Полинезия, Микронезия и Меланезия.
«Порода людей на островах Тихого океана, — говорит Ф. Ратцель, — была уже Форстером разделена на две главных группы: одну — более светлого цвета, хорошо сложенную, с сильной мускулатурой, достаточным ростом, другую — более черную, с кудрявыми, шерстистыми волосами, более худощавую и малорослую. Это полинезийцы и меланезийцы новейших этнографов. Их нельзя строго отделить друг от друга: там, где предполагались одни лишь члены последней группы, оказывались светлокожие и прямоволосые представители и даже целые племена другой группы». Финш изображает следующим образом обитателей порта Моресби: «Здесь находятся все видоизменения от совершенно гладких до скрученных папуасских волос, кудрявые головы, между прочим, и красновато-белокурые встречаются часто, нередки и японские, и еврейские физиономии и люди с орлиными носами, напоминающие краснокожих. То же можно сказать и об окрашивании кожи». Вообще, путешественники черты лица полинезийцев называют то «европейскими», то «еврейскими», то монгольскими. Катрфаж думает, что «полинезийцы составились из смеси трех великих рас: белой, желтой и черной». Цвет их кожи, по Вайтцу, колеблется между светло и темно-бурым с оттенком в желтый или оливково-зеленый. Замечательно, что самые светлые племена живут на экваторе. Рост варьируется так необыкновенно, что это непостоянство много раз внушало наблюдателям мысль о «сильном смешении».
Из числа полинезийцев особенно выделяются самоанцы и тонганцы своим «белым цветом кожи». Они немного темнее загорелых от солнца европейцев. Тонганцев же за их красоту называют англо-саксами Южного океана. На Новой Зеландии по цвету кожи различаются даже три племени: одно — «белое или желтое», другое — бурое и третье — черное, негрообразное. Особенно «густой бородой» отличаются туземцы о-в Гекелау и Помоту.
Микронезийцы по цвету кожи «еще светлее» полинезийцев.
В Меланезии «наибольшим сходством с европейцами» отличаются каролинцы, туземцы о-ва Ротума и сикоянцы, исполинского роста «с совершенно европейскими лицами».
Что касается австралийца, которого считали больше животным, чем человеком, то Гексли прямо относит его к типу «европейских брюнетов». «Всюду, — замечает по этому поводу Ранке, — где мы ближе узнаем человека, он оказывается в тесном родстве с европейцами».
Таким образом мы видим, что на всем свете находятся следы примеси к разным цветным расам белой. К этому не мешает еще добавить, что в разных частях света между цветными расами попадаются предания, верования и обычаи, идущие из отдаленной древности, которые указывают, что кое-где сохранились даже воспоминания о тех древних временах, когда белая раса выступала сильнее, чем теперь, потому что была менее смешана с расами цветными. Так, народные имена некоторых цветных племен, как фулахи и мандинго (в Африке) и юракары (в Южной Америке) означали на местных языках — «белые люди». Собственные предания вагумов (на Ниле) и зачатки истории Уганды и Уньоро показывают, что происхождение их от светлокожих людей столь же постоянны в их преданиях, как и происхождение этого народа с Севера, с Северо-Востока или с Востока. В семье властителей Уньоро господствует убеждение что их предки были наполовину белыми и что вся Африка некогда принадлежала белым. Далее, между черными народами Африки, Австралии, о-ва Тасмании, о-ва Танна, Новой Гвинеи и Новой Каледонии существовало верование, судя по его широкому распространению, очень древнее, что после смерти они обратятся в белых. Поэтому туземцы Австралии некоторых белых принимали за людей умерших ранее или за своих предков.
Любопытно, что в Конго, по словам Вайтца, идолы имеют европейскую физиономию. Особенно интересен один, найденный там деревянный идол, который имеет «выдающийся нос, маленький рот, тонкие губы и хорошо сложенный лоб», т. е. несомненные признаки белой расы.