Любит — простит, не любит…

— Э, нет, — омега вынул из рук новичка тяжёлый ящик, опуская его обратно на пол. — Нам не положено таскать тяжёлое, Алияс. Для здоровья плохо. Старший будет сердиться, если увидит.

— Но ящики сами себя не донесут.

Гинтами согласно кивнул.

— Вот поэтому даже в подсобных помещениях есть коммутаторы. — Омега приблизился к стене, снял прямоугольный кусок пластика и нажал на кнопку. — Дежурный? — Из динамика раздались хрипы. — Говорит Гинтами. Нужен альфа, блок семь, пятый этаж, — снова хрипы. — Спасибо, ждём.

— Вот и всё, — улыбнулся Гинтами, с любопытством рассматривая напарника, пока тот усаживался на мешки — другой работы в этой подсобке не было. — Я давно говорю, что нужно проверять вес и габариты заранее, чтобы вот так не терять время. Но молодых разве ж кто слушает, — всплеснул он руками, присаживаясь рядом.

Таких красивых омег Гинтами ещё не встречал. И возраст, который было принято считать уважаемым, ничем не портил привлекательность Алияса… а если быть до конца справедливым то, наверное, годы добавляли очарования. Чем ещё объяснить эту завораживающую манеру держать себя? Смотреть с величием…

Гинтами бы, наверное, влюбился, если бы Алияс был альфой. Омеге казалось, что неожиданный гость сошёл со страниц старых романов, которые не одобряли старшие.

А ещё никогда его так не интересовала чужая личная жизнь.

— А-м-м, Алияс, а можно тебя спросить?

Омега, размышлявший о чём-то своём, вернул в пространство потерянный взгляд.

— Спрашивай, конечно. Постараюсь помочь.

— Да мне не помощь нужна, — замялся Гинтами, чувствуя себя не в своей тарелке, вести задушевные беседы он не умел, но и любопытству сегодня с треском проигрывал. — Я хотел кое-что спросить про вечер.

Алияс ожидающе смотрел на него.

— О танцах, — тут же добавил Гинтами и, пока храбрость ему не изменила, продолжил: — Ты отшил своего друга, чтобы позлить, да? Я всегда так делаю, когда мой меня выводит. А то думает, ему всё можно. Думает, я не замечаю, как он на других поглядывает, а ещё в любви мне клянётся. Придурок!

От своей короткой, но пламенной речи Гинтами вдруг расстроился и на глаза его навернулись слёзы. — Ой, прости, — потянул он носом.

И не сразу сообразил, что происходит, когда тёплая ладонь опустилась ему на макушку.

— Я не сомневаюсь, что твой альфа тебе верен.

Гинтами поднял полные слёз глаза.

— Откуда тебе… вам знать?

— Можно на ты, — улыбнулся Алияс и добавил: — У меня есть некоторый жизненный опыт.

— Значит, наказывал своего. Я был прав, — удовлетворённо кивнул омега, чувствуя себя получше.

— Шайс мне не принадлежит.