Августейшая диэтология

Вокруг государя шла упорная маневренная война между сторонниками Манифеста и его противниками. На поверхности ничего не происходило – ни заседаний, ни дискуссий, ни конфронтаций. Всё это напоминало шахматную партию, в которой оппоненты долго раздумывают над каждым следующим ходом.

Инициативой владел Лорис-Меликов. Пользуясь своим положением начальника всех правоохранительных сил, отвечающего за безопасность государя, Михаил Тариэлович уговорил царя перебраться из опасного Петербурга в Гатчину, которая будет превращена в неприступную крепость. Фокус был не в безопасности, а в особом режиме, который устанавливался в загородной резиденции. Доступ к особе императора строжайше ограничивался вплоть до изловления всех подпольщиков. Даже члены кабинета министров могли являться во дворец не иначе как по вызову и в строгом соответствии с протоколом.

Замысел Лориса был очевиден. Голосование 8 марта выявило всех противников Манифеста. Министр намеревался изолировать императора от их вредоносного влияния. Даже обер-прокурор, ближайший советник Александра, прежде часами не выходивший из царского кабинета, теперь должен был предварительно списываться с лорисовской канцелярией, обосновывая необходимость каждой аудиенции.

Получив доступ к венценосной особе, высшие сановники государя могли попасть в Гатчину не иначе как специальным поездом, состоявшим из локомотива и единственного вагона.

– Он переиграл вас! – сказал Воронин начальнику, узнав об этих новшествах. – Сам будет проводить в Гатчине столько времени, сколько пожелает, а вас станет пускать изредка и ненадолго. К Лорису присоединится Константин – ему как члену августейшей семьи можно приезжать в Гатчину когда угодно. Вдвоем они заморочат царю голову. Государь внушаем и… – Он хотел сказать «недалек», но нашел более уместное слово: – …И бесхитростен.

Победоносцев слушал причитания помощника безмятежно.

– Что вы волнуетесь? Бог на нашей стороне, надобно доверять Его промыслу. А также новейшим открытиям науки.

– Какой науки? – удивился Воронин.

– Диэтологии. – Победоносцев важно поднял палец. – Науки о здоровом питании. Ученые доказали, что человек есть то, чем он питается. И в химическом смысле, и в медицинском. Коли пища здоровая, организм здоров. Коли вредная – тело болеет.

Вика смотрел на обер-прокурора в недоумении.

– То же, и в еще большей степени, относится к пище умственной, – тоном лектора продолжил Константин Петрович. – Мысли и сведения, которыми кормят человека, определяют его взгляды и поступки.

– И я о том же! Лорис и его присные будут пичкать государя своей отравой!

– Иногда полезна и отрава. Но еще благотворней лечебное голодание. Пусть либералы монополизируют государя, перекормят его собой и до смерти ему надоедят. Лорис будет давить на царя своей самоуверенностью, требовать решений по массе сложнейших вопросов, чтобы продемонстрировать свою ценность и незаменимость. Я знаю моего Сашу, ему это не понравится. Всю жизнь ему давали понять, что он недостаточно остр умом, недостаточно образован – одним словом, недостаточен. Константин Николаевич со своей миной мудрого старшего родственника будет государю особенно докучен. Александр дядю не выносит. У него есть особая категория: «мамины мучители» – те, кто был на стороне фаворитки. Царь будет скучать по разговорам со мной, но я-то в Гатчину ездить не стану. Пусть сначала как следует проголодается. Тогда каждое мое слово будет проглочено с жадностью.

– Не рискованно ли прерывать ваши доверительные отношения? – засомневался Воронин.

– А они не будут прерваны. Я каждый день буду писать государю. Среди прочего поминая о том, что препятствием к нашим очным встречам является Лорис. А когда государь пришлет мне прямое приглашение, я расхвораюсь. Незачем настораживать армянина. Пусть считает, что все козыри у него. В письмах я буду безошибочно угадывать чаяния государя, разрешать его сомнения, вовремя давать нужные советы. Не по наитию свыше. Мне поможете вы.

– Каким образом?!

– Я посоветовал государю обновить ближайшее окружение. Секретари и адъютанты, обслуживавшие его в бытность наследником, – люди лично ему приятные, но, увы, безо всякого государственного опыта. С ними хорошо выпивать и охотиться, но не управлять державой. То есть, разумеется, прогонять их незачем, в Гатчине государю без приятелей будет тоскливо, однако надобно обзавестись умными и умелыми помощниками. Вас, Виктор Аполлонович, вечно всем одалживают. Такова доля хорошего работника. Будете временно состоять при особе императора в качестве секретаря по статским вопросам. Всё уже решено. С Михаилом Тариэловичем затруднений не возникло, он горячо поддержал вашу кандидатуру.

Обер-прокурор слегка раздвинул бледные губы в улыбке.

– Будете отправлять мне подробнейшие отчеты. Ими я и стану руководствоваться. Вся корреспонденция из Гатчины наверняка будет перлюстрироваться, но мы с вами установим связь через курьера. Корнелии Львовне жить с вами во дворце нельзя, но она может каждый день вас навещать. Она будет забирать ваши доклады и передавать вам мои инструкции.

«Лорис хороший шахматист, а этот – гроссмейстер», – с восхищением подумал Вика.

Потом был разговор с Лорисом, который сказал, что назначение действительного статского советника временным секретарем его величества – превосходная идея, и тоже попросил делиться наблюдениями.

Так Виктор Аполлонович в Гатчине и жил: министру внутренних дел докладывал явно и устно, а обер-прокурору – тайно и письменно, через жену.