1992

Мы договорились снова встретиться у шахты в девять вечера. В такое время там точно не должно было быть никого, кто мог бы застигнуть нас на горячем.

Я планировал выскользнуть из дома после ужина. Мама в это время обычно занималась глажкой, а отец уходил в паб. Однако сначала мне нужно было кое-что сделать. Я прокрался из кухни в сарай на заднем дворе. В нем отец держал инструменты и свои старые шахтерские принадлежности.

Некоторое время мне пришлось там покопаться, отбрасывая паутину и дохлых пауков. Наконец я их нашел. Старая спецовка, прочные ботинки, веревка, фонарик и… да… шахтерская каска. Подняв ее, я вытер с каски грязь и начал возиться с установленным на ней фонарем. Я уже настроился на то, что он не станет работать, однако фонарь, к моему удивлению, загорелся, выдав яркий луч желтого света.

– Что ты делаешь?

Я подскочил, развернувшись и едва не уронив каску на землю.

– Черт! Что ты делаешь? Следишь за мной?

Энни стояла в дверном проеме – худенький силуэт в последних закатных лучах. На ней была надета ее розовая пижама с мультяшным медвежонком, а длинные темные волосы были стянуты в хвост.

Моя не по годам взрослая младшая сестра. Веселая, вздорная, упрямая, дурашливая. До сумасшествия умная и раздражающе милая. Жизнерадостная, невыносимая и забавная. Когда она обнимала меня, ее маленькое тело одновременно казалось костлявым и чрезвычайно мягким. Ее зубастая улыбка была способна растопить даже самое ледяное сердце. Девчонка-сорванец, все так же хотевшая верить в Санта-Клауса и магию. С другой стороны, кому из нас этого не хочется?

– Ты не должен ругаться, – сказала она.

– Ладно, ладно. Знаю. Но ты не должна подкрадываться к людям.

– Я не подкрадывалась. Ты просто плохо слушал.

Одной из многих бесполезных вещей в этом мире являются споры с восьмилетними детьми. Каким бы ты умным ни был, логика восьмилетнего всегда победит.

– Ну, я был занят.

– Чем? Это папино?

Я быстро положил каску на место.

– Да. И что?

– Тогда зачем оно тебе? – Внезапно она заметила, что в другой руке я держал рюкзак. – Ты берешь папины вещи?

Я любил свою сестру. Правда. Но иногда она была просто невыносима. Как терьер. Если она к чему-то цеплялась, то оторвать ее от этого было невозможно.

– Слушай, я просто их одалживаю, ясно? Он ведь все равно ими больше не пользуется.

– Зачем ты их одалживаешь?

– Не твое дело.

Она сложила руки и сузила глаза. Это выражение лица было мне хорошо знакомо и означало неприятности.

– Расскажи мне.

– Нет.

– Расскажи мне, или я расскажу маме.

Я вздохнул. Мои нервы и так были на пределе. Мне совершенно не хотелось возвращаться к тому странному люку в земле. Я вообще не понимал, зачем мы это делали, однако не мог отказаться, иначе выглядел бы трусом в глазах остальных. А теперь меня еще и доставала моя восьмилетняя сестра.

– Слушай, это на самом деле просто одно унылое дерь… дельце, ладно. Мы идем на старую шахту, только и всего.

Она подошла поближе.

– Так зачем тебе папины вещи?

Я вновь вздохнул.

– Хорошо, я скажу тебе, но ты должна пообещать больше никому об этом не рассказывать, идет?

– Идет.

– Мы нашли дыру, которая ведет прямо к центру земли, и собираемся спуститься в нее, потому что думаем, что там есть затерянный мир с динозаврами.

Энни сердито на меня посмотрела:

– Что за хрень?

Не ругаться, значит, да?

– Ладно. Можешь мне не верить.

– Я и не верю.

– Ладно.

Пауза. Я сунул каску, спецовку, веревку и ботинки к себе в рюкзак, застегнул его и забросил себе на плечи.

– Джоуи?

Я терпеть не мог, когда меня называл Джоуи кто-то, кроме моей сестры. Это было имя, которое часто носили клоуны в цирке.

– Что? – спросил я.

– Будь осторожнее.

Развернувшись, она побежала к дому, сверкая грязными босыми пятками. Стянутые в хвост волосы развевались на ветру.

Хотел бы я сказать, что, пока я глядел ей вслед, у меня возникло какое-то предчувствие. Что по небу промчалась туча, подгоняемая несущим невзгоды ветром. Что с деревьев с карканьем взмыли вороны. Что в ясном вечернем небе грянул гром.

Но ничего такого не было.

В этом-то и заключается главная беда. Жизнь никогда тебя ни о чем не предупреждает. Не дает ни малейших намеков на приближение важного момента. У тебя нет ни времени на размышления, ни шанса приготовиться. Ты не знаешь, что в этой жизни по-настоящему важно, пока не потеряешь его.

Я смотрел вслед несшейся вприпрыжку Энни – счастливой, невинной, беззаботной – и понятия не имел, что это был последний раз, когда я видел ее такой.

Равно как и не заметил, что она прихватила фонарик.

Мы стояли вокруг люка. Я, Флетч и Крис. Хёрст еще не появился. Часть меня – б'oльшая часть – надеялась, что он и не появится.

На нас с Флетчем были ботинки, темная одежда и прочные куртки. Зато Крис выглядел так, словно пришел сюда прямо с прогулки в парке: джинсовая куртка, джинсы и кроссовки. Я был единственным, кто принес с собой шахтерскую каску, а также рюкзак, в котором лежала веревка. И все захватили фонарики. Мы были готовы. Впрочем, без инструмента, который можно было бы использовать в качестве рычага для того, чтобы открыть люк, вся наша экипировка была ни к чему.

– Да где же он, на хрен? – простонал Флетч, вытаскивая сигареты.

Я пожал плечами.

– Может, он просто не придет.

Тогда мы все сможем отправиться по домам, забыть об этом дурацком плане, при этом не чувствовать себя виноватыми и не выглядеть трусами.

Крис все время топтался на месте. Флетч докурил свою сигарету. Я старался изображать рассерженного, все время поглядывая на часы, однако с каждой минутой ощущал все большее облегчение. Я уже собирался сказать, что пора нам признать очевидное и убраться отсюда, когда раздался знакомый голос:

– Все в порядке, парни?

Мы все обернулись. По склону проворно спускался Хёрст. За ним едва поспевала Мэри.

– А она здесь что делает? – спросил Крис.

– Она – моя девушка, вот что.

Мое сердце упало прямо в мои огромные ботинки. Мало того что Мэри явно не была одета для лазанья по подземельям – на ней были потертые джинсы и сапоги на шпильках, – она еще и притащила с собой большой пакет, из которого торчала бутылка сидра.

– Значит, все готовы? – ухмыльнулся Хёрст, помахав ломом.

Его язык слегка заплетался.

– Готовы. – Флетч отшвырнул сигарету, окурок которой некоторое время злобно светился во тьме.

Крис опять начал топтаться, словно ему нужно было в туалет или его кроссовки были слишком малы. Он явно нервничал, однако это была совсем иная нервозность, чем у меня. Крис был охвачен тревожным возбуждением.

– Она не должна здесь находиться, – пробормотал он почти себе под нос.

Мэри сверкнула на него глазами.

– Ты это обо мне? – спросила она.

Несмотря на ситуацию – и на свое согласие с Крисом, – я не мог не заметить, как классно она выглядела. Ее волосы были встрепаны, а щеки красиво порозовели от долгой ходьбы и, вероятно, от сидра. Я сглотнул и заметил, что тоже начал топтаться на месте.

Мэри пошла на Криса:

– Хочешь сказать, что мне не следует здесь находиться, потому что я девчонка? Что я слишком слабая для того, чтобы делать то же, что и вы все?

Мэри и так нередко бывала вздорной, однако в ту ночь она прямо-таки нарывалась на конфликт. Возможно, виной этому был все тот же сидр.

Крис попятился.

– Нет. Просто…

– Что?

– Ничего, – быстро вмешался я. – Крис просто о тебе беспокоится. Мы не знаем, что ждет нас внизу. Там может быть опасно.

Казалось, она вот-вот снова начнет препираться. Однако выражение ее лица вдруг смягчилось.

– Что ж, это мило, но не волнуйтесь. Я могу и сама о себе позаботиться.

Она вытащила из сумки сидр, отвинтила крышку и сделала щедрый глоток.

– А если не сможет, то я о ней позабочусь, – сказал Хёрст.

Обняв ее за задницу, он выхватил у Мэри бутылку и сам несколько раз из нее отхлебнул.

– Пошли уже, – пробормотал Флетч.

Я чувствовал, что он тоже был не рад присутствию Мэри, однако в его случае причина заключалась в другом. Он всегда считал, что он – лучший приятель Хёрста. Однако, когда Мэри была рядом, он опускался в негласной иерархии на одну ступень ниже.

– Верно, на хрен, – согласился Хёрст, возвращая Мэри сидр.

Шатаясь, он подошел к люку и загнал лом под его металлический обод. Первая попытка окончилась фиаско: Хёрст оступился и лом выскользнул у него из рук.

– Дерьмо!

Подняв лом, он вернул его на место. Результат был таким же.

– Может, его заело, – предположил я.

Хёрст зло на меня посмотрел.

– Серьезно, Эйнштейн?! – Он переводил взгляд с меня на Флетча и обратно. – Может, поможете?

С неохотой – во всяком случае, с моей стороны – мы пошли к нему. Флетч меня обогнал. Он схватил лом пониже того места, где его держал Хёрст, и они вместе налегли на него.

Я взглянул на люк, в глубине души желая, чтобы он не сдвигался. Однако в этот самый момент раздался скрежет. Годами не использовавшийся ржавый металл поддался.

– Еще, – простонал Хёрст, скрипя зубами.

Они снова налегли на лом, и я увидел, как люк поднимается. Между металлом и землей появилось несколько дюймов темноты, и с каждым из этих дюймов мое дурное предчувствие возрастало.

– Давай еще, – прорычал Хёрст.

Флетч взревел во всю глотку, и они налегли еще раз.

Люк поднялся еще выше.

– Хватайте его! – заорал Хёрст.

Наклонившись, мы с Крисом схватили металл за края. Мэри тоже к нам присоединилась. Мы все дружно потянули. Люк оказался тяжелым, однако не настолько, как я ожидал.

– Раз, два, три.

Мы вновь дернули люк, и на этот раз он неожиданно поддался. Мы неуклюже отскочили назад в тот самый момент, когда он, подняв тучу грязи и пыли, рухнул на землю с глухим стуком, отдавшимся в подошвах моих ботинок.

Издав триумфальный возглас, Хёрст бросил лом на землю. Флетч дал ему пять. Мэри совершенно по-дурацки ухмыльнулась. Даже я ощутил моментальный прилив адреналина. Лишь Крис стоял молча с бесстрастным выражением на лице.

Подойдя к дыре, мы заглянули в нее. Флетч щелкнул фонариком. Я отрегулировал шахтерский фонарь на каске, ожидая увидеть перед собой тьму. Черноту, сквозь которую едва способен был проникнуть свет. Длинный отвесный колодец в никуда.

Однако то, что я увидел, было хуже. Куда хуже. Лестница. Металлические перекладины, вделанные в камень и уходящие на огромную глубину. Лестница терялась во тьме. По моей спине пробежали ледяные мурашки.

– Дерьмо, – пробормотал Хёрст. – Ты был прав, Пончик. Это действительно вход.

«Но куда? – подумал я. – Что мы, к чертям, вообще надеемся там обнаружить?»

Хёрст оглянулся на нас. Его глаза горели. Я хорошо знал этот взгляд. Не терпящий возражений, опасный, безумный.

– Ну, кто первый?

Бессмысленный вопрос. Потому что…

Он оглянулся на меня.

– Торни, у тебя вся экипировка.

Ну конечно. Я заглянул в дыру, и меня замутило. Я не хотел туда спускаться. На дне этого глубокого, темного шахтного ствола мы не найдем ничего хорошего. В деле, в которое мы ввязались, вообще не было ничего хорошего.

– Мы не знаем, куда ведет эта лестница, – произнес я. – Эта лестница выглядит старой, ржавой. Она может не выдержать. Падать далеко.

Флетч закудахтал:

– Что такое, Торни? Сдрейфил, как цыпленок?

Да. Сдрейфил. Как самый что ни на есть настоящий цыпленок.

В жизни приходит время, когда нужно сделать выбор. Поступить правильно или поддаться давлению окружающих. Если я сейчас развернусь и уйду, то поступлю здраво, как разумный человек. Возможно, за мной даже последуют другие. Однако тогда я могу забыть о членстве в шайке Хёрста. Вероятно, мне придется до конца учебы есть свои школьные обеды на автобусной остановке.

С другой стороны, я хотя бы буду жив и смогу их есть.

– Джо? – Мэри положила руку мне на плечо. Она улыбалась ленивой пьяной улыбкой. – Ты не должен этого делать, если не хочешь. Все в порядке.

Именно эти слова и заставили меня принять решение. Я затянул ремень на каске моего отца.

– Я пойду, – сказал я.

– Круто! – Хёрст хлопнул меня по спине и обвел взглядом остальных. – Все готовы?

Все закивали, согласно забормотав. Однако я видел нервозность на лице Флетча. Хёрст, подогреваемый выпивкой и маниакальным возбуждением, выглядел уверенным. Ну и Крис. Крис казался настолько спокойным, словно собирался просто пройтись по магазинам.

– Ладно. Давайте просто сделаем эту хрень, – сказал Хёрст, подняв с земли свой школьный галстук и повязав его себе на голову. Ухмыльнувшись, он добавил: – Первая кровь.

Затем, подумав, он наклонился и взял лом.

Взглянув на него, я ощутил непонятную тяжесть в желудке.

– Зачем он тебе?

Вновь ухмыльнувшись, Хёрст похлопал ломом по своей ладони:

– Просто на всякий случай, Торни. Просто на всякий случай.

Лестница в самом деле оказалась ржавой. И узкой. Мне едва удавалось переставлять ноги. Ступени стонали и провисали под моей тяжестью. Отчаянно цепляясь за них, я молился, чтобы лестница не обвалилась до того, как мы спустимся.

А сверху уже доносились звуки, свидетельствовавшие о том, что остальные тоже спускаются. На мою каску сыпались металлические осколки и комья грязи, так что я, даже несмотря на то, что чувствовал себя в ней несколько глупо, был рад, что надел ее; к тому же наличие на каске фонаря позволяло мне хвататься за ступени обеими руками.

Спускаясь, я считал. Десять, одиннадцать, двенадцать. Когда я досчитал до девятнадцати, моя нога, не найдя ступени, уперлась в твердую землю. Меня накрыла волна облегчения. Я спустился. У меня получилось.

– Я внизу! – крикнул я.

– Что ты видишь? – отозвался голос Хёрста.

Я огляделся. Фонарь шахтерской каски излучал слабый желтоватый свет. Я находился в маленькой пещере. В ней вряд ли поместилось бы больше полудюжины человек. Не считая лежавших на земле нескольких предметов, напоминавших кости животных, она была пуста. Я не был уверен в своих чувствах – то ли облегчения, то ли досады.

– Ничего особенного, – ответил я.

Рядом со мной на дно пещеры с глухим звуком спрыгнул Хёрст. За ним последовали Флетч, Крис и Мэри. Мэри, на каблуках и с сидром, спускаться было особенно неудобно.

– И это все? – сказала она.

Обведя пещеру фонариком, Флетч сплюнул.

– Дыра какая-то.

– Полагаю, это было пустой тратой времени, – сказал я, изо всех сил стараясь скрыть удовлетворение в голосе.

Выражение лица Хёрста стало недовольным.

– Ну его все на хрен. Мне надо отлить.

Он отвернулся к стене. Я услышал звук расстегиваемой молнии, и струя хлынула на землю. Пещера была маленькой, так что ее быстро заполнил едкий запах. Количество выпитого Хёрстом сидра делало его еще сильнее.

Крис все так же хмуро осматривался по сторонам.

Я взглянул на него и спросил:

– Ты чего?

– Я думал, здесь будет что-то еще.

– Ну, увы. Так что…

Но Крис меня уже не слышал. Он начал кружить по пещере, как учуявшая кость собака. Внезапно он замер в точке, где тени, казалось, сгущались, становясь еще темнее.

И тогда он исчез. Я моргнул. Какого черта?

– Куда он делся? – спросила Мэри.

Хёрст застегнул штаны и повернулся.

– Где Пончик?

– Здесь, – раздался голос, исходивший, казалось, из ниоткуда.

Я посветил фонарем в ту сторону, откуда он доносился, и увидел его. Проем в каменной стене. Около четырех футов в высоту. Узкий. Его было легко не заметить, если ты не искал его специально. Или если не знал, что он там находится.

– Она уходит вглубь! – крикнул Крис из темноты. – Здесь еще ступени.

– Вот это, на хрен, уже другое дело! – воскликнул Хёрст.

Оттолкнув меня с дороги, он скользнул вслед за Крисом. Мгновение поколебавшись и еще раз щедро отхлебнув сидра, Мэри последовала его примеру. Флетч не отставал.

Вздохнув и мысленно проклиная Криса, я пригнул голову и поспешил за ними. Моя голова с лязгом стукнулась о камень. Шахтерская каска. Она была слишком широкой. Свет замерцал и погас. Вот черт! Наверное, я ударил батарейку. Отступив назад, я снял каску. Придется нести ее под мышкой. Я вновь было двинулся по проходу, но меня что-то остановило. Какой-то звук, напоминавший царапанье по камням. Он доносился сзади, от металлической лестницы, по которой мы спустились.

Я оглянулся, но без фонаря я мог видеть только тени да пляшущие точки перед глазами.

– Э-эй! – позвал я. – Есть кто там?

Тишина.

Глупо, Джо. Там никого нет. Шум, вероятно, был просто ветром, задувавшим в открытый люк. Кто вообще там мог быть? О люке не знал никто. И никто не знал, что мы в него спустились. Вообще никто.

«Никого здесь нету, кроме нас, цыпляток, – пронеслась у меня в голове несколько безумная мысль. Слова из старой песни, которую часто напевала моя бабушка. – Никого здесь нету, кроме нас, вообще».

Последний раз окинув взглядом темноту, я развернулся и двинулся по узкому проходу вслед за остальными.