— Интересно. Есть ли у вас что-то, что не хорошо? — Конечно, я же живой человек. — Что же именно не хорошо? — Я просто не собиралась обсуждать здесь с вами то, что у меня не хорошо. — С кем же вы обсуждаете эти вопросы. — У меня есть специальные люди, которые помогают мне вывозить мои какашки. — Значит, у вас всё-таки есть какашки. — Что, у вас ни у кого нет какашек? — Вот этого у нас нет. У нас все дуальности. — Мы какашки не возим, а всё больше глотаем. — Так вы, извиняюсь, обкакамшись? — Могу и обкакаться, я всё могу, я живая. — Значит, у вас есть какашки и есть люди, которые их вывозят, а в целом — всё хорошо. — Однозначно. Есть люди, которые это делают, а есть люди, убирающие за ними. — Вы случайно не любовница Жириновского? Постоянно говорите слово «однозначно». — Я много, что цитирую, но совершенно не парюсь над запоминанием автора. — Хорошо. Есть к ней еще вопросы? — Нет. Она какашки отмела, сказав, что сама справляется с проблемами. — Есть у меня один минус. Мне лень получать второе образование, хотя очень надо. — Куда же ты деваешь свою лень? — Кладу на диван и хорошо себя чувствую. Время идет, и я понимаю, что скоро будет совсем лень. Понимаю, что второе высшее мне не получить, да на него еще и денег надо. Если дальше развивать цепочку, то нет второго высшего образования, которое мне интересно, значит, нет на фирме больших оборотов, нет того контингента людей, с которыми бы хотелось общаться. — «И нет конкретного мужика, с которым бы хотелось общаться». — Можно и так сказать. — Можно сказать, а можно и не сказать. — Однозначно. Мне нужен мужик, а может и не нужен, — поди узнай. Всё будет зависеть от конкретной ситуации. — Пожалуйста, кто еще? — В самом начале вы сказали, что не обязательно обращаться к помощи кого бы то ни было, можно справляться самой. Как же те люди, которые вывозят ваши какашки? — У этих людей есть фора, и есть обратный вариант. — То есть? — Им тоже позволено слить на меня энное количество дерьма. — Но, вы же говорили, что сами справляетесь? — Я говорила, что справляюсь сама, когда говорила о депрессии. — Получается, что депрессия и какашки — это разные вещи. При этом у тебя есть уборщики, за которыми ты также убираешь. — Однозначно. Это моя моральная и физическая нагрузка убрать за человеком. — Получается, что обкакав кого-то, ты получаешь взамен его какашки. — Однозначно. — Интересные у нее ответы. Всё однозначно. У нас же всё — двузначно. — Это говорит о ее цельности. — Однополярный мир. — Вы не допускаете, что однозначно может быть двузначно? — Однозначно. — Допускать можно всё, что угодно. Важно, как этим пользоваться. — Это просто народная мудрость. Пожалуйста. Кто еще? — Вот вы едете по улице и видите много нищих. Вас это трогает? — Еще года два назад это трогало меня до слез. — Что же произошло сейчас? — Я просто покопалась в причинах происходящего. — Что за причина? — Когда стоит бабушка, то, зная нашу социальную обстановку, мне их по-прежнему жаль. Я понимаю, что своим вкладом глобально не помогу решить ее проблему. — Но вам ее жаль? — Мне ее жаль. — Что в ней вам жаль? Бабушка на работе. — Мне жаль, что ее жизнь сложилась так, что ее некому поддержать. — А разве вы на своей работе не делаете того, что она делает на своей работе? — Нет. Мне деньги отдают с удовольствием, да еще и благодарят. — Все и всегда? — Всегда и в этом заключается моя работа. — Ваша работа заключается в том, чтобы брать деньги у тех, кто их с удовольствием отдает? — Брать деньги так, чтобы их с удовольствием отдавали. — И не было ни одного человека, кто отдал бы их не так? — Это лишь в тех случаях, когда мы прокалываемся как фирма. Получается скандал. Недопоставка и прочее. Но отдали-то они деньги с удовольствием. — Что вы испытываете в таком случае? — Меня это уже не волнует.«Я не собираюсь обсуждать с вами то, что у меня не хорошо…»