32

Фуксия - капризный и ранимый друг который требует много внимания. Зато при должном уходе ее цветы распускаются; становясь похожими на ярких танцующих балерин. Фуксия не любит прямых солнечных лучей и предпочитает легкую полутень. Опыление она доверяет своим наперсникам колибри. Растение требует тщательного ухода, регулярного полива, очень рыхлой и увлажненной почвы и не переносит мороза. Цветет с весны до осени. Пригодна в пищу и придает салатам утонченный привкус.

Виоле нравилось спускаться в долину вместе со Стефаном. На поляне под жарким летним солнцем зеленел фруктовый сад. и на деревьях уже показались первые плоды - персики, яблоки, лимоны, апельсины и мандарины. Этим утром она хотела проследить за результатами посадки и удостовериться, что саженцы привились.

- Как у тебя дела с сестрой? - неожиданно спросил Стефан.

Виола была приятно удивлена: ей было что рассказать. Немного подумав, она улыбнулась.

- Ты знаешь, что, когда мы были маленькими, мы спали вместе? -выпалила она и тут же мысленно отругала себя за несдержанность. Она вовсе не это хотела сказать. На самом деле ей хотелось поделиться планами вырастить собственный сад вместе с Айрис. Она собиралась расспросить о Бьянке Донати и ее смерти. И о том, знает ли он, что произошло между бабушкой и родителями.

- Не чурайся ее. Твое сердце ее узнало.

Виола отвела глаза и принялась с деланым равнодушием топтать сорняки. Уж, конечно, сердце ее узнало, да и не только сердце... Ее душа, например.

- Когда я только приехала, я страшно на нее злилась. Мне казалось, что папа предпочел ее, поэтому забрал с собой, - она помолчала. - Я ужасная, правда?

- Просто чудовище! - лукаво усмехнулся Стефан.

Виола нахмурилась: его насмешливый тон пришелся ей не по нраву. Но вместо того, чтобы рассердиться, она неожиданно для самой себя засмеялась. Какое-то время она с теплым чувством наблюдала, как он работает.

-Асейчас, Виолетта, ты все еще злишься?

- Да наверное, я никогда и не злилась по-настоящему, - пожала плечами она. - Айрис мне нравится и умеет меня рассмешить. Она...

Виола осеклась. Как бы она ни была расположена к Стефану, но ей не хотелось, чтобы кто-то знал об их с сестрой необъяснимой связи. Эта тайна < принадлежала только им двоим.

- Я немного запуталась. Она часто спрашивает о маме. Думаю, она очень переживает, - неуверенно продолжила она. - Я показывала ей маму на фото. Айрис так рыдала, я просто не знала, что делать, Стефан, ее было никак не успокоить. В итоге я сама расплакалась. Целая трагедия! Но в конце концов она пришла в себя.

Виола нервно рассмеялась и заметила, что и Стефан смеется.

- Возможно, у вас с Айрис больше общего, чем вы думаете. Может, и Айрис считает, что мать любила только тебя. Ей тоже нелегко пришлось, согласна?

- Да, в том-то и дело, - хотела было сказать Виола, когда Стефан вдруг напряженно вгляделся вдаль.

- У нас гости, - заметил он. С лужайки видно было виллу и ручей, а еще чуть ниже - стену между усадьбой и дорогой. По склону спускалось такси. Наконец машина остановилась у ворот, и из нее вышел мужчина.

- Твой отец вернулся.

Буря противоречивых чувств застала ее врасплох.

- Давно пора, - пробормотала она.

Стефан снял панаму и, будто выбивая пыль, пару раз похлопал ею о бедро:

- Каждый справляется как может, девочка.

Но Виоле было уже не до него: она изумленно уставилась на дорогу. Встревожившись, Стефан шагнул вперед. Кто эта женщина, что вышла из такси вслед за Франческо?

- Ты ее знаешь? - вытянула шею Виола. С такого расстояния лица женщины было не различить. Вдруг она вздрогнула:

- Мама!

- Чтоб меня! Клаудия Бруни! Наконец-то вернулась!

- Тебе не нравится мама, да?

- Я такого не говорил.

Виола уже не слушала. Мгновение спустя она во весь дух неслась к вилле. Все мысли вытеснил один бесконечный страх, от которого перехватывало дыхание. Айрис как раз работает в саду перед домом. С минуты на минуту они с мамой встретятся.

Вот они, ворота из ее кошмаров. Камни, кирпичи и увитые розой кованые перекладины. Клаудия кончиками пальцев погладила лепестки. Как же она прекрасна! Ей так и не удалось по-настоящему возненавидеть это место. Но ей было больно за себя, за ту, кем она могла бы стать. Стараясь дышать ровно, Клаудия на мгновение прикрыла глаза. Возвращение в Италию заняло больше времени, чем она предполагала. Они были уже в аэропорту, когда позвонила Лилиан, - покупали билеты. Возникли проблемы с важным заказом: Клаудия совсем про него забыла. Пришлось им вернуться и все уладить, поэтому они вылетели позже, чем планировали.

Но теперь она здесь и совсем скоро увидит дочерей. Она снова села в такси, а за ней и Франческо. Во время полета она нехорошо себя почувствовала, и все это время он был рядом и ухаживал за ней. Наверное, у нее что-то вроде гриппа, да какая разница. Она так устала, что не могла даже сердиться. Весь полет Франческо, то и дело подавая ей влажные салфетки, рассказывал об Айрис, и Клаудия чувствовала, как улетучивается ее гнев.

Ей не нужна эта проклятая близость.

Она не нуждается в его жалости и смехотворной снисходительности.

От него ей ничего не нужно. И чем скорее все вернется на круги своя, тем лучше для всех.

- Вот мы и здесь, все будет хорошо, вот увидишь. Не беспокойся, Клаудия.

Миг - и хрупкое перемирие между ними треснуло как стекло. Внезапно Клаудия поняла, что он ей нравится, и пришла в ужас. Как она могла? Неужели она забыла все, что Франческо ей сделал? Забыла, во что он превратил ее жизнь?

- Избавь меня от своего сочувствия, мне от тебя ничего не нужно, -вполголоса бросила она, и слова оцарапали ей горло. Заметив, как побледнел муж, Клаудия сурово сжала губы. Сердце отчаянно стучало. Судорожно вцепившись пальцами в спинку переднего сиденья, Клаудия отвернулась к окну.

Такси слегка подскакивало на кочках, и с каждым толчком ее все больше тошнило от переживаний. С каждой аллеей здесь были связаны болезненные воспоминания. Когда такси свернуло за последний поворот, она заметила склонившуюся перед каменным фонтаном фигурку и обмерла от облегчения.

- Остановите сейчас же!

Клаудия выскочила из машины и побежала навстречу дочери. Мгновение спустя она уже держала ее в объятиях:

- Боже мой, Виола! Как ты могла оставить меня без всяких новостей! Я чуть с ума не сошла!

Нахмурив лоб, Клаудия чуть отступила и, прищурившись, оглядела дочь с ног до головы:

- Ты что, похудела?

Девушка молча смотрела на нее.

- Что с тобой такое? Почему ты так смотришь? Солнышко, ты что, плачешь?

Девушка не отвечала. Руки Клаудии бессильно опустились. В ушах у нее зазвенело, а сердце едва не выскакивало из груди. Это не Виола. Она и не предполагала, что первым делом может встретить в Спинозе Айрис! Меж тем она желала и боялась этой встречи больше всего на свете.

Клаудия попятилась.

- Мама?

Айрис. Имя взорвалось в голове, вытеснив все иное прочь. Это Айрис, ее доченька, а она ее даже не узнала.

Какая же она мать, что не может даже различить близняшек, которых сама произвела на свет? А потом мир побледнел. Звон стал громом, сердце молотом застучало в висках.

Ноги ее подкосились, и Франческо едва успел ее подхватить.

- Успокойся, Клаудия, успокойся, тебе дурно.

- Это Айрис, моя девочка, а я не узнала ее, не узнала...

- Пойдем в дом, - не отпуская ее, сказал Франческо.

Отчаяние давно стало ее неотлучным спутником, но к такому потрясению она оказалась не готова. Горе и боль разрывали ее изнутри.

Все страхи и тревоги воплотились в жизнь, став доказательством ее ужасной ошибки.

Они вошли в гостиную, и подоспевшая Виола крепко обняла сестру. Клаудия без сил упала в кресло. Она потянулась к дочерям, и те взяли ее за руки.

- Простите, простите меня.

Встреча не принесла ни объятий, ни поцелуев. Бесконечный миг полнился взглядами, легкими прикосновениями, вздохами и несказанными фразами. Это было время чувств, тактильных ощущений, взаимного узнавания после долгой разлуки.

Через несколько минут цвет вернулся на щеки Клаудии, и она оглянулась вокруг. Встретив взгляд свекрови, она инстинктивно отшатнулась, схватив руку Франческо, которую он все это время не снимал с ее плеча.

Джулия опустила глаза, а затем взглянула на внучек:

- Почему бы вам не приготовить матери поесть? Она, должно быть, очень голодна.

Сестры неохотно поднялись. Они понимали, что это лишь предлог чтобы отослать их из комнаты. Но, как бы им ни хотелось присутствовать при беседе, сейчас они были слишком взволнованны. Пожалуй, небольшая передышка пойдет им на пользу. На беседы у них еще будет время позже. Потом они расспросят саму Клаудию. Потому что (и они в этом не сомневались) она расскажет им всю правду.

Что же сказать? С отсутствующим взглядом Джулия облизнула пересохшие губы.

Эта гостиная знакома ей с рождения. Когда-то она принадлежала Инес, здесь они коротали долгие вечера с матерью. А потом и с маленьким Франческо. Она вздохнула и оперлась о трость обеими руками.

- Тебе лучше?

Невестка, не отвечая, судорожно вцепилась в руку Франческо. Да и неудивительно. Для Клаудии она, Джулия Донати, - чудовище. На ней лежит самая тяжкая вина.

- У тебя есть право презирать меня, моя девочка. Но ты слишком сильна и умна, чтобы оставаться рабой прошлого. Взгляни на меня, я - старая больная женщина. Если бы ты пожелала, ты могла бы легко швырнуть меня на землю. Открой глаза и посмотри на меня по-настоящему. Взгляни, во что я превратилась. Перестань кормить свое воображение.

Возможно, она не заслужила прощения сына, но Клаудия не подведет. Джулия заставила себя произнести слова, которые давно и тщательно готовила:

- Я до глубины души сожалею о том, что произошло.

Мало-помалу слова ее проникали в душу невестки. Клаудия слегка расслабилась и оценивающе оглядела свекровь с головы до пят. И Джулия позволила себе надеяться.

- Ты была так молода, и я причинила тебе боль. Прошу прости меня, -тихо и осторожно произнесла она. Она не хотела давить, ей нужно лишь, чтобы невестка поверила в ее искренность.

Клаудия отпустила ладонь мужа, выпрямилась и кивнула. Теперь Джулия готова. Она вынесет все оскорбления, что бросит ей в лицо невестка.

- Франческо, ты не мог бы оставить нас наедине?

Он посмотрел на жену:

- Клаудия?

Та молча кивнула.

- Хорошо.

Дождавшись, пока за сыном закроется дверь, Джулия вздохнула:

- Нам нужно поговорить.

- Говорить не о чем, - покачала головой Клаудия. - Я приехала, только чтобы увезти отсюда дочерей. Мы уезжаем.

- Я бы никогда не сделала внучкам дурного, - отвечала Джулия. - Ты и сама это прекрасно знаешь. Если ты так решила, я не стану тебе мешать. Но так ты лишишь дочерей всего. И наших ошибок уже будет не исправить.

- Ерунда. Не говори глупостей.

Что толку возражать? После болезни к Джулии вернулись не только воспоминания о прошлом и своих страшных поступках, но и та часть ее самой, которую она, казалась, утратила навсегда, - глубокая человечность. Вместо того чтобы в свою очередь бросаться на невестку с обвинениями, она решила дождаться, пока та успокоится.

- Я не желаю тебе зла и ни за что не причиню его девочкам, - глядя ей прямо в глаза, Джулия нашла в себе силы улыбнуться. Но лицо Клаудии стало холодным и отстраненным. Она не станет слушать. Нужно как-то разбить лед, нужно убедить ее сотрудничать.

- У Спинозы тысячелетняя история, но не это важно. Это место особенное благодаря саду. Сад предначертан сестрам, они издавна берегли его и заботились, чтобы и другие обрели через него благо.

- Франческо говорил, что ты больна, но не что ты лишилась рассудка, -жестоко улыбнулась Клаудия. - Но я-то знала, я всегда знала, что ты просто сумасшедшая.

- Конечно, я безумна! А ты не лишилась разума, когда Франческо разлучил тебя с дочерью? - гневно воскликнула Джулия и вплотную подошла к невестке. - Ты одна способна понять безумие женщины, которая потеряла все, что придавало жизни смысл. Как ты уезжала, помнишь? Франческо забрал у тебя Айрис, это верно. Но зато с тобой оставалась Виола. Ради нее, своей дочери, ты научилась жить дальше, научилась выживать.

Она прижала руку к груди:

- Ну а я жила сыном. Ради него я продолжала жить, дышала, ела. выносила один бесконечный день за другим.

Джулия испуганно прикрыла рот ладонью. Поздно - она уже сказала слишком много. Будь проклята ее вечная несдержанность.

- Я не понимаю.

Тяжело дыша, Джулия закрыла лицо руками. Когда она снова взглянула на Клаудию, глаза ее были ясны, а лицо спокойно.

- Я совершила ошибку, и я ее исправлю. И ты мне поможешь, потому что и ты должна искупить то, что натворила. Перестань держаться за прошлое! Пора оставить все позади и жить дальше.

Клаудия побледнела:

- Ты должна была позволить нам самим решить свои проблемы. У нас было на это право. Ты не должна была вмешиваться.

Джулия вздохнула:

- Ты права. Я не должна была вмешиваться. И возможно, я бы не стала, если бы ты отвергла мое предложение.

- Я никогда не брала твоих денег! - воскликнула Клаудия. - Я согласилась, только чтобы ты оставила меня в покое.

- Правда? А что же ты не искала встречи с дочерью все эти годы? - > неумолимо бросила Джулия. Она не позволит невестке найти очередную уловку, чтобы цепляться за свой самообман. Она знала, что такое мучительное раскаяние, и умела подавить в себе жалость. - Да, ты не взяла деньги, которые я предложила, чтобы ты оставила мне дочерей. Но на мгновение ты едва не сказала «да». И этот стыд двадцать лет держал тебя вдали от Айрис.

Клаудия сжалась, как загнанный в угол зверек, и вытерла ладонями мокрые щеки.

У Джулии кольнуло сердце:

- Послушай меня внимательно. Все это в прошлом. Было и прошло. Нужно думать о будущем.

- Мое будущее вдали отсюда, с моими дочерьми.

Джулия покачала головой:

- Ошибки как занесенные песком камни: пока ты зарываешь их, они всегда будут на месте, тяжелые, неподъемные. Ты это поймешь. Чтобы освободиться, ты должна откопать их и отбросить прочь.

- Почему я должна тебя слушать? Однажды ты меня уже обманула. Из-за тебя я лишилась всего!

- Ты, должно быть: считаешь себя худшей из матерей? - Джулия тихонько рассмеялась и вытерла слезы. - Глупая девчонка. Как же ты ошибаешься!

Она глубоко вздохнула и посмотрела невестке прямо в глаза:

- Мне нужно всего несколько дней, и я навсегда исчезну из вашей жизни.

Клаудия ошеломленно помолчала.

- Почему я должна тебе верить? - со злобой и недоверием вскинулась она. - Если бы ты не вмешивалась, у нас с мужем могло все наладиться. Несмотря ни на что, мы любили друг друга!

- К чему кричать? Лучше, если девочки узнают правду от нас.

Клаудия устало кивнула и провела рукой по глазам:

- Что тебе от меня нужно, Джулия?

Как долго она ждала этого момента. Теперь все зависит от невестки.

- Я предлагаю тебе договор. Останься в Спинозе и позволь мне исправить свои ошибки.

Клаудия рассмеялась:

- Прошлое не исправишь. Ты сама об этом сказала.

- В каком-то смысле ты права. Иногда прошлое настолько сильно, что держит нас в своей тюрьме и день за днем пожирает, лишая надежды на будущее. Но наша сила - в желании искупить ошибки, потому что все можно изменить. Остается лишь решить, какой ценой мы готовы заплатить за избавление.

- Что ты хочешь сказать? - прищурилась Клаудия.

Джулия с улыбкой подошла вплотную к невестке:

- Скоро поймешь. Клянусь, через несколько дней тебе уже не придется из-за меня беспокоиться.

Закрывая за собой дверь, Клаудия продолжала гадать, правильно ли поступает. Но от отчаяния, что охватило ее по приезде в Спинозу не осталось и следа. Непросто будет вернуть любовь дочерей, конечно, нет. Но теперь все по-другому. Удивительно, как быстро все меняется! Она едва не рассмеялась.

В одном Джулия Донати была права. Клаудия сама подарила ей власть над собой, сама позволила себя мучить. Все эти годы ненависть к свекрови росла в ней, как раковая опухоль. Она сама это допустила. Клаудия прошлась по комнатам в поисках дочерей. У нее будто камень с души свалился. Перед ней стояла огромная задача: будет нелегко вернуть то, что она когда-то потеряла. Но, может, она не такая уж плохая мать. На губах ее показалась горькая улыбка: никто не удружил ей больше, чем самый страшный враг -Джулия Донати.

Как бы абсурдно это ни звучало, благодаря женщине, разрушившей ее жизнь, ее отчаяние обернулось новой силой.