Глава 30

Мэри была внизу в бильярдной, обсуждала с Фритцем историю дома, когда ухо доджена уловило звуки, которых она слышать не могла.

— Должно быть, это вернулись хозяева.

Эскелейд затормозил, остановился и из открывшихся дверей вышли мужчины. На их головы были накинуты капюшоны, но она узнала их по той первой встрече, когда приехала с Рейджем в поместье. Парень с эспаньолкой и татуировкой на одном из висков. Мужчина с потрясающими волосами. Само воплощение ужаса и вояка. Она не встречала раньше только одного: с длинными черными волосами, в темных очках.

Все они казались очень мрачными. Может быть, кого-то ранили.

Она пыталась разглядеть Рейджа, стараясь не поддаваться панике.

Все столпились около заднего сидения внедорожника, когда кто-то вышел из дома, стоящего у ворот и придержал дверь. В нем Мэри узнала парня, который прибежал за мячом в фойе тогда, в первый день.

Все они плотно окружили машину, и сложно было понять, что же там происходит. Но создавалась такое впечатление, что они поднимают какой-то тяжелый предмет…

В свете луны блеснули волосы…

Рейдж. Без сознания. И его тело несли к открытой двери.

Мэри выбежала из поместья раньше, чем поняла, что вообще начала двигаться.

— Рейдж! Стойте! Подождите! — Холодный воздух полоснул по легким. — Рейдж!

Он дернулся на звук ее голоса и выбросил слабую руку по направлению к ней. Мужчины остановились. Кто-то из них чертыхнулся.

— Рейдж! — Она резко остановилась, щебень разлетелся в стороны из-под ее ног. — Что… о… Господи.

На его лице была кровь, глаза заволокло болью.

— Рейдж…

Его рот приоткрылся. Он попытался что-то сказать, но ничего не вышло.

Один из мужчин заговорил:

— Черт, теперь мы с тем же успехом можем отнести его в его комнату.

— Конечно, именно туда вы его и отнесете! Он поранился в бою?

Никто не ответил. Они просто сменили направление и пронесли Рейджа через вестибюль и фойе и стали поднимать по лестнице. После того, как они положили его на кровать, парень с эспаньолкой и татуировкой пригладил его волосы назад.

— Брат, может, дать тебе что-нибудь от боли?

Прозвучал сильно искаженный голос Рейджа:

— Ничего. Лучше так. Ты знаешь правила. Мэри… Где Мэри?

Она подошла к кровати и взяла его слабую руку. Поцеловав костяшки его пальцев, она вдруг поняла, что его накидка была в идеальном состоянии: ни разрыва, ни пятнышка. Это означало, что ее на нем не было, когда его ранили. Кто-то снова надел на него накидку.

Мучаясь ужасными подозрениями, она потянулась к широкому кожаному ремню на его талии. Она ослабила его и распахнула накидку. От ключиц до бедер его тело было покрыто белыми бинтами. Сквозь них продолжала сочиться кровь, яркая, красная.

Она боялась смотреть, но должна была знать, поэтому осторожно развязала один бинт и приподняла край.

— Боже милостивый. — Она покачнулась, и кто-то из братьев поддержал ее. — Как это случилось?

Мужчины продолжали молчать, и она, оттолкнув того, который поддерживал ее, мрачно посмотрела на них. Они не двигались и не сводили глаз с Рейджа. Казалось, они испытывают ту же боль, что и он. Господи Боже, они не могли…

Парень с эспаньолкой встретился с ней глазами.

Это сделали они.

— Вы это сделали, — прошипела она. — Вы это с ним сделали!

— Да, — сказал тот, что был в солнцезащитных очках. — И это не твое дело.

— Вы ублюдки.

У Рейджа вырвался какой-то нечленораздельный звук, и он прочистил горло.

— Оставьте нас.

— Мы придем проведать тебя, Голливуд, — сказал парень с длинными разноцветными волосами. — Тебе что-нибудь нужно?

— Кроме пересадки кожи? — Рейдж слабо улыбнулся и вздрогнул, подвинувшись на кровати.

Когда мужчины выходили из комнаты, она со злостью смотрела им в след.

Эти проклятые… животные.

— Мэри? — Прошептал Рейдж. — Мэри.

Она попыталась собраться с силами. Ее чувства по отношению к этим убийцам никак не помогут Рейджу.

Она посмотрела на него, пряча свою ярость, и сказала:

— Ты позволишь мне позвонить тому врачу, о котором рассказывал? Как его звали?

— Нет.

Она хотела сказать ему, что пора прекращать это дерьмо в стиле «я-большой-мальчик-я-буду-терпеть-боль». Но она знала, что он начнет спорить, а это уж точно было ему ни к чему.

— Хочешь снять накидку или останешься в ней? — Спросила она.

— Снять. Если ты выдержишь меня в таком виде.

— Не волнуйся об этом.

Она развязала кожаный пояс и начала стаскивать с него черный шелк. Ей хотелось закричать, когда он, перекатываясь назад вперед, чтобы помочь, морщился от боли. К тому времени, как они, наконец, сняли накидку, простынь под ним пропиталась кровью.

Прекрасное покрывало будет испорчено, без особого интереса подумала она.

— Ты потерял много крови. — Она свернула тяжелую накидку.

— Я знаю. — Он закрыл глаза, голова утонула в подушках. Его тело несколько раз содрогнулось, дрожь в животе, бедрах и икрах заставляла матрас шевелиться.

Она бросила накидку в ванную и вернулась.

— Они промыли раны прежде, чем перевязать?

— Я не знаю.

— Возможно, мне стоит проверить.

— Дай мне час. К тому времени кровотечение остановится. — Он глубоко вздохнул и поморщился. — Мэри… им пришлось.

— Что? — Она наклонилась вниз.

— Им пришлось сделать это. Я не… — Следующий вздох пришел со стоном. — Не злись на них.

К черту. Это.

— Мэри, — сказал он громче, пустой взгляд сфокусировался на ней. — Я не оставил им выбора.

— Что ты сделал?

— Все кончено. И тебе не нужно злиться на них.

Ясность снова ушла из его взгляда.

А она могла испытывать к этим ублюдкам все, что хотела.

— Мэри?

— Не беспокойся. — Она погладила его по щеке, желая смыть кровь с лица. Он вздрогнул от этого легкого прикосновения, и она отпрянула. — Тебе что-нибудь принести?

— Просто разговаривай со мной. Почитай мне…

На полках рядом с его коллекцией DVD стояло несколько современных книг, и она подошла поближе, чтобы рассмотреть обложки. Она взяла «Гарри Поттера», второй том, и поставила стул около кровати. Поначалу было сложно сосредоточиться, потому что она постоянно следила за его дыханием, но, в конце концов, они оба нашли нужный ритм. Его дыхание замедлилось, спазмы прекратились.

Когда он уснул, она закрыла книгу. Его лоб был сморщен, бледные губы плотно сжаты. Ей была ненавистна сама мысль о том, что боль не оставляла его в покое даже во сне.

Мэри почувствовала, как годы утекают сквозь пальцы.

Она вновь увидела желтую спальню своей матери. Запах дезинфекции. Услышала затрудненное хриплое дыхание.

Вот все и вернулось, подумала она. Другая постель. Другие страдания. Беспомощность.

Она оглядела комнату, задержавшись на картине «Мадонна с младенцем», висевшей над комодом. В подобной обстановке картина была произведением искусства, а не иконой, частью коллекции, по своему качеству сравнимой с музейной, использующейся только как украшение.

Так что ей не нужно ненавидеть чертову картину. И она не пугает ее.

Статуя Мадонны в комнате матери была другим делом. Мэри презирала ее, и в тот же момент, как тело Сисси Льюс покинуло дом, этот кусок душеспасения оказался в гараже. У Мэри не хватило смелости разбить ее, но ей очень этого хотелось.

На следующее утро она отвезла статую к Деве Милосердной и там ее и выкинула. Тот триумф, что она испытывала, выезжая с церковной парковки, то настоящее «да пошел ты!», обращенное к Богу, опьяняло: это была единственная приятная эмоция за долгое время. Впрочем, удовольствие было недолгим. Когда она вернулась домой, она увидела тень от креста на стене и то место на полу, где стояла статуя: оно не было покрыто пылью.

В тот же день, два года спустя, ей поставили диагноз — лейкемия.

Разумом она понимала, что не могла быть проклята, потому что выкинула те вещи. На календаре было 365 дней, и, словно маленький шарик на колесе рулетки, должен был выпасть только один. Впрочем, в глубине души, она думала по-другому. И поэтому она ненавидела Бога еще сильнее.

Черт… У него не было времени, чтобы спасти ее верующую мать. Но он все же нашел минутку, чтобы наказать такую грешницу, как она. Вот так вот.

— Ты облегчаешь мою боль, — сказал Рейдж.

Ее глаза метнулись к нему. Взяв его за руку, она попыталась выкинуть все остальное из головы.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Твой голос исцеляет меня.

То же самое было и с матерью, подумала она. Мама тоже любила звук ее голоса.

— Ты хочешь пить? — Спросила она.

— О чем ты только что подумала?

— Ни о чем.

Он закрыл глаза.

— Ты хочешь, чтобы я вымыла тебя? — Спросила она.

Он пожал плечами, и она отправилась в ванную за теплой влажной мочалкой и сухим полотенцем. Она вымыла его лицо, и аккуратно протерла кожу вокруг бинтов.

— Я это сниму, ладно?

Он кивнул, и она осторожно стянула с кожи ленту. Подняла марлю и ватную прокладку.

Мэри вздрогнула, тошнота подкатила к горлу.

Его высекли. Это было единственным объяснением подобным отметинам.

— О… Рейдж. — Глаза наполнились слезами, но она не позволяла им пролиться. — Я только сменю бинты. Раны еще слишком… свежие. У тебя есть…

— Ванная. Высокий шкафчик справа от зеркала.

Открыв ящик, она была потрясена количеством увиденного. Хирургические инструменты. Гипс для сращивания костей. Всевозможные бинты. Лента. Она взяла то, что по ее мнению могло пригодиться, и отправилась обратно в комнату. Разорвав упаковку стерильных двенадцати дюймовых марлевых подкладок, она приложила их к ранам на груди и животе. Придется оставить их так, подумала она. У нее не хватило бы сил, чтобы поднять его тело для перевязки, а накладывать сверху на них ленту не было никакого смысла.

Когда она, похлопав, приложила очередную прокладку, Рейдж дернулся.

— Я сделала тебе больно?

— Забавный вопрос.

— Извини?

Его глаза распахнулись, и он в упор посмотрел на нее.

— Ты даже и не догадываешься, так ведь?

Очевидно, нет.

— Рейдж, что тебе надо?

— Чтобы ты поговорила со мной.

— Хорошо. Позволь мне закончить.

Как только все прокладки заняли свои места, она открыла книгу. Он выругался.

В замешательстве она потянулась к его руке.

— Я не знаю, чего ты хочешь.

— Не так уж трудно догадаться. — Его голос был слабым, но звучал возмущенно. — Боже, Мэри, может, ты хоть раз откроешься мне?

Послышался стук в дверь. Они оба повернулись на звук.

— Я сейчас вернусь, — сказала она.

Открыв дверь, она обнаружила в коридоре парня с эспаньолкой. На одной руке он держал серебряный поднос с едой.

— Кстати, я Вишес. Он проснулся?

— Привет, Ви, — сказал Рейдж.

Вишес прошел мимо нее и поставил еду на комод. Когда он направился к кровати, она пожелала быть такой же большой, как он, чтобы иметь возможность выставить его из комнаты.

Парень уселся боком на матрас.

— Как ты, Голливуд?

— Нормально.

— Боль уже проходит?

— Да.

— Так ты поправляешься.

— Мне всегда кажется, что недостаточно быстро.

В изнеможении Рейдж закрыл глаза.

Несколько секунд Вишес молча смотрел на него, сжав губы.

— Я зайду позже, брат. Хорошо?

— Спасибо.

Парень обернулся и встретился с ней взглядом, что было ох как нелегко. На секунду ей захотелось, чтобы он испытал ту боль, причиной которой стал. И она осознавала, что желание мести написано у нее на лице.

— Крутая ты штучка, так ведь? — Прошептал Вишес.

— Если он твой брат, как ты мог навредить ему?

— Мэри, не надо, — хрипло прервал ее Рейдж. — Я сказал тебе…

— Ты ничего не сказал мне.

Она крепко зажмурилась. Она не должна была орать на него, раненого, распростертого на спине с грудью похожей на решето.

— Может быть, нам просто рассказать все? — Произнес Вишес.

Мэри скрестила руки на груди.

— Вот это мысль. Почему бы тебе не рассказать мне все? Не помочь мне понять, почему вы сделали это с ним?

Заговорил Рейдж:

— Мэри, я не хочу, чтобы ты…

— Так скажи мне. Если ты не хочешь, чтобы я их ненавидела, объясни мне это.

Взгляд Вишеса метнулся к кровати, и, видимо, Рейдж кивнул, а может, просто пожал плечами, потому что парень заговорил:

— Он предал Братство, чтобы быть с тобой. Ему пришлось пойти на жертвы, чтобы остаться с нами и сохранить тебя рядом.

Мэри перестала дышать. Все это было ради нее? Из-за нее?

О, Боже. Он позволил высечь себя ради нее…

Я сделаю так, что ты будешь здесь в безопасности. Так сойдет?

Она никогда не сталкивалась с подобными жертвами.

С болью, которую он выносил ради нее. С тем, что сделали с ним люди, которые должны были заботиться о нем.

— Я не могу… Мне что-то нехорошо. Извините меня…

Она попятилась назад, надеясь отступить в ванную, но Рейдж стал приподниматься на кровати, словно хотел пойти за ней.

— Нет, ты оставайся здесь, Рейдж. — Она снова подошла к нему, села на стул и погладила его по голове. — Оставайся здесь. Ш-ш, тише, здоровяк.

Когда он немного расслабился, она посмотрела на Вишеса.

— Я ничего этого не понимаю.

— Да и с какой стати?

Глаза вампира смотрела прямо на нее, их серебристая глубина даже немного пугала. Она сосредоточилась на татуировке, которая на секунду мелькнула на его виске, потом перевела взгляд на Рейджа. Она проводила пальцами сквозь его волосы и шептала ему что-то, пока он снова не уснул.

— Вам было больно так поступать с ним? — Спросила она мягко, зная, что Вишес не ушел. — Скажи мне, что вы тоже страдали.

Она услышала шорох снимаемой одежды. Когда она оглянулась, то увидела, что Вишес стягивает с себя рубашку. На его мускулистой груди была видна рана, свежий порез, словно кто-то полоснул его кинжалом.

— Это убивало каждого из нас.

— Хорошо.

Вампир плотоядно улыбнулся.

— Ты понимаешь это лучше, чем думаешь. Эта еда не только для него. Я принес ее и для тебя тоже.

Да, ну, только вот она ничего от них не хотела.

— Спасибо. Я прослежу за тем, чтобы он ее ел.

Вишес задержался немного перед уходом.

— Ты рассказала ему о своем имени?

Она резко обернулась.

— Что?

— Рейдж. Он знает?

Дрожь пробежала по ее шее.

— Очевидно, он знает, как меня зовут.

— Нет. Почему тебя так назвали. Ты могла бы сказать ему. — Вишес нахмурился. — И, нет, я не из Интернета об этом узнал. Как бы я смог?

Боже мой, она ведь именно об этом и подумала…

— Ты читаешь мысли?

— Когда хочу или когда у меня нет выбора.

Вишес вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Рейдж попытался перекатиться на бок и со стоном проснулся.

— Мэри?

— Я здесь.

Она положила его руку между своих ладоней.

— В чем дело? — В его пронзительно голубых глазах застыла еще большая тревога. — Мэри, пожалуйста. Хоть раз скажи мне, о чем ты думаешь.

Она замялась.

— Почему ты просто не оставил меня? Всего этого…. Не было бы.

— Нет ничего, что я не смог бы вынести ради твоей безопасности, ради твоей жизни.

Она покачала головой.

— Я не понимаю, как ты можешь, столько чувствовать ко мне?

— Ну, знаешь, что? — Он слегка улыбнулся. — Тебе придется выкинуть всю эту чепуху с пониманием.

— Это лучше, чем полагаться на веру, — прошептала она, протягивая руку и пробегая пальцами сквозь его светлые волосы. — Спи, здоровяк. Сон быстро исцеляет тебя.

— Я лучше посмотрю на тебя. — Но он закрыл глаза. — Мне нравится, когда ты играешь с моими волосами.

Он вытянул шею, наклоняясь дальше от нее, чтобы облегчить доступ к волосам.

Даже его уши прекрасны, — подумала она.

Рейдж глубоко вздохнул: его грудь поднялась и опустилась. Через какое-то время она откинулась на стуле и вытянула ноги, упершись в ножку кровати.

Проходили часы, периодически братья заглядывали в комнату, чтобы проверить Рейджа и представиться ей. Фьюри, мужчина с красивыми волосами, принес собой немного теплого сидра, который она приняла. Также заглянули Роф, парень в солнцезащитных очках, и Бет, женщина, на глазах у которой она упала в обморок. Заходил Бутч, парень с мячом, и Тормент, у которого была по-военному короткая стрижка.

Рейдж много спал, но просыпался каждый раз, как пытался перевернуться на бок. Он следил за ней, словно набирался сил от одного взгляда на нее, и она приносила ему воду, гладила по лицу, кормила его. Они почти не разговаривали. Прикосновений было достаточно.

Ее веки отяжелели, и она позволила голове откинуться назад, когда послышался очередной мягкий стук.

Она потянулась и пошла к двери.

— Входите, — сказала она, открывая ее.

В коридоре стоял мужчина со шрамом на лице. Он был совершенно неподвижен, и свет, падающий на его заостренные черты, подчеркивал темную глубину глаз, череп, покрытый коротко остриженными волосами, рваный шрам, твердый подбородок. На нем была одета свободная водолазка и штаны, низко весящие на бедрах. И то, и другое было черного цвета.

Она мгновенно подвинулась ближе к кровати, чтобы защитить Рейджа, хотя сама мысль о том, чтобы противостоять чему-то столь огромному, как вампир, стоящий в дверном проеме, была глупой.

Повисла тишина. Она сказала себе, что он просто хочет проведать своего брата, как и другие, и в его намерения не входит причинять ему вред. Только вот… он выглядел слишком напряженным, его поза говорила, что он может рвануться вперед в любой момент. Но самым странным было то, что вампир не хотел встречаться с ней взглядом, на Рейджа он тоже не смотрел. Его холодный черный взгляд был обращен в никуда.

— Хочешь войти и повидать его? — Наконец спросила она.

Его глаза обратились к ней.

Обсидиан, подумала она. Они были как обсидиан. Блестящие. Бездонные. Бездушные.

Она отступила назад и взяла Рейджа за руку. Вампир в дверном проеме ухмыльнулся.

— Ты выглядишь как дикая кошка, женщина. Ты думаешь, что я пришел, чтобы выбыть из него еще немного жизни? — Голос был низким, плавным. Звучным. Таким же безжизненным, как и его зрачки.

— Ты собираешься причинить ему зло?

— Глупый вопрос.

— Это почему же?

— Ты все равно не поверишь моему ответу, так что не спрашивай.

Они снова замолчали, и она стала разглядывать его в повисшей тишине. Она вдруг поняла, что, возможно, он был не только агрессивно настроен. Еще ему было неловко.

Возможно.

Она поцеловала руку Рейджа и заставила себя отойти.

— Я собираюсь принять душ. Ты посидишь с ним, пока меня не будет?

Вампир моргнул, словно она удивила его.

— И тебе будет совершенно комфортно раздеваться в ванной, когда я так близко?

Да не то чтобы.

Она пожала плечами.

— Это твой выбор. Но я уверена, что, проснувшись, он с большим удовольствием увидит тебя, чем окажется в одиночестве.

— Так ты просто сделаешь вид, что меня здесь нет?

— Ты идешь или нет? — Когда он не ответил, она продолжила. — Сегодняшняя ночь, должно быть, была настоящим адом для тебя.

Его изогнутая шрамом верхняя губа дернулась.

— Ты единственная предположила, что я не кайфую, причиняя людям боль. Ты, что, мать Тереза? Видишь хорошее в плохом и все в таком духе?

— Ну, ты ведь не просил тот шрам, что у тебя на лице, так ведь? И могу поспорить, у тебя имеются еще такие же ниже подбородка. Так что я и говорю, сегодняшняя ночь, должно быть, была настоящим адом.

Его глаза сузились, и порыв холодного ветра пролетел по комнате, словно он бросил в нее поток воздуха.

— Осторожнее, женщина. Смелость может быть опасной.

Она подошла прямо к нему.

— Знаешь, что? Вся эта фигня с душем была по большей части ложью. Я просто пыталась дать тебе немного времени побыть с ним наедине, потому что, очевидно, что тебе плохо, иначе ты бы не стоял здесь такой взвинченный. Принимай предложение или уходи, но я буду тебе очень благодарна, если ты перестанешь пытаться испугать меня.

В данный момент ей было наплевать, даже если бы он набросился на нее. Но в последние часы силы ей предавала только нервная энергия, так что, возможно, она не слишком ясно мыслила.

— Ну так что? — Спросила она.

Вампир шагнул внутрь и закрыл за собой дверь, в комнате сразу похолодало. Угроза, исходящая от него, вибрировала в воздухе, тянулась к ней и прикасалась к ее телу, словно руки. Когда замок на двери закрылся, ей стало страшно.

— Я не пытаюсь, — сказал он, растягивая слова.

— Что? — Резко переспросила она.

— Испугать тебя. Ты испугана. — Он улыбнулся. Клыки у него были длинными, длиннее, чем у Рейджа. — Я чувствую твой страх, женщина. Он покалывает в носу как запах от свежей краски.

Когда Мэри попятилась назад, он пошел на нее.

— Мм… И мне нравится твой запах. Понравился еще в тот момент, когда я впервые увидел тебя.

Она пошла быстрее, выставив руки, надеясь в любой момент уткнуться в кровать. Вместо этого она запуталась в одной из тяжелых штор, висящих на окнах.

Ужасный вампир загнал ее в угол. Он не был так мускулист, как Рейдж, но сомневаться в его смертоносности не приходилось. Его глаза рассказали ей все, что она хотела знать о его способности к убийству.

Выругавшись, Мэри опустила руки и сдалась. Она не могла бы сопротивляться ему, да и у Рейджа не хватило бы на это сил. Черт, она ненавидела беспомощность, но жизнь иногда делала и такие подарки.

Вампир наклонился к ней, и она съежилась.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Принимай свой душ, женщина. У меня не было никакого желания причинять ему больше ранее сегодня ночью, и с тех пор ничего не изменилось. Мучить тебя я тоже не хочу. Если что-то случиться с тобой, его агония не сравниться с тем, что мы имеем сейчас.

Ноги ее слегка подкосились, когда он отошел от нее. Она заметила, как он вздрогнул, посмотрев на Рейджа.

— Как тебя зовут? — Спросила она.

Он поднял бровь, посмотрев на нее, а потом снова перевел взгляд на брата.

— Я тот, что самый злобный, если ты этого еще не поняла.

— Я хочу имя, а не прозвище.

— Обстоятельства вынуждают меня быть ублюдком. И, Зейдист. Меня зовут Зейдист.

— Ну… Приятно познакомиться с тобой, Зейдист.

— Так вежливо, — с издевкой произнес он.

— Хорошо. Как насчет этого: спасибо, что пока не убил его и меня. Достаточно честно для тебя?

Зейдист оглянулся. Его глаза были словно оконные шторы, пропускающие лишь отблески холодного ночного света. Из-за коротко-стриженных волос и шрама на лице он казался самим воплощением жестокости — сосредоточением агрессии и боли. Но когда он взглянул на нее, в свете свечей на его лице мелькнула непривычная теплота. Это выражение исчезло так быстро, что она толком не могла понять, было ли оно на самом деле.

— Ты, — сказал он мягко, — необыкновенная. — Прежде, чем она смогла отреагировать, он поднял руки. — Иди. Сейчас же. Оставь меня с братом.

Не ответив, Мэри прошла в ванную. Она простояла под душем так долго, что ее кожа начала морщиться, а пар, заполнявший помещение, стал густым, словно сливки. Выключив воду, она оделась в ту же одежду, которую носила до этого, потому что забыла взять с собой что-то другое. Она бесшумно открыла дверь в спальню.

Зейдист сидел на кровати, сгорбившись и обхватив себя за талию. Он склонился к Рейджу так близко, что их тела почти касались. Он медленно раскачивался взад-вперед и тихо напевал мелодию, голос его то ослабевал, то становился громче, октавы сменяли одна другую. Он пел. Прекрасно. Совершенно.

И Рейдж расслабился, найдя желанное успокоение.

Она быстро пересекла комнату и вышла в коридор, оставив мужчин одних.