Глава 47

— А кто подарил тебе подвеску со святым Христофором, как она к тебе попала? — спросила Блюм.

Они возвращались в «Коттедж».

— Моя мать, — ответила Пайн. — Последний подарок, который я от нее получила.

— Ты хочешь сказать, она отдала тебе амулет перед тем, как исчезнуть?

— Очевидно, она знала, что намерена оставить меня. Ну, знаешь, «меня не будет рядом, чтобы за тобой присматривать, так что возьми идиотский кусок металла», — что-то в таком роде.

— Но почему ты носишь подвеску, если испытываешь такие чувства?

— Потому что она единственное, что у меня осталось в память о ней. И… поэтому, она имеет для меня большое значение. Нечто вроде отношений любви-ненависти. С одной стороны, когда я чувствую ее на груди, мне вспоминается, что мать меня бросила. А иногда я испытываю тепло и чувство безопасности, словно мне снова шесть и мать держит меня за руку.

Блюм задумчиво кивнула.

— Отношения между матерью и дочерью всегда очень непростые, — сказала она. — Возможно, самые сложные из всех. Во всяком случае, так было со мной. По сравнению с ними отношения с сыновьями казались мне предельно простыми.

Между тем, с подвески, найденной на мальчике, сняли отпечатки, но ничего не нашли. Пайн решила, что это делает ее еще более важной уликой. Кто-то посчитал нужным ее протереть.

— Надеюсь, судмедэксперты сумеют выяснить, каким образом был поврежден металл, — сказала Пайн.

— Ты и в самом деле думаешь, что это важно? Вполне возможно, Уоллис прав, и она могла принадлежать мальчику, который ее и повредил.

— Нет, — покачала головой Пайн. — Если ты обратишь внимание на повреждение, то заметишь, что острый край был вдавлен внутрь. Он бы царапал кожу. А на шее мальчика не осталось таких следов. Никто не станет носить предмет, который постоянно раздражает кожу.

— Значит, именно убийца надел подвеску на мальчика.

— Я уверена, что здесь нечто личное, Кэрол. Такова суть подобных предметов. Ее носил кто-то важный для убийцы. Это прямая улика, если мы сумеем связать ее с ним.

— Ли?

Они повернулись и увидели Агнес Ридли, стоявшую перед входом в «Коттедж».

— Это правда? — спросила она — Еще одно убийство?

Пайн и Блюм подошли к ней.

— Боюсь, так и есть, — кивнув, ответила Пайн. — На сей раз жертвой стал маленький мальчик.

— Господи! Ребенок? Но это же полный абсурд, правда?

— Мы не имеем ни малейшего представления о мотивах преступника. Поэтому не знаем, кто еще находится в его списке жертв.

— А личность ребенка удалось установить?

— Пока нет. Сейчас полиция распространяет описание и портрет. А здесь когда-нибудь пропадали дети?

— Мне о подобных случаях ничего неизвестно. И, если ребенок местный, родители уже должны были обратиться в полицию.

— Да, пожалуй.

— Я могу как-то помочь?

— Держите глаза открытыми и уши настороже. И, если узнаете что-нибудь, сразу звоните в полицию.

Они вошли в «Коттедж», где в вестибюле их дожидалась Грэм.

— Боже мой, куда катится наш город? — скорбно воскликнула она, как только их увидела.

— Но почему Лили пришла сюда? — спросила Пайн. — Все так завертелось, что я забыла ее спросить.

— Лили знает, что вы здесь остановились. И первое, что пришло ей в голову, когда она увидела в музее тело ребенка, это бежать сюда.

— Как давно вы знакомы с Лили?

— Почти всю жизнь. Она давно работает в музее. Но теперь сомневаюсь, что сможет туда вернуться.

— Манекен, который убийца заменил на мальчика, нашли в задней комнате. Мы полагаем, преступник сумел туда попасть, потому что у него был ключ. Ни один из замков не взломан. Вы не знаете, как такое могло произойти?

— Наверное, кто-то сделал дубликат ключа от задней двери. Не думаю, что Лили внимательно следит за своей сумочкой. А в прошлом она не раз мне говорила, что там не слишком надежный замок. Она собиралась его починить, но у нее, наверное, так и не дошли руки.

— Возможно, теперь ей придется этим заняться. В музее есть система безопасности. Мы знаем, что она была включена, когда Лили пришла на работу, потому что она сказала, что ее нужно выключить, чтобы войти. Из чего следует, что убийца знал код. Насколько сложно его получить?

— Понятия не имею. У нас никогда не происходило ничего подобного.