Глава LXXVII. Большая гейдельбергская бочка[247]
Теперь подошло время вычерпывать спермацет. Но для того, чтобы вы с надлежащей ясностью поняли, как это происходит, вам необходимо иметь кое-какое представление о своеобразном устройстве того удивительного резервуара, где спермацет помещается.
Если рассматривать голову кашалота как четырехгранную призму, то наискось ее можно разделить на два плоских клина[248], из которых нижний будет представлять собой костное образование – черепную коробку и челюсти, а верхний – жировую массу, совершенно лишенную костей; широкая же передняя грань как раз и даст нам могучий и отвесный китовый лоб. Теперь в середине лба горизонтально разделим верхний клин на две почти совершенно равные части, которые и без нас разделены природой при помощи внутренней перегородки из толстого хряща.
Нижняя из этих двух частей, называемая «колодой», представляет собой огромные масляные соты примерно в десять тысяч ячеек, образованных переплетением плотных и эластичных белых волокон и пропитанных жиром. Верхняя часть, известная под названием «кузов», это не что иное, как большая Гейдельбергская бочка кашалота. Спереди она украшена какой-то замысловатой резьбой – на огромном нахмуренном кашалотовом челе можно видеть всевозможные символические узоры. И как знаменитую бочку в Гейдельберге всегда наполняли лучшими винами Рейнской долины, так и эта «бочка» кашалота содержит самый драгоценный сорт масляного вина, а именно знаменитый спермацет в его совершенно чистом, прозрачном и ароматном виде. И ни в какой другой части китовой туши это ценнейшее вещество без примесей не встречается. В живом кашалоте оно находится в абсолютно жидком состоянии, но после смерти кита, будучи открыто воздействию воздуха, начинает быстро густеть, образуя красивые кристаллические иглы, как будто первый тонкий ледок затягивает поверхность воды. «Кузов» большого кашалота дает обычно около пятисот галлонов спермацета, не считая того, чт? в силу неизбежных обстоятельств в значительных количествах расплескивается, проливается, вытекает, просачивается или иным путем безвозвратно теряется во время сложной работы, хотя при этом и стараются спасти что можно.
Не знаю, какими роскошными тонкими тканями была обтянута изнутри знаменитая бочка в Гейдельберге, знаю только, что по богатству своему они не могли бы пойти ни в какое сравнение с той великолепной шелковистой перламутровой пленкой, какой подбит, точно королевская мантия, с внутренней стороны «кузов» кашалота.
Гейдельбергская бочка кашалота занимает у него всю верхнюю часть головы во всю ее длину; а поскольку – как упоминалось уже где-то – голова составляет треть от общей длины животного, то, положив эту длину футов в восемьдесят для кашалота приличных размеров, мы получим бочку больше двадцати шести футов высотой, если ее подцепить и вертикально поднимать на корабельный борт.
В процессе отделения головы кашалота оператор орудует своим инструментом в непосредственной близости от того места, где позднее будет проложен ход к спермацетовым залежам; вот почему ему следует проявлять величайшую осторожность, чтобы из-за неловкого преждевременного удара не вторгнуться в святилище и не пролить без пользы его бесценное содержимое. Отделенная голова поднимается из воды отрезанным концом вверх при помощи огромных талей, чьи пеньковые петли свисают над бортом целым канатным лабиринтом.
После всего, что было сейчас мною сказано, я попрошу вас уделить внимание весьма удивительной и – в данном случае – едва не завершившейся трагически процедуре откупоривания большой Гейдельбергской бочки кашалота.