Брайан Макклеллан

«Отрекшаяся»

Ветер кружил опавшие листья, наполняя лес сухим шелестом. Эрика натягивала тетиву лука, пока оперение не защекотало щеку, и с выдохом выпустила стрелу.

Та слегка задела корень дерева в сорока футах впереди и влетела в кусты. Белка, в которую целилась Эрика, шмыгнула на дерево, сердито застрекотав. Эрика вытянула из колчана еще одну стрелу, наложила на тетиву и снова выстрелила.

Стрела глухо ударила в ветку прямо под пушистым беличьим хвостом. Эрика потянулась за следующей стрелой, но грызун уже скрылся в безопасности гнезда.

— Вы в потрясающей форме, — прокомментировал строгий голос. — Ваша скорость восхитительна, а движения точны. Недостаток только один: вы промахнулись.

Эрика сердито глянула через плечо на учительницу фехтования — женщину лет пятидесяти, с проницательными глазами на обветренном лице и седыми прядями в каштановых волосах. Сантиоль была примерно одного роста с Эрикой, но благодаря чопорной осанке казалась намного выше. Она имела обыкновение задирать свой острый нос, что производило впечатление на людей, однако Эрику только раздражало. Пятнадцать лет в качестве наставницы Эрики ничуть не смягчили едкого юмора Сантиоль. Она всегда точно знала, что сказать, чтобы задеть свою подопечную.

— Я бы попала, если бы вы не скрипели седлом, распугивая мои мишени.

Лошадь Сантиоль нетерпеливо вскинула голову, и наставница пошевелилась в седле, исторгнув очередной громкий скрип.

— Вы должны научиться стрелять, когда вас отвлекают.

Взгляд Эрики остановился сначала на мушкете, перекинутом через луку седла Сантиоль, затем на пистолете у нее за поясом. Руки так и чесались отправиться на охоту с тем или другим. За все девятнадцать лет жизни ей ни разу этого не позволили. Ей не разрешалось брать в руки огнестрельное оружие, даже незаряженное.

Это нарушение закона.

— Подберите стрелы, — сказала Сантиоль. — Нам скоро возвращаться.

До поместья Леора час езды, и если они поторопятся, то как раз успеют привести себя в порядок перед ужином. Эрика закинула лук на плечо и направилась к деревьям.

Пошарив в кустах ежевики, она отыскала первую стрелу, но порвала свой охотничий дублет. Бабушка непременно заметит. Потом вернулась к дурацкому дереву и взобралась на пятнадцать футов, чтобы вытащить из толстой ветки вторую стрелу.

«Видела бы меня мама, ее бы удар хватил», — подумала Эрика, карабкаясь за стрелой. Мать отчитала бы Сантиоль, а та, спокойно выслушав тираду, ответила бы, что кезанская герцогиня должна уметь позаботиться о себе. Потом вмешался бы отец и сказал матери оставить бедную наставницу в покое, а…

Мысли Эрики прервались, когда она разглядела что-то в глубине леса — едва уловимое движение среди красных и бурых опавших листьев.

Она вытащила стрелу и спустилась на землю, где нетерпеливо ждала Сантиоль. Та уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но Эрика ее перебила:

— Привяжите лошадей и идите со мной.

Наставница помедлила мгновение, но спешилась и быстро привязала обеих лошадей.

— В чем дело?

— Точно не знаю, — сказала Эрика — Я что-то видела. Кого-то.

— Я пойду первая.

Взяв мушкет наизготовку, Сантиоль крадучись углубилась в заросли. Ни один листок не шелохнулся. Эрика шла следом, наложив стрелу на тетиву. Они пересекли высохшее русло ручья и вышли на поляну ярдах в сорока от дороги. Сантиоль закинула мушкет на плечо.

— Ребенок.

У дуплистого дерева, прижав колени к груди, сидела девочка лет двенадцати, чуть светлее русоволосой Эрики. Шерстяное летнее платье измазалось в грязи. Голые ступни обмотаны оторванными от подола полосками. Самодельные бинты пропитались кровью.

— Госпожа, — начала Сантиоль, но Эрика уже шла через поляну к девочке.

— Ни шагу больше. — У девочки получился только хриплый шепот, но слова — и выражение лица — были до крайности серьезны.

Она утерла круглый носик и сморгнула слезы с карих глаз. На левой щеке красовались свежие порезы, обе руки покрывали царапины от ежевичных колючек. Девочка выставила вперед руку с перочинным ножом.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Эрика.

— Уходите.

— Тебе нужна помощь?

— Я сказала, уходите.

— Посмотрите на ее ноги, — прошептала Эрика наставнице.

Сантиоль настороженно разглядывала девочку.

— Она долго шла. Единственный город в радиусе тридцати миль — Бедланд. Она не местная. Мы бы ее узнали.

— Приехала к родственникам? — спросила Эрика у Сантиоль. — Может, потерялась?

Эти земли принадлежали деду и бабке Эрики, и она хорошо знала окрестности, но до Сантиоль ей было далеко.

— Нет, — ответила та. — Вряд ли.

— Не говорите обо мне, будто я вас не слышу, — сказала девочка. Острие ее перочинного ножа не дрогнуло. — Я здесь.

— Откуда ты? — спросила Эрика.

— Уходите.

— Куда ты идешь?

— Никуда. Не ваше дело.

Эрика расправила плечи, ее терпение подходило к концу. Эта земля принадлежит ее семье, так что это ее дело и она получит ответы.

Сантиоль коснулась ее руки и, наклонившись, прошептала на ухо:

— Посмотрите на ее правое плечо.

Эрика разглядела частично скрытый под волосами и толстым слоем грязи шрам. Темный и воспаленный, примерно с палец длиной, в форме мушкета.

— О Кресимир, — выдохнула она.

Не шрам. Клеймо. Клеймо порохового мага, приговоренного королевским указом к повешению.

— Мы обязаны выдать ее, — осторожно сказала Сантиоль.

Эрика резко развернулась к наставнице и уставилась на нее с горькой смесью гнева и возмущения.

— Впрочем, не думаю, что вы это допустите. — Сантиоль выругалась себе под нос. — За ней будут охотиться.

Эрика это знала. Также она знала, что королевским охотникам на магов — или, как их неофициально называли, королевским Гончим — плевать на то, что это всего лишь ребенок. Пороховой маг есть пороховой маг. Они будут преследовать девочку по всему Кезу, и никто ей не поможет. На самом деле, большинство выдадут ее, надеясь на щедрое вознаграждение.

— Я не оставлю ее здесь, — сказала Эрика.

Однажды, когда она была чуть младше этой девочки, она заблудилась в лесу. И до сих пор иногда просыпалась посреди ночи в холодном поту, мучимая воспоминаниями о лабиринте деревьев и страхе перед наступающей темнотой.

— У нас нет выбора. — В голосе Сантиоль слышалась жалость. — Если нас поймают…

— Один раз она уже сбежала от Гончих. Она прошла Кресимир знает сколько миль и явно направляется на север. Если у этой девочки хватает смелости в одиночку пересечь северные горы в надежде добраться до Адро, я ей помогу.

— Это очень глупо, — вздохнула Сантиоль.

— О чем вы говорите? — требовательно спросила девочка, медленно отползая прочь. — Оставьте меня. Я вооружена!

Эрика окинула ее взглядом, а потом подошла и села на корточки, но так, чтобы девочка не могла до нее дотянуться.

— Тебе ни за что не перейти горы в одиночку.

— Я иду на юг, — возразила девочка.

— Нет. Ты идешь на север, в Адро, где пороховых магов не убивают. Я могу помочь тебе добраться туда целой и невредимой. Или, — небрежно добавила Эрика, словно ей все равно, — ты можешь остаться здесь и посмотреть, что убьет тебя первым — зима или Гончие.

— А вам какое дело? — огрызнулась девочка.

— Как тебя зовут? — улыбнулась ей Эрика.

— Сначала вы скажите.

— Меня зовут Эрика-же-Леора. — Она оттянула вниз воротник сорочки, открыв клеймо прямо над левой грудью, такое же, что и у девочки, только меньше. Его легче было скрыть. — И я тоже пороховой маг.

Девочка пошла следом за ними к дороге. Она держалась на расстоянии, словно в любую секунду готова была удрать. Когда они вышли к дороге, она осталась в тени деревьев, не выпуская ножик из рук. Она прихрамывала, хотя хорошо это скрывала. Наверняка каждый шаг причинял ей боль.

— Я слышала про вас, — сказала девочка.

Эрика удивилась бы обратному. Среди аристократов пороховые маги были редкостью.

— Надеюсь, хорошее?

— Только что вы Отрекшаяся, — фыркнула девочка. — Вы можете прятать свое клеймо.

— Да. Потому что я наследница герцогства. — Только спустя мгновение Эрика поняла, как ужасно несправедливо прозвучали ее слова: аристократка-пороховой маг может жить в безопасности, в то время как простолюдинов преследуют и казнят. — Вот почему у меня это. — Она показала лук. — Мне запрещено прикасаться к мушкету.

«И вообще к пороху».

Пороховые маги управляли энергией пороха и употребляли его, чтобы обострить чувства и увеличить силу и скорость. Их считали чрезвычайно опасными, и больше всех их ненавидел королевский совет Избранных — магов, управляющих стихиями, — и его свора Гончих.

Эрика поняла, что ее замечание насчет пороха было бы не слишком утешительным. Девочка спасалась бегством из-за преступления, в котором не виновата.

— Идем с нами, — сказала она. — Можешь ехать со мной.

Девочка покачала головой:

— Я… нет. Мне нельзя идти по дорогам.

— Я защищу тебя.

— Мой брат тоже так говорил. И они его убили.

Эрика не нашла, что ответить.

— Всадники на дороге. — Сантиоль сняла с плеча мушкет.

Эрика повернулась к девочке, чтобы велеть ей спрятаться, но та уже скрылась среди деревьев. Эрика выругалась вполголоса и повернулась обратно. С юга, из-за поворота показалась пара лошадей.

Когда всадники приблизились, Эрика разглядела, что оба мужчины вооружены шпагами. Ни пистолетов, ни мушкетов. Один пузатый и широкоплечий, второй худой как палка и сутулый. Они носили зелено-коричневую форму королевской Великой армии, но белые перевязи на груди свидетельствовали об особом поручении. На перевязях были вышиты поджарые узкомордые псы, от которых Гончие и получили свое прозвище.

Эрике стало не по себе.

— Эй, женщина, — обратился толстяк к Сантиоль. — Что вы делаете на королевском тракте?

— Мы охотимся, — ответила Сантиоль. Большим пальцем она поглаживала курок, но держала мушкет стволом в землю.

— Кто разрешил?

— Герцог Леора.

— У вас есть документы?

Сантиоль достала бумаги из кармана куртки и передала всадникам. Худой просмотрел их, тихо проговаривая вслух, а потом вернул Сантиоль и кивнул напарнику.

— Похоже, все в порядке, — с сожалением произнес толстяк. — Видели в округе кого-нибудь чужого?

— Нет, — ответила Эрика. — А что?

— Я тебя не спрашивал, девчонка, — сказал толстяк. — Не лезь во взрослые разговоры.

Худой наклонился и ударил напарника в плечо. Тот громко выругался.

— Не следует так разговаривать с наследницей герцогства, — сказала Сантиоль. — Я вправе выбить вам зубы.

— Ой. — Толстый пробурчал извинения и сердито глянул на напарника.

— Вы кого-то разыскиваете? — спросила Эрика.

— Опасного беглеца, миледи. Порохового мага.

— Кресимир милостивый, надеюсь, вы его найдете.

Худой прочистил горло.

— Миледи, прошу прощения, нам нужно отойти на минутку.

Мужчины отъехали посовещаться. Сантиоль хмуро смотрела на них, лениво баюкая мушкет на одной руке, слегка касаясь большим пальцем курка.

Эрика отвернулась от мужчин и полезла в карман. Незаметно достала табакерку и большим пальцем подцепила крышку.

— Что вы делаете? — прошептала Сантиоль. — Если они увидят…

Эрика поднесла к носу щепотку пороха, вдохнула и вздрогнула, когда по телу прокатилась волна тепла — смесь эйфории и тошноты. Порох начал действовать, обострив ее чувства, и мир превратился в поток звуков, запахов и образов. До ее слуха донеслись голоса Гончих.

— …кто она?

— Понятия не имею.

— Наследница герцогства Леора. То самое пороховое отродье, про которое все время болтает герцог.

— Думаешь, она прячет девчонку?

— Бездна, мы даже не знаем, где девчонка — здесь или за двадцать миль отсюда. Как знать, она могла повернуть и на северо-запад.

— И что теперь?

— Что теперь? Олух, если мы укокошим девку, герцог закатит нам целый парад. Он ненавидит, когда знати удается избежать наказания только из-за своего происхождения.

— Это очень рискованно. С ее компаньонкой лучше не зевать.

Подслушивание прервала Сантиоль. Наставница шагнула ближе и тихо сказала:

— Давайте просто сядем на лошадей и уедем. Мы не можем рисковать и помогать девочке, пока они тут рыщут.

— А если они ее найдут и она расскажет, что мы предлагали ей помощь?

— Будем все отрицать. Нет никаких доказательств.

— Вообще-то, они обсуждают, не убить ли меня.

В ответ Сантиоль только моргнула.

— Худой предлагает выдать это за несчастный случай. Толстый говорит, что можно подбросить мне пороха и сказать, что это была самооборона.

— Проклятая бездна, — вздохнула Сантиоль. — Берите на себя толстого.

— Что вы имеете в виду?

— Стреляйте ему в грудь.

Эрика и подумать не могла о том, чтобы по-настоящему убить кого-то.

— Но я…

— Никаких «но». Вы будете кезанской герцогиней. И не впервые на ваших руках окажется кровь.

Сантиоль заправила прядь волос за ухо и вышла на середину дороги:

— Белка! Вон там, на дереве!

Эрика сняла с плеча лук и натянула тетиву.

— И что это вы делаете? — спросил худой.

— Учу госпожу убивать вредителей, — ответила Сантиоль.

Эрика прицелилась в воображаемую белку в лесу, потом повернулась к толстяку и выпустила стрелу.

Стрела вошла в тело прямо под сердцем. Мужчина потрясенно уставился на древко. Воздух разорвал треск мушкетного выстрела, и над Сантиоль поднялся дымок. Худой мужчина рухнул лицом вперед, успев наполовину вытащить клинок из ножен, и Сантиоль поспешила схватить поводья до того, как лошадь понесет прочь.

Она стянула оба тела с седел и отпустила лошадей. Те галопом поскакали обратно по дороге. Выдернув стрелу из груди толстяка, она передала ее Эрике.

— Почистите ее.

Худой мужчина определенно умер, а вот толстый нет. Эрика зачарованно наблюдала за тем, как поднимается и опадает его пузо, а изо рта и носа, пузырясь, течет кровь. Сантиоль достала пистолет, проверила заряд, прицелилась в рану от стрелы и нажала спусковой крючок. Толстяк дернулся, испустил мучительный стон и забил руками по земле. Сантиоль нагнулась и ножом завершила начатое.

— А вот так убивают собаку, — сказала она, вытирая нож о штаны мертвеца.

— Зачем вы выстрелили в него?

— Чтобы скрыть рану. Так никто не узнает, что его убили стрелой. Это вызвало бы много подозрений.

— А. Спасибо.

Эрика прерывисто вздохнула. Бездна, о чем она только думала? Двое королевских Гончих, мертвые у ее ног. Она попыталась подавить нарастающую панику, глубоко дыша и мысленно считая до ста. «Это была самооборона», — убеждала она себя. Эти двое преследовали ребенка и задумали убить ее, внучку кезанского герцога! Они получили по заслугам.

Девочка вышла из леса, шурша сухими листьями. В ее волосах запутались ветки и колючки. Не отрывая глаз от двух трупов, она приблизилась к Эрике.

— Вы защитили меня.

«Я защищала себя».

Ничего бы не случилось, если бы Эрика не остановилась помочь девочке. Она была бы уже на пути к поместью деда, пребывая в счастливом неведении относительно Гончих и сбежавшего порохового мага, и на ее руках не было бы крови. Ее интересовало бы только, что повар приготовил на ужин.

А теперь она увязла по уши. И нет пути назад.