35

Гортензия, или гидрангия крупнолистная, - кустарник тайной любви, любви безответной и неуловимой. Такой цветок дарят только близкому человеку. Эти прекрасные растения предпочитают тень, прохладу и рыхлую, плодородную, слегка кислую почву. Внимательному садовнику следует избегать заболачивания грунта, и гортензия будет цвести с весны до самых холодов.

Возвращение в Спинозу пробудило в Клаудии множество воспоминаний, и некоторые из них вовсе не были ей неприятны. Такие воспоминания ждали ее и в роще: здесь они с Франческо высадили розы в первый день рождения дочек, здесь прогуливались в те редкие моменты, когда им удавалось побыть у вдвоем. Оба они любили здешнюю тишину. Так легко было, держась за руки, забыться под песню ветра. Она резко остановилась и прижала руки к груди. Она знала: стоит ей вспомнить о прошлом, как ее снова захлестнет привычная боль. Но она не ощутила ничего, кроме шелеста листвы под ногами.

И это ее поразило до глубины души.

Клаудия продолжала брести, пока не вышла на поляну. Когда-то она любила и это место. Она приводила сюда играть дочерей: на лужайке они всегда были на виду. У них была ужасная привычка тянуть в рот все подряд -не важно, были ли это листья, веточки, цветы или даже улитки.

С усадьбой были связаны и другие воспоминания, затаенные, интимные. Но о них думать не хотелось. Раскинув руки и ощущая пальцами ласковую траву и тепло солнца, она поскорее пошла дальше. Какой душистый здесь воздух! Как давно она не находила времени просто насладиться ошеломительной красотой природы. Клаудия как будто проснулась от долгого сна. После стольких лет боли и горечи к ней впервые вернулась былая легкость. Как дорого бы она дала, чтобы не видеть последствий своих ошибок в глазах дочерей! Дочери - вот кто был по-настоящему для нее важен. Остальное - потерянные годы, выброшенная жизнь - не имело никакого значения. Она получила по заслугам, понесла наказание за свою ошибку.

В юности она не задумывалась о последствиях. Она жила без оглядки. А потом вдруг стало слишком поздно. И ей пришлось узнать, что такое последствия, на себе.

Впереди послышались голоса. Клаудия остановилась и пригляделась. Солнце проникало сквозь ветви деревьев, заливая луг паутиной света.

По пояс обнаженные и мокрые от пота Стефан и Франческо работали в саду плечом к плечу. Мелькали лопаты, под кожей переливались напрягшиеся мышцы.

В ритмичных движениях мужа была какая-то завораживающая гармония. Он работал так страстно, так самозабвенно, будто трудом можно расплатиться за грехи.

И земля вознаградит его труд - такова природа.

Внутри нее что-то всколыхнулось. В том, что она видела, была любовь. Дарить себя с верностью и надеждой, отдаваться целиком, без остатка и заботиться, ничего не требуя взамен, - что это, если не любовь? Клаудия узнала ее, ведь когда-то она делила это чувство с Франческо. Ошеломленная, она вздрогнула от страшного осознания. И медленно, шаг за шагом, попятилась.

Он не должен ее заметить, не должен узнать, что она наблюдала за ним. Она не станет делить с ним этот проблеск тоски по минувшему. Это безумие, и нужно поскорее вычеркнуть из памяти свою глупую вспышку ностальгии.

Внезапно Франческо поднял голову и пошел в ее направлении. Их глаза встретились, и несколько мгновений Клаудия, как завороженная, глядела на мужа.

А потом развернулась и побежала прочь.

Франческо смотрел ей вслед: пока ее фигурка не исчезла за деревьями. Стефан меж тем продолжал рассуждать о своих планах улучшений в усадьбе. С тех самых пор: как он вернулся в Спинозу старик ни о чем другом не говорил. Все еще чувствуя на себе взгляд Клаудии, Франческо подобрал брошенную на землю футболку и вытер взмокшее лицо. Что она там делала? Зачем следила за ним тайком? Франческо был все еще разгорячен от работы. Он постарался восстановить дыхание. Сердце быстро стучало. А потом любопытство превратилось в нечто иное. Повесив футболку на ветку, он снова принялся усиленно копать. Теории Стефана об удобствах того или иного метода обработки фруктовых деревьев превратились в отдаленный гул. Теперь на уме у него было совсем другое. Бездонные черные глаза, которые он когда-то оставил позади, но по-настоящему так и не отпустил. Что бы ни случилось, за все эти годы Франческо так и не удалось разлюбить жену. Он любил Клаудию даже тогда, когда ненавидел. Он бросил лопату и расправил плечи:

- Продолжай без меня.

Пока Франческо складывал инструменты в кузов старого пикапа, который вернул к жизни Габриэль, старик улыбался про себя.

Клаудия прикоснулась ладонями к шероховатой стене ограды. Пытаясь отдышаться, она то и дело оборачивалась на рощу. Проклятие, Франческо ее заметил! Однако в действительности не это ее пугало: Клаудию привела в ужас близость в его понимающем взгляде.

В этот миг муж будто говорил с ней без слов, а она не могла не слушать. И если слова лгут, то душа не обманет Она это хорошо знала.

Что же теперь делать, как с этим бороться? Она набрала воздуха и, пытаясь успокоиться, пошла вдоль ограды. Боже, как ненавидит она эту стену! От мыслей и эмоций кружилась голова. Отныне она будет игнорировать Франческо, решила Клаудия. Да, отличная идея, да к тому же и единственная, что пришла на ум.

На аллею легли длинные тени: смягчая неровности пейзажа. Раньше она не бывала в этой части усадьбы. Все здесь заросло густым кустарником. Ежевика, дрок, дубы, даже бирючина. Главное - не потеряться. Потом она подумала, что это невозможно из-за стены. Странно, даже то, что ненавидишь, может пригодиться.

Ей вспомнилась беседа с Джулией Донати. Джулия казалась другим человеком. В ней изменилось все: жесты, взгляд, манера говорить. Свекровь попросила прощения, и, к сожалению, Клаудия верила в ее искренность. Столько лет, ненавидя свекровь, она в то же время ею восхищалась. Никто не справлялся с девочками, как Джулия. Стоило ей взять внучек на руки, как они переставали плакать. Только она могла заставить их покушать или < рассмешить. Она умела все, что так тяжело давалось Клаудии.

Годами она ненавидела образ, который создала сама, - женщину, которой, как она теперь понимала, никогда не существовало.

Джулия изменилась. Все они стали другими.

Она тоже стала другой. Казалось, после слов Джулии Клаудия перешла какую-то черту и теперь постепенно отпускала прошлое. В каком-то смысле Клаудия даже стала снисходительней к своим ошибкам. Она видела снисхождение в глазах дочерей и после первого шока научилась его принимать. Оставалось лишь оживать день за днем, вот и все.

Не теряя из виду стену, она уходила все дальше. Внутри нарастали волнение и тревога. Франческо заглянул ей прямо в душу, и нелегко будет забыть этот взгляд.

Внезапно деревья расступились. На лугу перед ней мерцал на солнце каменный водоем. На заросшем изумрудным папоротником с широкими перистыми листьями дне виднелись покрытые серебристым лишаем древние статуи. Услышав манящее журчание, Клаудия склонилась над впадающим в бассейн ручейком, набрала в ладони воды и охладила лицо. Приятно было ощутить ее свежесть. Сев на колени у бортика бассейна, она погрузила руки в воду и закрыла глаза.

Когда Клаудия поняла, что он рядом, было уже поздно. Она медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Франческо молча смотрел на нее. Она знала, о чем он думал, знала потому, что и сама думала о том же. У Клаудии задрожали руки. Она заставила себя собраться, застегнула пуговицы рубашки. Но это было до смешного бессмысленно.

Он слишком хорошо ее знал:

- Хочешь, чтобы я ушел?

Неужели он спрашивает у нее разрешения? Она должна оттолкнуть его. Это так просто, так логично. Но вместо ответа она лишь молча смотрела на мужа:

- Нет.

Что на нее нашло? Она и сама не знала и продолжала спрашивать себя даже тогда, когда он подошел и, погладив ее лицо кончиками пальцев, медленно наклонился к ее губам.

Но ведь они давно не юные влюбленные, познающие мир и друг друга. И потому то был не робкий и нежный поцелуй. Они жадно, требовательно прижались друг к другу, уже не в силах сдержать годами подавляемую страсть. Они пустили друг в друга корни, просочились в сны и надежды, которые у них не хватало смелости осознать. Упав на траву возле каменного фонтана, Клаудия и Франческо заново познавали друг друга. Их чувства было невозможно передать словами. Они снова обретали близость и открывали, что каждый из них изменился. Эти новые мужчина и женщина были выкованы роковыми ошибками и страданием, слишком долго довлевшими над ними. За них говорили сплетенные пальцы, губы, кожа. И пока они вновь обретали друг друга, любовь, которую они считали утраченной навсегда, проникала в их души сквозь трещины принципов и убеждений.

После случившегося, лежа в объятиях мужа, Клаудия не находила в себе сил заглянуть ему в глаза.

- Я ни о чем не жалею и не собираюсь просить прощения, - вызывающе произнес Франческо.

Такое признание удивило Клаудию. Она нахмурилась. Но вопреки собственной воле тут же воспряла духом. Одной рукой Франческо обнимал Клаудию за плечи, а другой нежно поглаживал ее волосы. Она всегда особенно любила эти моменты. После близости он становился таким мягким, таким ласковым. Самым родным.

- С чего ты взял, что я этого хотела?

- Я понял это по твоему молчанию.

- Тебе не кажется, что мы зашли гораздо дальше слов? - Клаудия опустила подбородок на ладони.

Франческо продолжал гладить ее лицо, спутанные волосы:

- Я тебя больше не отпущу, ты это понимаешь?

Может быть, ее испугал его тон, а может, то, как подпрыгнуло сердце. Она вскочила, повернулась к нему спиной и, схватив одежду, принялась судорожно одеваться.

- От себя не убежишь, - с улыбкой приподнялся Франческо.

- А может, ты сам так долго бежал, что многому не придаешь значения?

- Мне нечего возразить, - усмехнулся он. - Я лишь хотел быть откровенным. Что бы ты сейчас ни говорила, тебе не стереть того, что между нами было.

Он крепко обнял ее за плечи, не давая убежать:

- Я думал, что нам уже ничего не вернуть.

- Ты правильно думал, - Клаудия пыталась освободиться. Когда Франческо сплел свои пальцы с ее и прижал ее к себе, у нее перехватило дыхание.

- Все это к лучшему.

- Отпусти!

Франческо отошел и развел руками:

- Как пожелаешь. Но знай: еще раз со мной это не пройдет.

Он больше не улыбался. В прямом, честном взгляде читалась железная воля.

- Все не так просто... Ты просишь слишком многого...

Он снова порывисто обнял ее. как будто теперь, обретя вновь, был не в силах от нее оторваться.

- Думаешь, мне легко? - с болью спросил он. Клаудия едва сдержалась, чтобы не обнять его в ответ: она знала, где проходит граница его терпения, и теперь была к ней весьма близко.

- Нет Но это ничего не меняет.

- Это меняет все, - прошептал он.

Она боялась, что он снова ее поцелует, но в то же время с трепетом этого ждала. «Нужно его оттолкнуть». - решила Клаудия. Она выиграет время. Ей нужно все обдумать, понять. Но Франческо снова ее удивил. Он с такой бесконечной нежностью и самозабвением целовал ее закрытые веки, что у нее внутри все сжалось и больше она была не в силах сопротивляться.

Нипочем ей его гордыня и хитрость. Она бы вынесла что угодно, только не эту бесконечную нежность.