на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



Глава 5

Осень 136 г. от провозглашения Республики

Проход сквозь Каменный предел.

Шляхетское пешее ополчение


Барон Золот

Второй день позорного бегства сопровождает нас невыносимой и несвойственной этой местности жарой, а нависшие над головой скалы лишь усугубляют давящее, гнетущее чувство, охватившее остатки гетманского войска после разгрома.

Да-да, именно разгрома. Мы потеряли весь цвет южного дворянства, седьмую часть королевской гусарской гвардии, то есть всю целиком ударную силу войска. Мы оставили за противником поле боя со всеми трофеями, трусливо показав спину, и не выполнили главной задачи по возвращению Львиных Врат. Наконец, мы утратили командующего, пусть самодура и гордеца, но человека с именем, волевого и не лишенного храбрости. А ведь на его авторитете и держалась дисциплина этой сборной солянки, которую кто-то гордо и самонадеянно именовал гетманской армией. Теперь же каждая хоругвь сама по себе, особняком держатся наемники, прикрывающие арьергард. Мы, по сути, только двигаемся вместе, а вот как будем действовать в бою? И кто будет командовать в сражении?

А что решающая схватка не за горами (вот ведь каламбур!), я нутром чую. Вот почему мы потерпели поражение? Потому, что фатально недооценили противника, предугадавшего каждый наш шаг и проведшего бой под свою диктовку. При этом отступление пехоты не сопровождалось попытками хоть как-то ему помешать, что вселило надежду в сердца некоторых наших «военачальников».

Однако бунтовщики неотступно преследует нас, держась, впрочем, за пределами досягаемости фряжских стрелков. В авангарде их следуют торхи, а вот есть ли кто за ними? И каковы силы кочевников? И ради чего организовано это преследование?

Не дать подойти к Волчьим Вратам? Наверняка нет, там у них ничего не получится: как только мы покинем узкую горловину горного прохода, тут же окажемся под прикрытием артиллерии крепости. Нам даже не придется искать спасения за каменными стенами: достаточно будет развернуться широким фронтом, занять позиции на одной линии с Волчьими Вратами так, чтобы один наш фланг упирался в замок, а другой в горные хребты, – и все, никто из бунтарей гарантированно не прорвется в земли Республики. Конечно, если рогорцы решатся на таранный удар тяжелой кавалерии… Под огнем крепостных орудий, огнестрелов и самопалов наемников и уцелевшей шляхты – нет, это будет слишком высокая цена за одну только возможность выйти на оперативный простор! Ведь сами же Волчьи Врата никуда не денутся: оставить их бунтари в тылу не осмелятся, а взять тем более не смогут, по крайней мере учитывая нашу поддержку.

Что тогда? Попробуют атаковать хвост колонны? Вздор! Пехоты наемников достаточно, чтобы наглухо закупорить горный проход от посягательств рогорцев и торхов, хватит третьей их части, не говоря уже о всей пехоте гетманства.

Но что тогда? Зачем? Почетный конвой, не хотят упускать из виду? Справились бы силами десятка конных разведчиков – а степняков там не менее тысячи!

Напрашивается единственное разумное объяснение действиям хитрого, целеустремленного и, надо отметить, крайне способного врага, что умеет совершить невозможное. Нас ждет засада.

А потому каждый падающий сверху камешек заставляет хвататься за рукоять самопала и нервно, до дрожи всматриваться в нависающие над проходом скалы. Каждый неясный шум сверху заставляет вздрагивать и теснить коня в середину колонны в надежде пережить первые, самые страшные секунды атаки горцев – ибо только горцы смогут устроить здесь засаду.

Я пытался поделиться своими соображениями с графом – тщетно. И слышать ничего не хочет. «Горцы никогда не объединятся в войско, пока враг не вступит в их земли, и никогда не станут служить равнинникам-рогорцам! Но даже если случится чудо – их сил не хватит, чтобы атаковать всю армию!»

Вообще-то логично. И мне самому мои неясные страхи порой кажутся не более чем бредом воспаленного сознания. Кажется, я готов поверить в любую ересь, хотя противник уже дважды сумел совершить нечто, до поры казавшееся невозможным! Не потому ли при всей логичности высказываний оптимистов в сознании бьется одна болезненная, не дающая мне покоя мысль: «Как они взяли Львиные Врата?! И почему никто из гарнизона не сумел добраться до Врат Волчьих? Почему нет никаких подробностей схватки за считавшуюся неприступной крепость, а новость о ее падении принесли случайные купцы?»

– Пан Михал, не нравится мне этот участок дороги, уж слишком она здесь петляет. Хорошо бы стрельцам быть наготове.

Михал Подкова, шляхтич из разорившегося рода, но первоклассный воин и ветеран войны с Лангазой, лишь коротко кивнул, сохраняя самое сумрачное выражение лица.

Пан Михал служил у Сапагов, древнего и богатого лехского рода, что сумел привести под знамена Разивилла не только полсотни латной конницы, но также и укомплектованный отряд стрельцов тем же числом, да прочих бойцов на полторы сотни. Уцелевшая хоругвь пехоты под командованием пана Михала нисколько не потеряла боеспособности и присутствия духа, грозя стать в бою тем несокрушимым ядром, вокруг которого сплотятся сумевшие сохранить мужество и желание драться воины. В силу чего и я предпочел продолжить свой путь не в свите графа, который с началом схватки наверняка бежит (и, вполне возможно, столкнется с еще одной засадой, рассчитанной на таких вот беглецов), а среди тех, кто с честью примет бой.

Вот только как же устали люди, следующие по опасным участкам дороги с замиранием сердца, в страхе, что противник вот-вот обрушится свер…

Залп!

Чудовищный грохот падающих камней слился с сотнями выстрелов. Секунда – и скалы в ста шагах впереди буквально встают дыбом, обрушившись на людей, разрывая и дробя их слабые тела огромными известняковыми глыбами. Еще секунда – и под дикий, яростный вой сверху посыпались десятки полуобнаженных гигантов, сжимающих в руках длинные двуручные мечи и обоюдосторонние секиры…

– Хоругвь, строиться! Стрельцы, вперед!

Как я и ожидал, горцы напали на нас. Как я и ожидал, пан Михал не растерялся и тут же включился в бой…

Кивнув на прощание седому уже, испещренному шрамами шляхтичу, я поспешил вперед – мои самопалы придутся стрельцам весьма кстати.

Стрельцы и бойцы с личным оружием огненного боя споро строятся в две жиденькие шеренги. Горцы замечают наш маневр. Десятка два неимоверно крупных бойцов, весело крушивших черепа воинов, крайне неудачно оказавшихся близко к сели, бросаются в нашу сторону.

– Готовьсь!

Металлические стволы огнестрелов и самопалов синхронно склоняются параллельно земле, выстраивая нечто отдаленно похожее на лес копий.

– Пли!

Десятков шесть стволов одновременно извергают свинцовую смерть, заодно окутав нас дымным облачком. Кислый запах сгоревшего пороха тут же забивает нос.

– Перезаряжай!

Все бойцы как один начинают энергично сыпать порох на замковые полки своих огнестрелов, после чего досылают свинцовые пульки в ствол и столь же энергично заталкивают их шомполами. Между тем дымное облачко рассеивается, открывая нам результат стрельбы: ни один из двух десятков горцев не сумел до нас добежать!

– Готовьсь!

Противник продолжает спускаться по следам сели, и, судя по шуму разгорающегося боя, явственно доносящегося и спереди, и сзади, горцы устроили обвалы сразу в нескольких местах.

Что же, этого следовало ожидать.

Внезапно правый висок будто обожгло, вокруг послышались крики боли. Приложив руку к голове, я тут же отнял ее: пальцы густо перемазаны кровью. Подняв глаза, я заметил на скальном гребне какое-то движение, и только сейчас до меня дошло, что очередной пороховой залп раздался не спереди и не сзади, а сверху!

– Они на скалах! Целься!

Часть стрельцов успевают поднять огнестрелы прежде, чем горцы вновь показались из-за каменного гребня, остальные разворачиваются в сторону атакующего по фронту противника.

– Пли!

Сверху раздается отчаянный крик сорвавшегося вниз стрелка, но на деле мы зацепили не более трех-четырех горцев – известняковые валуны служат прекрасной защитой вражеским стрелкам. Ответили они вразнобой, но ударили гораздо точнее: да и чего им целиться, если мы, как стадо баранов, сбились в кучу?!

– Золот, отступайте в тыл, не дайте этим ублюдкам жарить нас сверху! И откуда у этих варваров самопалы?!

Точно, пан Михал, самопалы… Стволы короткие. Хотя я заметил и парочку огнестрелов… Проклятье, кажется, я догадываюсь, как горцы сплотились и как, а точнее, чем бунтарь Когорд сумел привлечь их на свою сторону!

– Стрелки!!! Разбились за валунами, стреляйте прицельно!

Не дожидаясь очередного залпа противника, ласточкой ныряю за крупную каменюку. Вовремя! Даже сквозь толщу известняковой породы я почувствовал удар пули.

Приподнявшись за укрытием, вскидываю самопал и навожу ствол ровно под срез гребня, где только что скрылся стрелок противника.

Секунд тридцать – сорок на перезарядку…

Вновь скрывшись за камнем, лихорадочно перезаряжаю второй ствол и тут же снова высовываюсь. Навести самопал под уже намеченную цель – секундное дело, рука привычно сливается со стволом в одну линию так, словно оружие стало ее продолжением.

Выстрел!

Противник заметно дернулся, ствол его огнестрела задрался вверх, а сам стрелок распластался на гребне, более не шевелясь.

Попал!

Дикий рев горцев, врубившихся в шеренги бойцов, выстроенных Михалом, заставил меня отвлечься от схватки со стрельцами противника. Впрочем, противостояние складывается явно не в нашу пользу: горцы отличаются природной меткостью, да и целиться сверху вниз гораздо сподручнее.

Но все это уже не важно: четыре десятка разъяренных бойцов с двуручными клинками еще могли остановить фряжские пикинеры, но никак не вооруженные легкими саблями и шпагами лехи. На моих глазах разразилась кровавая бойня, враг прорубил в хоругви широкую просеку, во все стороны от которой полетели кровавые брызги и отрубленные конечности.

Словно стая волков терзает отару овец!

Жуткое смертоносное зрелище на несколько секунд заворожило меня, пришел же я в себя в тот миг, когда два огромных зверя в человеческом обличье ринулись в мою сторону. Попытавшийся преградить им дорогу стрелец промахнулся первым выстрелом (видимо, не выдержали нервы), после чего верхняя часть его туловища подлетела в воздух, отделенная могучим ударом меча.

Я молча сделал шаг навстречу смерти. Как всегда в моменты крайней опасности, по телу разлилась восхитительная легкость, движения стали быстрее и точнее, а зрение словно обострилось. Недрогнувшей рукой я вскинул самопал и отправил пулю точно в лоб уже подбегающего ко мне горца с двуручником.

Выстрел опрокинул моего противника, однако следующий отставал от товарища всего на пару шагов, а в моем распоряжении более нет заряженного самопала. Ругнувшись сквозь зубы, я вырвал из ножен практически бесполезный сейчас кончар и уколол, целя острием в грудь врага. Вот только горец со звериной грацией ушел в сторону – и шипастый моргенштерн[43] невероятно быстро полетел в сторону моей головы, не оставляя мне шансов увернуться или нырнуть под удар. Отчаянным жестом я вскинул левую руку к голове – и тут же мой мир взорвался острой болью.

Впрочем, почти сразу ее сменила спасительная тьма…


Проход сквозь Каменный предел. Авангард лехского войска


Фряжские наемники

– Отто, проклятье, впереди идет бой!

– И что будем делать, капитан? Будем прорываться, оставив пушки с частью аркебузуров как прикрытие?

Помощник-лейтенант нервно сжал тонкие губы так, что они слились в одну полоску, в серых же его глазах отражается не только мужество ветерана, побывавшего в сотне переделок, но и легкая растерянность.

Плохо!

– Смотрите, капитан! Один из степняков выехал вперед!

И точно, из черной массы всадников, обряженных в звериные шкуры, вперед выскочил торх и тут же воздел над головой лук, натянув до упора тетиву. Стоящие рядом со мной стрелки мгновенно склонили аркебузы, целя во всадника.

– Не стрелять! Это не атака! Торхи атакуют скопом, а не по одному!

Аркебузуры подчинились без особой охоты: ежесекундное ожидание схватки на протяжении вот уже двух дней взвинтило нервы до предела. Представляю, как сильно они хотели потянуть за спусковые крючки сейчас, когда уже доносится гул разгоревшейся битвы… Однако, как я и предположил, всадник оказался посланцем: выпущенная стрела ударилась о камни в тридцати шагах от строя пикинеров, и на ее древке явственно различим примотанный клочок бумаги.

– Отто, привезите мне эту стрелу.

Первый лейтенант недовольно поморщился, но, ударив каблуками под бока коня, направил его вперед. Пикинеры заученно расступились, пропуская офицера.

Что-то они у меня распоясались… Ладно, парням просто требуется выпустить пар: в хорошей драке или на бабе верхом – не важно, сейчас все решится. А уж потом я им покажу…

Если оно будет, это «потом». Ладно, чего голову ломать, вот уже Отто протягивает мне послание противника.

Развернув сухой лист бумаги, я жадно вчитался в довольно ровные строчки родного языка:

«Уважаемые господа фряжские ландскнехты! Сейчас вам предстоит сделать выбор, который определит вашу дальнейшую судьбу, а потому я рекомендую хорошенько подумать, прежде чем ответить.

Итак, я, Когорд, король Рогоры, предлагаю наем на самых выгодных условиях, в качестве платы сохраняя вам жизнь. Есть и еще кое-что: по сотне десятин плодородной земли на каждого воина, с довеском в виде нескольких голов скота – лошадей, коров, овец. Я знаю, что многие наемники в душе мечтают забросить свое опасное ремесло и устроиться в каком-нибудь тихом, спокойном местечке – я предоставляю вам эту возможность прямо сейчас.

Если же вы сделаете неверный выбор – что же, пеняйте на себя. В скалах над вашими головами заложены бочонки с порохом, как только они рванут, половину вашего воинства раздавит камнями. После чего мы введем в бой свою артиллерию, стрельцов и пикинеров – благо те уже получили боевой опыт.

Вы будете истреблены, у вас нет ни единого шанса. Дорога впереди будет также заблокирована завалами.

Так что принимайте решение. Если выбираете мое предложение, разверните орудия лафетами вперед и выкатите к торхам, оставив ядра и бочки с порохом позади. После чего разверните свое оружие против лехов и истребляйте их, покуда не соединитесь с горцами».

– Господин капитан, что там написали бунтовщики?

Отто взволнованно смотрит мне в лицо, окружающие нас воины также с нетерпением ждут реакции своего кондотьера[44].

Отлично, стоит ответить громче – чтобы слышали все!

– Не бунтовщики, а наниматели! Конрад, поворачивай свои пушки лафетами вперед и выкатывай их к торхам! И чтоб без глупостей! Отто, скачи в голову колонны: у нас новый патрон, и его первый приказ – атаковать лехов!

– Зигфрид, но как же…

Волнение в глазах первого помощника сменилось изумлением, но выбора у нас действительно нет: придется нарушить кодекс наемника и ударить своих в спину.

– Чего замер? Оглох?! Не расслышал прямого приказа капитана?! Вперед!!!

Честь честью, но своя жизнь ландскнехту всяко дороже…


Глава 4 | Рогора. Дорогой восстания | Глава 6