12. Кайра

Вечером, стерев синюю краску с кожи и волос, я отправилась в провизорскую. Мы с Акосом условились сварить еще немного обезболивающего снадобья. Я не стала спрашивать, что он думает об истории, поведанной Сказителем, из которой следовало, что в неприязни между нашими народами повинны не шотеты, а тувенцы.

Акос помалкивал. Когда лекарство было готово, я забрала флакон и ушла к себе. Присела на кровать, выпила отвар. Это было последнее, что я запомнила в тот вечер.

Очнулась лежащей прямо поверх покрывала. Рядом валялся пузырек, остатки жидкости пролились, испачкав пурпурным ковер. За окном занималась заря, бледный свет сочился сквозь занавеси.

– Акос! – позвала я, попыталась встать и застонала.

Все мои мышцы задеревенели.

Похоже, отвар получился слишком сильным и вырубил меня мгновенно. Потерла ладонью лоб. Я помогала Акосу с зельем, может, я что-то напутала? Доковыляла до провизорской, постучала.

Нет, вряд ли дело в моей ошибке. Я занималась только стеблями сендеса. Остальное делал Акос.

Он специально меня опоил.

Из комнаты не отвечали. Толкнув дверь, я ввалилась в помещение. Провизорская оказалась пуста, все ящики выдвинуты, ни одежды, ни кинжала. Не зря его идея пойти на праздник вызвала у меня подозрения. Увязывая волосы в хвост, я вернулась к себе, надела ботинки, не потрудившись их зашнуровать.

Он меня опоил.

Метнувшись к стене, внимательно осмотрела потайную дверь, через которую мы накануне покидали дом. Створка чуть-чуть приоткрыта. Я скрипнула зубами. Акос нарочно подбил меня выбраться за пределы поместья. И он наверняка запомнил код. А я, ко всему прочему, еще и вооружила его, подарив кинжал. Не говоря уже о том, что доверила приготовить лекарство, и теперь расплачиваюсь.

«По-моему, ты заблуждаешься относительно меня», – заявил он вчера.

«Когда речь идет о выживании, для чести нет места», – сказала ему я еще раньше – на тренировке.

Я бросилась в коридор. Ко мне сразу же поспешил стражник. Я привалилась к двери. Что сейчас произойдет?

Я не могла понять, надеюсь ли на то, что Акос сбежал, или на то, что его схватили.

Стражник робко замер поодаль и склонил голову. Совсем еще мальчишка, невысокий, с детским лицом, но с хорошим клинком в руках. Один из тех, кто завороженно таращится на темные жилы Тока под моей кожей.

– Что тут у вас? – требовательно спросила я сквозь зубы.

Боль нарастала с каждой секундой – прямо как после достопамятных издевательств над Узулом Зетсивисом.

– Господин стюард Вас Кузар просил передать госпоже, что нынешней ночью задержали ее слугу, пытавшегося бежать вместе со своим братом, – затараторил стражник. – В данный момент он находится под арестом, ожидая наказания. Вас Кузар просит госпожу прибыть на закрытое судебное заседание, которое состоится в Оружейном зале через два часа.

С братом, значит. Выходит, Акосу удалось его вытащить. Я припомнила вопли Айджи в тот день, когда он появился в нашем доме, и содрогнулась.

На «закрытое судебное заседание» я пришла с оружием и в броне. Ризек не стал раздвигать шторы, и полумрак зала разгонял только мерцающий свет фензу под потолком.

Мой брат стоял на помосте, заложив руки за спину, и разглядывал клинки, висящие на стене. Больше в Оружейной пока никого не было.

– А вот и мамин любимый, – произнес Ризек, услышав, как хлопнула за мной дверь, и коснулся ток-жезла, наискось укрепленного на стене.

Длинный, почти в мой рост, тонкий шест с лезвиями на обоих концах. В каждом лезвии имелся токопроводящий сердечник: стоило взять жезл в руку, и в нем просыпался ток, облекая оружие в темные тени.

– Изящная вещица, – продолжил, не оборачиваясь, Ризек. – Скорее для красоты, нежели для боя. Ты знала, что нашу мать сложно было назвать хорошим воином? Мне отец говорил. Зато у нее оказалось развито стратегическое мышление. Она отыскала способ избегать физического контакта с противником. И она умело скрывала свои недостатки.

Ризек повернулся ко мне:

– Думаю, в каком-то смысле ты на нее похожа, сестричка. Ты, конечно, отличный боец, но… – Ризек постучал пальцем по своей голове, – это, скажем так, не самое сильное твое место.

Паутина под моей кожей задвигалась быстрее, выдавая гнев. Однако я промолчала.

– Ведь ты дала Керезету оружие, да? Ты показала ему проходы? – Ризек усмехнулся. – И проспала его побег?

– Он меня опоил, – огрызнулась я.

– Неужели? И каким образом? – с ухмылкой воскликнул брат. – Повалил на пол и силой влил отвар тебе в рот? Нет. Спорю на что угодно, ты его выпила добровольно. Доверчиво высосала зелье, приготовленное врагом.

– Ризек… – начала я, но он меня перебил.

– Твоя выходка чуть не стоила нам оракула! – рявкнул он. – А почему? Потому что ты – дура, мигом теряющая голову, едва поблизости появляется очередное обезболивающее.

Я не спорила. Ризек обшаривал галактику в поисках провидца. И сегодня мог из-за меня его потерять. Наверное, брат прав. Те крупицы доверия и симпатии, которые я испытывала к Акосу, возникли именно потому, что он предложил мне избавление от страданий. Я была так благодарна ему за освобождение от боли и от вынужденного домашнего ареста, что мое сердце смягчилось.

Я сглупила.

– Ты не можешь винить его за то, что он пытался спасти своего брата и бежать отсюда, – дрогнувшим голосом пролепетала я.

– Ты вообще ничего не соображаешь? – насмешливо сказал Ризек. – Враги всегда будут стремиться нас уничтожить, Кайра. Но это не значит, что мы должны закрывать глаза на их проступки, – он кивнул на противоположную стену. – Стой там и помалкивай. Я позвал тебя не просто так, сестричка. Скоро ты сама убедишься в том, что бывает, если не можешь удержать слуг в повиновении.

Меня бросило в жар. Руки выглядели так, будто я солнечным днем стояла в беседке, увитой лозами: кожа была расчерчена вязью узоров. Доковыляв до стены, я встала, обняв себя обеими руками.

Ризек приказал ввести арестованных.

Тяжелые двери в другом конце комнаты распахнулись. Вошел затянутый в броню Вас, прямой как палка. За ним, окруженный солдатами, тащился Акос Керезет. Его лицо покрывала запекшаяся кровь из рассеченной брови. Губы также были разбиты, физиономия опухла. Но, хотя избили его сильно, держался он неплохо.

За ним ковылял Айджа, тоже избитый и покрытый кровью, но он показался мне… Что ж, пожалуй, назвать его потерянным было бы чересчур смело. Подбородок и щеки Айджи заросли клочковатой бородой. Худющий, он выглядел бледной тенью того юноши, за которым я тайно наблюдала два сезона назад.

До меня доносилось натужное, с присвистом дыхание Акоса. Но, увидев моего брата, он гордо выпрямился.

– Ну и видок у тебя, – произнес Ризек, неторопливо спускаясь с помоста. – Докуда он успел добежать, Вас? До ограды?

– Куда ему! Взяли еще в кухне, едва они показались из прохода.

– Давай-ка, Керезет, я тебе объясню, в чем твой просчет, – продолжил Ризек. – Моя матушка питала слабость к нашему старомодному особняку, но после ее смерти я оборудовал дом новейшими охранными системами. Включая датчики движения вокруг некоторых помещений, вроде комнаты твоего любезного братца.

– Зачем тебе Айджа? – процедил Акос. – У него хоть остался токодар? Или ты и его окончательно выбил?

Ленивым, небрежным движением Вас отвесил Акосу пощечину. Тот повалился на пол, схватившись за скулу.

– Акос, – едва слышно прошептал Айджа, – не надо.

– Почему бы тебе все ему не рассказать, Айджа? – спросил Ризек. – Можешь начать с того, что у тебя уже развился токодар.

Акос посмотрел на брата, не отнимая руки от лица. Айджа зажмурился, после открыл глаза и кивнул.

– Оракул восходящий, – вымолвил Акос на шотетском.

Я не знала точного смысла его слов: кроме того, мы этот термин не использовали. Однако тувенцы по-разному называли трех своих оракулов: нисходящим – того, чья активность близится к концу; восседающим – того, который проповедует в храме; и восходящим – того, кто только начинает входить в силу.

– Ты не ошибся, утверждая, что мне не удастся заставить Айджу использовать свой дар мне во благо, – произнес Ризек. – Поэтому сейчас я намереваюсь забрать его себе.

– Забрать? – воскликнул Акос, вслух повторив мою мысль.

Ризек подошел к нему и присел на корточки.

– Тебе известно, в чем заключается мой собственный дар? – негромко спросил Ризек.

Акос промолчал.

– Кайра, дорогая, расскажи ему, – обратился ко мне Ризек. – Ты ведь имела возможность близко познакомиться с моим даром.

Акос приподнялся на локте и взглянул на меня. Из его глаз текли слезы, смешиваясь с кровью.

– Мой брат может обмениваться воспоминаниями, – глухо пробормотала я, чувствуя нарастающую в груди пустоту. – Он забирает твои, а взамен отдает свои.

Акос продолжал молчать.

– Наш дар определяется особенностями нашей личности, – пустился в объяснения Ризек. – Которые, в свою очередь, во многом зависят от пережитого. Забери у человека его воспоминания и получишь то, что его сформировало. В том числе и его дар. А в итоге… – Ризек провел пальцами по щеке Акоса и растер его запекшуюся кровь с видом исследователя. – В итоге я смогу провидеть будущее, не полагаясь на кого бы то ни было…

Акос отшатнулся, а в следующую секунду бросился на Ризека. Он двигался так быстро, что солдаты не успели его остановить. Оскалившись, как дикий зверь, Акос зажал левой рукой горло Ризека, а правой – блокировал его руку.

Спустя миг над ним навис Вас. Схватив Акоса за воротник рубахи, Вас несколько раз саданул кулаком по ребрам. Вскоре Акос лежал на спине, а каблук Васа упирался в его шею.

– Один из моих солдат уже наступал тебе на горло, – заявил стюард. – После чего я убил твоего отца. Прием, похоже, эффективен. Не шевелись, иначе я раздавлю тебе трахею.

Акос поморщился, но дергаться перестал. Ризек, потирая горло, поднялся на ноги, отряхнул штаны от пыли и поправил ремешки брони. Затем приблизился к Айдже. Солдаты крепко держали парня, как будто в этом была хоть малейшая необходимость. Айджа выглядел заторможенным, и я засомневалась, не спит ли он на ходу.

Ризек поднял руки и возложил их на голову Айджи. Взгляд моего брата был сосредоточенным и изголодавшимся. Изголодавшимся по избавлению. Сначала ничего не происходило. Ризек не шевелился: стоял в той же позе и смотрел на оракула в упор.

Когда я впервые наблюдала, как Ризек использует свой токодар, я была еще ребенком и ничего не понимала. Однако я запомнила, что Ризеку понадобилось лишь крохотное мгновенье. Воспоминания приходили и уходили словно вспышки, не занимая того времени, сколько бы его потребовалось на реальное событие. Даже странно, что нечто столь важное и значимое для человека может исчезнуть в мгновение ока.

Я затаила дыхание. Сделать я уже ничего не могла.

Когда мой брат отпустил Айджу, он выглядел сбитым с толку. Он отступил на шаг и в растерянности огляделся по сторонам. Ризек двигался так, точно не привык к собственному телу. Интересно, предполагал ли он, во что ему обойдется обмен воспоминаниями, или считал, что его личность достаточно сильна, чтобы избежать последствий?

Айджа тоже разглядывал обстановку Оружейной. И складывалось впечатление, что он ее узнает. Уж не почудилось ли мне в его зрачках нечто знакомое, когда он смотрел на ступени, ведущие на помост?

Ризек кивком приказал Васу убрать ногу с шеи Акоса. Стюард повиновался. Лежащий Акос следил за Ризеком. Тот присел рядом.

– Ты краснеешь столь же легко, как в детстве? – мягко спросил он Акоса. – Или наконец перерос?

Акос скривился.

– Ты никогда не оскорбишь меня глупой попыткой сбежать, – добавил Ризек. – А в наказание за твою неудачную попытку, я буду кусок за куском забирать память твоего брата, пока он не перестанет быть тем, кого ты хочешь спасти.

Акос прижался лбом к полу и отвернулся.

И неудивительно. Айджи Керезета, считай, больше не было.