Глава десятая,
в которой Видок срывает маски, а заодно учит Алексея уму-разуму
Несколько дней спустя Алексей лежал в постели, когда Жанна доложила, что к нему пришел посетитель.
– Он заходил и раньше, – объяснила девушка, – но я отвечала ему, что доктор не велел беспокоить вас понапрасну. А сегодня он пришел снова.
Алексей был почти уверен, что знает, кем бы мог быть этот таинственный некто, и он просто спросил:
– Это случайно не тот старик, который так любит цветы?
– Он, – подтвердила Жанна, с любопытством глядя на молодого человека. – А вы что, знаете его?
– Мы встречались, – уклончиво отозвался Алексей, чем ничуть не погрешил против истины.
– Так впустить?
– Да.
Через минуту Видок-Сорель бочком проскользнул в комнату. Он всегда входил так в незнакомые помещения, но только сегодня Каверин заметил эту манеру.
– Благодарю вас, – сказал Алексей Жанне. – Можете идти.
Горничная вышла. Видок проводил ее взглядом, каким, наверное, тоскующий удав смотрит на юркую белую мышку, оказавшуюся вне пределов его досягаемости.
– Рад вас видеть, мсье… Сорель, – сказал Алексей, протягивая руку бывшему каторжнику. Тот схватил ее и энергично пожал.
– Я тоже рад видеть вас, мой мальчик, хотя положение, в котором вы оказались, совсем меня не радует. Что, этот Эльстон оказался крепким орешком?
– Эльстон? – небрежным тоном переспросил Каверин. – Нет, я бы не сказал.
– Я был уверен, что вы запросто разделаетесь с ним, – признался Видок, усаживаясь в кресло. – Честное слово, вы здорово меня огорчили. Когда я услышал о том, что произошло, то просто ушам своим не поверил! Мыслимое ли дело, сказал я себе, чтобы мой старый знакомый, такой замечательный фехтовальщик…
– Вы мне льстите, мсье, – отозвался Алексей.
– Ничуть, – живо ответил его собеседник. – Я же помню ваш филигранный удар на той дуэли в Булонском лесу[11]. Что ж вы на этот раз его не применили? Мсье Эльстон даже не успел бы опомниться, как оказался бы у райских врат – или в преисподней, где ему, ха-ха, самое место!
Алексей поморщился. Всякое напоминание о былой неудаче болезненно задевало его самолюбие, а оно у молодого человека было отнюдь не маленьким.
– На этой дуэли были другие обстоятельства, – проговорил он, не глядя на Видока.
– Да? – заинтересовался тот. – Какие же именно?
– Тогда я был в своем праве. Теперь – нет.
– Минуточку, минуточку, – возразил Видок. – Простите меня, мсье, но каждый, кто выходит на дуэль, вправе убить своего противника, и ничего зазорного тут нет. Поединок с оружием в руках – это не увеселительная прогулка. Ведь мсье Эльстон оскорбил вас, верно? Так почему же вы не смогли его убить?
– Если бы мсье Эльстон и впрямь оскорбил меня, – медленно проговорил Алексей, – он бы уже давно был мертв.
– Тогда в чем же дело?
Алексей усмехнулся и посмотрел в окно. Почему-то ему не хотелось созерцать лицо Видока.
– В том, что мсье Эльстон имел несчастье оскорбить человека куда более могущественного, чем я. Больше я ничего не могу вам сказать.
Глаза Видока вспыхнули торжеством – но тут же погасли.
– И не надо, – сказал он. – Вы же знаете, я по природе совсем не любопытен. В конце концов, – вкрадчиво добавил он, – если кто-то затевает шашни с племянницей царя, он ведь должен представлять себе последствия, верно?
Каверин в изумлении уставился на собоседника. Видок, прищурясь, глядел на молодого человека. Рот его кривился в иронической усмешке.
– Это очень смелая догадка, – сказал Алексей, вновь обретая спокойствие. – Но, боюсь, не слишком удачная.
– Ой ли? – уронил Видок. – Так почему вы все-таки не убили его?
– Потому что не смог, – досадуя на себя, ответил Алексей.
– Да, но почему?
– Какая разница, в конце концов? – Алексей начал злиться.
– Он фехтует куда хуже, чем вы. Значит, вы нарочно поддались?
– Что за дикая мысль! С чего бы?
– Не знаю, но я же видел вас в деле. Вы легко могли заколоть его с первого же удара. Так что же там произошло, а?
– Мне не повезло. Не вижу смысла продолжать этот разговор.
– Значит, вы все-таки поддались ему? Да или нет?
– Нет, черт вас дери, нет!
– Тогда почему вы, а не он, чуть не отправились к праотцам? Ведь он ударил вас исподтишка, я знаю. Никак иначе он не смог бы вас одолеть. Зачем вы позволили ему ранить себя? Почему не убили сразу же? Чего ждали?
– Я не хотел…
– Ага! Вы не хотели его убивать! Интересно, почему, а? Он посулил вам денег? Обещал сдаться? А? А?
– Да подите вы к черту! – не владея больше собой, крикнул Алексей. – Да, я пощадил его, потому что… потому что мне стало жаль его! И ничего он мне не обещал! За свою любовь он дрался до последнего, как мужчина, понимаете? Но он обречен, потому что я фехтую лучше. Черт! – Алексей в сердцах ударил по подушке кулаком. – До чего же я все это ненавижу!
– Погодите минуточку, – подозрительно проговорил Видок. – Так за что там дрался мсье Эльстон? За свою любовь?
– Да, – немного успокоившись, ответил Алексей. – Он раскусил меня точно так же, как только что вы. Но он не стал предавать свою… ту, кого он любил.
Наступило молчание. Неожиданно губы Видока раздвинулись, глаза утонули в сеточке мелких морщин, – и, нимало не стесняясь, он залился громким, кудахчущим, веселым смехом.
– Господи! – простонал он. – Бедный мальчик! Мой бедный мальчик! Что же вы наделали! Господи, вот умора!
Алексей, пораженный до глубины души, смотрел на него, ничего не понимая. Смех прямо-таки распирал Видока. Наконец он захохотал во все горло и откинулся на спинку кресла.
– Боже мой, – простонал он между приступами хохота, – до чего же это забавно! На спину упал и нос себе сломал! Умереть можно, честное слово!
– Рад, что мои слова кажутся вам такими смешными, – сердито сказал Алексей, на самом деле глубоко уязвленный.
Но тут Видок захохотал так дико, что едва не свалился с кресла. Он изо всех сил пробовал сдержаться, но, едва его взгляд падал на молодого человека, как начинался новый приступ. По щекам бывшего полицейского текли слезы, он силился что-то выговорить, но не мог и только показывал на лежащего пальцем.
– Ей-богу… вот умора! Ой, не могу, не могу, не могу!
Он поперхнулся слюной и закашлялся. Алексей насупился.
– Простите, – кротко проговорил Видок, утирая слезящиеся глаза большим платком, – но я не смог сдержаться. – Он спрятал платок и покачал головой. – Нет, это просто поразительно. Теперь я вижу, что Фред'o Болтун вполне заслуживает свою репутацию, если он сумел убедить даже вас.
– Фредо кто? – переспросил Алексей, холодея.
– Да этот ваш Эльстон, – охотно объяснил Видок. – Его настоящее имя Альфред, а фамилий наберется, я думаю, десятка полтора, не меньше. Друзья дали ему кличку Болтун, потому что он великий мастер заговаривать зубы. Раньше он промышлял в основном в провинции, так что мы с ним не встречались, но я мошенника за версту чую. У всякой пташки свои замашки, знаете ли. Навел о нем справки среди знакомых – и вот, пожалуйста. Но как он сумел провести вас – для меня загадка.
– Так, значит, – медленно, чтобы унять бешено бьющееся сердце, проговорил Алексей, – все, что он мне сказал, неправда?
– Разумеется, – ответил Видок. – И про пылкую любовь к княжне Александре – тоже. Все дело в том, что у принца Кассельского, свадьба с которым у княжны назначена, если не ошибаюсь, на зиму, – так вот, у принца Кассельского есть одна ловкая любовница, актрисулька. Она вовсе не горит желанием отдавать своего любовника даже самой прекрасной женщине на свете. Поэтому она наняла Эльстона, чтобы он поселился здесь и скомпрометировал княжну, разыграв несуществующую страсть. Авось тогда и свадьбе не бывать. Опять же, приличные принцы на дороге не валяются, так что дамочку вполне можно понять.
Видок сидел в кресле с видом победителя, закинув ногу за ногу, покачивал носком ботинка и поигрывал тросточкой. Его глаза насмешливо следили за Алексеем, которому в этот момент больше всего хотелось выкинуть своего старого знакомого в окно.
– Надо же, как вы побледнели, – тоном притворного участия заметил Видок. – Уверен, в вашем состоянии вредно так волноваться.
Алексей начал закипать.
– Так вы знали все это? И об Эльстоне, и о княжне, и об актрисе…
– Разумеется, мой мальчик.
– Но почему же вы мне ничего не сказали? Почему…
Видок прищурился. Взгляд его стал колючим и холодным.
– Помнится, не так давно я попросил вас о совершенно пустячной услуге. Не о том, чтобы кого-то прикончить, а всего лишь о том, чтобы разговорить малютку горничную, чьи сведения мне до зарезу нужны. Помните, что вы мне ответили? Что это не ваше дело. Так вот, мсье Эльстон – не мое дело. Как говорится, услуга за услугу, так что мы с вами совершенно квиты.
– То есть вы решили меня проучить, – угрюмо бросил Алексей.
– Именно так, – с готовностью отвечал Видок. – Но замечу, что вы сами напросились. Если бы вы вели себя по-другому, я бы, глядишь, и подсказал, как с наименьшими потерями выбраться из ситуации. А теперь, – Видок иронически улыбнулся, – лежите и жалейте о том, какая у вас была превосходная возможность укокошить Альфреда и как вы из-за своей собственной глупости ее упустили.
– Знаете, мсье, – беспомощно признался Алексей, – встречал я негодяев, но по сравнению с вами…
Видок поднялся.
– По-моему, больной начал заговариваться, – уронил он в пространство. – Если уж на то пошло, то да, я негодяй, но ведь и вы не образец честности. Я могу украсть, могу предать, но я не подряжаюсь в убийцы.
Алексей замолчал. В сущности, ему было нечего возразить. Но то, что уже второй человек за последние несколько дней дал ему понять, что он наемный убийца, определенно являлось скверным признаком.
Видок подошел к двери и взялся за ручку, но остановился и обернулся к Каверину.
– А на будущее запомните. Прежде чем верить прекрасным словам, наведите справки о человеке, который их произносит. Не забывайте, что слова придуманы, чтобы облегчить людям ложь. И еще. Чтобы расположить к себе кого-то, сначала посулите ему деньги, и если уж они не помогут, тогда можете браться за оружие. Вы зря начали с того, что вызвали Альфреда на дуэль. Надо было просто заплатить ему за то, чтобы он отдал вам письма княжны и уехал восвояси. Эта актриса, любовница принца Кассельского, ведет свою игру, но Альфред в ней кровно не заинтересован. Если вы предложите ему хорошую сумму, он с легкой душой продаст вам и княжну, и русского царя, и папу с мамой в придачу. Всего доброго.
И, приподняв свой цилиндр, Видок скрылся за дверью, оставив Каверина наедине с его мыслями.