Имя Джерома Франклина я взяла не с потолка. Если верить Одри Гейл, учительнице Эндрю, почти все школьники покупали наркотики у него. Но в старших классах его криминальная жизнь закончилась. Теперь он консультант по финансовым вопросам, живет в Сан-Диего, Калифорния. Когда я рассказала Джерому о цели своего звонка и объяснила, что не стану разоблачать «ошибки его молодости», он согласился помочь, но, увы, ничего нового не сообщил: Эндрю покуривал травку. И все.

Семейку Сноу и шерифа Ларсона я проверила досконально, поэтому переключилась на другого подозрительного типа. Пора было навестить Хэнка Фарбера, дядю Ларсона и его единственное алиби. Я позвонила Хэнку (ни в коем случае не Генри) и назначила встречу на следующий день.

Примерно половину пути мама сидела у меня на хвосте, но потом я сделала запрещенный поворот на сто восемьдесят градусов, и она отстала, не осмелившись его повторить.

Ровно в 10.45 я постучала в дверь старого дома в Тендерлойне. Открывший мне мужчина был слегка пьян, эдакая версия дедушки для совершеннолетних. Обычно такие типы – завсегдатаи ипподромов и стрип-клубов, любители сигар. Но Хэнк, подозреваю, травился сигаретами.

– Так, так, так, кто к нам пришел? – сказал он, открыв дверь и осмотрев меня с головы до ног.

Неряшливый хозяин дома пригласил меня внутрь и усадил на тридцатилетний клетчатый диван, от которого кожа шелушилась даже под одеждой. Сам Хэнк сел напротив меня, прикурил сигарету и радостно улыбнулся, как будто у него брали интервью для пафосного шоу вроде «Мисс Америка», а не расспрашивали о пропавшем без вести мальчике.

– Мистер Фарбер…

– Зовите меня Хэнк, – предложил он и подмигнул.

– Вы хорошо помните 18 июля 1995 года?

– Э-э… давненько это было.

– Но вы ведь помните?

– Слабо, – признался он.

– В ту ночь пропал Эндрю Сноу.

– Ах да! Жалко парнишку.

– Чем вы занимались в тот вечер?

– Кажется, ко мне приезжал племянничек, Грег. Ему тогда было лет семнадцать.

– В его визите было что-нибудь необычное?

– Нет. Он ходил на концерт.

– Какой?

– Не помню. Да и не знаю, что нынешняя молодежь слушает.

– А когда Грег пришел домой?

– Около одиннадцати.

– Он приехал на машине или на автобусе?

– Кажется, на машине.

– Чья это была машина? Ваша или его собственная?

– Моя, потом он ее выкупил.

– Когда?

– Ну, примерно в то время.

– В день исчезновения Эндрю Сноу?

– Нет. Через несколько недель. Но он и до этого ее водил. Кажется.

– Что за машина?

– «Тойота-камри».

– Цвет и год производства вспомните?

– Белая, 1988-й.

Я оставила Хэнка в клубах сигаретного дыма и поехала прямо к Абигейл Сноу. Она заметно расстроилась, увидев меня на пороге.

– Что вам нужно на этот раз?

– Я понимаю, меньше всего на свете вы хотели увидеть меня, но…

– С чего вы это взяли? – вежливо осведомилась миссис Сноу.

– Ну, вы позвонили и довольно убедительно велели закрыть дело… Понимаете, я тут узнала…

– Мисс Спеллман, я вам не звонила.

– Не звонили?

– Нет. Может, это был другой клиент?

Мой мозг отказывался адекватно воспринимать происходящее. Если звонила не Абигейл Сноу, то кто же? Или звонила все-таки она, а теперь просто отрицает? Мало ли что творится в голове у этой женщины.

– Могу я зайти на минутку? – спросила я.

Миссис Сноу поглядела на мои ботинки и, видимо, подсчитала количество грязи, которое я могу занести в дом.

– Хотите, я их сниму? – предложила я.

– И пиджак тоже, милочка. Он у вас довольно грязный, – ответила миссис Сноу.

Ботинки и пиджак я оставила на крыльце, после чего Абигейл неохотно пустила меня внутрь.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросила я, выключив звук у мобильного.

– Пожалуйста. – Миссис Сноу махнула рукой, показывая, где стоит телефон.

Я набрала свой мобильный. Когда звонила Абигейл, на дисплее высветилось «Номер засекречен», но теперь это был самый обычный номер. По-видимому, в тот раз мне звонила мама – чтобы я бросила дело.

На всякий случай я спросила:

– А у вас есть сотовый?

– Нет, конечно, – ответила Абигейл, вытирая телефон тряпкой.

У меня было всего несколько вопросов, и я хотела задать их побыстрей: от запаха попурри уже голова шла кругом.

– Может быть, вопрос покажется вам странным, – сказала я, – но вы, случайно, не помните, какая машина была у Грега Ларсона?

– Помню. Красный «камаро». Модель конца семидесятых.

– Вы уверены, что это была не «камри»?

– Более чем, – резко ответила Абигейл.

– И она точно была красная, а не белая?

– Милочка, я умею различать цвета.

– Не спорю, – сказала я и быстро зашагала к двери. – То есть у Грега никогда не было белой «камри»?

– Нет.

– Согласно материалам дела, у Мартина и Эндрю был «датсун» 1988 года. Верно?

– Да.

– И других машин у них не было?

– Нет.

– Спасибо, миссис Сноу. Вы мне очень помогли.

После встречи с Абигейл я зашла к ее соседям. Из четырех человек, оказавшихся дома, двое жили здесь и двенадцать лет назад. Оба хорошо помнили Грега Ларсона и его красный «камаро». Никто не припоминал белую «камри».

Вернувшись домой, я сперва выбила одну фару на маминой машине, чтобы ночью было легче заметить слежку. При обычных обстоятельствах за подложный звонок я бы придумала более изощренную месть, но сейчас в нашей семье обстановка и так накалилась. Я просто сдала маму отцу.

– Милая, Оливия не способна на такое, – ответил папа, прежде чем я успела договорить.

– Ты, видно, плохо ее знаешь.

– Мы женаты уже тридцать три года.

– Ну и?..

– Изабелл, тебе звонила не мама. Однако я повторюсь: дело закрыто. Мы не хотим, чтобы на нас подали в суд.

Мне еще было что сказать, но нас перебил дядя Рэй. Он распахнул дверь и заорал:

– Ал, мне нужна твоя помощь! Я так больше не могу!

За всеми этими слежками, прослушиваниями и общим духом шпионажа я совсем забыла рассказать вам о том, какой мир установился между Рэй и дядей. Теперь они были друзья, и сестричка решила раз и навсегда избавить своего друга от вредных привычек. Она стала подсовывать ему под дверь открытки с изображением больной печени и надписями в духе: «Думаю о тебе. С любовью, Рэй».

За ужином она рассказывала семье о вреде алкоголя и время от времени давала советы по питанию (которые казались мне ханжескими, поскольку сама она поедала немыслимое количество сахара). Рэй усердно изучала материалы по злоупотреблению наркотиками и спиртным и даже проконсультировалась с травником – тот продал ей специальный эликсир, который она подмешивала дяде Рэю в еду и иногда в пиво. Сестричка пыталась посетить собрание анонимных картежников, но ее оттуда вышвырнули. Отвергнутая, она обратилась в Ал-анон, общество поддержки родственников алкоголиков, где постоянно рассказывала о дядином грехопадении. Каждый раз она украшала свое повествование сочными подробностями, так что вскоре от дяди Рэя там мало что осталось.

Мама с папой не переживали по поводу нового увлечения дочери, ведь теперь она не шастала по улицам и не преследовала незнакомцев, а изучала болезни печени – можно сказать, прогресс для нашего дома. Жаль, родители не старались внушить ей, что все старания бессмысленны. Мы уже пытались исправить дядю Рэя. Он был как разбитая фарфоровая кукла – никакой клей не вернет ей прежнюю красоту.

Дядя плюхнулся в кресло и уронил голову на стол. Следом за ним в гостиную вошла Рэй, неся огромную медицинскую книгу под названием «Функции и болезни печени».

– Погоди, – сказала она, – ты же еще не посмотрел, как выглядит печень после десяти лет цирроза.

Дядя умоляюще посмотрел на отца.

– Рыбка, отдай книгу, – попросил папа.

Рэй повиновалась.

– Ты велел мне больше времени проводить за чтением.

– Неужели? Пойдем-ка на кухню. Надо поговорить.

Сестра закатила глаза, тяжело вздохнула и потопала вон из гостиной.

– Я сделаю, что смогу, – пообещал папа и пошел за ней.

Я прислонилась к столу, обдумывая свой следующий ход.

Дядя Рэй поднял голову и сказал:

– Мне ведь так мало нужно! Спокойно выпить пива, поесть орешков. Разве я многого прошу?

После обнаружения жучка в комнате я решила уехать от родителей, но покупка липовых наркотиков и дело Сноу отнимали у меня все время, жилье искать было некогда. Потом я вспомнила, где могу остановиться, и начала собирать вещи. Через несколько часов ко мне постучалась Рэй. Я ее впустила, попросила помочь, но та стала потихоньку выкладывать мои пожитки из сумок. Поймав ее на месте преступления, я в прямом смысле слова вышвырнула ее в коридор и накрепко заперлась.

Вскоре мне надоело собираться, и я решила съездить за ключом для новой квартиры. Открыв дверь, я увидела маму, которая спускалась по лестнице в банном халате и мягких тапочках.

– Куда ты идешь, милая?

– Никуда, – находчиво ответила я.

– Я тебя люблю, – неуклюже и безучастно призналась мама.

Можно подумать, я об этом забыла! Конечно, родители меня любят. Но любовь в нашей семье кусается, и иногда мне жутко надоедает прикладывать лед к укусам.

Мама терпеливо сидела в машине, поджидая, когда я уеду. Но я и не пыталась избавиться от хвоста. Скрывать мне было нечего.

Я подъехала к дому Дэвида, вынудив маму припарковаться в неположенном месте.

Постучала в дверь. Он открыл.

– Изабелл? Что ты тут делаешь?

– Привет, как дела? – поправила я его.

– Привет. Извини. Так что случилось?

– Дэвид, скажи честно, тебе колют ботокс?

– Нет.

– А Петра здесь?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что ты заметно нервничаешь.

– Она в доме. Так ты ее ищешь?

– Вообще-то я ищу ключи от ее квартиры. Она ведь теперь живет у тебя?

– Не совсем.

– И долго это продолжается?

– Месяца три.

– А началось как?

– Я столкнулся с ней в тренажерном зале.

– Где?! Она ходит в тренажерку?

– Да, как и многие люди.

– Хорошо, ты с ней встретился, а дальше что?

– Изабелл, мы можем просто поговорить? Или ты предпочитаешь допросы?

– Мы поговорим, когда ты перестанешь давать Рэй взятки.

– Браво!

– Итак, что случилось потом?

– Я сказала, что ему пора стричься, – ответила подошедшая к двери Петра. – Через два дня он мне позвонил.

– Дэвид, – продолжала я. – Ты любишь пить пиво на крышах?

– Не особенно.

– Вот видишь! – сказала я Петре.

– Еще вопросы есть?

Дэвид оттолкнул меня и вышел на крыльцо.

– Это что, мама там стоит?

– Ах да. Они устроили за мной круглосуточную слежку.

– Почему?

– Потому что я нюхала кокаин.

– Что?!

– Липовый кокаин, Дэвид. – Затем я обратилась к Петре: – Можно пожить у тебя?

Она дала мне ключи и объяснила, что квартира совершенно пуста, не считая кровати и бутыли воды. Я сказала, что больше мне ничего не нужно. Потом Петра добавила, что срок аренды заканчивается через неделю и тогда мне придется съехать.

– Дэвид, попытайся отвлечь маму, пока я убегаю из дома.

– Что происходит, Изабелл? – спросил Дэвид, когда я уже выходила.

– Слишком долгая история.

Я постучала в окно маминой машины.

– Отвечай: это ты звонила мне от имени Абигейл Сноу?

– Нет, – ответила мама. На ее лице появилась тревога.

Я поверила ей и решила во что бы то ни стало узнать, кто мне звонил.

Перед тем как отправиться на квартиру Петры, я заглянула к Дэниелу – проведать его после встречи с наркодилерами.

Я позвонила в дверь – через окно он бы меня просто не впустил.

– Была неподалеку, решила заехать, – объяснилась я.

– А что ты делала неподалеку? – спросил Дэниел.

– Просто каталась.

– Просто каталась неподалеку от моего дома?

– Да где я только не каталась, чтобы оторваться от мамы.

– Оторваться от мамы? Не понимаю.

– Она за мной следит.

– За тобой следит мама? Я не ослышался?

– Да. Ничего, если я выключу свет?

Ответа я не дождалась, просто выключила лампу и подошла к окну. Оливия сидела в машине и читала книгу. Дэниел приблизился ко мне: он все еще не верил и хотел сам во всем убедиться.

– И давно она за тобой шпионит?

– Примерно с час. У нее маленький мочевой пузырь, так что это ненадолго. Есть кофе? Можем ускорить процесс.

– Это ненормально, Изабелл.

– Ох, не говори.

Пока я наблюдала за мамой, Дэниел налил себе выпить и сел на диван.

– Изабелл, как ты думаешь, к чему приведут наши отношения?

У меня был трудный день, и я вовсе не хотела разговаривать на такие темы. Надо было убираться, пока наша беседа не приняла серьезный оборот. Я снова выглянула из окна, просто для вида.

– О, уснула! Мне пора.

Я поцеловала Дэниела в лоб и выскочила за дверь. Мама, разумеется, не спала. Я снова постучала ей в окно.

– Поезжай домой, мам. Ничего интересного я сегодня делать не буду.

– Надеюсь, Дэниелу ты так не сказала.

Она не поехала домой, а проводила меня до Петры и позвонила Джейку Хэнду, который только что отгулял шумную вечеринку. Мама предложила ему протрезветь за пятнадцать долларов в час, и поскольку Джейк все еще был тайно в нее влюблен, он согласился. Оливия дала ему ключи от машины и напомнила, чтобы до утра он не садился за руль. Потом поймала такси и уехала домой.

Зайдя к Петре, я первым делом набрала номер Мартина Сноу. И вновь меня переключили на голосовую почту. Я попросила его перезвонить и напомнила, что иначе не отстану. О машине Грега Ларсона я пока не сказала – еще будет время.

Мамины пятнадцать долларов в час оказались напрасной тратой денег. В освещенном окне квартиры Петры Джейк увидел только меня, сидящую на кровати и читающую материалы дела. В три часа ночи я выглянула на улицу. Джейк спал мирным сном за рулем машины – сейчас я бы легко ушла от слежки. Увы, мне было некуда ехать, нечего расследовать. Я просто улеглась спать. Джейк проспал пол-утра среди оживленного движения на дороге. Он все еще дрых, когда я уходила.

Жаль, мне некуда было податься – разве что домой, за вещами. Джейк позвонил Оливии, когда я была в пути. Заходя в дом, я услышала конец их разговора:

– Отбой, Джейк. Она уже приехала. Ты когда-нибудь слышал о чудесных свойствах кофе? Ладно, пока.

Я поднялась на чердак и обнаружила, что все мои коробки разобраны и львиная доля вещей лежит не на месте. Родители выбрали бы куда более изощренный способ оставить меня дома; тут постаралась Рэй. Расшатанный замок (вот неумеха!), крошки печенья на полу и приклеенные суперклеем вещи явно указывали на нее.

Большую часть дня я занималась упаковкой того, что Рэй распаковала, и отклеиванием того, что она приклеила. К обеду мои пожитки были собраны ровно настолько, насколько они были собраны вчера, а сама я жаждала мести. Я поехала в школу Рэй и подождала ее там. Сперва она увидела мою машину, а потом машину отца, который за мной следил, и притворилась, что не знает, в какую сесть.

Я опустила стекло и велела ей не придуриваться. Наконец мы поехали домой. Там я втащила сестренку на чердак и заставила весь вечер складывать мои вещи в коробки. Попытки саботажа встречались с моей стороны пустыми угрозами и несильными пинками. Пусть ее присутствие нисколько не помогло сборам, зато у дяди Рэя хотя бы выдался спокойный вечерок. К тому же я напомнила сестре, что бывает, когда врываешься к людям в комнату и приклеиваешь их вещи. В конце концов я отправила ее восвояси. Уходя, Рэй сказала: «Ты вернешься. Я точно знаю». Это прозвучало не как предсказание, а как угроза.