– 17-

– Мы пошли в Бондари! Мы вышли с Сергеем на снежную стежку в рыхлом снегу, идти по ней было тяжело. Валенки утопали и скользили в снежной крупе. До тропы, которая в Бондари нужно, пройти с километр снежным полем, Серега шел впереди, а я как всегда, занятый мыслями, тащился в двух метрах сзади. Сделали мы наверно полсотни шагов, Сергей вдруг остановился и замер на месте.

– Мины! Я подошел к нему вплотную, нагнулся вперед и посмотрел в пробитый след в снегу. Там темнея одним боком, лежала немецкая мина. Сколько раз мы здесь проходили, ничего не замечая. Мы отошли несколько назад. Сергей прочертил прикладом поперек тропы и насыпал в нее, чтоб было видно, целую горсть махорки. Это знак тем, что остались в окопе, если они здесь по тропе пойдут. Сергей повернулся ко мне лицом, посмотрел мне в глаза и сказал: – Будем по снегу ее обходить! Вы постойте пока здесь! Я попробую обойти кругом метров на двадцать Ясно было, что мы находились на минном поле. Сергей взял весь риск на себя. Можно было бы немца пустить по снегу первым. Но пленные обычно разведчикам дороже собственной жизни.

– Чего встали? – спросил кто-то из ребят

– На мину наткнулись! Сейчас Сергей по целине обойдет, и можно будет следовать вперед. Скажи остальным, и немца ткните носом, чтобы ступали след в след. Сергей прошел метров двадцать, и мы тронулись по его следам. Никто из нас, которые шли сзади, не говорил: – Ох! Ах! Какое геройство! Для нас это была обычная работа. Пройти по минному полю из нас мог каждый. Мы, конечно, смотрели на Сергея, когда он стал её обходить, ждали взрыва, но тут же успокоились, когда он её миновал. Дойдя до тропы, которая вела в Бондари, я велел ребятам идти на КП полка, передать пленного, документы, оружие и доложить обстановку.

– Передайте в штабе, что Рязанцев вышел на исходное положение. Доложите, почему наша группа осталась на тропе. Передайте, что я пошел на передний край и как только от Рязанцева будет сигнал, что они на высоте, я пойду туда. Мы с Сергеем обогнули овраг, обошли стороной снежное поле, и подошли к стрелковым окопам. В это время я увидел сигнал. Как мы условились, Рязанцев дал две зеленых ракеты. Я поднялся на бруствер и собрался уже идти на высоту, но меня окликнули, к телефону вызывают. Я обернулся, в проходе стоял командир стрелковой роты.

– Кто звонит? – спросил я.

– Командир полка вас требует к телефону. Я спрыгнул в транше и пошел в землянку за ним. Траншея шла под уклон зигзагами. Обледенелые и покрытые снегом бока ее расположены были узко. Под ногами узкая неровная утоптанная тропа. На тропе бугры и какие-то ямы. Идешь и все время руками опираешься на боковые стенки. Из траншеи в сторону немцев прорыты узкие проходы и солдатские стрелковые ячейки. В конце каждой из них видны согнутые спины солдат в шершавых шинелях. Простым солдатам белые халаты не дают. На всех солдат халатов просто не хватает. Маскхалаты имеют только разведчики. Командиры стрелковых рот, батальонов по этим халатам нас в передних траншеях и узнают. Спускаюсь в землянку, телефонист сует мне трубку – Говорите! – добавляет он.

– Аля! Аля! – (Вместо Алё) говорю я в трубку – Мне нужен «Первый», кто на проводе?

– Щас передам – слышу ответ.

– Первый слушает! Кто докладывает?

– Гвардии капитан!

– Какой еще капитан? Я называю ему свою фамилию. Он фамилию мою не знает.

– Капитан из полковой разведки! – уточняю я.

– Вот так бы сразу и говорил! Ты откуда звонишь? Высота взята? Ты был на высоте? Отвечай мне толком! Да или нет!

– Ha высоте я не был!

– О чем будешь докладывать? Ты что, в стрелковой роте сидишь? Мои разведчики с пленным немцем до него еще не дошли, мелькнуло у меня в голове

– Я послал вам контрольного пленного, документы и оружие, которое мы захватили на тропе.