Глава 25

Отлучка, увы, не прошла незамеченной, и Сэл был крайне зол.

– Я вас предупреждал, – сказал он. Перевел взгляд на ухмыляющегося Дайсона и добавил: – Обоих. Как вы ухитрились смыться, если я приказал никого из вас не выпускать с территории?

«Так мы тебе и сказали», – одновременно подумали Лэсси и Дайсон, переглянувшись. Лаз в кустах все еще никто не обнаружил, а то, что пробираться по нему в юбке было неудобно – ерунда, главное – результат!

– Ты завел себе любимицу, шеф, – ядовито сказал Килли, – а это добром не конча… а-а-а!..

– Надо шкафы болтами к стенке притянуть, – невозмутимо сказал незнакомый Лэсси парень, сложением превосходящий даже Килли. – Мало ли, шеф всерьез разгневается? Один Килли там удержится, а все мы – нет. Хотя сье может на карнизе повиснуть, ее он выдержит…

– Э… Вы, должно быть, сьер Робси? – сообразила Лэсси и протянула руку. – Очень приятно.

– Взаимно, сье. Наслышан.

В его огромной лапище девичья рука была почти не заметна.

– Простите… о чем наслышаны?

– О подвигах, – совершенно серьезно сказал тот. – Кстати, Сэл, а где мои деньги?

– И вы тоже ставили?.. – начала Лэсси, но Робси перебил:

– Ставил. Что продержитесь, пока не вернусь.

– Хоть на этом спасибо… А, в смысле, теперь вы сделаете мою жизнь невыносимой?

– Придумаете тоже, сье…

– Лэсси.

– Лэс. Серьезно.

– Он на тезку и ставил, – не удержался Килли.

– Но выиграл же.

Улыбка у Лэса Робси была славная: она разом превращала его из жуткого громилы в симпатичного деревенского парня. Не то что у Дайсона: улыбайся или нет, краше не станешь.

– Отдам с жалованья, – проворчал Сэл. – Так. Лэсси, куда вас носило на сей раз?

Она и объяснила, и предъявила папку с документами.

– Я их еще не смотрела, не успела просто, не в такси же этим заниматься.

Когда Лэсси говорила так быстро, собеседники обычно цепенели. Дайсон давно это подметил и ухмылялся про себя.

– Но это большая часть того, что известно о Линсене до того, как он стал… Мясником. Может, сьер Вегурен дополнит, у него наверняка много материалов, как полагаете?

– Вегурен повстречался с доком Гутсеном, – вздохнул Килли. – Не думал, что заклинатели такие хлипкие… Или это только западные? Взять нашего Тари – он запросто пообедает рядом с доком, а Вегурен – брык, да и сомлел. Не до обморока, правда, но как-то погрустнел. Док угостил его настоечкой собственного изготовления, ну и… Одним словом, Вегурен сейчас не в состоянии общаться.

– Рапорт напиши.

– Уже, – ухмыльнулся Килли. – Там и картинки забавные имеются, и кое-какие записи. Ну, ты же знаешь Гутсена…

– Конечно, у него в каждом углу по самописцу. А чего там Вегурен наговорил? – заинтересовался Сэл.

– Да так, кое-какие детали выложил, – ухмылка Килли сделалась еще шире. – Те, которыми делиться не собирался, а мы воспользуемся…

– Опять западники решили себе славу захапать?

– А как же.

– Чего еще от них ожидать… Держите записи, Лэсси. И давайте, сопоставьте данные этого вашего профессора с теми, что нам совершенно случайно перепали от Вегурена. Скоро уже пришлют регистрационные документы, так что поторопитесь!

– Как прикажете, сьер, – отозвалась Лэсси и уселась за стол Дайсона, единственный свободный в отделе.

«И как мы станем его делить, когда я вернусь? – подумал он. – Если вернусь… Если нет, то все просто: стану лежать на полу, ноги греть. Но вдруг? Вдруг случится чудо? Ведь бывают же они!»

Дайсон никогда прежде так не желал снова сделаться человеком. Невозможность превратиться вгоняла его в отчаяние, а он думал, будто и не знает, что это такое! Ну и еще, конечно, имелся личный интерес, хотя… шансов у него все равно не было. Но вдруг? Вон сьер Дани слепой и изувеченный, однако…

Он встряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и уселся рядом с Лэсси – слушать и смотреть записи, хотя, конечно, предпочел бы не глядеть на пьяного Вегурена. Сомнительной приятности зрелище…

– Дайсон, он тоже двуликий! – разбудил его возглас, и он заворочал головой, пытаясь понять, где вообще находится. Оказалось, под собственным столом. – Дайсон? Ты что, уснул?

«Уснул, уснул… и это плохой признак, – подумал он и снова сел рядом. – Я и человеком-то люблю поспать, но чтобы взять и отключиться посреди… хм… такого представления? Так, стоп, кто двуликий-то?! Мясник?..»

– Вот ведь лис! – смеялась Лэсси. – Смотри!

Он посмотрел и счел, что Вегурен отвратительно владеет животной формой. Хотя, возможно, такое впечатление сложилось потому, что док Гутсен успел напоить его своей отравой: от нее и сам Дайсон начал бы ходить зигзагом.

– Теперь мы сможем его шантажировать, если вдруг что, – деловито сказала Лэсси. – Вы же стараетесь не упоминать о том, кто вы такие? То есть регистрация и все такое – это понятно. Начальство знает, родственники, близкие друзья и коллеги… самые доверенные, конечно же, – тоже, но никто с улицы не в курсе, так?

«Ну да. Если ему не сболтнет подпоенный коллега, друг или родственник», – тяжело вздохнул Дайсон.

– А регистрироваться больно? – спросила вдруг Лэсси, и он помотал головой.

Не больно. Просто неприятно. Почти как Тари сказал: вывернут мясом наружу, проверят, поставят метку, сделают, как было, да и отпустят с миром. Но зачем ей знать об этом?

– Я почему спрашиваю: вдруг Линсен тоже двуликий? Тогда ему легче было бы преследовать жертву, а амулеты и инструменты он мог нести в сумке на шее, как собаки-спасатели, к примеру. Ну, если он собака, а не хомячок. Но это я глупости говорю. – Лэсси машинально погладила Дайсона по мягким ушам. – Тогда бы уже бродили легенды о призрачном псе, забирающем жизни… Ладно, тут работы еще на всю ночь…

Он встрепенулся.

– Опять буду ночевать в камере. Удобно! – улыбнулась она. – Только ты не приходи. Просто…

«Понятно. Неловко, неудобно, коллеги – кто в курсе – смеются», – вздохнул Дайсон и положил голову ей на колено.

– Ладно, приходи, – сказала Лэсси после паузы. – Я уже почти привыкла к твоему храпу.

«Да кто бы говорил!» – возмутился Дайсон.

– С тобой не страшно, – добавила она, наклонилась и поцеловала его в нос, заставив оторопеть. – Жаль, я совсем не знаю, какой ты человек. Но если пес замечательный, наверно, и мужчина не хуже?

Дайсон настолько оторопел, что застыл гипсовым изваянием – хоть на газон ставь. То есть… ну… в него влюблялись, и не раз, но в человека, а не в собаку! Извращение какое-то… И еще это чувство вины у Лэсси. И невесть что еще!

– Создатель, в каком еще учреждении я смогу безнаказанно потрепать начальника за уши и дернуть за хвост! – мечтательно произнесла Лэсси и протянула руку…