Глава двадцать пятая

Я уже обратил внимание на то, с какой тщательностью подбираются сотрудниками ФСК точки для различного рода конспиративных «явок». Не изменили они своей традиции и теперь.

Учреждение, под скромной вывеской которого отныне располагался фиктивный Центр номер два, вполне отвечало целому набору требований.

Во-первых, место расположения. Периферия города, Суздальский проспект, все объездные пути контролируются и могут быть легко блокированы. Само здание стоит несколько особняком, потому вокруг открытое пространство и преодолеть его незамеченным весьма затруднительно.

Во-вторых, масса удобств, обеспечивающих так называемое «прикрытие». До приезда сюда специальной группы ФСК здесь из года в год мирно просиживали штаны бюрократы Регионального Управления «СевЗапМеталлСбытСнаб», и любой, кто осторожно попытался бы навести справки о подробностях работы этой конторы, услышал бы то, что может ожидать услышать сведущий в вопросах «прикрытия» человек. То есть вполне стандартную легенду. А будучи соответствующим образом настроенным, он решит, что те невинные занятия, которым предавались бюрократы в рабочие часы, более всего остального доказывают, что здесь не все чисто. Принцип «двойного эха», так сказать.

В-третьих, и самое главное — внутренняя планировка здания: пять этажей, прямые, насквозь простреливаемые коридоры, и в то же время огромные кабинеты, где можно разместить полк спецназа при полном боекомплекте, включая тяжелую ракетную артиллерию, а снаружи его присутствие никак не проявится: дом как дом, учреждение как учреждение, мало ли таких в городе.

Федеральная Служба Контрразведки умело всеми этими многочисленными достоинствами воспользовалась. В чем мы и получили возможность убедиться на месте.

Сифоров привез нас туда утром и позволил сначала нам полюбоваться зданием со стороны:

— Прошу вас внимательнее. Что-нибудь заметно?

Я пожал плечами.

— Архитектура не из лучших, — сказала Марина.

— Такая уж есть. Не архитектура нас привлекала.

— Понимаю.

Совершив «круг почета», мы объехали здание.

Серый невзрачный фасад, слепые окна, нижний этаж — в решетках, но так принято в наши уголовно-правовые времена. В общем, ничего подозрительного.

Так я Сифорову и ответил.

— Прекрасно, — кивнул Сифоров и велел водителю остановиться.

Мы вышли из автомобиля, и капитан, шагая уверенно, повел нас внутрь.

Вестибюль какого-то особого впечатления так же не произвел. Сидел за стеклом в маленькой кабинке вахтер, молодой веснушчатый парень, почитывал книжку в мягкой обложке. Сифоров остановился здесь у блокированной автоматически вертушки; парень поднял голову, узнал его, заулыбался. Сифоров подозвал меня.

— Смотрите, — сказал он, постукивая костяшками пальцев по стеклу кабинки.

Я провел по стеклу ладонью и понял, что капитан имеет в виду.

— Пуленепробиваемое?

— Гораздо лучше, — не без оттенка гордости уточнил Сифоров. — Выдерживает прямое попадание из гранатомета. Надо сказать, переоборудование этой кабинки влетело нам в копеечку. Ниже, вот здесь, — он указал туда, где под рамой начиналась ровная выкрашенная в черный цвет металлическая поверхность, — броневая плита. Она сдвигается, а за ней крупнокалиберный пулемет. Все, как в лучших домах, судите сами.

Но пулемет — так, на всякий случай, если кто-нибудь попробует сбежать, а вначале они должны здесь просто пройти. Мы их пропустим, и тогда мышеловка захлопнется.

— Остроумно, — сказал я. — Что тут у вас еще имеется?

— Пойдемте.

Вахтер разблокировал вертушку, и мы ее беспрепятственно миновали.

— Ясно, что нам пришлось установить целую систему сигнализации и видеоконтроля, — продолжал вести экскурсию Сифоров. — Здесь, в вестибюле, на лестничных клетках (их в здании две), и на всех пяти этажах установлены скрытые видеокамеры. Наблюдение ведется из специально оборудованного штаба на пятом этаже. Мы там еще побываем.

Мы стали подниматься по лестнице. В первый момент создавалось впечатление, что в здании совершенно пусто, но когда мы вышли в коридор второго этажа, я услышал приглушенный дверьми стрекот пишущих машинок, бубнящие что-то голоса, а в дальнем конце у приоткрытого окна стояли молодые ребята в костюмчиках, не спеша покуривали, стряхивая пепел в импровизированную пепельницу, пустую банку из-под бразильского кофе.

— Это, разумеется, ваши сотрудники? — кивнула в их сторону Марина.

— Разумеется, — подтвердил Сифоров. — Настоящие сотрудники этого заведения отправлены в месячный отпуск.

— Все?

— Все.

— Это ошибка, — сказал я. — Если Герострат будет проводить предварительную рекогносцировку, ему не составит труда догадаться, что раз все сотрудники отправлены в отпуск, значит, здесь подготовлена ловушка.

Сифоров усмехнулся. Хотя и без особого веселья.

— Вы просто не понимаете, Борис Анатольевич, — заявил он. — Мы в своих действиях обязаны соответствовать нами же предлагаемой легенде. Центр-два работает под прикрытием обыкновенного учреждения. Вполне естественно, что имеется целый штат работников, которые якобы осуществляют это прикрытие, не догадываясь, чем, собственно, они на самом деле заняты. После того как в Центре номер два становится известно о побеге Герострата и последствиях разгрома Центра номер один, вполне естественно ожидать, что будут приняты соответствующие меры для предохранения «основного» Центра от возможного повторения инцидента. Одна из таких мер, сама собой разумеющаяся, — увольнение работников прикрытия или же отправка их в бессрочный отпуск.

— Ага, — понял я, в очередной раз отметив, что ФСК, как всегда, действует сообразно логике и, может быть, потому сообразно СХЕМЕ Герострата.

Но с другой стороны все выглядит вполне прилично.

— Какой же предполагаете вы сценарий отражения возможной атаки? — поинтересовалась Марина. — Что будет, например, если нападающие проникнут сюда, на второй этаж?

— У нас разработано несколько сценариев, — отвечал капитан. — Предполагается, что они попытаются одновременно рассредоточиться по этажам. Это, безусловно, их ослабит, но они получат выигрыш по времени. Ведь им неизвестно точно, где хранятся архивные материалы Центра, банки данных и все остальное, что, по мнению Герострата, может быть связано с деятельностью настоящего Центра. А так у них есть шанс сразу на подобное хранилище выйти и попытаться или ликвидировать его, или унести представляющие интерес материалы. На этот случай у нас предусмотрены комнаты-«пустышки», своеобразная имитация хранилищ. Пойдемте, я вам покажу.

Сифоров шагнул к ближайшей двери. Она была заперта, но у Сифорова обнаружилась целая связка ключей, одним из которых он открыл замок.

В комнате высились стеллажи, заваленные огромными, на формат А-1 папками, а в центре буквой «П» стояли три письменных стола, выглядевших так, словно совсем недавно за ними работали. Впрочем, может быть, и работали. Те самые бюрократы, которых беспощадно разогнали в отпуска.

— Пока нападающие будут заниматься «пустышками», мы локализуем их, перекроем все входы-выходы. Кроме того, в каждой пятой комнате засада — крепкие хорошо обученные парни из «Альфы».

— Учтите, — сказал я. — если боевики Своры пойдут под действием программы, на силовой прием их брать бесполезно. Нужно или убивать, или ломать все кости. Помните, как получилось с Заварзиным?

— Это мы учли, — ответил капитан сухо. — На этот случай мы собираемся использовать нервно-паралитический газ.

Он указал рукой в сторону неприметного вентиляционного отверстия над стеллажами под самым потолком.

— Там баллон газа с хитроумным радиоуправляемым устройством. По сигналу все наши сотрудники оденут противогазы, а здание на полчаса превратится для любого живого существа в совершенно непроходимую зону.

— Все продумано, — признала Марина.

— Не все, — сказал я. — Где гарантия, что сюда явится сам Герострат? Он пришлет камикадзе, запрограммированных на моментальную смерть в случае провала, и тогда…

— Не пришлет, — перебил меня Сифоров, злая усмешка искривила его губы, сразу сделав лицо капитана отталкивающим. — Герострату нужна информация, а не полсотни покойников. Стороннее наблюдение за нашим «Центром» ничего ему не даст, и вопрос о том, чем здесь занимаются на самом деле, для него останется открытым.

Логика, снова безупречная и величественная госпожа ЛОГИКА.

— Хорошо, — сказал я, машинально похлопывая себя по карманам в поисках сигарет (в этот момент ощущал я себя самым настоящим «адвокатом дьявола» — пренеприятнейшая работенка). — Попробуем по-другому. В операции задействован, надо думать, не один человек, а многие десятки. Где гарантия, что завтра кто-нибудь из них не исчезнет в неизвестном направлении? И завтра же Герострат будет знать, что все это — примитивный блеф, дезинформация, пустышка. Выведывать чужие секреты он умеет. На то у него целый арсенал методов, наработанных, к слову говоря, в настоящем, а не фиктивном Центре.

— Резонный вопрос, — признал Сифоров. — Утечка информации в такой игре может легко обратить все наши усилия в прах. Но дело в том, Борис Анатольевич, что об истинном предназначении нашего Центра знаем мы трое, полковник Усманов, вы с ним теперь знакомы, и еще двое человек из высшего руководства ФСК. Все остальные убеждены, что это самый НАСТОЯЩИЙ Центр по прикладной психотронике. Все, кому, конечно, положено иметь такие убеждения. А если Герострат неглуп, а он неглуп, то должен понимать, что похищение исполнителя опять же ничего ему не даст, а на руководителя попробуй-ка выйди. Так что, Борис Анатольевич, с этой стороны мы тоже защищены.

— Поздравляю, — сказал я, отметив для себя упоминание о двоих «из высшего руководства ФСК».

— Какие-нибудь еще есть вопросы? — вежливо спросил Сифоров.

— Вопросов больше нет.

— Тогда пойдемте, я покажу вам центр управления нашей мышеловкой.

Мы вышли из комнаты, и я обнаружил, что теперь коридор пуст, хотя из-за дверей продолжал доноситься звук бубнящих голосов и механический стрекот машинок.

— Как вам звуковое оформление? Магнитофонная запись. Предназначена для посторонних ушей.

— Превосходно, — не удивился я. — Только, мне кажется, здесь вы перегибаете палку. Это уже лишнее.

— Не скажите, Борис Анатольевич. Чему нас учит социалистический реализм? Изображать действительность такой, какой ее хотят видеть вышестоящие инстанции.

Что ж, отметил я, он шутит? Видно, все-таки поднялось у человека настроение в связи с маленькой над моим скепсисом победой.

Мы неспешно поднялись на пятый этаж. Такой же коридор, окно в том конце, окно в этом конце, одинаковые, как двойняшки, двери. На двери кабинета, к которому привел нас Сифоров висела простенькая табличка: «Вычислительный центр».

— Прошу, — сказал капитан, открывая дверь.

Снаружи она отличалась лишь этой непритязательной табличкой, но здесь, за ней, оказался узкий тамбур, заканчивающийся еще одной дверью: огромной, из сплошной стали, на невероятных размеров петлях. Нечто похожее, пожалуй, можно встретить на подводных лодках, или в каком-нибудь правительственном бункере, построенном на случай ядерной войны.

Наверху в этом закутке между дверьми была закреплена миниатюрная видеокамера. Я увидел, как она чуть заметно повернулась на вертикальном удерживающем ее штоке, объектив слепо уставился на нас. Сифоров тоже взглянул туда и помахал рукой.

— Открывай, Пончик, открывай, свои, — пробормотал он.

Дверь с громким лязгом приоткрылась. Сифоров не без усилия толкнул ее. Мы вошли в комнату, жмурясь от яркого света. Это помещение было гораздо просторнее комнаты-«пустышки». Окна были плотно зашторены, и в полную мощность работали лампы дневного света. В центре помещения пребывало громоздкое устройство, и еще какие-то металлические ящики вдоль стен, а на полу — ковром переплетение кабелей, подсоединенных разъемами к центральному устройству; еще несколько пучков кабелей в разных местах уходили в стены. За устройством — шкаф, облицованный десятками десятками телевизионных экранов с четкими цветными изображениями вестибюля и знакомых нам коридоров плюс дисплей мудреного компьютера, на котором высвечивались одна за другой яркие цветные схемы — сидел на вращающемся кресле маленький круглый розовощекий субъект в грязноватой майке, которая была ему не по плечу, а потому открывала взорам всех желающих белый круглый животик, и поношенные трикотажные штаны. Субъект левой рукой почесывал живот, а правой — вытягивал из огромной коробки одну за другой шоколадные конфеты, лишь время от времени отвлекаясь на то, чтобы отстучать на клавиатуре компьютера загадочную комбинацию символов.

В комнате было из кого выбирать: у миниатюрного холодильника, в дальнем конце, расположились еще двое гражданских, потягивающих лениво «фанту» из высоких запотевших бокалов — но я сразу догадался, кого здесь Сифоров называет «Пончиком». Субъект по прозвищу Пончик развернулся вместе с креслом, встал и пошел, протягивая на ходу вымазанные шоколадом пальцы.

Сифоров в ответ руки не подал, а даже несколько отшатнулся. Субъект остановился и приготовился, видимо, уже обидеться, но тут сообразил и старательно вытер пальцы о свои трикотажные штаны. После чего снова полез к Сифорову с рукопожатиями, и неистовому капитану ничего не оставалось другого, как ответить на них. Правда, с чрезвычайно болезненной улыбкой на лице. Субъект по прозвищу Пончик долго тряс ему руку, а «гражданские» в углу откровенно веселились, наблюдая происходящее. Сразу стало ясно, что субъект этот не просто так сам себе субъект, а еще и объект всеобщих насмешек, а все поступки и привычки его давно уже — притча во языцех сотрудников ФСК.

— Пончанов Константин, — представил нам субъекта Сифоров. — Наш местный гений. А это, познакомься, Костя, наши консультанты: Борис Орлов и Марина Кэйбот.

Мне Пончанов пожал руку — пальцы у него все же были липкие — а к Марине самым непринужденным образом полез целоваться. Марина с испугом отпрянула.

— Полегче, Пончик, — осадил «гения» Сифоров. — Марина — человек западный, там у них лобызаться при встрече не принято.

Пончанов остановился и тут же затараторил, прижимая руки к груди, с выражением совершеннейшего отчаяния на пухленькой своей физиономии:

— Извините, извините меня, Марина. Не был осведомлен, предупрежден, поставлен в известность. Но очень-очень-очень рад с вами познакомиться. Марина, говорите, вас зовут? Очень — очень-очень рад.

В знак примирения Марина протянула ему руку, и Пончик на радостях ее едва не облобызал. Под его восторженное верещание Марина поспешила высвободиться.

Что-то начал я уставать от новых знакомств, подумал я, наблюдая эту сцену. Хотя, как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. При условии, если это НАСТОЯЩИЕ друзья, а рубли еще не сожраны сегодняшней инфляцией.

— Давай, Пончик, показывай гостям свое хозяйство, — распорядился Сифоров.

Пончанов немедленно засуетился.

— Да-да, проходите, пожалуйста. Не желаете ли конфет, Марина? Очень-очень-очень вкусные конфеты. Вот здесь у нас оборудован центр управления всем этим барахлом. Каждый уровень подконтролен, каждый уровень просматривается. Но барахло барахлом остается, как его не назови. Вы со мной согласны, Марина? Очень-очень-очень этому рад! Просто не знаю, что бы они все без меня со своим барахлом делали. Ведь барахло оно и в Африке — барахло…

Он тараторил, перескакивая с одного на другое, склонял на все лады узкоспециальный термин «барахло», а я с сомнением взглянул на Сифорова, и тот, перехватив мой взгляд, конечно же, догадался, о чем я думаю.

— Успокойтесь, — вполголоса сказал он. — В деле ему равных нет. За что и держим.

Пончанов тем временем увлек Марину к пульту и, пытаясь угощать ее своими конфетами, пустился в путаные объяснения:

— Каждый уровень, каждый — подразделяется на подуровни. Управление таким вот образом разветвляется по деревянному принципу. Смотрите, Марина, — он застучал пальцами, снова уже вымазанными в шоколаде, по клавиатуре компьютера.

Изображения на экранах задрожали, дробясь на части. Не прошло и секунды, и теперь каждый из них вмещал в себя как бы четыре новых экрана, отличающихся друг от друга транслируемым изображением: там были комнаты, снимаемые под разными углами, комнаты-«пустышки», заваленные папками, и комнаты-ловушки, где занимались своими делами ребята из «Альфы»: кто чистил оружие, кто обедал бутербродами, запивая их горячим кофе из термосов, кто просто беседовал.

— Видите, видите, Марина, все-все контролируется, — несло Пончанова. Компьютер осуществляет непрерывный опрос периферийных устройств, совсем непрерывный. Так что если где что, сразу сюда на пульт будет выдан сигнал. Все контролируем, все. Насколько можно контролировать с этим барахлом. Хотите конфет, Марина?

Марина, несколько ошеломленная напором «местного гения», предпочитала помалкивать.

Сифоров посмотрел на меня:

— Может быть, у вас есть какие-нибудь вопросы к нашему сотруднику, Борис Анатольевич?

— Никак нет, — отвечал я не без иронии. — Раз у вас все контролируется, даже с этим барахлом, то, значит, все в порядке. Остается только ждать.

Сифоров кивнул, а я подумал, что как бы не пришлось ждать слишком долго. Ведь ожидание — не самый лучший способ времяпровождения. Особенно для таких «крутых» парней как мы. Тут и нервишки могут не сдать…