6 глава

Открытый океан раскинулся перед путешественниками, сияя всеми оттенками синего. Дул ровный восточный ветер, и корабль, легонько поскрипывая парусами, бежал вперед, оставляя после себя след белоснежной пены. Прячась от лучей утреннего солнца под широкополой соломенной шляпой, Луиза с удовольствием подставляла лицо свежему ветерку. Миссис Пинс наконец полегчало, и теперь она высокой скорбной тенью повсюду следовала за своей подопечной, вздыхая и то и дело поднося сильно надушенный платок к носу.

— А вот и он, океан во всей своей красе! — Франческа выпорхнула на палубу, как тропическая бабочка, переливаясь всеми оттенками изумрудно-зеленого. Миссис Пинс неодобрительно окинула взглядом голые руки леди Бишоп и демонстративно фыркнула.

— О, миссис Пинс опять чем-то недовольна, — безмятежно улыбнулась Франческа, беря под руку Луизу. — Надеюсь, это не колики?

Луиза с трудом сдержала смех, крепко сжав губы. Прогулки по палубе были одним из немногих развлечений, которые были доступны здесь женщинам. И компаньонка стоически переносила их, наотрез отказываясь оставлять молодую графиню Грейсток наедине с «этой ужасной, распущенной женщиной». Франческа, впрочем, совершенно не огорчалась, остротами отбиваясь от чопорных взглядов и вздохов миссис Пинс.

— Знаешь, моя дорогая, я впервые жалею, что нам так долго плыть — мне не терпится познакомить тебя со всеми нашими соседями.

— А их много? — заинтересованно спросила Луиза.

— Иногда мне кажется, что чересчур, — усмехнулась леди Бишоп. — Но если сравнивать с лондонским светом, то, конечно, наше общество едва ли походит на него. Несколько женатых пар, два полковника в отставке и трое одиноких мужчин, один из которых с твоим приездом таковым являться перестанет.

— Если честно, мне не терпится увидеть Новый Орлеан… — Луиза мечтательно прикрыла глаза. — Я никогда не была во Франции, а ведь город еще недавно принадлежал французам…

— Да, Наполеон, конечно, сделал большую ошибку, продав земли Америке. — Франческа послала ослепительную улыбку появившемуся на мостике старшему помощнику. Тот, заметив ее, расправил плечи и приветственно кивнул. — Я родилась и выросла в Луизиане, мои родители покинули Францию в середине прошлого века.

— Так вы коренная американка! — воскликнула Луиза. Миссис Пинс, стоявшая неподалеку, вздрогнула и попыталась прислушаться.

— Креолка, — мягко поправила ее Франческа. — Так у нас называют потомков европейских переселенцев. А вот муж мой — англичанин, приехавший в Луизиану по делам, да так там и оставшийся. Иногда он кажется мне настолько сухим, что хочется кинуть его в болото и не выпускать, пока он не размякнет. Кстати, миссис Пинс напоминает мне его, из них вышла бы отличная пара! — В голосе леди Бишоп Луиза расслышала неподдельную горечь, но Франческа уже безмятежно улыбалась, глядя на горизонт.

— Я люблю наш город, — продолжила она после короткой паузы. — Жаль только, бывать в нем приходится редко. Дела на плантации и поездки отнимают почти все время.

— А как далеко от вашей плантации до Нового Орлеана? — с любопытством спросила Луиза.

— Шесть часов, — пожала плечами Франческа.

— О, это не очень далеко. — Луиза вспомнила поместье Грейстоков, которое находилось в трех днях езды. Но ведь в Лондоне у них был городской дом, в котором они жили с сентября по май.

— Плантация Уоррингтона находится еще дальше, — улыбнулась Франческа. — Мы разбросаны по всей Луизиане, как кости на игральном столе. Кто-то дальше, кто-то ближе. Кто-то владеет отличными полями, а кто-то довольствуется клочками земли среди болот…

— Вы выращиваете сахарный тростник? — Луиза боялась заводить разговор о рабах, хотя, к стыду своему, эта тема интересовала девушку больше всего.

— И жгучий перец, и сахарную свеклу. А на западе штата растет хлопок. У нас для него слишком влажный климат, а жаль. Он стоит намного дороже, чем сахар. — Франческа прикусила нижнюю губу, подсчитывая что-то в уме.

— И много у вас рабов? — набралась наконец смелости спросить Луиза.

— Три тысячи, или что-то около того, — небрежно пожала плечами Франческа. — Подсчеты ведет муж, я не вникаю в его дела. Денег на обучение сына в Англии и на гувернантку-француженку для дочери у нас хватает. Через три года пора выводить ее в свет, а я уже начала готовиться. Знали бы вы, как дорого в Америке обходится то, на что в Англии даже не обращают внимания! Сейчас я везу с собой кружева и чулки. Да-да, чулки! Можете себе представить, что тонкий шелк в Луизиане не сыскать, будь ты хоть жена губернатора!

— Значит, вы даже не знаете, сколько у вас рабов? — продолжила гнуть свое Луиза.

— А зачем? — настала очередь Франчески удивляться. — Дорогая моя, что даст мне это знание? Рабы приносят доход, мы заботимся о них, кормим, одеваем. Мы не жестоки с ними, и они вполне счастливы. Не понимаю, почему я должна знать их точное количество, ведь смертность среди них велика, как бы мы не пытались их лечить и следить за ними. В болотах водятся крокодилы, в лесах полно змей. Да и просто физический труд не каждому под силу… — Креолка фыркнула: — Вы так интересуетесь ими, что я могу решить, будто вы одна из тех, кто ратует за отмену рабства…

— А такие есть? — Луиза округлила глаза.

— Муж упоминал пару раз о разговорах, что ведутся в Вашингтоне. Но не думаю, что под ними есть какие-то основания. Впрочем, не будем об этом. Смотрите, к нам идет капитан!

Вечером в каюте Луиза вернулась к разговору с креолкой. Франческа казалась ей цивилизованной и образованной женщиной, и то, с каким пренебрежением она говорила о рабстве, оставило в душе неприятный осадок. Хотя мистер Уоррингтон тоже владел плантацией, а он, судя по запискам отца, был прекрасным человеком… Тяжело вздохнув, Луиза забралась в кровать и укуталась в одеяло. Какая она, эта таинственная Америка?

Многоголосый гомон из порта долетал даже до корабля, только начавшего входить в гавань. Луиза и миссис Пинс стояли на палубе, жадно вглядываясь в открывавшуюся картину. Город расположился вдоль берега широкой реки, несшей свои мутно-коричневые воды в прозрачный Мексиканский залив. Поднимаясь по дельте Миссисипи, корабль медленно приближался к берегу. Порт пестрел судами, стоявшими на рейде. Между ними сновали мелкие лодки, и торговцы предлагали купить табак и фрукты.

— О, меня уже ждут! — радостно воскликнула Франческа, помахав рукой многоцветной толпе. Тут же в ответ раздалось ответное приветствие — высокий негр в ливрее поднялся на козлах и яростно размахивал шляпой.

— Генри опять заставил его надеть форму. — Леди Бишоп повернулась к Луизе: — Ему кажется, что негры должны выезжать из плантации в ливреях, будто мы — дворяне титулованные! — Она фыркнула, но Луиза расслышала нотки гордости в ее голосе. Сама девушка вглядывалась в кишащую людьми пристань, пытаясь угадать, какая из немногочисленных колясок ждет ее.

Зазвенела якорная цепь, и корабль вздрогнул всем корпусом, замирая. Матросы закрепляли трапы и выносили багаж на палубу. Луиза вцепилась в небольшой дорожный ридикюль, пытаясь унять волнение и дрожь. После корабля на твердой земле ее слегка покачивало. Рядом миссис Пинс вполголоса возносила хвалы Богу, что добралась до края света живая и невредимая.

— Леди Грейсток? — Едва чемоданы опустились на землю рядом с девушкой, как возле нее возник улыбающийся мужчина. Невысокий и полноватый, с блестевшей от пота лысиной, он дружелюбно смотрел на дам. Луиза приветливо улыбнулась в ответ, чувствуя, как с души с грохотом скатывается огромный камень. Мистер Уоррингтон выглядел в точности так, как ей и представлялось.

— Мистер Уоррингтон, я бесконечно признательна вам, что нашли время встретить. — Луиза протянула руку, затянутую в дорожную лайковую перчатку, и мистер Уоррингтон любезно к ней приложился.

— Смею надеяться, мы отправимся в путь не раньше, чем отдохнем, — поговорила миссис Пинс, одобрительно оглядывая плантатора с ног до головы. — Это плавание выпило из меня все соки.

— Мне кажется, все соки из вас выпили задолго до плавания… — Возникшая из ниоткуда Франческа остановилась за спиной миссис Пинс. Компаньонка сжала губы так плотно, что они побелели. — Мистер Свенсон! Как я рада вас видеть! Ни минуты не сомневалась, что встречу вас здесь!

— Мистер Свенсон? — Луиза растерянно смотрела на встретившего их мужчину. Тот виновато улыбнулся и развел руками: — Простите, я не успел вам сказать. Мистер Уоррингтон не смог приехать лично и прислал меня. Дела на плантации, знаете ли.

— Крайне невежливо с его стороны, — процедила миссис Пинс, отметив для себя, что мистер Уоррингтон — деловой человек, а это качество считалось компаньонкой чрезвычайно неприличным. Настоящий джентльмен не умеет зарабатывать деньги, это знают все. На это у него есть управляющие! Фыркнув для пущего эффекта, она воинственно посмотрела на съежившегося под ее взглядом мистера Свенсона.

— Простите, — снова извинился мужчина и перевел взгляд на Луизу. — Боюсь, времени отдыхать у нас нет. Если мы хотим успеть до темноты, следует выезжать немедленно.

— Я так и знала! — воскликнула миссис Пинс, будто это подтвердило ее самые худшие опасения об опекуне и его воспитании. С видом глубочайшего неудовольствия она расправила плечи и грозно посмотрела на мистера Свенсона, собираясь следовать к коляске. Большую часть дороги она просидела в углу, изредка закатывая глаза, когда колесо наезжало на очередную кочку.

— А кем вы приходитесь мистеру Уоррингтону? — полюбопытствовала Луиза, пока багаж грузили на повозку, которую предусмотрительно взял с собой Свенсон.

— О, я его управляющий, — охотно ответил Свенсон. — И бухгалтер, если угодно.

— Послать за нами бухгалтера! — донеслось со стороны миссис Пинс. — Неслыханно!

— Мистер Уоррингтон часто объезжает плантацию и старается следить за всем лично. — Мистер Свенсон помог Луизе подняться в коляску. Миссис Пинс с видом оскорбленного величия протянула ему свою руку. Запрыгнув следом, управляющий крикнул кучеру, и коляска принялась осторожно выбираться из толпы.

Первое время Луизе было не до разговоров — она во все глаза смотрела по сторонам, впитывая яркое многообразие, что окружило ее. Люди всевозможных, казалось, оттенков кожи спешили куда-то, смеялись, пели песни, говорили. Куда-то торопились всадники и кареты, разъезжали ярко разодетые дамы, и громко кричали дети. Дома, красные, белые, желтые, синие, украшали округлые французские балкончики, с которых свешивались цветущие лианы. А еще Луиза никогда не видела столько негров, собранных в одном месте. И здесь, кажется, никто не придавал этому значения. На них не обращали внимания.

— Новый Орлеан — мультикультурный город, — видя заинтересованность девушки, принялся объяснять Свенсон. — Я бы назвал его новым Вавилоном, если позволите. Здесь собраны практически все национальности мира! Спросите о любых — они здесь есть!

— Португальцы! — загорелась Луиза.

— Есть!

— Французы!

— Полно!

— Немцы!

— Целая община!

— Испанцы! Нет, итальянцы!

— И они есть!

— Сдаюсь, — Луиза со смехом подняла руки. — Подозреваю, что здесь действительно собран весь мир!

— Шесть лет назад Наполеон продал Луизиану американцам, и с тех пор город постигли изменения, — продолжил Свенсон. — Вырос порт, в город потянулись предприниматели и люди разнообразных профессий. — Миссис Пинс громко фыркнула и пробормотала: «Город торговцев, было бы чем гордиться!». — Однако протестантская церковь пытается повлиять на слишком свободные нравы, а местным жителям это не нравится, — протянул мистер Свенсон, показывая глазами на нескольких монашек, яростно выкрикивающих что-то трем хохочущим девушкам, свешивающимся с кованого балкончика. — Какого вы вероисповедания? — спросил вдруг Свенсон.

— Католичка, — моргнула Луиза. — У меня мама — француженка.

Управляющий довольно кивнул и принялся рассказывать дальше. Коляска выехала на мост, перекинутый через широкую реку.

— Миссисипи, — в ответ на ее невысказанный вопрос ответил мистер Свенсон. — Она здесь делает петлю. Скоро мы выедем за город.

Новый Орлеан действительно вскоре остался за спиной, а впереди легли влажные субтропические леса. Воздух сгустился, в нем зазвенела незаметная в городе мошкара. Меж деревьев тут и там мелькали ядовито-зеленые бочаги болот, а мохнатый серебряный мох кутал высокие деревья в шали. Луиза замолчала, с интересом разглядывая природу вокруг. Миссис Пинс задремала, вскоре к ней присоединился и мистер Свенсон. Коляску мерно покачивало на дороге. Изредка она выныривала на яркие солнечные лужайки, но в основном дорогу обступали мрачные и серые заросли, в которых то и дело что-то вздрагивало и шевелилось. Небо затянуло серыми облаками, и кучер остановил коляску, спрыгивая с козел и натягивая над пассажирами кожаную крышу. Луиза вздрогнула, глядя на высокого чернокожего мужчину, со сноровкой развязывающего полог. Он блеснул яркими белками глаз, хитро улыбнулся и ловко запрыгнул обратно. Коляска снова покатилась по дороге, и спустя пару минут по пологу застучали первые капли. Под их мерный стук измученная обилием впечатлений Луиза погрузилась в сон.

Проснулась она от чьих-то голосов и недоуменно огляделась, пытаясь понять, где находится. Дождь давно перестал, и коляску окутали мягкие сиреневые сумерки. Воздух был наполнен ароматом неизвестных Луизе цветов. По краям дороги стояли рабы, то и дело выкрикивавшие что-то кучеру на странном гортанном языке. Кучер, смеясь, отвечал им. Леса отступили, вокруг, на сколько хватало глаз, тянулись поля высокого тростника, а впереди, в стремительно сгущающихся сумерках чернело поместье.

— Смотрите, это «Магдалена», — в голосе Свенсона слышалась гордость. Чем ближе они подъезжали, тем сильнее стучало сердце Луизы. Огромные дубы подпирали небо, угольными тенями выделяясь на сером небе. Дорога вилась между ними, ведя прямо к большому белоснежному дому, погруженному во тьму.

— Нас точно ждут? — с беспокойством спросила Луиза, оборачиваясь к Свенсону.

— О, конечно, не сомневайтесь! — улыбнулся управляющий. — Видимо, мистер Уоррингтон еще не приехал, поэтому огни в комнатах не зажигают.

— Он еще и скряга, оказывается, — пробормотала проснувшаяся миссис Пинс.

— Свет привлекает насекомых, мэм, — уязвлено ответил мистер Свенсон, явно обидевшийся за несправедливое обвинение хозяина поместья. Компаньонка скосила глаза на нахохлившегося мужчину, но ничего не сказала. Коляска сделала широкий круг и остановилась у белоснежной лестницы, у подножия которой стояло несколько слуг.

— Смотрите, слуги вышли встречать вас. — Свенсон спрыгнул с коляски с несвойственной для его комплекции живостью и протянул руку Луизе, а затем и миссис Пинс. Чернокожие слуги окружили вновь прибывших, блистая белозубыми улыбками на темных лицах.

— Какая хорошенькая!

— Давно пора вдохнуть жизнь в этот дом!

— Вы такая тоненькая, аж страшно!

— Оставьте девочку в покое, с дороги ведь, устала небось! — Высокая полная негритянка в белоснежном чепце и темно-синем платье растолкала собравшихся слуг и подошла к ошалевшим от такого неожиданного внимания путешественницам.

— Пройдемте в дом, мэм, там давно вас комнаты ожидают. И ванны, конечно, куда ж без этого! Ишь, облепили, как осы арбуз! А ну за работу быстро! И ты, масса Свенсон, уж должен был бы догадаться! Взрослый мужчина, ай-ай-ай!

Миссис Пинс с интересом смотрела на негритянку, важно поднимавшуюся по ступеням. Один ее вид внушал глубочайшее уважение. А то, как она разогнала слуг, так и вовсе пробудило в сердце пожилой леди глубокую симпатию.

— Я ведь не представилась, — спохватилась женщина, обернувшись в самых дверях. — Адеола. Я управляю слугами в этом доме. А вы, должно быть, леди Грейсток. — Адеола повернулась к Луизе, и та поспешно кивнула. — А вы — компаньонка?

— Миссис Пинс, — представилась та.

— И правильно, негоже молодой леди самой путешествовать, да еще и так далеко. — Адеола вошла в дом. Миссис Пинс прошла следом, то и дело кивая, будто соглашаясь с каждым словом негритянки.

Дом, погруженный во тьму, казался огромным и мрачным. Запалив свечу, Адеола принялась подниматься по широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

— Мы тут свет лишний раз не зажигаем. Москиты налетают да мошкара всякая. Да и экономия опять же. — Она повернулась к миссис Пинс, будто ища поддержки, и та с готовностью кивнула. Понять бережливость экономки она как раз-таки могла.