Глава 27. Водопад планов

В теплице номер четыре благодаря разросшимся кустам солнце палило не слишком сильно. Заросли всевозможных магических растений надежно скрывали всех, кто находился внутри помещения, и заглушали голоса. Когда Гарри и Рон вошли, глаза сидящей за столом в углу профессора Стебль ненадолго остановились на них; Гарри заметил, как растворяется ее волнение. Затем она кивком предложила им подойти и сказала, что надо найти старост, которые объяснят, что делать.

Друзья быстро нашли Гермиону. По ее словам, надо было только собирать бобы, которых оставалось не так много. Задание оказалось несложным — с ним справился бы и третьекурсник. В общем, ничто не препятствовало ученикам обмениваться впечатлениями сколько угодно, не повышая голоса.

— По-моему, Стебль подыгрывает нам, — сказал Гарри.

— Естественно! — шепнула Гермиона. — Насколько я знаю, ее кто-то из Ордена попросил нас так собрать. Тут, кстати, не вся наша параллель, а только члены Д.А. и те слизеринцы, которые помогают Малфою. Луна и Джинни вон там.

Со своего места Гарри мог видеть многих. За стеллажом напротив Гойл взахлеб делился впечатлениями от полета на машине, отчего Рон краснел, а Малфой, как ни странно, выражал все большую заинтересованность и даже восторг.

— Мерлин, если она поднимается в воздух и поднимает сразу такие тяжести, — подытожил он, — это должно быть очень здорово! Можно ведь сделать так, чтобы эта техника всегда слушалась? — выпытывал он у Рона.

А Гарри сразу же узнал от Гермионы, что хоркрукс, судя по всему, они нашли. Точнее, это удалось сделать Сюзан Боунс.

— На самом деле, мы все применяли заклинание-магнит, но она упорно ходила вокруг того места, которое указал Хагрид. Она догадалась искать не на поверхности, — Гермиона произнесла это так, что стало ясно: ей неловко, что подобное не пришло в ее голову. — В общем, штука, похожая на ту, что ты описал, действительно оказалась в земле. Ее, наверное, занесло, или втоптали кентавры, а может, и Хагрид. Слизеринцы используют специальный ящик для ее хранения. На мой взгляд, ничего особенно, так себе железка, но после твоих слов ее никто не желает трогать без перчаток. Кстати, тебе, наверное, нужно сейчас пойти к Паркинсон. Убедись, что мы нашли действительно хоркрукс.

Гарри помедлил; на самом деле, внутренний голос предупреждал его, что это будет весьма неприятно. Но не мог же Гарри теперь заявить об этом своим сторонникам. Гермиона ободряюще погладила его по плечу; кивнув ей, он медленно направился к Паркинсон.

Ему удалось поздороваться с половиной присутствующих, прежде чем он ее нашел. Небольшой сверток возле нее сразу бросался в глаза. Паркинсон без слов потянулась к этому свертку, как только гриффиндорец остановился рядом; он же едва сдержался, чтобы не спросить ее, не страшно ли ей даже косвенно прикасаться к части бессмертия Темного лорда.

Затруднение дыхания сказало Гарри все еще до того, как из пакета выглянула смутно знакомая, единственный раз виденная плоская согнутая железка с налетом ржавчины. Парня передернуло; вещь и отталкивала, и как бы втягивала его, со дна души поднимались все дурные предчувствия и, хотя железо давно не блестело, на мгновение Гарри почудилось, что он видит отражение Волдеморта.

— Да, — сказал Гарри, — это оно.

Под пристальными взглядами работающих напротив хуффульпуффцев Паркинсон ловко запаковала железку обратно. Гарри стало легче, когда его уверили, что Серый Кардинал «сам заберет это», и очень скоро. Сделав над собой усилие, он поблагодарил обеспокоенную Сюзан Боунс, уверил ее и Эрни, что с ним все нормально, и поспешил вернуться к друзьям.

Те встретили его напряженным молчанием и почти не отреагировали на положительный вердикт; они и так в нем не сомневались. На первый план выдвинулось нервное ожидание: темы для обсуждения в узком кругу были исчерпаны, заговорщики давно ждали возможности собраться вместе. Словно почувствовав это, профессор Стебль вышла, распорядившись, чтобы они отнесли корзины с бобами к бочке у входа, и заперев учеников.

Едва в двери лязгнул замок, в теплице закипела работа. В мгновение ока все собранные бобы перенесли, куда надо, аккуратно поставили, а затем на Рона внезапно обрушилась волна благодарности.

— Если бы ты не заинтриговал Амбридж этой своей невидимой машиной, мы бы, наверное, и не вышли из леса, — восторгались ребята. — Мерлин, она шныряла по лесу, а мы боялись шевельнуться! Хорошо, когда она выскочила к озеру, мы быстро двинули в замок. А она еще час там прогуливалась!

Рон слушал все это, краснея, а Гарри радовался за друга, получившего возможность почувствовать на себе все радости популярности. А когда голос Паркинсон занудно напомнил, что у них не так много времени и пора бы поговорить о деле, интерес собравшихся переключился на старост, которые могли прояснить, что из произошедшего известно директору. Большинство желало знать, «что там происходило, когда Амбридж пожаловалась».

— Я была у директора. Нас с Макмилланом попросили присутствовать, — сказала Гермиона. — Амбридж ему все рассказала. Как видите, она не настолько трясется над своей репутацией, — в словах подруги мелькнул упрек, но, в целом, Гермиона, кажется, не собиралась читать нравоучений по поводу неосторожности некоторых.

— Но ведь Фадж ей не поверил? — уточнил Забини.

— Конечно, не поверил! — с удивлением объявил Эрни Макмиллан. — Она без всяких видимых причин заявляет, что почти все ученики выпускного класса злостно нарушают правила, а перед тем сама околачивается в Запретном лесу, притворяясь ищейкой, и заставляет своим поведением задуматься, в своем ли она уме, вообще-то.

— У меня впечатление, что он ею не очень доволен. Он ведь пригласил ее сюда, чтобы ему было спокойнее, а она создает проблемы на пустом месте. Но, знаете, я кое-что заметила. Мне теперь не настолько доверяют, как раньше, — сказала Гермиона. — Понять не могу, в чем дело.

Гарри мог бы назвать тысячу причин, главным образом то, что теперь против нее играет Амбридж, но он никак не ожидал услышать то, что услышал.

— Наверное, в том, что ты связалась со мной, — ответил Малфой, держась при этом так, словно предпочел бы молчать, но преодолевает свою натуру ради истины. — Жаль, на самом деле, я этого не ожидал. Мне надо, чтобы твое присутствие в моей биографии решало мои проблемы, но я не хотел создавать проблемы тебе.

— Ладно, проехали, — проворчала Гермиона. — Но главное совсем не в этом. Сегодня с нами заговорила Шляпа-сортировщица. Мерлин! — она зажмурилась, словно воспоминания о том мгновении до сих пор будоражили ее. — Эрни едва не подпрыгнул! Хорошо, директор и Амбридж были слишком заняты своими препирательствами и не заметили этого.

— Так что Шляпа? — поторопил ее Гарри.

— Шляпа, — вздохнула Гермиона, — сообщила мне, что ее хотели похитить.

Выводы по своему сообщению Гермиона предоставила слушателям делать самостоятельно.

— Точно! — Малфой чуточку переборщил с солидностью тона, иначе никто не догадался бы, что он тоже ошарашен. — Вот за такими штуками и приходила сюда тетушка Беллатрикс. Плохо. Они не успокоятся.

Не вызывало сомнений, что с этим надо срочно что-то делать. Гарри заранее поморщился, ожидая, что сейчас, как всегда, кто-нибудь из слизеринцев выскажет неизбежно занудную мысль спросить совета у Серого Кардинала.

— Надо забрать оттуда Шляпу! — выпалила Миллисента Булстроуд.

Многие, включая Гарри, покосились на нее с сомнением. Булстроуд редко подавала голос и вообще не казалась Гарри человеком, способным высказать дельную идею. В данном же случае ее слова обладали достоинством очевидности, но очевидности не так легко выполнимой.

— Ну да, и никто не заметит, — скептически указал Захариас Смит.

— Нет, не заметят, если заменить ее таким же с виду колпаком! — продолжала настаивать Миллисента. — Все равно Шляпой весь год никто не интересуется, и мы можем держать ее у себя до следующей церемонии распределения.

Гарри поначалу воспринял слова Булстроуд скептически, но вдруг поймал себя на том, что у него остается все меньше возражений. Он заметил, что и другие ребята испытывают нечто подобное.

— А может быть, это сделает профессор МакГонагол? — благоразумно предложила Гермиона.

Но слизеринцам ее предложение не понравилось.

— Да? Ты хочешь, чтобы Шляпу нашли у нее, и Амбридж ее вышвырнула с работы за ограбление кабинета директора? — усмехнулся Забини. — Думаю, она это сделает с удовольствием.

— Известно, что МакГонагол — человек Дамблдора, и она теперь подвергается куда более пристальному вниманию, чем все ученики, — подтвердил Малфой.

Гарри сомневался, что это так; и, тем не менее, он был согласен на все, лишь бы Шляпа-сортировщица не попала в руки Волдеморта. Ему не надо было объяснять, сколько разных полезных знаний и вещей скрывалось в старом, потрепанном колдовском колпаке с кучей заплаток.

Именно заплатки поначалу затормозили исполнение намерений Миллисенты Булстроуд.

— Я без труда наляпаю их и раскрашу похоже, только надо знать, как они расположены, — сказала она. — Кто это помнит?

Она, конечно, не могла задать более обескураживающего вопроса. Но Малфой тут же успокоил ее заявлением, что ничего сложного нет, надо всего лишь поглядеть на оригинал.

— Ну да! — усмехнулся Рон. — А в это время кто-нибудь зайдет к Фаджу и увидит, что Шляпы нет. Я считаю, сначала надо сделать копию, принести ее и подменить.

Снисходительная усмешка Малфоя была, как всегда, отвратительна.

— Ты что, сам собрался это делать, Уизли? Да ты в два счета вылетишь из школы! Никто из нас ничего подменять не будет, все куда проще. Надо снова, — слизеринец поморщился, — попросить Добби. Поттер?..

Гарри сразу согласился. Он знал, что Добби ему не откажет, и запланировал первым делом отправиться прямо на кухню.

— Полюбуйтесь, Амбридж сюда идет! — вытянув шею, уведомил собравшихся Колин Криви.

Дружные вздохи и тихая ругань сказали Гарри примерно столько же, как и вид знакомой приземистой фигурки, целеустремленно шагающей к теплицам. Ей было еще далеко, и гриффиндорец вдруг понял, почему профессор Стебль предпочла покинуть учеников: ведь, находись она тут, ей пришлось бы впустить помощника нового директора. Когда-то он слышал, что теплицы запираются зачарованными ключами, и мог бы держать пари на что угодно, что никому и в голову не пришло выдать Амбридж такой ключ.

— Прекратите оборачиваться! — зарычала на ребят Гермиона. — Не обращайте внимания, все равно она нас не слышит!

— Тем лучше, — неожиданно заявил Малфой, и его странно решительный тон сразу привлек внимание. — Вы жаловались, что мы удерживаем информацию. Думаю, сейчас как раз настало время кое-что узнать. Наш староста, Блез Забини, собирается рассказать о некоторых существенных моментах, которые будут небезразличны в борьбе с Темным лордом.

И Малфой отступил на шаг назад, кивая приятелю и словно уступая ему место. Все время, пока он говорил, Забини глядел несколько вызывающе. Но некоторая доля неловкости, сквозившая в его движениях, определенно, не была связана с тем, что ему не нравилось находиться в центре внимания, все-таки он без труда справлялся со своими обязанностями старосты. Раньше Гарри не приходилось выслушивать долгих речей от Забини, и реклама Малфоя его, пожалуй, заинтриговала.

Блез выступил вперед, кашлянул и, развернувшись спиной к сверлящей стены теплицы ведьме, заговорил.

— Эта история началась больше двадцать лет назад, когда мама еще училась в школе. Я не знаю подробностей. Знаю только, что Фенрир Грэйбек убил парня, с которым она встречалась. Ее не тронул. Моя мать, она, знаете ли, всегда была красивой ведьмой, наверное, поэтому, ведь тогда она еще не была богатой. Грэйбек сказал, что напомнит о долге потом.

— Кошмар, — пробормотала Лаванда. Ей удалось одним словом выразить реакцию публики, потрясенной одним только упоминанием о легендарном оборотне-убийце. Гарри сталкивался с ним лишь однажды, той ночью, когда Дамблдор в башне инсценировал свою смерть, но юноша ненавидел оборотня скорее за то, что Фенрир укусил Люпина.

— Напомнил, когда она вышла замуж. Ее первый муж, как вы можете знать, был очень богат. Грэйбек потребовал денег, он хотел подкупить кого-то в Министерстве, чтобы оборотням разрешили охоту на магглов. Нет, это у него, конечно, не получилось, но он нашел деньгам другое применение. Потом он потребовал еще, мама, она всегда его боялась, а тут речь шла о большой сумме, такую нельзя было взять без ведома ее мужа. Грэйбек нашел выход — он его убил.

Мой отец был вторым мужем моей мамы, и с ним случилось то же самое. И с тех пор так и происходит. Конечно, она предупреждала их, три последних ее мужа знали, в чем дело, но рано или поздно им надоедало осторожничать, не высовываться из дома, как она требовала, и тогда… Смерть ее четвертого мужа я видел, — голос слизеринца потускнел, и Гарри предположил, что он таким образом пытается сохранить самообладание. — Думаю, это было подстроено специально.

— А почему все мужья твоей матери так богаты? — с подозрением осведомился Захариас Смит и тут же скривился, поскольку Ханна ущипнула его, должно быть, очень больно.

Но смутить Забини ему не удалось.

— Потому что она вращается в определенном кругу, — с достоинством ответил он, — и с другими просто не встречается.

— Значит, оборотни присосались к ней, — мрачно констатировал Смит.

— Я могу только сказать, что до недавнего времени им удавалось тянуть из нее очень приличные суммы, — сказал Забини. — За все годы ушла примерно половина ее сказочного состояния.

— Но гоблины теперь проверяют все, что снимается со счетов, — указал Рон.

Забини кивнул.

— Это здорово облегчило наше положение, но Грэйбек все равно пытался. Помните нападение оборотня в Хогсмиде? Это было своего рода предупреждение для нее, намек, что в случае чего он возьмется за меня. До сих пор он этого не сделал только потому, что без меня ему некем будет угрожать ей. Однако сейчас она все равно не платит, вот… А все знают, что в любом случае маги держат определенное количество золота дома.

— Думаешь, она отдала? — с сочувствием спросила Миллисента.

— Я ей запретил, — очень твердо произнес Забини. — Но, — его голос взлетел столь резко, что все переговоры разом стихли, — я заставил вас выслушать эту неприятную историю не для того, чтобы вы меня пожалели. Вы должны представлять, что и как происходит. И я не могу утверждать, что моя мать единственная жертва шантажа.

— Кто-нибудь знает о том, что Грэйбек ее преследует? — спросила Гермиона.

— Конечно. Все авроры, которые занимались расследованием причин смертей ее многочисленных супругов, — с сарказмом ответил Забини. — Ты думаешь, почему ее не привлекли к суду ни разу, ведь это очень подозрительно — когда у ведьмы один за другим мрут богатые мужья. Авроры, само собой, соблюдали конфиденциальность и все такое, и никто не видел фотографии трупов, разорванных в клочья. Моя мама по понятным причинам тоже не говорила в свою защиту, и потом, она всегда очень не любила давать интервью.

— Но разве ей не предлагали охрану? — продолжала допытываться Гермиона.

— Предлагали, — снисходительно усмехнулся Забини. — Но любая охрана рано или поздно дает сбой. Вот что я хочу вам сказать: прятаться — это не выход. Мне за всю мою жизнь прятаться до чертиков надоело. Я хотел бы прекратить это. Поэтому я здесь.

Амбридж тоже прибыла на место. Она, несомненно, могла видеть, что творится внутри теплицы. Гарри не без злорадства наблюдал, как она подошла к двери, подергала ручку, затем вынула палочку и попыталась применить магию — все без толку.

— Но мы не можем, — беспомощно и виновато протянула Ханна Эббот, — остановить оборотней своими силами!

— Мы не можем сейчас даже прекратить хождение листовок по школе. Значит, нужно смотреть масштабнее, — сказал Малфой.

Собравшиеся, придавленные жутким рассказом Забини, одарили его неприязненными взглядами.

— Это как? На астрономическую башню лазить и вниз с нее поглядывать? — съязвил Рон.

— Нет. Мы должны Темного лорда задержать. Нельзя допустить, чтобы он получил контроль над магами и магглами. И для этого мы, слизеринцы, сразу же определили для себя единственный способ.

— Какой? — спросило сразу несколько голосов.

— Сократить число его сторонников, — ответил Драко. — Над этим ведь и Орден должен работать.

— Что-то не особо у вас получилось, — проворчала Лаванда.

— Возможно. Но они поддерживали тех ребят в нашем колледже, кто сомневался в его методах, — вступился Нотт. — Я лично — один из таких колдунов, и могу сказать, что есть много колеблющихся.

— И что с ними делать? Если переманивать, то с этим есть проблема. Ты хочешь видеть на нашей стороне ненадежных людей? — бестактно спросил Захариас Смит, поворачиваясь к Гарри.

— А ты сразу хочешь увидеть их всех в гробу? — флегматично поинтересовался Гойл у Смита.

— Почти так и выглядит реальная альтернатива, — согласился Гарри, неохотно отвлекаясь от наблюдения за Амбридж, прыгающей по крыльцу. — Вы, слизеринцы, на деле, если уж на то пошло, сосредоточились на том, чтобы охранять «Хогвартс» и поддерживать в нем хотя бы подобие порядка, но этого недостаточно, если снаружи царит хаос.

Сия глубокая мысль, нашедшая в свое время поддержку среди членов Д.А., слизеринцам, несомненно, не понравилась.

— Не знаю, что получится, если мы тоже примем участие в этом хаосе, — возразил Малфой. — Надо правильно оценивать свои силы, Поттер.

— Лично я в своих силах не сомневаюсь, — запальчиво начал Гарри, но предупреждающее покашливание Гермионы побудило его повременить пока с завязыванием споров. — И не надо забывать, мы не одни, другие тоже что-то делают. Между прочим, даже… Министерство реформирует систему содержания в Азкабане! — вдруг кстати припомнилось ему.

— Слышал, — кивнул Малфой. — Только такое впечатление, что они и сами не знают, в чем эта реформа заключается.

— Главное, нас поддержат в Ордене, — продолжал, игнорируя скепсис, Гарри, — и у нас есть преимущество.

— Какое? — усмехнулся Малфой. Сама его физиономия, как всегда, раздражала, но Гарри напомнил себе, что его можно понять, учитывая, что в его теперешнем положении Драко утратил почти все свои преимущества.

— Мы стоим у истоков, — ответил гриффиндорец. — Именно отсюда все начинают — со школы. — Тут в его голове обозначился смутный план, и, еще не разобравшись в нем, Гарри сказал: — Именно здесь, между прочим, спрятано зеркало Сокровения.

— И что ты предлагаешь? — с тревогой спросила Гермиона.

— Если можно увеличить его мощность, то это позволит задержать кого угодно. Представь, толпы Упивающихся смертью стоят перед ним и высматривают, как получают то, о чем они больше всего мечтают! Надо только заманить их к нему, и все!

Гарри сам не был вполне уверен, что это возможно, поэтому ждал возражений и без труда заметил, что большинство ребят восприняли его предложение недоверчиво. Видимо, никто не был знаком с принципом действия зеркала Сокровения, поэтому они молчали. Судя по тому, как хмурился Малфой, ему все, что говорил Гарри, казалось откровенным бредом, разве что он не имел аргументов против.

— А приманкой, ведущей к Зеркалу, будешь ты? — наконец, нашелся слизеринец.

— Могу тебе уступить эту честь. Они клюнут, — уверенно высказал Гарри.

— Никто не должен подвергаться опасности, — дрожащим голосом потребовала Ханна Эббот.

— Ну, уж это сказка по нынешним временам! — фыркнула Пэнси Паркинсон.

Но сама мысль о том, чтобы ловить Упивающихся смертью с помощью Зеркала в школе, не только ей, но и многим глубоко не понравилась. Гарри, не прекращая одним глазом наблюдать за Амбридж, попытался отстоять необходимость применить Зеркала, которая с каждой секундой ему все больше нравилась, и убедился, что у некоторых на это просто не хватит мозгов!

— Нужно отобрать у Лорда палочку, и все дела, — отмахнулся Крэбб.

Гарри, воспринявший этот совет как бредовую шутку, не сразу понял, с чего это многие ребята вдруг заулыбались и принялись обмениваться таким оптимистичными взглядами.

— А ведь это шанс, — вырвалось у Малфоя.

Только тогда Гарри понял, что пора вмешаться и охладить разгорающийся энтузиазм, причем уже чувствовалось, что он немного опоздал с этим.

— Вы что? — возопил он, стараясь, чтоб это вышло как можно саркастичнее.

Однако его недоверчивость не произвела нужного впечатления, разве что на лицах некоторых ребят отразилось сомнение. Гарри безнадежно и несколько преувеличенно вздохнул; ему все казалось ясным, и он как-то не думал, что придется прибегнуть к разъяснениям.

— Ну и подумаешь, он тогда раздобудет другую палочку, что, лучше станет? — спросил он, обращаясь к попятившемуся Крэббу. — Между прочим, родство его палочки с моей спасло мне жизнь тогда, на кладбище, когда погиб Седрик Дигорри!

— Да, но вероятность возникновения похожей ситуации практически нулевая, — занудно указал Захариас Смит.

В последующие четверть часа Гарри убедился: если людям пришелся по сердцу какой-либо простой рецепт решения проблемы, разубедить их не так легко.

— Лорд не сможет подобрать себе такую же палочку, значит, начнет хуже колдовать! — аргументировал Энтони Гольдштейн.

— Да он и купить не сможет себе другую, — добавила Ханна Эббот.

— А вы забыли, что Олливандер сделал для них новые палочки? — попытался вновь осадить их Гарри.

— Олливандер сделал им бракованные палочки, — в тон ему ответил Драко Малфой. — А ты не знал?

— Нет. А в чем брак? — заинтересовался Гарри, и не только он.

— Магическая субстанция очень быстро выдыхается, — пожал плечами Малфой. — Подробностей я не знаю, но, по-моему, так.

После объяснения дискуссия возобновилась. Причем на поддержку гриффиндорцев герою рассчитывать не приходилось, но сторону Гарри приняли хуффульпуффцы.

— Как вы себе мыслите отобрать у него палочку? — поинтересовалась, едва не срываясь на крик, Сюзан Боунс. — Разоружателем воспользуетесь, да?

— Или примените призывное заклятье? — поддержал ее Джастин Финч-Флетчи.

— Да, сложновато. Сначала надо бы его оглушить, — деловито пробубнил Крэбб.

— Только почему-то этого до сих пор никому не удавалось, — бросила Ханна Эббот.

— Да ладно! Если станет хуже, мы всегда сможем эту палочку обратно подбросить, — выдал очередную мудрую мысль Крэбб.

— Для начала надо выяснить, где теперь скрывается Лорд и его гвардия. Они ведь давно уже скрылись из дома мистера Бланта, и где теперь их искать? Я, если что, эту палочку в Министерство не отдам, — категорично заявил Гарри.

— Кто-то только что утверждал, что не верит в реальность нашего плана, — скрестив руки на груди, бросила в сторону Пэнси Паркинсон.

Гарри промолчал; в самом деле, глупо было бы просить собрание помалкивать, потому что ему, видите ли, неприятна эта тема. Но для себя он определенно понял, что ему не хочется прикасаться к палочке Темного лорда. Это чувство отторжения включало в себя нечто настолько личное, что он не решался рассказать о нем даже Рону.

Возможно, ему так только казалось, но все вокруг как будто предполагали, что именно он, Гарри, должен заняться этой палочкой. Гарри и сам так считал. Порой его посещало даже разочарование, что другие ребята из Д.А. и Орден Феникса делают за него столько всего, когда он собирался справиться со всем этим сам. Пусть теперь он и понимал, что борьба с Волдемортом не по силам герою-одиночке, все же не мыслил расстаться с чувством долга. Часть его существа, возможно, охотно уступила бы привилегию украсть палочку тому же Драко Малфою, однако Гарри прекрасно знал, что тот гораздо сильнее боится Темного лорда.

Гарри вспомнил о том, что палочка и хозяин представляют собой взаимодополняющее целое, как раз тогда, когда к теплице прогулочным шагом приблизилась профессор Стебль. Амбридж тут же бросилась к ней и что-то сказала. Но находящиеся внутри могли заметить лишь, что профессор Стебль, извлекая ключи, покачала головой. Затем дверь распахнулась.

— Я не вижу в этом ничего предосудительного, — твердо произнесла завуч «Хуффульпуфа». — О, вы закончили! — обрадовалась она, обращаясь к ученикам. — Можете идти. А Вы что-то еще хотите сказать мне, Долорес?..

До того, как Гарри оказался за пределами звуковой досягаемости, он успел узнать, что Амбридж, оказывается, не понравилось, почему это Стебль для «так называемой» помощи привлекла учеников разных курсов, на что преподавательница гербологии ответила, что пришли те, кто согласился помочь, и это не предосудительно.

— Вежливый ответ со смыслом «не твое дело», — оценила, хихикнув, Падма Патил.

А Гарри, помня о своем обещании, хотел сразу отправиться на поиски Добби. Но Гермиона возражала.

— Амбридж могла успеть договориться с другими эльфами, — сказала она. — Будет лучше, если ты дождешься его вечером.

И Гарри дождался, вместе с Роном, солидарность которого выражалась также и в том, как они дружно клевали носом. Усталость клонила в сон, а события дня совершенно смешались и отдалились в его сознании, когда, наконец, перед глазами возникла ушастая голова Добби, и тоненький голосок спросил, чего ему угодно.

Просьба Гарри привела его в страшное волнение.

— О, в замке бывают всякие типы, Гарри Поттер! Добби понимает волнение Гарри Поттера, да! Давно уже надо было так сделать. Добби сейчас спустится к слизеринской мисс вместе со Шляпой! Нет, это не запрещено, это прямой приказ директора — держать в сохранности все вещи! — и эльф исчез.

Гарри был несколько смущен тем, что дело совершилось так быстро и абсолютно без его участия. Не прошло и четверти часа, как сияющий торжеством Добби появился в спальне и рассказал, что заменил Шляпу точно такой же.

— А где оригинал? — заволновался Рон.

Уши Добби сникли.

— Забрал Драко Малфой, — виновато, с искренним огорчением объявил Добби. — Но это поправимо! Пусть Гарри Поттер только прикажет! Если хотите, Добби может сейчас же…

Гарри легко представил, как голосок эльфа преследует бывшего хозяина, понося его на чем свет стоит. Возможно, когда-то он и считал, что Малфой того заслуживает; но пока что не было нужды.

— Не надо, я сам с ним поговорю, — успокоил он Добби.

Но, на самом деле, то, что столь ценная вещь оказалась в руках слизеринецв, беспокоило его. На другой день Гарри попросил Гермиону уточнить этот вопрос, когда она собралась на ежедневную прогулку. Гермиона, удивленная неожиданной смелостью, а скорее наглостью Малфоя, обещала выполнить его просьбу.

— Гарри, Рон, неужели мы все это так и оставим? — спросила Джинни, провожая подругу глазами.

Гарри переглянулся с лучшим другом. Не было необходимости уточнять, что она имеет в виду; уж конечно, не Шляпу. На самом деле, это продолжалось уже достаточно долго, Гарри даже привык, хотя каждый раз, когда Гермиона отлучалась на эти встречи, он испытывал тревогу и раздражение. Он знал, что Рон тоже это чувствует. Пусть им и не пришлось обсуждать это между собой, и так было ясно: Рон тоже не ждал, что договоренность Гермионы с Малфоем примет такие формы. И — им обоим это не нравилось.

Однако менять что-либо по своей воле они были не властны, тем более что Гермиона из троих друзей всегда вела себя наиболее разумно.

— Я доверяю Гермионе! — лениво пробормотал Рон.

— А Малфою?! — парировала Джинни.

На сей раз последовала долгая пауза.

— Что ты предлагаешь? — спросил Рон.

— Необходимо убедиться, что он не вредит ей во время этих так называемых разговоров на отвлеченные темы, — убежденно отчеканила Джинни.

Гарри всерьез поддался тревоге. Он отлично знал, что Малфоям свойственно думать, прежде всего, о себе, и в этом смысле Гермиона, согласившись подыгрывать им, пусть и заключив магический контракт, все равно не могла предвидеть всех планов Драко. Гарри помнил, что в подслушанном ими в поместье Малфоев разговоре с родителями Драко особо напирал на необходимость выручить отца. И тут гриффиндорцу пришло в голову, не придумал ли слизеринец за прошедшее время еще что-нибудь, не входившее в первоначальную договоренность.

— Ну, вряд ли он сумеет настроить ее против нечистокровных, — усмехнулся Рон.

— Я серьезно! — рассердилась Джинни. — Надо проверить, чем они занимаются.

Гарри пожал плечами. На этот вопрос спокойно можно было ответить, поглядев в окно.

— Прохаживаются по улице и разговаривают. Или не разговаривают, — ответил он.

— Надо проследить за ними! — в сердцах воскликнул Джинни, удивляясь непонятливости мальчишек.

Нельзя сказать, чтобы Гарри был сильно шокирован. Ему уже приходилось подглядывать, подслушивать и выуживать у людей сведения, которыми те делиться вовсе не хотели. И, однако, мысль о том, чтобы подглядывать за Гермионой, казалась чем-то совершенно другим.

— Ну, хоть раз! — воскликнула Джинни. — Из самых лучших соображений. Мы же все желаем добра Гермионе, разве нет?

По мнению Гарри, Джинни снедало любопытство, во всяком случае, от ее уговоров складывалось именно такое впечатление. Гарри, с одной стороны, теперь лучше понимал, отчего Гермиона не пересказывает ей содержание своих прогулочных бесед; с другой, Гарри все-таки считал не совсем лишним знать об этом. Все-таки он временами следил по карте, чтобы к ним никто не подходил, но не обязан был следить и за собой.

— Я пойду сам, — твердо решил Гарри.

Он намеренно не стал назначать конкретное время, поскольку на самом деле к исполнению этой затеи душа у него не лежала. Прошло два дня, и он очень старался вести себя хорошо, ибо Амбридж была начеку.

Шляпу Малфой так и не вернул, заявив, что это рискованно. Гермиона, рассерженная его отказом, рассердилась еще больше, когда поздно вечером, после всех планов, как проучить слизеринцев, с ней связался Серый Кардинал и потребовал не делать глупостей. По словам Лаванды, Гермиона долго спорила с ним.

— Он утверждает, что в «Слизерине» есть возможность в случае чего все как следует спрятать, — объяснила староста девочек наутро. — Знаете, я ему еще все выскажу, но, если он знает, что делает, я готова потерпеть.

Словно в награду за это, пришло время для хороших новостей. Сообщение о том, что Фортескью освобожден, принес гриффиндорцам ни кто иной, как жутко гордый собой Кормак Маклаген. При виде его Гарри поначалу не поверил своим глазам. С недавних пор он стал появляться значительно реже и в башне, и даже в школе, и потом, до него могло дойти, что теперь слизеринцы несколько по-иному общаются с другими учениками. Но, если Маклаген и предполагал, что Драко Малфой не поленился раскрыть на него глаза своей невесте, то ничем не выдал своего беспокойства по этому поводу. Он лишь сообщил счастливую новость, а в конце добавил:

— Честно говоря, министр рвет и мечет из-за этого.

— Почему? — удивился Гарри. — Ведь это достижение в борьбе с Темным лордом!

— Все не так просто, — со значением произнес Маклаген. — Дело в том, что Флориана Фортескью обменяли на очень опасный черномагический предмет.

Секунду Гарри разрывался, сомневаясь, какая реакция на эти слова будет выглядеть естественнее: равнодушие или заинтересованность. Гермиона изобразила второе, и он последовал ее примеру.

— А почему «Пророк» об этом ничего не написал? — поинтересовалась Джинни.

— А «Пророк» не пишет о том, чего не знает! И то, что это будет, если на каждого заложника выменивать, нет, я вам даже не буду говорить, что! Твой братец, Уизли, так возмущался по этому поводу! — снисходительно поморщился Кормак, — Но что он может с этим сделать? Не обижайся, но ты же сам понимаешь, что он помешан на бумажках.

Рону очень хотелось бы возразить; но он ограничил свое возмущение тем, что покраснел до корней волос.

Должно быть, появление Маклагена здорово разозлило Джинни. После его ухода она долго ворчала, жалуясь, что они, как дураки, связаны благоразумием, и ничего не могут сделать. И, конечно, когда Гермиона отправилась на свидание, это показалось ей прямым руководством к действию.

— Гарри, я сама пойду, если ты так будешь сидеть и наблюдать, как мир катится к черту! — заявила она…

Когда Гарри, в мантии-невидимке, шествовал в направлении лестницы, ему пришло в голову, что ей удалось задеть его больное место. Мантию он выбрал потому, что она защищала от холода, а также из нежелания применять заклинание, ведь Амбридж в любой момент могла под благовидным предлогом проверить палочку.

Внутренний дворик оказался настоящим царством сквозняков. Гарри сразу увидел подругу в компании слизеринского недруга, кутающихся в мантии и прячущих подбородки в шарфах. Следовать за ними, держась на расстоянии нескольких шагов, было нетрудно, хотя, на удивление, довольно много ребят желали подышать свежим воздухом.

Малфой заговорил с Гермионой, лишь когда они отдалились на приличное расстояние от других гуляющих, так, чтобы их не могли услышать. Само их желание уйти за пределы досягаемости выглядело так естественно, что Гарри ревниво подобрался. Определенно, Виктор Крам рядом с Гермионой понравился бы ему больше.

— Ты написала родителям? — спросил Малфой. Несмотря на то, что голос его звучал ровно, Гарри показалось, в него заранее встроено неодобрение.

— Слушай, — с натянутым миролюбием произнесла Гермиона, — не понимаю, что ты ко мне пристаешь с моими родителями. Это, все-таки, тебя не касается.

— С тех пор, как они стали жить с моими родителями и жаловаться на твое пренебрежение, касается, — теперь претензия в словах Драко смешивалась с превосходством. — Между прочим, они мне написали, немного, правда, — заметив, что краска заливает лицо Гермионы, он резко сменил интонацию, — справедливости ради, может, это они оттого, что видят, как часто я пишу домой. Между прочим, ты мне обещала, что будешь посылать им сову каждую неделю.

Гермиона явно не хотела развивать данную тему. Гарри предположил, что ему следует быть особенно осторожным; если сейчас она услышит любой шорох от его движения, то непременно обратит на это внимание, просто чтобы переключиться. А Гарри, свыкшись в некотором роде, что поступает ей во благо, ни за что на свете не захотел бы, чтобы подруга когда-либо узнала о том, что он позволил себе хоть несколько минут за ней шпионить. Между тем, пройдя более десятка шагов, Гермиона все же обратилась к недовольному собеседнику.

— До чего ты все усложняешь, — сказала она. — Наверное, у тебя натура такая.

— Я не понимаю, почему ты так напряжена, — заявил, в свою очередь, Малфой. — У тебя хорошие родители.

— А я не понимаю, чем тебе не нравится Чарли!

Закипал спор.

— Он мне не сказать, чтоб не нравится, — возразил Малфой. — Просто он…Уизли! А в целом я признаю, что Нимфадора гораздо лучше выбрала себе мужа, чем моя тетушка.

Они дошли до свободной скамейки, на которую староста девочек опустилась нарочито медленно, затем — огляделась, после чего без всякой необходимости чуть подвинулась, освобождая Драко место, которого было и так полно. Гарри понимал, она делает это затем, чтобы оттянуть продолжение разговора. Но эти средства скоро были исчерпаны.

— Я уже слышала об этом, — сказала Гермиона. — Но ты никогда не объяснял толком. Это какой-то семейный секрет? И, пожалуйста, не надо больше о моих родителях!

— Последнего я тебе не обещаю, — жестко произнес Драко. Он глядел не на нее, а прямо перед собой, и, заметив это, Гермиона сделала так же. Сейчас, сидя рядом, они смотрелись отнюдь не беззаботной и даже не парой; любой, проходя мимо, заметил бы, что они напряжены оба, но совершенно по-разному.

— Так что насчет твоей тети? — повторила Гермиона, и эта просьба заставила Малфоя недовольно сморщиться.

— Тетя Андромеда изгнана из семьи Блэк с тех пор, как выбрала себе в спутники жизни неизвестного тебе, к счастью, мистера Теда Тонкса, — начал он и, тяжко вздохнув не без нарочитости, умолк, подбирая слова.

— Почему — «к счастью»? — не поняла Гермиона.

Гарри заметил, как знакомая насмешливая ухмылка расползается по физиономии Малфоя. Так всегда происходило, когда слизеринец собирался объявить кое-что неприятное.

— Потому что лично мне было бы неловко знакомить его с тобой и даже с моими друзьями. А ты что, вообразила его рыцарем в сияющих доспехах? — спросил он нормальным тоном, так контрастировавшим с выражением его лица. — Ну, на самом деле речь вовсе не о нем. Главным действующим лицом в этой истории является тетя Андромеда, а точнее — благородный и старинный род Блэков. Видишь ли, мои родственники по этой линии — довольно своеобразные люди.

«Как будто по другой лучше», — подумал Гарри, хмурясь при виде подтверждающего кивка Гермионы.

— Тетя, по сути, очень порядочный человек, и оказалась подверженной всяким передовым идеям. А в нашем роду издревле выводились консерваторы, да и просто чокнутые зануды. В общем, я могу понять, что ей опротивел родительский дом. Ты же там часто бывала, даже жила? — на это Малфой получил еще один подтверждающий кивок. — Мама говорит, по молодости лет тете было простительно впасть в романтизм. Насколько я понял, чтобы убраться подальше от семьи, она сбежала с первым встречным. Им оказался, к сожалению, мистер Тонкс, отец моей кузины. Ну, если честно, поначалу он очень подходил. Он был воплощением всего, чего не выносили члены семьи Блэк, полной их противоположностью.

— Они счастливы? — спросила Гермиона с надеждой. Малфой фыркнул.

— Ну… во всяком случае, они недовольны друг другом совершенно взаимно. Некоторые считают, что и в этом можно найти счастье, — ответил он. — Очень скоро тетя выяснила, что у них принципиально разные представления о том, что такое нормальная жизнь. Мистер Тонкс происходил из очень, как я понимаю, мм, простой семьи, даже по маггловским меркам. Он уважал себя за то, что имел работу, приносил домой какие-то деньги, не изменял жене и мог себе позволить угостить друзей. Он считал, что этого более чем достаточно, и для другой женщины, из его круга, возможно, так бы и было.

— Деньги — не главное! — проворчала Гермиона.

— Не главное, — неожиданно покладисто согласился с ней Малфой. — Но если ты привыкла ни в чем себе не отказывать, а потом тебя ставят перед фактом, что финансам, которыми ты отныне располагаешь, есть предел, и предел этот довольно близок… деньги, как я понимаю, становятся очень важны, когда их не хватает. А потом родилась Нимфадора, и разочарований стало еще больше, потому что она, конечно, не принадлежала к избранному кругу, а все из-за папочки.

Гарри никогда не любил сплетен и презирал манеру тети Петунии подслушивать все, что происходит у соседей, но теперь неожиданно поймал себя на том, что ему интересно. Все-таки, дело касалось знакомых ему людей. Но, на самом деле, его цель была достигнута, он убедился в том, что Драко Малфой вовсе не пытается ни очаровать Гермиону, ни обмануть ее иным способом, а всего лишь настаивает на ее общении с родителями. При всем желании Гарри не находил в этом ничего предосудительного и полагал, что пора бы убраться.

— У человека в данный конкретный момент может не быть денег, — веско заявил Малфой, переведя дыхание; Гарри ущипнул себя, отгоняя напоминание о малфоевском боггарте, который свидетельствовал о прямо противоположных взглядах Драко. — Но! Всегда видно, как надолго он намерен оставаться в таком положении. По словам тети, ее благоверный навечно «застрял в луже». Моя тетя, не забывай, из той породы, которой важны не только деньги, но и амбиции. Ее муж их начисто лишен. Чтобы чего-то там добиваться, нет, это не для него, он валяется на диване, попивает пиво, и был бы вовсе счастлив, если бы тетя его не пилила. В общем, передовых взглядов у тетушки поубавилось, и теперь она является яростной противницей неравных браков.

— Наверное, тогда я ей не понравилась, — предположила Гермиона с искренним сожалением.

— Нет, почему же? — пожал плечами Малфой. — Тетя тебя похвалила. Она заметила, что ты не дура.

Последняя характеристика, судя по всему, в свое время исторглась из уст самой тетушки.

— Да, я давно хотела спросить, — оживилась Гермиона. — Почему ей не рассказали правду, ну, о нас?

Гарри не общался с матерью Нимфадоры и потому не имел представления, поставили ли ее в известность о том, что помолвка — лишь способ вытащить Люциуса Малфоя из Азкабана.

— Зачем? — удивился Драко. — Необязательно ставить в известность всех подряд, мало ли кто может проболтаться. Намного лучше, что моя законопослушная тетя искренне верит нам. Ну, теперь ты поняла?!

Это прозвучало так, словно все сказанное ранее касалось самой Гермионы. Драко не просто интересовался, может ли она обозначить мораль этой истории, а — извлечь урок, имеющий к ней прямое отношение. Даже у Гарри возникло желание обороняться от такого наглого наставничества. Пожалуй, Малфой не сумел бы лучше испортить настрой взаимопонимания, который сложился между ними в то время, пока он рассказывал.

— Что поняла? — возмущенно спросила Гермиона.

— Я хочу сказать, что нет ничего хорошего в том, чтобы сбегать из дома, — назидательно изрек Малфой. — Конечно, в сказках это может выглядеть как решение проблемы, но чаще всего происходит так, что одни проблемы меняются на другие.

Посчитав, что с него хватит, Гарри решил прекратить недостойное занятие. Он развернулся и пошел в башню, обдумывая, что из услышанного передаст Рону и Джинни, когда последняя потребует отчета. Невзирая на то, что в разговоре Гермионы с Малфоем не прозвучало вроде бы ничего предосудительного, он чувствовал, что имеет право пересказать Джинни далеко не все. Ему, например, вовсе не хотелось упоминать родителей Гермионы и, тем более, Нимфадоры.

— Ну что? — требовательно обратилась к нему Джинни, когда Гарри, оставив мантию в сундуке, спустился в гостиную.

— Да ничего! — раздраженно бросил Гарри. — Не поверите, они повторяют теорию трансфигурации за шестой курс!

В самый обычный понедельник Гарри шел по коридору между Роном и Гермионой, размышляя, не приобщился ли он с помощью подобного вранья к дипломатии. Особого удовольствия он от таких навыков не испытывал, к тому же злился на Джинни за то, что она вынудила его что-то придумывать.

Миллисента Булстроуд как бы между прочим поравнялась с гриффиндорцами. Поскольку это отнюдь не было в порядке вещей, Гарри очень надеялся, что у него не слишком вопрошающий или изумленный вид. А вот ее проявленное недовольство ни у кого не вызвало бы сомнения в том, что слизеринке не очень-то приятно идти с ними рядом.

— Как дела? — процедил Гарри, догадавшись, что она ждет, когда к ней обратятся.

— Серый Кардинал одобрил авантюру с летающими машинами, — отозвалась мисс Булстроуд.

— Вот как? — радостно вскинулся Рон, так что и Гарри, и Гермиона дружно зашикали на него.

Гарри отлично понимал друга, ему тоже хотелось бы задать множество вопросов, однако он помнил о необходимости соблюдать осторожность. Когда-то он смотрел на вещи гораздо оптимистичнее и думать не желал, что в гриффиндорской башне найдется ученик, готовый прислушаться к Волдеморту. Теперь же его мнение о колдовской породе опустилось настолько, что Гарри, не задумываясь о низости таких подозрений, зорко выглядывал в толпе ребят, которые оборачиваются или вертятся, прислушиваются, замедляют шаг; вынужденный реально смотреть на жизнь, он не сомневался, что для Долорес Амбридж не было большой проблемой завербовать себе шпионов среди учеников.

— Да. Он считает, что машины управляемы лучше драконов, — монотонно пробубнила Миллисента. — Во всяком случае, они никого не спалят, если у них будет плохое настроение. Он хочет дать задание твоему отцу, чтобы мистер Уизли сделал еще.

То, что она говорила, Гарри определенно нравилось. А Рон, войдя в роль, нахмурился так, словно услышал от слизеринки нечто невыразимо отвратительное, что собственно и следует слышать от слизеринки.

— Мне не нравится то, — продолжала Миллисента, — что он собирается вас, ну и нас тоже, попросить испытывать эти машины. Малфой очень доволен, а вот я не понимаю!

«От тебя и не требуется», — подумал Гарри, но дипломатично промолчал.

— С каких это пор ты судишь решения Серого?.. — Рон вовремя осекся, но зато успел высказать то, что, по всей видимости, действительно думал.

Глаза Булстроуд недобро сверкнули.

— Я считаю, это неразумно! — отчеканила она и ускорила шаг, благодаря чему первой перешагнула порог класса защиты от темных искусств.

Но Рон был слишком воодушевлен, чтобы всерьез интересоваться мнением Миллисенты или беспокоиться по поводу ее неудовольствия. Она тоже, явно, не очень переживала, когда заняла место у окна рядом с Паркинсон. Гриффиндорцы проследовали, как всегда, в конец класса. Кинув сумку на парту, Рон мечтательно зажмурился.

— Я с удовольствием снова сяду за руль, — признался он.

— Ну, если Серый Кардинал так считает… — задумчиво произнесла Гермиона.

Гарри уже не раз отмечал, что с тех пор, как Малфой познакомил ее с Кардиналом, она относится к распоряжением последнего с большим доверием, даже если они ей, вот как сейчас, бесспорно, не нравятся. Это интриговало, и Гарри, не особо рассчитывая на успех провокации, все же решился поддеть ее, когда вечером они конспектировали в общей гостиной.

— А что, он и правда такой умный? — спросил он, всячески выказывая свои сомнения в данном вопросе.

Но Гермиона не посчитала нужным что-то для него придумывать.

— Гарри! Ты же знаешь, я не могу ответить, — упрекнула она.

То же самое она повторила и позднее, в гостиной, когда Рон, в свою очередь, решил попытать счастья.

— Да уж, — заметила Джинни. — И ты туда же. Оберегаешь инкогнито этого солидного господина!

Гарри в числе прочих прервал свои занятия, изумленно уставившись на Джинни. Он не очень понимал, какая муха ее укусила, и тем более ничего не понял, заметив, что Гермиона как будто бы сильно смутилась.

— Не стоит о нем так говорить, — тем не менее, с вызовом произнесла староста девочек.

— Я не о нем, а о тебе, — не без ехидства ответила Джинни. — Нет, и о нем тоже, конечно. Но ты стала слишком лояльной ко всяким непонятно кому нужным тайнам.

— Прекрати немедленно! — отрезала Гермиона, заливаясь краской.

Казалось, она вот-вот встанет и уйдет. Гарри тоже возмутился; он не ожидал, что Джинни зайдет так далеко. Да, ему было очень важно узнать, кто возглавляет Ордена, но ему вовсе не нужна была такая поддержка. Сам он никогда не стал бы намекать, что Гермиона изменилась в худшую сторону и обманывает друзей из-за того, что прогуливается под руку с Драко Малфоем. Он считал себя обязанным что-нибудь сказать, а не сидеть тут безмолвным свидетелем вместе со всеми.

— Знаешь, Джинни, — заговорила Гермиона, отчего румянец на ее щеках разгорелся еще жарче, — я думаю, ты должна с уважением относиться к Серому Кардиналу, если хочешь когда-нибудь вступить в Орден Феникса.

И она принялась строчить свой реферат, словно больше на свете ничего не существовало. Джинни не нашлась, что возразить; зато разозлилась. Гарри не находил слов, чтоб ее успокоить; и не то, чтобы он совсем этого не хотел, но все же ему казалось, что Джинни достаточно взрослая, чтобы не создавать подобных ситуаций.

— Ты того, слишком, — пробормотал Рон.