Глава 13

— Вечером в облаве с наркотиками на руках задержали Кристину Яблонскую.

Это была ошарашивающая новость, но я не понимала, какое теперь отношение может иметь ко мне ее арест.

— Это просто счастливый случай! Послушай, что я придумал, — я тебе все сейчас расскажу! Этим вечером отдел по борьбе с наркотиками проводил очередную облаву. ОМОН объездил все дискотеки, ночные клубы, общежития и квартиры, где обычно собираются наркоманы. Разумеется, в сети попалась только мелочь — в такие облавы не попадает обычно крупная рыба. В основном задерживают только наркоманов, обколотых до одурения, которые не успевают свалить. Существует даже мнение (но это совершенно не официально), что о таких облавах знают заранее (в смысле, наркодельцы), и для них это хороший случай избавиться от неугодных людей. Например, подставить конкурентов… В общем, это неважно. Суть в другом. Кристину Яблонскую задержали в одной из квартир-притонов с тремястами граммами чистого раствора опиума-сырца. Она арестована и содержится в следственном изоляторе. Ей могут предъявить обвинение, если-папаша не успеет заплатить. Думаю, ее отпустят наверняка, но она еще не знает об этом. Яблонская всего лишь мелкая сошка, и раствор у нее был для собственного употребления. Она его купила.

— Что из того?

— У меня есть друг — мой одноклассник. Мы вместе учились в школе и все эти годы поддерживаем хорошие, приятельские отношения. Он мент, работает в отделе по борьбе с наркотиками. Часто он делится со мной материалами для криминальных хроник. Зная о том, что вчера готовилась очередная облава, я позвонил ему буквально час назад, чтобы узнать, как все прошло. Он рассказывал о задержанных, я спросил фамилии. Именно он задержал в притоне Яблонскую.

— Все это очень интересно, но я не понимаю…

— Наберись терпения. У меня возникла идея. Я часто делал ему различные одолжения, и теперь он мне кое-что должен. Так вот: я предлагаю поехать сейчас в ментовку, я договорюсь с ним кое о чем…

— О чем?

— Я прощаю ему долг, а он разрешает нам допросить Кристину. Так как ее отпустят во всех случаях (дочь крупного банкира не могут держать в тюрьме долго), то мы ей предложим: либо она рассказывает нам все о смерти Нины, соглашается сняться в твоей передаче и ее отпускают, либо она молчит, ей предъявляют обвинение и дают срок. Ну как?

— Я видела эту Кристину. Она сразу поймет, что мы блефуем.

— Но ей действительно должны предъявить обвинение!

— она знает, что папочка ее откупит!

— А вот и нет! Когда ее задержали в прошлый раз (ты об этом не знаешь, я написал в том списке, что ее не задерживали, но она была взята без наркотиков), папочка отказался платить и ее продержали на принудительных работах пятнадцать суток. Так что в реакции папочки она не уверена. Прежде чем ехать к тебе, я попросил друга поднять ее документы и все это узнал.

— А он согласится?

— Да. Это ему выгодно.

— Хорошо. Но есть еще одно обстоятельство. И оно самое сложное…

— Какое?

— Я не могу сейчас показываться в ментовке.

— Но отдел по борьбе с наркотиками расположен в другом здании…

— Это все равно.

— И сейчас ночь… Я прослежу, чтобы тебя никто не увидел. Нас, проведут.

— Ладно, можно рискнуть.

Я до сих пор не знаю, что это было — случайность? Посланная с неба удача? По телефону он быстро договорился со своим другом, и мы поехали. Снова ко мне возвращались бессонные ночи. И одна и та же дорога: ночью, сквозь неизвестность, в тюрьму.

Он не погрешил против истины: отдел наркотиков действительно находился в другом здании, но мне от этого было не легче… Мне становилось плохо только от одного взгляда на милицию или тюрьму. На улице стоял мужчина невысокого роста, который быстро повел нас внутрь.

— Задержанная находится в моем кабинете. Вы можете беседовать с ней сколько угодно. Утром ее все равно отпустят. Ее папаша уже звонил.

— Что, дает деньги? — спросил Дима.

— Дает, гад. Но ей об этом говорить не следует. На проходной был дежурный, и я отвернула лицо в другую сторону, когда мы шли мимо. Больше мы никого не встретили, но из-за дверей многих кабинетов пробивался свет. Поймав мой взгляд, наш спутник пояснил:

— После облавы дел много. Все работают.

Мы прошли внутренний дворик, поднялись на второй этаж и остановились перед одной из многочисленных дверей, тянувшихся вдоль длинного коридора.

— Она заперта в кабинете. Спрашивайте сколько угодно. Если понадобится помощь, я в коридоре. Никуда не отхожу от двери.

— Справишься сама? — спросил Дима.

— Справлюсь…

Он отпер замок, и я вошла внутрь. Мне предстояло остаться один на один с задержанной. Этот вариант был самым лучшим! Мне крупно повезло, что вместе со мной Дима не вошел.

Кабинет напоминал клетушку следователя Ивицына. Наверное, все ментовские кабинеты одного типа. Так же обставленный, такой же тесный.

Девушка сидела напротив стола. На ее руках были наручники. Сейчас она выглядела совершенно по-другому. Ярко накрашена, дорогое мини-платье, туфли на шпильках… На голове что-то вроде прически. Под прической — желтое лицо полутрупа, на все щеки — черные синяки. Мне показалось, что, увидев меня, она не удивилась. Я села напротив нее за стол. Уставившись на меня взглядом, не потерявшим своей наглости, она протянула руки вперед:

— Снимите это!

— У меня нет ключа.

— Тогда верните назад в камеру!

— Тебя привезли сюда для допроса.

— А кто допрашивать будет? Вы?

— А своего мужа вы тоже допрашивали? И к расстрелу помогли приговорить?

На моем лице не дрогнул ни один мускул. Значит, она меня узнала — еще днем. Она знала, кто я… Или ей рассказали об этом? Например, Анна Верик? Я вздохнула. Я очень сомневалась в том, что из нашей беседы что-то получится. Но все равно не было другого выхода.

— Кристина, я не работник милиции, но я хочу предложить тебе одну сделку. Я в силах это сделать.

— Вы спите с ментами?

Я оставила ее слова без ответа.

— Ты знаешь, что тебе предъявят обвинение? И знаешь, какой грозит срок?

— Не ваше дело! А вы знаете, кто мой отец?

— Кристина, мне очень жаль… твоему отцу уже звонили. Он отказался дать деньги. Он вообще от тебя отказался. Сказал: «Пусть судят и держат в тюрьме, так мне будет легче»…

Для нее это был жестокий удар. Сразу вся как-то сникла, куда-то исчезла наглость… Она стала испуганной, беззащитной и жалкой, такой, какой была на самом деле. Ничто не способно изменить человека так, как пребывание в тюрьме. Даже лишь несколько часов.

— Но ты не расстраивайся. Я могу предложить тебе выход.

— Я не хочу в тюрьму!

— Если мы с тобой договоримся, тебя отпустят и тюрьмы не будет!

Она уставилась на меня:

— Вы серьезно?

— Вполне. Варианта у нас с тобой два. Первый: тебе предъявляют обвинение, следствие, потом суд, и ты попадешь в тюрьму на полный срок.

— Нет!

— Второй: ты рассказываешь мне все, что знаешь о смерти Нины Кравец, и тебя отпускают утром домой.

— Отпускают? Совсем?

— Совсем. Утром. Сняв все обвинения.

— Я вам не верю.

— Это твои проблемы. Выбирай сама, что делать: либо мне поверить, либо идти в тюрьму.

— А кто будет знать о том, что я расскажу?

— Никто. Твое имя нигде не будет упоминаться. И никакой свидетельницей тебя не вызовут. О том, что ты расскажешь, никто не будет знать, кроме меня.

— Зачем это вам нужно?

— Я не могу тебе ответить.

— Я должна что-то подписывать?

— Нет. Просто рассказать все, что ты знаешь, мне. Видишь, кроме нас двоих, в этом кабинете больше никого нет.

— Можно подумать?

— Думай.

Потекли мучительные, долгие секунды. Я старалась не смотреть на нее все это время — чтобы не показать, с каким нетерпением жду ее ответа. Все во мне словно замерло, нервы были на пределе и малейший звук причинял сильную боль… Я не знала, сколько прошло времени. Наконец она сказала:

— Хорошо. Я буду говорить. Я расскажу все. Чтобы скрыть облегчение, я полезла в сумку за приготовленным заранее диктофоном. Прежде чем нажать кнопку, я спросила:

— Нину убили? Ты поэтому боялась говорить?

— Да.

— Я буду задавать тебе вопросы по порядку. А ты будешь подробно рассказывать. Хорошо?

— Да.

ИЗ РАЗГОВОРА С КРИСТИНОЙ ЯБЛОНСКОЙ

— Сколько человек было в тот вечер в ночном клубе?

— Шесть. Нина Кравец, ее друг Максим Игнатьев, я, Аня Верик, Антон Медведев и его приблудная Светка. Мы собрались на квартире у Нины и Максима и решили пойти в ночной клуб.

— Название клуба?

— «Гватемала». Максим работает директором этого клуба, и мы всегда туда ходим бесплатно.

— Пришла ли Нина вместе со всеми остальными или позже?

— Нина пришла одновременно со всеми — под ручку с Максимом.

— Отлучалась ли она в самом клубе и если да, то куда?

— Нет, не отлучалась. Мы были в клубе недолго, минут сорок, и она даже не выходила в туалет.

— Почему рано ушли?

— Мы ушли все вместе, потому что Максим был злой и возбужденный. Он ругал Нину. Он ее ревновал, упрекал в том, что она встречается с кем-то еще, и этот кто-то оплачивает ей квартиру. Нина плакала, оправдывалась и говорила, что это не так. Кроме того, мы пришли в клуб только затем, чтобы принять наркотики. А приняли мы их сразу.

— Где именно Нина взяла шприц с героином и кто его заправлял?

— Шприц заправлял Максим. Он насильно заставил Нину сделать укол, даже ее ударил. Он орал, что если она его любит, то сделает укол и будет такой же, как и он, вместе с ним, потому что он давно сидит на игле. Нина очень его любила и поэтому укололась.

— Кто из всей компании еще употреблял героин?

— Тогда только один Максим. Больше никто. А сейчас уже все колются.

— Кололся ли Максим все полгода, что жил с ней?

— Да. Он давно кололся.

— Почему никто, кроме Нины, больше не делал укол?

— Потому что у нас никто больше не кололся.

— Кто убил Нину?

— Максим. Он заставил Нину сделать укол и смотрел, как она делает…

— Кто это слышал и видел?

— Абсолютно все.

— Почему все молчали? Почему никто ничего не сказал в милиции?

— Потому что через Максима мы все достаем наркотики. Он снабжает нас очень дешево. Поэтому все молчали. Боялись. Не доставала через него только подруга Антона, она бы могла рассказать, но она совсем опустилась, была уличной проституткой, и ей было все равно.

— Что ты рассказала следователю?

— Что у Нины уже был шприц, откуда она его взяла, я не знаю, и на глазах у всех она намеренно сделала себе укол. Почему — понятия не имею.

На прощание я взяла у нее адрес ночного клуба… Когда я вышла из кабинета, уже светало.

— Удачно? — спросил Дима.

— Очень. Согласилась выступить в передаче и все рассказать.

— Что же произошло?

— Как мы и предполагали, обыкновенный несчастный случай.

Перед моим домом я сказала Диме:

— Я позвоню. И привезу деньги. Большое спасибо за все. Без тебя я бы не справилась.

— Но ты позвонишь? Позвонишь и расскажешь, как все прошло?

— Я тебе позвоню…

Больше мы не виделись никогда в жизни. Первое время он делал попытки меня разыскать, а потом прекратил.

ИЗ РАЗГОВОРА С МАКСИМОМ ИГНАТЬЕВЫМ

Мы сидели в самом углу, за последним столиком, друг против друга.

— Что ты сказал в милиции?

— Что это было самоубийство.

— Почему ты так сказал?

— Чтобы не стали искать, кто дал ей шприц. Я сказал, что это было самоубийство из-за несчастной любви…

— Давай по порядку. Я буду задавать тебе вопросы, а ты — отвечать. Я обещаю, что пока никому не отдам эту кассету. Начнем. Почему ты нервничал в клубе?

— Во-первых, я уже принял наркотики. А во-вторых, я ревновал. Накануне днем Нина внесла деньги за квартиру за два месяца вперед. Это тысяча долларов. Я хотел знать, кто дал ей деньги. Я думал, что у Нины был любовник и она мне изменяла. Ее родители платить за квартиру не могли.

— Что говорила по этому поводу Нина?

— Плакала и клялась, что она мне не изменяет.

— Если Нина действительно встречалась с кем-то в этот период, — я подразумевала Андрея, — то почему его не вызвали в милицию для дачи свидетельских показаний по делу?

— Было проведено следствие, и они выяснили, что в полгода, которые Нина прожила со мной, она больше ни с кем не встречалась. У нее никого не было. Любовника не было. И следствие это подтвердило. Поэтому никого для допроса не вызвали. Мне она не лгала, но я узнал это только потом…

— Почему внутри шприца оказалась двойная доза героина?

— Я намеренно заправил шприц, потому что хотел ее убить.

— Почему ты не сделал укол себе?

— Потому что я заправил шприц так, чтобы Нина умерла от одного укола, ведь в клубе она уже приняла наркотики. Сам я не собирался рисковать жизнью.

— Как ты заставил ее сделать укол?

— Твердый ультиматум: если ты меня любишь и мне не врешь, значит, сделаешь это для меня. Если не сделаешь, значит, ты все врешь, и я от тебя ухожу насовсем. Я знал, что Нина меня любит и, чтобы я не ушел, сделает все, что угодно, что я скажу.

— Кто платил за ее квартиру?

— Следствие показало, что у Нины не было любовника. У ее родителей не было таких денег. Я долго об этом думал, но так ничего и не понял. Я понятия не имею до сих пор, где она брала деньги.

— Почему ты сказал про несчастную любовь в милиции?

— Потому что, когда Нина! умерла, я перепугался и опомнился. Я боялся, что выяснится, кто дал Нине шприц и кто заставил ее сделать укол… И поэтому сказал, что она решила покончить с собой. А все остальные подтвердили, что она сама это сделала.

— Чем ты запугал остальных?

— Тем, что не буду доставать им дешевые наркотики. Для них это страшнее смерти. Брать у других перекупщиков невероятно дорого, даже им это не по средствам. А у «Гватемалы» монополия — мы делаем скидки постоянным клиентам.

— Тебе не жаль Нину?

— Мне уже как-то все равно…

Через двое суток все было кончено. Нина давно не встречалась с Андреем. Она любила Максима гораздо больше. Никто даже не подозревал о том, что в ее жизни когда-то был Андрей… Услышав, что Нина покончила с собой из-за несчастной любви, Андрей решил, что он был тому причиной. Хоть невольно, но он ее убил. Он, который никого не убивал на самом деле…

Я остановилась посреди улицы с открытым ртом. Полностью обалдев от открывшегося мне совпадения…

«Я виновен в смерти этих детей… Я убил Диму…» — «Я убил ее… сегодня я убил человека…» Комплекс вины… Чувство, что он причина их смерти. Но Андрей не убивал Нину! Значит?.. Мне было больно от одной только мысли… Он не убивал Нину… Он не убивал и…

Остановившись посреди улицы, словно громом пораженная тем, что открылось так просто, я вдруг поняла, что выяснение обстоятельств смерти Нины только начало, одно звено в чудовищной цепи совпадений. Об этом стоит думать. К этому меня подтолкнул сам Андрей. Теперь я уже могла себе в этом признаться. Сделать то, что я сделала (и еще сделаю), меня подтолкнул Андрей. Андрей, способный мне лгать долгие годы. Андрей, способный предать. Настолько никчемная личность, что я единственная ниточка, способная удержать его на земле. Я люблю его именно таким, какой он есть — со всеми недостатками и плохими поступками. Люблю его, наверное, одна на земле. Он не заслуживает моей любви. Но он не заслуживает и смерти. Даже самые отъявленные негодяи имеют право на последний шанс! И я дам ему этот шанс, но не затем, чтобы гордиться своим благородством и мужеством. А потому, что поступить иначе не смогу.

Я его спасу. А дальше — будь что будет. Я не считаю, что покориться обстоятельствам — главное достоинство личности. Я считаю, что плохие обстоятельства созданы для того, чтобы с ними бороться и преодолевать их.

Я знала, что продолжу путь. Путь, по которому мне предстоит идти еще очень долго.

Солнечные лучи заходящего дня отражались и гасли в темных стеклах жилых домов.