Глава третья
Стас не потерял сознание.
То ли череп у него оказался покрепче и позакаленней, чем думали эти братки, то ли просто удар прошелся вскользь, что вероятней всего, но он почти все нормально видел и почти нормально соображал, только движения были заторможены. И все-таки в голове было не совсем свежо, а очень даже туманно и вдобавок подташнивало.
Стас закрыл глаза и притворился полностью потерявшим сознание. И почувствовал, что на самом деле начал его терять. По чуть-чуть. Понемножку.
Выпрыгивать одному против четырех, на их территории, да еще в тесноте, – эти подвиги удачи сулили мало. Такие классы рукопашного боя мог показывать только хронически улыбающийся Джекки Чан, да и то – в киношном варианте. А как он действует на самом деле – это Стасу было неизвестно. Да сейчас его этот вопрос занимал мало. Не сдохнуть бы. Или оклематься слегонца да погибнуть героически, если удрать не получится.
Стаса затащили через дверь в ресторан и поволокли по бетонной лестнице куда-то вниз.
– Какой тяжелый козел попался, – пропыхтел над ним грубый голос, и Стаса, несколько раз задевшего локтями и коленями о стену, наконец вволокли в какую-то комнату и бросили на жесткий пол.
Возникла тишина, затем негромкие шаркающие шаги, и на слух Крячко определил, что в комнату вошел еще один человек.
– Это он?
Голос пришедшего мужчины был приглушенным и спокойным. В нем чувствовались сила и уверенность.
– Да, шеф. Он самый, – ответил кто-то из присутствующих.
– Что-то на пижона похож. Курточка пижонская, сапожки пижонские… Вообще, по прикиду, – полный дешевый фраер, в натуре, – задумчиво проговорил первый голос. – Почему вы уверены, что это мент?
– Так сказал Павел, – ответил шефу тот же голос.
– Мало ли что ему покажется со страху, вашему Павлу, – проворчал шеф. – Что у него было в карманах?
После секундной растерянной паузы над Стасом наклонились и начали обшаривать его карманы.
– Вот, шеф.
Стас застонал и закачал головой, чувствуя, что одурение от удара с него сходит медленно и волнами. Тошнота же, наоборот, усилилась.
– Ни хрена себе, полковник из главного управления! – тихо присвистнул тот, которого называли шефом. – Да вы что, ребятки! Неужели такой человек сам пойдет на работу для сявок?! Это точно не мент! Сразу же видно! И ксива у него левая!
Снова вокруг Стаса образовалась тихая угрожающая пустота, тут же он почувствовал удар по голове и улетел.
Когда Стас очнулся, то первое, что он осознал, было жуткое неудобство от тяжести в затылке и от бесконечного холода.
Тяжело открыв глаза и осмотревшись, как смог, Стас увидел, что лежит он на запыленном бетонном полу, вокруг него бетонные стены, а на потолке… Крячко прищурился, поморгал и еще раз посмотрел, потому что свет был неяркий, и разглядел тоже бетон. И на потолке бетон.
Вспомнилась некстати фраза Иоанна Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Замуровали, демоны!»
Все это не утешило, не развеселило, однако нужно было порадоваться, что он еще жив, как кажется, и, поработав руками и ногами, Стас убедился – точно, жив и здоров.
Тоже, как кажется.
Приподнявшись сперва на локте левой руки, а затем и полностью встав на ноги, Стас схватился руками за затылок. Голова болела и, казалось, начинала трещать по всем своим швам от самого малого движения не только тела, но и мысли.
Упершись рукой в шершавую холодную стену, чтобы не качало, Стас осмотрелся более внимательно.
Как ему показалось, находился он на стройке. Двери в его помещении не было, а вместо нее был только дверной проем с грубыми неоштукатуренными краями.
Покачиваясь и отталкиваясь плечом от стены, Стас пошел к выходу, по привычке ощупывая карманы своей куртки. Сигареты оказались на месте.
Закурив и почувствовав себя психологически лучше, Крячко вышел на лестничную клетку и начал спускаться по лестнице вниз, продолжая лазать по карманам. Во внутреннем кармане он нашел удостоверение, вынул и просмотрел, – точно, его удостоверение. Его собственное, полковника Крячко.
Тут же Стас ощутил в правом боковом кармане пиджака пистолет.
Выдернув пистолет и затем магазин, Стас убедился, что на первый взгляд все нормально и все на месте. Понюхав ствол и не ощутив запаха гари, Стас безнадежно загрустил. Дело пахло откровенной подлянкой, если уж не пахло гарью. Для чего было возвращать ему пистолет?
Совсем уже сомневаясь и в реальности, и во всем на свете, Стас засунул руку в правый внутренний карман куртки и вынул оттуда свой сотовик. И он был на месте!
Стас нажал кнопку, телефон ожил и тут же скандально заверещал и зачирикал своим тренькающим сигналом.
– Да! – отозвался Стас, прикладывая телефон к уху и продолжая спускаться по лестнице.
– Ты где был, твою мать?! – заорал телефон голосом Гурова, и это сразу же примирило Стаса с окружающей действительностью. Все-таки есть в мире что-то стабильное, от чего можно отталкиваться, как от стены, чтобы не ощущать себя полностью потерянным. – Ты где находишься? Я весь день не могу до тебя дозвониться! Ты пьян? Стас!!
– Я тоже не могу до себя дозвониться, – сказал Стас и вышел из подъезда. Посмотрев на вечернее небо, он опустил глаза и невдалеке, на строительном пустыре, увидел свой «Мерседес», стоящий как ни в чем не бывало.
– Ну ни хрена себе, сказал я себе, – озадаченно пробормотал Стас и осмотрелся.
Он на самом деле находился в незнакомом районе и не соображал даже, где тут север, где юг, где – ближайшая трасса.
– Стас! – уже более-менее спокойным голосом позвал его Гуров. – Стас, все в порядке?
– В общем, да, только не совсем, – пробормотал Стас, снова начиная всматриваться в свой «Мерседес».
– То есть? Не понял! – терпения Гурова хватило ненадолго. Он снова заорал: – Ты будешь отвечать нормально или нет?! Ты точно трезвый?
– Точно, точно. Приеду, расскажу, только пока я не знаю, в какую сторону ехать. Но определюсь через пару минут. Ты где?
– Я у себя дома. Уже дома, Стас. А ты действительно уверен, что ты трезвый?
Мысль была интересной. Стас остановился, поднес руку ко рту, выдохнул воздух и понюхал его. Черт его знает, вроде подозрительным ничем не пахло.
– Кажется, да. Но полной уверенности уже нет. Я сейчас попробую подъехать и тогда кое-что расскажу. Есть, в общем, что поведать.
– Я уже понял, – проворчал Гуров, явно успокаиваясь. – Ты, кстати, что-нибудь слышал о превышении служебных полномочий и нежелательности неформальных отношений со свидетелями?
Стас нахмурился, спешно соображая, к чему это Лев Иванович начал напоминать обо всем этом.
– Если ты думаешь, что я завис у какой-то женщины, то, к сожалению, ты не прав, – сказал он. – К очень большому моему сожалению. Зависа не было.
– М-да? – очень недоверчивым тоном переспросил Гуров и заторопился: – Ну, в общем, приезжай, поговорим. А за руль лучше не садись в таком состоянии. А то еще что-нибудь забудешь. Где я живу, например. Или как меня зовут.
– Не забуду, – буркнул Стас.
Посмотрев на свой «Мерседес» с нехорошим подозрением, Стас решил последовать совету друга и не искушать судьбу еще раз. Приключений на сегодня хватало. И, кажется, даже с переизбытком.
Крячко кое-как отряхнул запачканную белесой цементной пылью куртку и брюки, засунул руки в карманы и побрел к трассе, видневшейся неподалеку. Он шел и думал, что вот сейчас, или минуту спустя, или две минуты спустя, но его «Мерседес» должен будет взорваться со страшным грохотом, раскидав в разные стороны железочки и пластмассочки. А в него самого, в Стаса Крячко, должны начать стрелять из-за какого-нибудь ближайшего угла.
Однако ничего подобного не произошло.
Стас дошел до дороги, остановил первую же машину, упал на заднее сиденье и назвал домашний адрес Гурова.
– Ну ты даешь, мужик! – восхитился водила, оборачиваясь и внимательно высматривая лицо Стаса в полумраке салона. – А ты знаешь, сколько тебе это будет стоить?
Стас вздохнул, вынул кошелек, наличие которого он уже проверил, и начал пересчитывать купюры, следя за выражением лица водилы. На счете «шесть» водитель посерьезнел, кивнул и развернулся.
– Так бы раньше и сказал, – словно нехотя заметил он. – А можно деньги вперед? А то… ну, в общем, всякое бывает. Время-то нынче какое, сами знаете.
– Знаю, – согласился Стас и передал деньги. Водитель, подняв ладонь, принял их, просмотрел и погнал машину.
Вскоре Стас, высматривая окрестности из окна, узнал, где он находится. Это был маленький непутевый городок с диким названием Долгопрудный.
Зазвонил сотовик. Водитель вздрогнул, взглянул на Стаса через зеркало заднего обзора и успокоился.
Снова звонил Гуров.
– Ну что теперь скажешь? Определился, на какой стороне Луны находишься?
– Определился, – спокойно ответил Стас, – я в другом городе.
– В каком?! – заорал Гуров. – В каком еще «другом городе»?! Совсем уже охренел, что ли?
Стас заметил, что водитель улыбается, прекрасно слыша голос Гурова.
– Наверное, совсем, – смиренно согласился Стас. – Я в Долгопрудном. А еду сейчас к тебе на патриотичном «Москвиче», свою телегу оставил рядом с новостройкой. Там еще напротив какой-то аттракцион расположился, вроде луна-парка, или что-то наподобие. Короче, красиво и для детей предназначено. И заборчик невысокий металлический.
– Ну и что? – не понял Гуров.
– Да я так просто, – ответил Стас. – Ты попросил бы ребят проверить мою машинку, вдруг там где-нибудь подарочек лежит, или к проводам зажигания подключен, или под днищем прилеплен. Всякие же шутники на свете есть.
– Понял, – быстро ответил Гуров. – Сейчас же позвоню. А сам ты как?
– В прекрасном расположении духа, – ответил Стас. – Ты знаешь, самое последнее воспоминание у меня такое… – Стас помялся. – Как бы тебе сказать, чтобы ты понял.
– Ты не тяни резину! Телись давай! – заорал Гуров, заподозрив, что Стас собирается шутить. Шутка означала бы, что Стас в полном порядке, но не раздражаться на его шутки Гуров уже не мог. Каждый имел свои привычки.
– Понимаешь ли, Лев Иванович… – раздумчиво проговорил Стас, максимально набивая цену своей предстоящей информации. – Последнее, что я помню, это то, что меня три раза пижоном обозвали, а потом – все, туман и амнезия. Только голова побаливает. И вот думаю я в сердце своем: а стоит ли вспоминать, что дальше-то было? Боюсь, понимаешь ли, травмы психологической. Может, оставить все как есть? Спокойнее будет, однако.
Водитель «Москвича» громко фыркнул и наклонился ниже над рулем.
Гуров помолчал, подумал, видимо, потом сухо сказал:
– Ну, приедешь, Стас, и поговорим. Обо всем. И об этом тоже. А к машине я пошлю, кого следует. Не волнуйся.
После этого он отключился, а Стас закурил и начал смотреть в окно. Вокруг него раскладывался вечерний город. И, кажется, это уже была Москва.
К дому Гурова они подъехали через полчаса, и Стас, ощущая внезапную непреодолимую усталость, пошатываясь, вышел из машины и побрел к знакомому подъезду, понимая, что доберется вот сейчас он до кухонного табурета в квартире у Льва Ивановича Гурова, сядет он на этот табурет и больше не встанет – уснет, и никакие гуровские крики и вопли его не разбудят. Да пусть хоть оборется дорогой товарищ полковник.
Гуров ждал Стаса у распахнутой двери квартиры. Он видел, как Стас вышел из «Москвича», и по походке определил: что-то и в самом деле не в порядке, не придуривается напарник.
Гуров не верил, что Стас пьян, слишком уж все необычно было аранжировано. Не в стиле Стаса.
– Что с тобой? – спросил Гуров, пропуская Стаса в квартиру.
Стас пожал плечами и начал стягивать с себя куртку.
Свою ковбойскую шляпу Крячко положил на вешалку, пригладил волосы и нащупал на голове сзади крупную шишку.
– О! – сказал он, нагибаясь и стягивая сапоги. – Новая выпуклость на черепе появилась. Умнею, не иначе.
– Это тебе вряд ли грозит, – искренне засомневался Гуров. Он протянул руку, тоже нащупал шишку, присвистнул и пошел в кухню за аптечкой.
– Ты там не рухнешь в обморок? – крикнул он. – Подожди, я сейчас примочки приготовлю!
– А ты медсестричку тоже приготовишь? Мне требуется эта проце-дура, как не знаю что…
– Нет. Пока не приготовлю, – ответил Гуров из кухни.
– Тогда какой же смысл рухнуться в обморок? – Стас стащил оба сапога, залез в тапочки и тоже пошел в кухню. – Чтобы потом слушать твои крики? На фиг не надо. Если бы ты позаботился о болящем товарище и заранее пригласил бы соответствующий персонал, пусть даже и мед… А так… – Стас махнул рукой и сел на табурет. – А где твоя Мария? Я думал, она дома!
– На репетиции Мария, где же ей еще быть. – Гуров посмотрел на настенные часы. – Скоро поеду за ней. – Он приложил к шишке Стаса тампон, смоченный синеватой жидкостью. – Держи, пострадавший. Полегчает. Так в аннотации написано.
– Верю, верю аннотациям, – сокрушенно вздохнул Стас. – Что у нас на сегодняшний вечер? Чай или кофий?
– Ну и гости нынче пошли, – усмехнулся Гуров. – Тебе, я думаю, для начала сто граммов не помешает. А потом поговорим о чае с кофием. Не согласен?
Стас промолчал.
Гуров открыл холодильник, вытащил оттуда початую бутылку «Кристалла».
– Не помешает, – закивал Стас, – ой, как не помешает. Хотя и персонал не помешал бы тоже… А как же ты за Марией поедешь?
– Так и поеду, – ответил Гуров. – Я с тобой пить не собираюсь, у меня с головой пока все в порядке.
– Искренне радуюсь за вас, господин полковник, – ответил Стас, глядя, как Гуров нарезает хлеб и колбасу на разделочной доске. – Только позвольте вам заметить, что мне в моем скорбном положении даже двести граммов – это как водичка в жару. А триста – самая та доза, от которой…
– От которой ты и скопытишься, – оборвал Гуров треп друга. – Пей, закусывай, докладывай. И только после этого, повторяю, только после доклада, можешь рассчитывать еще на полстакана.
– Да я прямо сейчас на них и рассчитываю, – усмехнулся Стас. – А получу?
– Ты еще ничего не сказал, а торгуешься. Получишь!
– Еще раз поверю великому Гурову. Авось не обманет!
Стас выпил, начал жевать бутерброд, а Гуров заходил по кухне вперед-назад, ожидая, когда же Стас начнет рассказывать о своих делах.
– Ну, хватит жрать! – не выдержал Гуров, видя, что Стас слишком увлекся бутербродом. – Пока я буду ездить за Марией, можешь хоть весь холодильник обгрызть, снаружи и изнутри! Что случилось?
Стас в немногих словах обрисовал все, что с ним приключилось.
Гуров слушал, не перебивая, и только покачивал головой, осмысливая произошедшее.
Когда Стас закончил, Гуров помолчал, подумал и налил Стасу еще порцию в опустевший стакан.
– Ты глянь, неужто и Гурова проняло! – проговорил Стас. – Бывают же чудеса на свете! А мне говорили, что их нет! Врали, сволочи, как всегда! А я верил, наивная душа!
– Как оцениваешь свои приключения? – спросил Гуров, дождавшись, когда Стас снова выпьет.
Стас пожал плечами.
– Маниаки, Иваныч! Извращенцы! Уроды! – проговорил он с набитым ртом, поэтому его слова прозвучали скомканно и невнятно. Но все равно понятно.
Гуров усмехнулся.
– А если подумать?
– Ну, тогда в обратном порядке… Как я там говорил? Ах, да! Значит, на первом месте уроды, на втором извращенцы, ну и дальше по списку.
– Да, с тобой все ясно, – Гуров встал с табурета и прошелся по кухне. – Не звонили пока еще ребята, которых я послал посмотреть на твой «Мерс», но мне почему-то кажется, что не будет там взрывчатки. А вот какой-нибудь компромат наподобие тебя в голом виде с голыми же мужиками… – Гуров с удовольствием взглянул на вытянувшуюся физиономию Стаса. – Ну, шучу, шучу… Ты в таких делах не замечен, поэтому я думаю, что фотографии будут с бабами.
Стас передохнул с облегчением.
– Ну вот, это совсем другой расклад! За это и пострадать не так стыдно! А если еще парочка фотографий будет, где я с негритянкой, а еще лучше с двумя, то я на память их сопру! И пусть Петр хоть выговор объявляет – не отдам! Под расстрельную статью пойду, а свои фотографии с двумя негритянками не отдам – и все!
– Все шутишь!
– Нет, я плакать должен! – огрызнулся Стас. – Рыдать и бить себя в грудь! Был, типа, значит, в непотребном к соображению состоянии, потому как по головке грохнули! Смешно до коликов в желудке!
– Если не фотографии, то, возможно, еще что-то любопытное тебе подкинут. Вроде наркотиков, – продолжил Гуров.
– Не хочу наркотиков, – затряс головой Стас и взял третий бутерброд, – меня женщины устраивают больше. Верни предыдущий вариант!
– Ты так жадно ешь, что напоминаешь мне одного моего знакомого. Я с ним сегодня пообщался немножко в банке. Этот парниша жрал без перерыва почти два часа. Когда все кончилось у него в тарелке, мне показалось, что он сейчас скатерть начнет жевать.
– Ну и как? Начал? – деловито поинтересовался Стас.
– Не было скатерти на том столе! – ответил Гуров. – А то бы точно сжевал… Ну а по твоему приключеньицу мне представляется следующее. Ты, похоже, случайно, как оно у нас и бывает иной раз, наткнулся на совсем другое дело. Что-то вроде нелегальщины. Или из той же оперы… Тебя приняли не за того, кто ты есть на самом деле.
– Я слышал, за кого меня приняли, – грустно сказал Стас. – И уже доложил по команде. Повторить прикажешь?
– Прекрати, наконец, кривляться! – прикрикнул Гуров. – Тебя если и приняли за мента, то за мелкого.
– И коррумпированного притом, – добавил Стас.
– Не исключено. И повели себя соответственно. А когда посмотрели в твои документы, то поняли, что лоханулись. Опер из главка… Я так думаю, что после твоей идентификации у братков встал вопрос, а что же с тобой делать!
– Ой, к самому больному моменту подходишь, Лев Иванович! – простонал Стас. – Ради нашей дружбы, будь осторожен в предположениях!
Стас протянул руку, взял батон хлеба, лежащий на столе, отломил от него кусок и начал жевать.
– Подожди ты! – Гуров достал из холодильника и бросил на стол оставшуюся колбасу. – На, ешь прилично и содержательно!
– Дай тебе бог здоровья, добрый человек! – Стас отрубил приличный кусок колбасы и положил его сверху на свой ломоть хлеба. – Ну вот, – вздохнул он. – Теперь новая проблема: как все это в рот запихать!
– Сообразишь, – Гуров улыбнулся и сказал: – После того как тебя вывезли на это строительство и все вернули, этим ребяткам нужно было бы обеспечить такое положение вещей, чтобы ты не захотел возвращаться с разборками.
– Но не убили же, – заметил Стас. – Значит, точно скомпрометировали, суки!
– Или же предложили тебе взятку за моральный ущерб! – закончил Гуров.
Стас застыл с куском во рту, медленно дожевал и обиженно проговорил:
– Что же ты раньше мне этого не сказал?! В карманах ничего лишнего не было. Стало быть, в машину положили! Мог бы предупредить еще по телефону!.. – Стас помолчал и мечтательно спросил: – А как ты думаешь, операм из главка большие взятки дают? Я же все-таки полковник с хорошими характеристиками! У меня благодарности есть. Я даже в комсомоле был!
Зазвонил телефон у Гурова в кармане.
– Вот сейчас и узнаем, – сказал он, вынимая телефон и разворачивая его.
– Ты им скажи, – Стас помахал рукой, – пусть лучше пересчитают! Интересно же знать, сколько ты стоишь! Но все равно не доплатят! Я уверен!
– Да! – Сказал Гуров в телефон. – Да, я. Слушаю!
– А может быть, там, в «мерсе», и женщины были! – мечтательно проговорил Стас и постучал себя ладонью по лбу. – Никогда себе не прощу, что даже одним глазком не решился заглянуть! Э-э-эх!.. – он взглянул на посерьезневшее лицо Гурова и снова принялся жевать.
– Да, понял, – сказал Гуров в телефон. – А больше ничего не было?.. Вы уверены?.. Ну, пока. Удачи!
Гуров сложил телефон и весело взглянул на Стаса.
– Молчи! – потребовал тот. – Не трави душу, опер! Я знаю, что там были две топ-модели и два ящика шампанского! О, горе мне!.. Я не переживу такой правды! Лучше не рассказывай!.. Ну, ты что молчишь? Я долго буду ждать? Говори быстрей!
– Мне доложили, что у тебя в машине обнаружен махонький сверточек, – сказал Гуров, усмехнулся и сел на табурет. – А в сверточке…
– Ну! – спросил Стас. – Что там в сверточке? Ну, не томи!
– Деньги, Стасик, деньги там в сверточке! И сумма такая заманчивая… Пятьдесят тысяч!
– Что?! – заорал Стас. – Какой-то вонючий полтинник баксов мне?! Мне?! Ну все! – Стас протянул руку, помедлил и решился, взял весь остаток батона. – Я объявляю им войну не на жизнь, а на полное уничтожение к чертовой матери! Пятьдесят тысяч долларов полковнику главка! Обладателю почетного значка и двух почетных грамот от самого замминистра! Охамели! Совесть совсем потеряли на хер! Или они цен не знают! – Стас не выдержал и сам же и рассмеялся.
– Не долларов, Стас, не долларов, – сказал Гуров.
– Евро? – уточнил Крячко. – Тогда они полные свиньи! Да моя шишка на башке дороже стоит. На порядок дороже! Не меньше!
– Пятьдесят тысяч рублей, – медленно произнес Гуров, и Стас замер, осмысливая эти слова.
– Ну ни хрена… – задумчиво проговорил он.
– Вот именно. То же самое и я могу сказать, – Гуров взял пачку у Стаса и выбил себе сигарету. – Демонстративно низко оценили. Словно приглашают тебя еще раз зайти в это китайское кафе. И уже не просто так, а с полным набором проверок.
– И с ОМОНом, – хмуро добавил Стас.
– И с ОМОНом, – согласился Гуров.
– Персонал весь положить, менеджерам намять бока, директору побить морду, – заключил Стас.
Гуров молча кивнул.
– Слышь, Иваныч, а ты не наврал, – Стас внимательно взглянул на друга, – точно рубли положили?
Гуров еще раз молча кивнул.
– Это у них какая-то своя игра. И они явно ожидают, что с утра у китайцев начнется веселая жизнь, – решительно сказал Стас. – Вот ведь гады какие! Теперь придется не спать и думать: зачем им это нужно!
– Вот ты и думай, ты же умный, – Гуров взглянул на часы и пошел в коридор. – Я поеду за Марией, вернусь, если ничего не надумаешь, будем думать вместе.
– Угу, – проворчал Стас. – Если сунули такие смешные бабки, значит, точно ждут утречком с наездом. Зачем им это надо?
– Потом поговорим!
Гуров накинул на себя плащ и вышел, захлопнув дверь.
Стас посидел, подумал, пожал плечами и встал. Он подошел к разделочному столу, снял с него электрический чайник, налил в него воды и, поставив чайник на подставку, нажал кнопку.
– Китайцы еще эти, – пробормотал он. – По улице ходила большая крокодила… Увидела китайца и – хвать его за… ухо… Она! Она! Веселая была-а!