммы уже разгоралось пламя, а Бронвин примеривалась, как бы получше врезать Зуду, но остальные живо их оттащили. За нами следили в Акре, и нападение на одного странного, пусть даже ради самозащиты, будет выглядеть очень плохо.

Мокрые канавщики теснили нас в переулок. Вопли: «Ложный пророк!» – сменились требованиями немедленно выдать им наш секрет. У нас не осталось другого выбора: мы повернулись и побежали. Крики преследовали нас, эхом отскакивая от стен.

Мы завернули за угол и как-то нашли дорогу прочь из этой опасной части города обратно в центр. Правда, все остальное как-то смазалось. Мы дрожали с ног до головы, и дружелюбные приветствия и рукопожатия, когда мы пробивались через толпу у дома Бентама, казались немного нереальными.

Что на самом деле скрывается за всеми этими улыбками?

Как много народу втайне нас ненавидит?

Мы вошли в Панпитликум, не задержавшись на таможне, поднялись по лестнице и двинулись по длинному коридору – молча, погруженные каждый в свои мысли.