Глава 11

Какой-то приглушенный шум и ощущение движения, сходное с тем, когда спишь в машине. Кажется, я куда-то еду… или лечу… только голова ватная… и по ней кто-то мерно поглаживает… Чьи-то сильные пальцы, зарывшись в мои волосы, массировали виски и макушку. Приятно!..

Жадно схватила воздух и, слава Луне, сразу почуяла десятки запахов. Сначала — кожаного салона автомобиля, знакомый по новехоньким джипам директора и зама, да и сам автомобиль, скорее всего, побывал в химчистке. Затем раздался тяжелый, мускусный аромат оборотня, нет, — сразу трех. Незнакомых! Еще я распознала запах шампуня, которым они пользовались, видимо, утром, пищи, которую недавно ели…

Странные мысли кружились в голове, никак не желая четко выстраиваться, чтобы помочь мне вычленить главное, подсознательно пугающее и требующее концентрации внимания. Тело непривычно затекло, я заворочалась, наконец сообразила, что лежу головой на чьих-то слишком твердых коленях, а может мужчина просто напрягся…

С трудом открыв глаза, — веки словно свинцом налились — я уперлась взглядом в ширинку и ремень на мужских брюках. Значит, лежу лицом к незнакомцу-веру. Медленно приподняв голову, посмотрела вверх и встретила холодный стальной взгляд. И я уже видела эти глаза, недавно видела где-то, кажется, в аэропорту. Мирослав! Имя всколыхнуло память, услужливо вытащившую на поверхность последние события. Я судорожно сглотнула, смачивая горло, прогоняя горечь, нервно облизнулась, а давний враг семьи, массировавший до этого мою макушку, вдруг натянул волосы так, будто скальп содрать захотел. Его стальные глаза, впившись в мое лицо, сразу потемнели. Но в голове от боли прояснилось и, притерпевшись к ней, подсознательно решив не показывать, я сипло спросила, чтобы проверить свои подозрения:

— Вы Мирослав Серый?

— Да, детка, ты абсолютно права, — его голос звучал ровно, как в навигаторе, не передавая ни малейших эмоций.

Кошмар из прошлого бабушки и дедушки рассматривал меня с отстраненным любопытством, словно бабочку, пришпиленную к картонке, как энтомолог, встретивший интересный экземпляр.

— Где она? — в том же тоне спросил он.

— Вам не добраться, — в страхе прошептала я.

Не глядя в глаза, Мирослав отпустил волосы и провел ладонью по моему лицу ото лба до подбородка. Задержавшись на губах, обвел их большим пальцем, чуть надавив.

— Нежная маленькая самка, — глубоко втянул мой запах и продолжил, — тогда, ты заменишь мне ее. Так даже лучше, люблю новые ощущения.

Я замотала головой, напрягаясь всем телом, но его ладонь на моей щеке будто затвердела, придавив каменной плитой.

— Не переживай, зная Василику, я уверен: она придет за своим щенком куда угодно.

У меня перехватило горло от ужаса: «Дура! Подставила и себя, и других со своей самостоятельностью. Какие могут быть сомнения? Конечно, Влад с Василикой придут за мной, но во что выльется мое спасение — одной Луне известно».

Мы словно сцепились глазами: я затравленно рассматривала его, а он, с радующим безразличием, — меня. Внутри все вибрировало от страха, напряжения и тревожного ожидания дальнейших выходок опаснейшего вера, врага. Вероятно, поэтому опять проявился мой дар, а раз под рукой не нашлось ничего, на чем можно было бы рисовать, картинка запечатлелась у меня в голове. Ведь если видение не перенести на бумагу, оно непременно «застрянет» в сознании. И сейчас мне достался новый кошмар — жуткий, яркий, кровавый…

— Ты плачешь? — неужели я смогла нарушить его равнодушно-невозмутимое состояние?

Мысленная картинка перед глазами не давала сосредоточиться, контролировать слова и эмоции. Я вытаращилась на Мирослава, особенно остро ощущая сиденье, на котором лежу, свернувшись калачиком, его брюки из тонкой шерсти под щекой, напряженные бедра. И запах усилился, выдавая звериную злость оборотня. Жестокого, мстительного, одинокого… навечно.

Мужчина почти нежно стер большим пальцем слезы с моего лица, но произнес равнодушно:

— Почему ты плачешь, детка?

— Мне жаль, что в твоей жизни больше никогда не будет счастья, не будет детей, ничего хорошего не будет…

— Почему? — он демонстративно насмешливо приподнял серые густые брови.

— Твои же оборотни убили твою пару, а ты стоял рядом и наблюдал за ее казнью с улыбкой… — судорожно всхлипнув, я с трудом продолжила. — Маленькая очаровательная белокурая девочка-подросток, какой она была в момент вашей встречи. Убитая горем, среди уже растерзанных родных. Ее отец у твоих ног… словно застывший в падении, с вырванной глоткой. Перед смертью она видела запачканного кровью, ухмыляющегося, спятившего убийцу своей семьи, хмурое небо и, наверное, уютный дом из красного кирпича под старыми березами, в котором жили счастливые обитатели. Ты сам, собственными руками, уничтожил свое будущее: любовь и нерожденное потомство — все сразу, с улыбкой и походя, не задумываясь о последствиях. А ведь она единственная могла тебя спасти от одиночества…

Похититель, недавно терзавший мою голову, сжал горло с такой силой, что я захрипела.

— Ты видела казнь Шаталовых? Или тебе кто-то рассказал?

Задыхаясь, я отчаянно просипела:

— Видела, но не глазами, а душой.

Мучитель острым длинным когтем потянулся к моему подбородку, заставив откинуться назад, вспорол кожу, но хоть перестал душить, позволив судорожно вдохнуть и — почувствовать запах собственной крови. Он смерил меня бешеным взглядом, враз растеряв показное спокойствие, проявляя истинный нрав и суть:

— Шаталов пошел против меня, сговорился с врагами клана за моей спиной, хотел предать… — замолчал на полуслове, склонив голову к плечу, и стало очевидным: меня рассматривает волк, а не человек. Мирослав глубоко вдохнул, серые суженные глаза вспыхнули желтоватым светом. Опять прошелся когтем по моей шее, будто забавляясь, решая мою судьбу. Я похолодела и замерла, как мышь уставившись на голодного питона.

Вер не забыл, не пропустил важную информацию:

— Почему ты назвала того щенка моей парой?

Я осторожно сглотнула, чтобы коварный одержимый оборотень нечаянно не перерезал мне глотку когтем-бритвой. Потом, не отпуская его взгляда, слишком похожего на взгляд готового к прыжку хищника, приподнялась, каждую секунду ожидая нападения, и неуклюже отодвинулась к двери, прижалась к ней и осмотрелась. Оказалось, мы едем не на джипе, а на длинном солидном мерседесе; на руле я увидела знакомую всему миру трехлучевую звезду. Тайком дернула ручку — уж лучше вывалится на дорогу и покалечиться, но вырваться из плена. Увы, дверь оказалась заблокированной.

— Я задал вопрос, Алиса, и жду ответа, — голос скрипучий, злой.

— Ты знаешь мое имя? — удивилась я.

Кто-то из сидящих впереди веров хмыкнул, заставив обратить на них внимание. Телохранители напомнили персонажей мультика «двое из ларца»: одинаковые русые затылки, широкие плечи и черные кожаные пиджаки. Ни один не повернулся к нам, смех, видимо, невольно вырвался, потому что Мирослав смотрел на свою охрану с неудовольствием, грозящим неприятностями.

— Вторая копия Василики, надо отметить, с гораздо более аппетитными женскими формами, чем у тебя, орала как резаная, — соизволил ответить Мирослав, от которого я непозволительно отвлеклась, но, к моему везению, не поплатилась. — Теперь весь аэропорт знает твое имя. Вдобавок та сука откусила ухо одному из моих телохранителей, хотя за нерасторопность — бабу выпустил, идиот, — я бы лично вырвал ему глотку, да жаль, что это сделали за меня.

— Аня откусила ухо? — выдохнула я потрясенно. — Вырвала глотку? Не-е-е… — я недоверчиво замотала головой, забывшись на миг.

Серый на мгновение ощерился в ярости, только-только было утихшей:

— Нет, мою охрану на части разорвали двое волчар. Думаю, один из тех, чья метка уродует твою тонкую шейку.

— На части? — всхлипнула я. — Прямо в аэропорту? На глазах у всех?

Мирослав блеснул клыками в угрожающем оскале, но ответил снисходительно:

— Стычка произошла в закутке регистраторов, свидетелей из людей в живых однозначно не осталось. Слишком много оборотней на один квадратный метр оказалось. И целых две свободных самки…

— Зачем? — я опять всхлипнула. — Зачем мы вам нужны, ведь вы ненавидите весь мир…

— Я назвал ее своей, но какой-то щенок украл мое! Они обязаны заплатить, иначе кто-то может счесть, что Серого можно в расчет не брать! — коротко отрезал Мирослав.

— А теперь на нас будут охотиться люди! На всех нас! — эмоционально воскликнула я.

Неожиданно Мирослав рассмеялся, будто я сморозила несусветную чушь:

— Люди для меня не угроза и даже не помеха. Видео удалили, свидетелей, если таковые все же найдутся, зачистят, приказы я отдал. Связи у меня есть везде, последствия не волнуют. В этом мире деньги решают все, меняют правила и устои, стирают любые границы.

— А мои… спутники? — спросила я обмирая.

Вер отчетливо скрипнул зубами, но вместо ответа, который бы позволил вздохнуть свободнее, яростно процедил, подаваясь ко мне:

— Я задал тебе вопрос: почему ты назвала ту девчонку моей парой? — и оставил мучиться в неведении, сходить с ума: что с моими спутниками? Не может быть, чтобы сильные и умные Поль и Этьен исчезли… погибли.

Мирослав смотрел так, что я отчетливо поняла, не отвечу — умру! Моя жизнь для него — пыль. И в этот момент меня словно «заклинило»: вот он — причина страданий, бед и горя, передо мной. Появилась возможность не наказать, а хотя бы высказать все наболевшее ему в лицо, пусть знает: Мишкины не ломаются!

— Потому что так и есть! — рыкнула я в ответ, тоже подаваясь вперед, отринув страх. — Ты своими руками убил свою пару. Точно так же, как и все хорошее, что тебя когда-либо окружало. Уничтожил клан моей бабушки, чуть не разрушил ее жизнь, по большому счету, ты виноват в гибели моей мамы. И теперь твоя судьба — пустота. Ничего светлого, доброго, счастливого. Только одиночество и злоба — вот твоя награда!

— Сколько пафоса, детка, — прошипел он в ответ. Взметнул руку, подобно нападающей змее, к моему лицу, приложил затылком о спинку сиденья и сдавил так, что у меня из глаз слезы брызнули. — Заткнись! Только я решаю, что мне станет наградой. И вот это как раз — реальность.

— Я…

— Ты всего лишь мясо, детка. Пока молодое и, надеюсь, на вкус приятное. Будешь хорошей девочкой, сильно не пострадаешь. Нет — отдам своре своих шакалов, они тоже любят молодое мясцо. Я привык к лучшему…

— Вас не поддержат! Ситуация в мире меняется. Последние сто лет почти не рождались самки. Ваш собственный клан не позволит убить свободную, а вдруг я последняя?

Краем глаза заметила шевеление на передних сиденьях: «двое из ларца» согласно заволновались.

— Наивный, глупый щенок, — расхохотался Серый, тоже отметив реакцию охранников. Но быстро успокоился и теперь разглядывал меня с ухмылкой. — Убить — да, слишком расточительно, но есть множество других развлечений. Когда мне надоест, я выставлю тебя на аукцион и продам любому, кто заплатит больше.

— Это ужасно! — выдохнула я, отодвигаясь. Спустила ноги на пол и села ровно.

— Согласен, найдется немало веров, которые гораздо хуже меня и общение с ними тебе вряд ли понравится.

— Ужасно, что в первый момент вы произвели на меня приятное впечатление. Но ваша внешность и внутреннее содержание несовместимы до тошноты.

— Испачкаешь салон, заставлю вылизать целиком, — ровно отозвался он отворачиваясь.

— Я принадлежу клану Морруа, конкретно — Полю Лазару Морруа. Я его пара и требую, чтобы меня освободили немедленно, — это был мой последний козырь.

Серый нахмурился, посуровел, но ответил спокойно и уверенно:

— Раскроешь рот еще раз — пожалеешь.

Но в зеркале заднего вида я заметила потрясенный взгляд водителя, тот явно не ожидал подобной новости и наверняка насторожился, если не испугался.

Откинулась на спинку, я заставила себя расслабиться, разгладила брюки в мелкую полосочку и поправила куртку. Если моя новость озаботила оборотня из клана Мирослава, значит мои живы и смогут помочь. Мало того, его реакция свидетельствовала, что Морруа — известные личности и явно уважаемые.

— Ты не ответила на мой вопрос: откуда знаешь, что…

Сжав руки в кулаки, я отвернулась от Мирослава на осенний пейзаж за окном. Мы проехали два поселения, дальше леса сменялись полями. Впереди показались дома — очередной городок или поселак, должно быть. Куда мы направляемся? Может в Питер, на территорию Серого? Впереди несся черный джип, а мы не обгоняли, следуя четко за ним, значит это охрана. Сколько же времени меня везут? И как далеко от своих уехали?

— Если я задам вопрос еще раз и не получу ответа, ты пожалеешь! — прозвучала угроза от Мирослава.

Я скосила глаза на часы на его руке: двенадцать — пятнадцать. Часа два прошло… или больше?

— Глава, нас преследуют, — предупредил водитель.

Я встрепенулась, сердце забилось с утроенной силой.

— Уверены? — процедил Серый.

— Да, мы не смогли оторваться, они пошли на сближение…

Черная махина появилась слева от нас, блокируя, не давая вырваться вперед.

— Тормози! — рыкнул Мирослав.

В следующий момент в зад мерседесу врезалась еще одна, я дернулась назад, вскрикнув от неожиданности.

— Нас блокируют, — заревел водитель, закрутив головой и удерживая руль.

Через секунду впереди идущий джип сопровождения так же резко притормозил, отчего мерседес врезался ему в зад. Я приложилась о спинку переднего сиденья.

— Они зажали нас, — заорал охранник, но в этот момент его выстрелом из соседней машины заставили замолчать.

Я вопила, Мирослав матерился, машина вздрогнула — на крышу что-то тяжелое упало. В следующую секунду сзади раздался удар и посыпалось стекло. Голова Серого странно дернулась, и оборотень завалился вперед. Я скрючилась, закрыв свою голову руками от осколков, а вокруг моей груди словно тиски сомкнулось. В следующий миг меня резко выдернули из машины. Вылетая наружу, я заметила черную тень, скользнувшую в разбитое окно.

И пока я с визгом летела, из несущейся, блокированной с четырех сторон машины выскользнул на багажник мужчина… Этьен. От изумления я даже замолчала. Он легко держался на крышке, словно заправский эквилибрист, вытянул руку и, широко улыбнувшись, продемонстрировал мне — голову Мирослава… отрезанную… сильно кровоточившую, отчего кровь разлеталась на ветру, заляпывая стекло преследующей машины.

— Бешеному псу собачья смерть! — рыкнул у меня над головой Поль.

Заскулив, я подняла голову и столкнулась с пылающими яростью голубыми глазами. Он висел на тросе, спущенном из небольшого спортивного вертолета.

Из открытой двери вертушки высунулся Джинкс с короткоствольным автоматом в руке:

— Привет, малышка, заждалась, наверное?

Вновь опустив голову вниз, я увидела, как Этьен бросил голову в разбитое окно и одним мощным прыжком перемахнул на крышу соседней машины. Еще мгновение — и он скрылся в салоне джипа. Преследователи затормозили, коробка резко распалась, вертолет уносил нас в сторону, а два «связанных» между собой автомобиля внезапно словно набухли и, вздрогнув всей массой, разлетелись. Воздух сотряс мощнейший взрыв, уничтожающий следы.

Поль подтянул меня вверх, крепко прижимая к себе, а я вцепилась в него руками и ногами, не в силах от переизбытка эмоций произнести ни слова. Лишь судорожно вздрагивала, захлебываясь сухими рыданиями.

Сквозь ветер и дождливую морось я слышала его горячечный шепот:

— Больше ни на шаг, слышишь, ни на шаг от себя не отпущу. Я три часа умирал от неизвестности… если бы с тобой что-то случилось, я бы… я бы… — он даже подобрать слов не мог, прижимая к себе, будто я последний глоток воды, воздуха, сама жизнь.

А я, уткнувшись ему в шею, глотая слезы, сама себе клялась, что больше ни ногой от него. Сама стану тенью. И вместе с тем чувствовала уверенность: в будущем мне ничего не грозит — Поль за мной пойдет хоть в ад. Или полетит…

Нас «отбуксировали» подальше от места происшествия. И пока мы приземлялись на поле, на бегущей вдоль него проселочной дороге резко затормозила машина. Из распахнувшейся двери выскочила Анфиса и понеслась к нам, размахивая руками и крича. Но из-за шума вертолета я не слышала, о чем, да и не важно. Главное — живая и здоровая тетушка, даже если ругается, все равно приятно.

Пока Поль отстегивал обвязку и освобождался от троса, следом за первой машиной появились еще четыре черных джипа. Я нервно хихикнула себе под нос: «К нам пожаловали люди в черном».

— Цыпленок, ты как? — прохрипел Поль, приподнимая и прижимая меня к груди.

— Было страшно, а сейчас… словно на триллер сходила и перевариваю впечатления, — честно призналась я. Поежилась, чувствуя его прохладный нос под воротником, в ложбинке между плечом и шеей, и хихикнула: — Щекотно, Поль…

Подлетела зареванная Анфиса, чем поразила до глубины души — сроду ее такой не видела. Без церемоний вырвала меня из лап жениха и прижала к своему полному третьему размеру. «Этьен сам себе завидует!» — снова возникла мысль не к месту и времени.

— Маленькая моя! Кровиночка! Деточка… — голосила и всхлипывала тетушка, гладила по волосам, заодно вытаскивая из них осколки и ощупывая мои руки-ноги.

— Ань, ты чего, у меня ничего не болит, отделалась, можно сказать, легким испугом, да драными штанами. Прекращай телячьи нежности, — усмехнулась я, а в следующую секунду, растеряв браваду и наигранное веселье, тоже разревелась, прижимаясь к ней.

Мы рыдали в обнимку в окружении больших, сурового вида мужчин, наверняка не привыкших к подобному, а Поль с Этьеном растерянно поглаживали нас по спине и, судя по прямо-таки трагичным лицам, испытывали вселенскую вину.

— Поль, глава! — услышала я голос Джинкса.

— Да, она со мной… — я прислушалась к телефонному разговору Поля с братом. — Невредима… Нет, не тронута… Напугана… Мертвый… Как-как, голову оторвали, чтобы другим неповадно было… Нет, следы подчистили… Да, везде… До встречи.

После разговора его напряжение вылилось в яростное рычание:

— Жаль, что эту скотину нельзя убить еще раз… нет, много-много-много раз. Получил бы удовольствие от его страданий.

Поль шагнул ко мне вплотную, обтек со спины и, уже, наверное, привычно уткнувшись в макушку, глубоко вдохнул.

Этьен, стоящий рядом с Анфисой, проворчал:

— Позорище… Два великовозрастных барана… Сначала тележка из-под дерьма, а теперь вот — пару из-под носа увели…

В груди у вздрогнувшего всем телом Поля завибрировал глухой рокот, но он молча признал свои ошибки. А вот Джинкс неожиданно коротко хохотнул, досадливо покачав головой, потом, приподняв указательный палец, заявил:

— Зато, заметьте, месье, мы растем! Тьери потратил два месяца на поиски Миланы, Рене — два дня, а мы — три часа всего. Таким образом, скоро научимся не терять своих женщин по дороге домой.

Мы с Анфисой, шмыгая покрасневшими от холода и слез носами, с огромным интересом слушали скупые сведения из жизни клана Морруа, забыв о передрягах, уж больно любопытно.

— Если бы не паника среди людей, я бы по головам охраны до этого шакала добрался и еще в зале все лишнее у него оторвал, — злобно рявкнул Поль, крепко обнимая меня, заключая в плен.

К нам подошел незнакомый оборотень, один из прибывших на джипах. Представительный шатен в черном классическом пальто и туфлях, совсем не предназначенных для хождения по полям. Этот красивый мужчина, невысокий, но крепкий, с теплого шоколадного цвета глазами с вежливым интересом рассматривал нас с Аней. Без сексуальной подоплеки и не задерживая внимания на ком-то одном. Можно сказать, первый такой встретился. Видимо, решил не провоцировать наших мужчин, пребывающих в состоянии воинствующей ярости, на ревность. А может быть, у него есть пара, или мы не в его вкусе.

Выслушав моего суженного, незнакомец призвал его угомониться на французском, но, пожалуй, не на своем родном языке:

— Хватит уже! Морруа, ты сам знаешь, что в этом случае началась бы перестрелка прямо в аэропорту, но с полицией! Ты уверен, что тогда кого-нибудь из ваших женщин не подстрелили бы нечаянно? И мы вряд ли смогли бы убедить полицию, что была не попытка теракта, а обычные бандитские разборки. А списать на несчастный случай трупы, разбросанные конечности, кровь и…

Анфиса громко икнула, схватилась за живот и побледнела; уж слишком жесткие аргументы привел вер.

— Кость тебе в глотку, Андре, ну зачем подробности?! — от досады взвыл Этьен, отстраняя от меня Аню и прижимая ее к себе.

Рядом неожиданно мрачно хмыкнул Жакру, который до этого момента вообще предпочитал молчать или «угукать»:

— Никогда не забуду твою гламурную кису с чужим ухом в зубах и зверским оскалом. К такой тылом лучше не поворачиваться…

Анфиса побледнела, а потом, закрыв рот руками, рванула прочь от нас, верно, намереваясь попрощаться с содержимым желудка.

Перед тем как рвануть за ней, Этьен злобно рыкнул в лицо Жакру, отчего тот стремительно отпрыгнул, чтобы без носа не остаться, наверное.

— Разве я сказал что-то неприличное? — здоровяк брюнет развел руки-лопаты и окинул нас непонимающим взглядом. — Под впечатлением… искренне…

Оглянувшись на Аню, скрючившуюся в сухостое неподалеку и воркующего над ней Этьена, тоже растерянно посмотрела на остальных. Неужели Мирослав прав — моя милая домашняя тетушка кому-то ухо откусила?

— Когда тебя вывели из строя, Анфису тоже схватили, но она смогла вывернуться. А увидев, что ты без сознания, сама ринулась в атаку и… укусила, куда достала, оказалось весьма удачно, — весело просветил Джинкс, глядя на меня с ухмылкой. — Познакомиться бы с твоими родственниками, вырастившими двух отважных женщин, готовых броситься на защиту друг друга, не раздумывая.

— Обязательно познакомишься, — я смутилась от похвалы. Пришлось с тяжелым вздохом признаться: — Только сначала увидишь, как Влад нас на лысо побреет, когда узнает, сколько глупостей мы натворили и в какие неприятности сунули свои любопытные носы.

— Больше никто не посмеет тебя и пальцем тронуть, — глухо пообещал Поль. Затем, глянув на обессиленную Анфису, которой Этьен помог привести себя в порядок и даже застегнул куртку доверху, чтобы не замерзла, подхватил на руки и понес к нам, добавил: — Пора ехать. Самолет ждет нас в другом аэропорту.

— А чем меня отравили? — взлетев на ручки к Полю, я обняла его за шею, устало прижавшись щекой к плечу.

— Ничем.

— Но как же? — встрепенулась я. — Если я только полчаса назад, наверное, пришла в себя. И ощущение было мерзкое, будто ваты в голову напихали…

Поль тяжело вздохнув, лизнул меня в висок, напомнив этим жестом провинившегося перед хозяином пса, и объяснил:

— Как и у людей, у веров есть определенные точки на теле, воздействие на которые вызывает кратковременную дезориентацию. Но ты еще… юная, щуплая и с… особенностями. Он ткнул тебя в шею шариковой ручкой, остался синий след под челюстью. Видимо, слишком сильно и весьма точно, потому ты сразу и надолго отключилась. Это не сложно, если знаешь куда и как бить…

— Ты тоже так умеешь, Поль?

— Да, — спустя несколько мгновений ответил он. — Клан Морруа… мы наемники, палачи и судьи.

— Ясно, — шепнула я, задумчиво разглядывая свою коленку. — Вторые штаны за сутки порвала.

Поль притормозил и почти испуганно выдохнул:

— Ты поранилась?

— Нет-нет, ерунда, просто одежда неприспособленная. — Ну кто меня за язык тянул, спрашивается? И так мужик на нервах, а я со своими тряпками.

— Мадам, завтра все магазины Парижа будут к вашим услугам, — взялся успокаивать Джинкс, пружинисто шагая к машинам впереди нас.

— Спасибо, но лучше я как следует отосплюсь. — Положив голову на плечо Полю, посмотрела назад.

Импозантный шатен, которого за суетой забыли представить, о чем-то говорил пилоту на русском — ветер доносил отдельные слова. Тот кивнул и пошел к вертолету. Затем незнакомец поспешил за нами.

— Кто этот мужчина в черном пальто, которого Этьен назвал Андре? — тихо спросила я. — Кто-то из тех, что помогали вам во время погони? Вам удалось быстро нас найти, догнать и… спасти.

— У нас широкие связи и полномочия, — вернул себе спокойный деловой тон Поль. — Мы преследовали вас с самого начала, не теряя из виду. Оставили этого… Серого без большей части охранников, но он успел удрать на двух машинах, пока нас пару минут блокировали люди… охрана аэропорта.

— Вашего давнего врага многие зовут Одержимым, — с презрением и злостью высказал Этьен. — Последние годы совсем страх потерял и связь с реальностью. Он питерский, а вел себя здесь, как на своей территории. Ему беззакония не простили, а нас поддержали…

— Андре… Андрей Волховский — глава одного из старейших московских кланов, — наконец представил Поль нашего союзника. — Я связался с ним и договорился о прикрытии и технической поддержке.

— Ваше появление было невероятным, — восторженно выдохнула я, слушая об их приключениях. — Ну… было отчаянно и… круто, особенно вылетать из окна автомобиля на вертолетном тросе!

Захихикала Аня, еще бледненькая, но хоть цвет лица не отдает синевой. Глядя на нее, Этьен хмыкнул. Джинкс обернулся с улыбкой, по ходу дела проверяя, не потерял ли заветный рисунок, спрятанный за пазухой.

— Ребенок почти, — услышала я снисходительное замечание догнавшего нас Волховского.

— Мой цыпленочек, — с трогательной нежностью шепнул мне на ухо Поль, царапнув подбородок щетиной.

В автомобиль он сел со мной на руках и держал будто ребенка. Но вырываться или возмущаться уже не тянуло. Новый мир, мир оборотней, напугал до чертиков. Раньше в качестве страшилки служил образ Мирослава, но его поступки, упоминание об аукционе, где можно продать женщину… и ведь он точно не врал в тот момент, значит подобные гнусные вещи, угнетающие и шокирующие, существуют.

Меня с детства предупреждали о судьбе полукровок, и к старому страху добавился еще один: в этом мире, у людей и у оборотней, правит сильный. И за каждым углом могут ждать неприятности.

— Надо быть сильной, хочу научиться давать отпор, — вырвалось у меня.

— Просто будь всегда рядом, — сначала непререкаемо ответил Поль, но через минутку, глухо добавил: — Я научу тебя тому, что нужно.

Я впервые ехала в солидном кортеже с мигалками, которыми Волховский имел право пользоваться, чем удивил еще больше и добавил решимости стать сильной.

Несколько часов, пока плавно, на высокой скорости ехали по хорошей трассе, мы по большей части молчали. Каждый варился в собственном соку: терзался сомнениями, виной и разбирал ошибки. Сидевший рядом с нами Джинкс уткнулся в ультрабук и, надо полагать, работал или искал что-то.

Подмосковные красоты, увы, не воспринимались, сколько бы я не пыталась сосредоточиться. Слишком много событий и приключений оказалось для слабой полукровки за двое суток. Поэтому, перестав бороться с усталостью, я дремала, нежась в надежных объятиях Поля, ощущая крепкое мужское тело своим. Его теплое дыхание шевелило волосы на моей макушке, сердце ровно и сильно билось под ухом, щеку согревал обтягивающий широкий мускулистый торс тонкий свитер, в который я для надежности вцепилась. Выглядел мой «захват», конечно, по-детски, но зато чувствовала себя так увереннее, не опасаясь потерять пару, пока держала.

Очнувшись от резкого громкого звука, проникшего в салон, — столичный шум периодически давал о себе знать — я подняла голову и сразу же утонула в светло-голубых глазах Поля, мгновенно среагировавшего на мое движение. В них отразились нежность и волнение.

Удивительно, мне хватило всего два дня, чтобы привязаться к нему, нуждаться в его присутствии рядом, в простой физической близости. Чтобы самой себе признаться, что попала в зависимость от его тепла и запаха, окутывающего меня, и не в силах контролировать эту привязанность. Чувства, несколько пугающие неопределенностью, но когда Поль широкой ладонью ласково поглаживал мое лицо, заправляя мешавшуюся черную прядку за ухо так мягко, как родные обычно, сладко щемило в груди.

— Алиса, тебе что-нибудь надо? — он нахмурился, напрягся. — Или болит?

Любуясь его волевым мужественным лицом, я неуверенно улыбнулась, отрицательно покачала головой и подушечками пальцев обвела его чувственные губы.

— Просто именно сейчас осознала, как мне повезло, что я твоя… а ты мой, — призналась, но мгновение спустя не сдержалась и пытливо заглянула ему в глаза: — Ведь так, да?

Поль улыбнулся, губами коснулся моего лба, а потом, словно не удержавшись, начал покрывать мое лицо поцелуями, шепнув:

— Совсем скоро поймешь, что дело обстоит еще хуже, чем ты думаешь.

Одной рукой я обняла его за талию, а второй обвила шею, притягивая ближе. Отросшая за время путешествия по России щетина на его лице чуть царапала мою кожу, но ощущение понравилось.

— В каком смысле? — тоже шепотом спросила я.

— Те, кто знают Поля, совершенно обосновано считают его самым выдержанным и хладнокровным вером, — прозвучал снисходительный голос Джинкса. — Но в твоем присутствии он рычит на самых близких и родных. Где его холодный расчет и умение спокойно анализировать ситуацию? И главное — Поль начинает совершать ошибки.

— Я же не…

— Это не твоя вина, Алиса, — вер-блондин прервал меня, проигнорировав мрачный предупреждающий взгляд моей пары. — Просто данность, поиск истинной длится долго, и потому, обретая ее, мы на какое-то время дезориентируемся, настраиваясь на женщину, самку, стремимся удовлетворить ее желания и вызвать симпатию. В общем, напоминаем окружающим клинических придурков…

Поль зарычал на друга, я же, приникнув к его груди, с самоиронией призналась:

— Видимо, я тоже потеряла связь с реальностью, когда встретила свою пару. Учитывая собственные глупейшие поступки и риск, о котором даже не задумывалась, по большому счету.

Джинкс хлопнул Поля по плечу, усмехнувшись:

— Подобное редко случается. Чтобы женщины рисковали жизнью ради своих мужчин. Наша Милана, например, ринулась в смертельную схватку ради Тьери. Хотя природой заложено: самка — продолжательница рода, ее забота — потомство, а не самец. — Он заглянул мне в глаза и задумчиво предположил: — Видимо, это особенность полукровок, инстинкты развиты слабее, а эмоции более выражены. Человеческие женщины часто ради любимых мужчин идут на невероятные поступки.

— Это недостаток? — внутренне подобралась я.

— Нет, цыпленок, — в голосе Поля была улыбка. — Скорее, из-за преданной пары мне еще больше завидовать будут.

— Тогда почему «дело обстоит еще хуже», как ты сказал, Поль? — напомнила я о предупреждении. И сразу нахмурилась, испугавшись, что вдруг я не пара или чего-то не поняла? — Или я не…

Он крепко прижал меня, заставив замолчать.

— Ты моя, я твой — это навсегда! Хуже станет только из-за моей тяги к тебе. Более сильной, навязчивой, крепкой и… сумасшедшей… и, вероятно, будет напрягать тебя… в дальнейшем.

Джинкс раздраженно качнул головой:

— Не в будущем, а уже сейчас. И Милана с Тьерри — отличный пример, — поправил он и пояснил мне, не обращая внимания на звереющего друга: — Даже истинный оборотень в твоем возрасте уязвим и слаб физически. Ты же полукровка с едва-едва установившимся гормональным фоном и…

— Моро, закрой пасть, — злобно рыкнул Поль.

— Она должна понимать тебя, себя и окружающих, — спокойно, стараясь выглядеть невозмутимо, призвал его Джинкс. — Ты еще очень хрупкая, юная, регенерация слабая, поэтому он просто боится отдаться своим инстинктам, расходуя силы на самоконтроль. Носится с тобой, как с яйцом, и пометил… частично. Но его терпения надолго не хватит — не тяни с близостью.

Поль, как говорят люди, вызверился, даже руки частично трансформировались в когтистые лапы. Видно, намеревается прибить «доброго» советчика.

— Джинкс, ты рискуешь здоровьем, — подтвердил мои подозрения Жакру с переднего сиденья.

— К черту! — буркнул блондин. — Надеюсь, когда я встречу свою пару, вы поможете мне вернуть мозги на место.

— Не думаю, что тебе придется долго ждать этого события, — я с хитрой ухмылкой посмотрела на Джинкса, переплетая свои пальцы с частично трансформированной конечностью Поля, безмолвно убеждая его успокоиться.

Джинкс в который раз погладил себя по груди: журнал с рисунком предпочел держать ближе к сердцу.

— Почему ты так думаешь? — встрепенулся он. Даже Жакру развернулся к нам всем корпусом.

— Слишком легко и быстро пришло видение твоего счастья, — пожала я плечами. — Как правило, для долгосрочного прогноза мне необходимо общаться с людьми, а теперь с верами, гораздо дольше.

Жакру хмуро глянул на Поля, который, зарывшись рукой в волосы у меня на затылке, массировал кожу, доставляя мне удовольствие и заодно успокаивая свои нервы.

— Дружище, ты же не будешь против, если я поживу в замке и поближе пообщаюсь с… — Поль снова злобно зарычал, опять напрягаясь всем телом. — С другими пообщаюсь. Главное, примелькаюсь Алисе… издали, конечно.

Попытка здоровяка оборотня договорится со злющим ревнующим другом о помощи в поиске своей пары выглядела настолько комично, что я не выдержала и расхохоталась. Обняла Поля за шею обеими руками, «чмокнула» его в губы, и с абсолютной уверенностью заявила:

— Я только твоя, а ты только мой, навсегда. Давай не будем мешать твоему другу искать счастье.

Поль успокоился, мы с верами перекинулись несколькими фразами, а затем, под мерное заботливое поглаживание по бедрам и спине, я снова задремала.