III

Вот чем еще жизнь отличается от шахмат, так это тем, что фигуры из одной партии можно вставлять в другую. А чем жизнь похожа на шахматы — тем, что обо всех партиях нельзя думать одновременно. Общую картину нужно, конечно, всегда держать в голове. Но в нужный момент важно сосредоточиться на одной конкретной партии.

Поздним вечером того дня, когда поэт Ицик Фефер парил над Москвой ликующим аэростатом, Сталин подписал директивы фронтам, отпустил Жукова и словно бы забыл обо всех военных делах. Как бумаги сдвинул на край письменного стола. На время. Сейчас пришло время подумать о другом.

Еврейский антифашистский комитет. Создание его — это был хороший ход. Сильный. Как и всякий хороший ход, он таил в себе скрытые возможности. Айсберг. Верхушка видна, а остальное скрыто.

Видным был пропагандистский эффект. Года не прошло, как Гитлер объявил Левитана и Михоэлса своими личными врагами, приговорил к смерти этих «кровавых псов». «Кровавых псов». Надо же. Допекло. Левитан был голосом Сталина. Михоэлс — голосом еврейства. Не только советского. Мирового. Главного жупела фашистской пропаганды.

Сталин отдавал должное Гитлеру и его идеологу доктору Геббельсу. Сделать еврея главным врагом великого рейха — это была сильная мысль. Еврей-банкир, сосущий кровь из немецкого народа. Разрушитель нации. Жидовствующий коммунист. Пропаганда должна быть абсолютной. (Доктор Геббельс конкретнее и откровеннее выразился: «Ложь должна быть чудовищной».) Пропаганда должна быть абсолютно понятной. Каждому идиоту. Это было понятно. Это адресовалось не уму, а сердцу. И доходило. Кровь вскипала у каждого истинного арийца. «Юден унд коммунистен цум тот!»

Да, с образом врага у Гитлера получилось неплохо. А вот с позитивной программой доктор Геббельс оплошал. Узковата она была. Годилась только для внутреннего потребления. Арийцы. «Германия превыше всего». Лозунг хорош для германских лавочников, но на люди с ним не выйдешь. Кого умилит перспектива признать превосходство арийской расы? «Недочеловеков»-славян? Высокомерных англосаксов? Похожих на жиденят французов?

Слов нет, над техническим оснащением вермахта Гитлер хорошо поработал. А вот важность позитивной идеологической программы недоучел. Недоработка вышла. Маркса и Энгельса нужно было читать. Не клеймить этих евреев, не жечь их книги на городских площадях, а изучать. Вникать. Как Ленин вникал. Как вникал сам Сталин.

Идеология сильнее пушек. Пушек можно наклепать. Пушки можно купить. А идеологию ни за какие деньги не купишь.

Пролетарский интернационализм — это вам, господа хорошие, не «Германия юбер аллес». В любой стране мира есть угнетаемый пролетариат. Значит, в любой стране мира у СССР есть союзники. В любой стране мира есть эксплуататоры. Значит, у пролетариев всего мира есть общий враг. И этот враг — не чета каким-то евреям.

Что же до евреев…

Опытный политик умеет превращать достоинства противника в его недостатки.

Гитлер сделал еврея врагом номер один. А мы сделаем еврея другом. Евреи пользуются влиянием на свои правительства? А мы обратим это влияние на пользу себе. Широчайшая сеть сионистских организаций разбросана по всему миру? А мы заставим эту сеть работать на нас.

Не заставим, нет. Создадим условия, при которых они сами будут работать на нас.

Гитлер предложил «окончательное решение» еврейского вопроса в виде концлагерей и газовых камер? А мы предложим другое решение этого вечного так называемого «еврейского вопроса»…

Вошел Поскребышев. Берия спрашивает, можно ли ему приехать. Он сейчас у себя, на Лубянке. Сталин кивнул: жду.

Поскребышев вышел. Сталин распотрошил папиросу «Герцеговина Флор» и ее табаком набил трубку. На людях он курил только трубку. Наедине и среди своих — когда как. Под настроение. То трубку, то папиросы. А когда нужно было подумать, предпочитал трубку. Она помогала думать.

Так называемый еврейский вопрос.

Черт бы их, этих евреев, побрал. Неудобный был вопрос. Раздражающий. Как песчинка в ботинке. Еще до революции он его донимал. И потом, когда был наркомом по делам национальностей. Удружили товарищи. Раз грузин, значит, должен быть специалистом по национальной политике. Надо так надо, он подчиняется партийной дисциплине. Сколько потратил времени на «Марксизм и национальный вопрос»! Вот тут первый раз и ощутил эту песчинку в ботинке.

Что такое нация? По Марксу, Энгельсу, Ленину — не вопрос: «Историческая общность людей, складывающаяся в ходе формирования их территории, экономических связей и пр.».

А что такое народность? Тоже не вопрос: «Исторически сложившаяся языковая, территориальная, экономическая и культурная общность людей, предшествующая нации».

Все вроде ясно. Русские — нация. Чукчи — народность.

А кто такие евреи?

Нация? Но какая же это нация, если у них нет своего государства?

Народность? Как чукчи? Ничего себе народность! Их только в России больше пяти миллионов, а по миру разбросано — все двадцать миллионов! Вот такие, твою мать, чукчи!

Ходил, матерился, думал. Придумал, наконец. Ленин одобрил. Так и во все энциклопедии вошло:

«Евреи — общее этническое название народностей, исторически восходящих к древним евреям».

Не нация. Не народность. А просто название.

Ладно, проехали. И думать забыл. А в 33-м снова всплыло. В связи с коллективизацией пришлось ввести паспорта. Чтобы из деревень не разбегались. Горожанам выдавали паспорта, колхозникам — нет. Без паспорта в город не убежишь. А в паспортах — графа: национальность. Как евреев писать? Да черт с ними, так и писать: еврей.

До чего же пронырливое название! Все-таки стали нацией!

В конце концов так они его допекли, что решил кардинально: нет в СССР так называемого еврейского вопроса. Нет — и точка. В капиталистических странах есть, а в Советском Союзе нет. Решен. Путем создания Еврейской автономной области с центром в г. Биробиджане.

Да, решен. Но правильно ли он решен? Не поторопились ли товарищи объявить еврейский вопрос в СССР закрытым? Конечно, Еврейская автономная область находится в прекрасных климатических условиях, там богатые плодородные земли, много лесов и рек, пригодных для судоходства и рыбного промысла. В Биробиджане созданы промышленные предприятия, органы печати, культурные учреждения. Там есть все условия для развития еврейской государственности. Да, все.

Но будем, товарищи, откровенны. В силу удаленности связь с Биробиджаном и населением области затруднена, это не способствует превращению Еврейской автономной области в средоточие культурной и политической жизни еврейского населения СССР.

Признаем со всей присущей большевикам самокритичностью, что создание автономной области с центром в Биробиджане было всего лишь паллиативом, частичным разрешением проблемы. Можем ли мы удовлетвориться этим решением? Нет, не можем. Должны ли мы искать полное разрешение этой проблемы? Да, должны. Есть ли у нас эти возможности? Да, товарищи, эти возможности у нас есть.

Правильно. Так и должна излагаться мысль. Именно в такой последовательности.

Поиски путей окончательного решения еврейского вопроса идут уже две тысячи лет. Гитлер предложил свой вариант: поголовное физическое уничтожение евреев. Не будет евреев — не будет и еврейского вопроса. Как охарактеризовать такую политику? Это политика человеконенавистничества. Это политика варварства. Это политика геноцида, бросающая наглый вызов всему человечеству.

Теперь нужен переход.

Поиски окончательного решения еврейского вопроса идут и по другому пути. Уже много лет дискутируется вопрос о создании еврейского государства на территории Палестины, являющейся колонией Великобритании. В 1917 году британское правительство опубликовало так называемую декларацию Бальфура, в которой содержалось обещание содействовать созданию в Палестине, как было сказано, «национального очага для еврейского народа». Тысячи евреев из капиталистических стран, и особенно из Соединенных Штатов Америки, устремились на «землю обетованную». Что же ждало их на этой земле? Пустыня. Безводье. Тяжелый труд. Враждебность арабского населения. Правительство Великобритании очень скоро поняло опрометчивость своего шага и стало всеми способами препятствовать иммиграции евреев в Палестину. Суда с иммигрантами отгоняются от берегов Палестины английскими боевыми кораблями. Это происходит и в настоящее время. Создается впечатление, что англичане воюют не с фашистской Германией, а с беззащитными евреями.

Но подумаем о перспективе этого исхода еврейского народа из капиталистического рая. Даже предположим, что еврейское государство в Палестине будет создано. Но сможет ли оно существовать? Смирится ли народ Палестины с новым государством на своей земле? Смирятся ли с этим соседи Палестины, арабские государства Сирия, Египет, Иордания, Ливан? Нет, не смирятся. О чем это говорит? О том, что этот путь решения еврейского вопроса ведет в кровавый тупик.

Кровавый тупик. Это хорошо. Очень хорошо.

Нас могут спросить: а какое решение может предложить Советский Союз? Может ли Советский Союз вообще предложить какое-либо решение? Да, Советский Союз может предложить решение. Это решение: Крым. Крымский полуостров, расположенный в самой благоприятной климатической зоне Советского Союза. Превышающий по площади всю территорию Палестины. Способный вместить не десятки или сотни тысяч, а миллионы евреев не только из Советского Союза, но и со всего мира. Еврейская Советская Социалистическая Республика в Крыму — вот окончательное решение еврейского вопроса, которое может предложить Советский Союз.

Примерно так. Инициатива, конечно, должна исходить не от правительства, а от еврейской общественности СССР. От кого конкретно? Как от кого? От Еврейского антифашистского комитета. Правительство изучит предложение еврейской общественности, всесторонне обдумает, проведет международные консультации — с США, Великобританией и другими странами. И после этого примет решение.

Каким будет это решение?

Каким, каким!

Каким надо, таким и будет.

Появился Берия. Начал докладывать о последних разведданных, полученных от нашего резидента в США Зарубина. США активизируют программу создания атомного оружия. Это подтверждает информация, полученная из Лондона от агента Чарльза. Под этим псевдонимом скрывался талантливый молодой ученый-физик Клаус Фукс. Он сообщил, что в ближайшее время группа ведущих ученых-атомщиков во главе с Нильсом Бором выедет в США. Англичане отказались от первоначального намерения самостоятельно вести разработку «сверхоружия», было принято решение объединить научные силы Великобритании и США.

Сталин прервал Берию. Это было чрезвычайно важно. Но это была другая партия. Сейчас Сталина интересовали проблемы, связанные с Еврейским антифашистским комитетом. Поездка делегации ЕАК в США была лишь частью этих проблем.

Берия доложил: поездка тщательно проработана, через нашу агентуру в Совете еврейских федераций и благотворительных фондов организована утечка информации о планах советского правительства заселить Крым евреями. Информация вызвала большой интерес, но многими воспринята с недоверием.

— Литвинов проинформирован?

— Да. Он считает выбор Михоэлса на роль руководителя делегации чрезвычайно удачным. Маркиш выведен из комбинации. Вместо него с Михоэлсом поедет поэт Фефер. Я говорил с ним. Он подойдет.

— Приглашение было послано Михоэлсу и Маркишу, — напомнил Сталин. — Это не вызовет осложнений?

— Нет. Фигура для них — Михоэлс. А какой с ним поэт… Что тот еврей, что этот.

— Приглашение от кого?

— Вначале инициативу проявил американский филиал ВЕК, Всемирного еврейского конгресса. Удалось задвинуть их в тень. В глазах американской общественности Михоэлса пригласили Альберт Эйнштейн и Роберт Оппенгеймер.

— Вот как? — оживился Сталин. — У нас есть подходы к Эйнштейну?

— Нет. К Оппенгеймеру. А они друзья.

— Кто вышел на Оппенгеймера?

Берия попытался уклониться от прямого ответа:

— Один из наших лучших агентов.

— Товарищ Берия не доверяет товарищу Сталину?

Нужно было отвечать. А отвечать не хотелось.

В ближайшее окружение Оппенгеймера удалось войти жене советского резидента в США Василия Зарубина Зое Зарубиной. Это была великолепная женщина. Просто великолепная, по-другому не скажешь. А уж он-то, Берия, знал в женщинах толк. И будь она помоложе…

Зоя пришла на Лубянку еще в 1919 году, работала в секретариате Дзержинского. Вышла замуж за Блюмкина — того самого, что в 18-м году застрелил немецкого посла в Москве Мирбаха. Заговор эсеров против Ленина. Странноватый заговор. Главный заговорщик покаялся, и его простили. Просто взяли и простили. И даже отправили резидентом в Турцию. Туда он уехал уже с молодой женой. Продавал древнееврейские рукописи, их передавали ему из особых фондов «Ленинки». На эти деньги предполагалось создать боевую террористическую организацию, которая действовала бы против англичан в Турции и на Ближнем Востоке. В Турции в это время был Троцкий. Часть средств Блюмкин переправил ему. Зоя узнала об этом. Она была потрясена. Сообщила в Москву. Блюмкин был арестован и расстрелян. Такой вот получился развод по-лубянски.

Перед войной, уже со вторым мужем, Василием Зарубиным, Зоя работала в Западной Европе, потом семья была перемещена в Штаты. В 41-м Зое было присвоено звание капитана госбезопасности. В США вице-консул Хейфец познакомил ее с женой Оппенгеймера Кэтрин — она, как многие интеллигенты в те годы, испытывала симпатии к СССР. Зое удалось невозможное. Она сумела убедить Оппенгеймера демонстративно порвать связи с американской компартией, чтобы не привлекать внимания ФБР. По ее наводке он делился информацией с учеными, бежавшими в США от нацистов, многих привлек к работе над «Манхэттенским проектом» — от двух из них регулярно шли в Москву шифрованные сообщения.

Мата Хари. Мата Хари рядом с ней не стояла!

Но Сталин почему-то ее не любил. Никак не мог забыть, что ли, Блюмкина? Не то чтобы не доверял, тут разговор был бы короткий, но относился с настороженностью. И теперь, когда Берия вынужден был назвать ее имя, Сталин лишь неопределенно хмыкнул и перевел разговор на другую тему:

— Разногласия с Литвиновым урегулировали?

Его сегодня прямо-таки тянуло на неприятные для Берии темы.

Берия буркнул:

— Нет. Я считаю, что Литвинов неправ.

Разногласия НКВД с послом СССР в США Литвиновым начались с момента создания Еврейского антифашистского комитета. ЕАК, по мнению Берии, был идеальной «крышей» для агентурного проникновения в сионистские организации. Эта работа активно велась еще с 1925 года, толчок ей дала директива Дзержинского. Особо разветвленную агентурную сеть в международном сионистском движении удалось создать в начале 30-х годов Якову Серебрянскому, одному из самых опытных советских разведчиков-нелегалов, руководителю Особой группы, созданной для проведения диверсий и ликвидации противников СССР за рубежом. Его люди были внедрены в еврейские организации США, Франции, Германии, Скандинавии, Палестины. В 38-м Серебрянский был арестован по делу Ежова и приговорен к расстрелу. Приговор ему отменили, но многие члены его группы были расстреляны. Связь с агентами прервалась. Прикрытие ЕАК давало хорошую возможность восстановить утраченную агентурную сеть.

Литвинов был резко против. Он вообще считал, что контакты с сионистскими организациями бесперспективны. Они ориентированы на США. Глупо ставить под удар международную репутацию Еврейского антифашистского комитета СССР. А любой провал наших разведчиков, пользующихся «крышей» ЕАК, приведет именно к этому. От провалов же не застрахован никто.

Сталин знал о расхождении позиций Берии и Литвинова, но не вмешивался в их спор. Возможно, он не решил, кто прав. А сейчас, выходит, решил?

— Значит, по-твоему, Литвинов неправ, — повторил он. — А ведь Литвинов не просто дипломат. Еще до революции он руководил боевой подпольной организацией большевиков. И очень умело руководил. У него большой опыт агентурно-оперативной работы. Может быть, стоит прислушаться к его мнению?

Берия промолчал.

— Литвинов еще и еврей, — продолжал Сталин, по своему обыкновению разговаривая словно бы сам с собой. — И если еврей Литвинов считает, что контакты с сионистами бесперспективны, они, может быть, и в самом деле бесперспективны?

— Мы не собираемся обращать их в свою веру. Из этих кругов мы получаем ценную информацию.

— В Палестине есть наши люди?

— Есть.

— Чем они занимаются?

— Добывают оружие, переправляют в Хайфу.

— Как используется это оружие?

— Для диверсий на английских военных базах. Для Хаганы — отрядов самообороны.

— От кого обороняются отряды Хаганы?

— От палестинцев.

— Что же это получается, Лаврентий? С одной стороны, наши люди помогают евреям в борьбе с коренными жителями Палестины, хозяевами своей земли. А с другой — устраивают диверсии против англичан. А они, между прочим, наши союзники. Не усматриваешь ли ты в этом противоречия?

Берия лишь пожал плечами:

— Они вынуждены так действовать. Это помогает глубже внедряться в среду. И открывает доступ к информации.

— Какого рода эта информация?

— Об обстановке в Палестине.

— Какая же там обстановка?

— Очень напряженная. Враждебность англичан. Агрессивность арабов. Постоянные нападения на еврейские поселения. Острая нехватка продовольствия, сельскохозяйственной техники, лекарств.

— Ведет это к усилению реэмиграции?

— Нет. Уезжают только больные.

— Вот как? Чем это вызвано?

— Молодая сильная идеология. В переводе на русский язык: активная сионистская пропаганда. Сильные лидеры. Вейцман. Бен-Гурион. Кацнельсон. Бен-Цви. Даже женщина — генеральный секретарь Гистадрута Голда Меерсон. Это их профсоюз.

— Сколько сейчас в Палестине евреев?

— Около трехсот тысяч.

— А арабов?

— Больше миллиона.

— Если предположить, что еврейское государство в Палестине будет создано, сможет оно выжить?

— Нет.

Сталин поднялся из-за стола, прошел взад-вперед по кабинету и вернулся на свое место.

— Как по-твоему, Лаврентий, почему мы не поставили во главе ЕАК Эрлиха и Альтера?

— Их слишком хорошо знали в Европе. Их связь с нами была засвечена.

— А почему мы назначили руководителем ЕАК Михоэлса?

— Он чистый.

— И что из этого следует? Из этого следует, что Литвинов прав. Нам нужен Еврейский антифашистский комитет с незапятнанной репутацией. Еврейский антифашистский комитет с запятнанной репутацией нам не нужен. Тебе все ясно?

— Все.

— Вот и хорошо.

Неслышно появился Поскребышев. Положил на стол перед Сталиным оперативную сводку о положении на фронтах. На вопросительный взгляд Сталина доложил:

— Взят Брянск.

И так же неслышно исчез.

Сталин удовлетворенно кивнул:

— Хорошая новость. С хорошим политическим багажом полетит в Америку артист Михоэлс.

Берия позволил себе усмехнуться:

— Только этим новость и хороша?

Сталин внимательно посмотрел на него и покачал головой:

— Умный ты человек, Лаврентий. Но дурак.

Берия не стал уточнять, что он имел в виду. Лишь напомнил:

— Михоэлса нужно проинструктировать. Сделать это мне?

— Тебе? Нет. Будет лучше всего, если это сделает Молотов. А товарища Молотова я проинструктирую сам.

Разговор был окончен. Берия встал.

Сталин остановил его:

— Ты сказал, что информация о нашем намерении создать в Крыму еврейскую республику воспринята с недоверием?

— Да, это так.

— Это нехорошо. Нужно, чтобы она была воспринята с полным доверием. А в каком случае человек воспринимает информацию с доверием? Когда она ему досталась легко?

«Господи, да когда же это кончится?!» — мелькнула в голове Берии мысль, тоскливая, как вой гиены в морозной лунной степи.

— Нет, когда она достается ему с трудом, — продолжал Сталин. — И чем больше усилий он приложит для получения этой информации, тем с большим доверием он ее воспримет. Вот и нужно создать очень большие трудности для лиц, которым адресована наша информация.

Берия кивнул:

— Будет сделано, товарищ Сталин.

Он вышел из кабинета, молча миновал огромную приемную и только в коридоре, лишь хмурым взглядом ответив на приветствие дежурного офицера, разрешил себе подумать о том, о чем так хотелось подумать минуту назад: «Все равно я тебя, сука, переживу!»