Глава 36

Время летело так быстро, что если бы у Бриттани не оставалось каких-то особых и зачастую приятных воспоминаний о каждом дне, можно было подумать, что все три месяца она проспала. Сначала она отмечала число, но уже через месяц бросила эту затею. Она считала, что на ее обработку им дано определенное время, но вскоре была вынуждена признать, что цель проекта – определить, как долго она продержится. По всей видимости, она – нечто вроде подопытного кролика. Когда придет время осуществлять планы, они будут точно знать, сколько потребуется, чтобы поставить человека на колени.

Такие затраты на нее одну? Возможно, нет. «Корабль» достаточно велик, чтобы вместить десятки таких, как она, и не дать им встретиться.

Она все-таки добилась осмотра «корабля» и еще больше восхитилась масштабами этого представления, а также немыслимыми расходами, на которые пошли его устроители. Даже если на самом деле лифт вовсе не переносил ее на различные уровни и раз за разом возвращался на один и тот же этаж, где менялись декорации, чтобы создать иллюзию разных помещений, все же голова идет кругом при мысли о том, сколько на это выброшено денег! А если еще она не единственный объект эксперимента, уму непостижимо, как они справляются.

Самое интересное, что никто не терял терпения от ее упорного недоверия. Никто не пытался удвоить усилия, чтобы ее убедить. Лишь разворачивают перед ней все более заманчивые картины. Словно читаешь увлекательную книгу!

Как только Бриттани посмотрела на происходящее под таким углом зрения, это стало казаться даже забавным. Ей нравилось засыпать их вопросами об истории Ша-Каана и Других планет в этой части Вселенной.

Так Бриттани узнала, что мать Даддена считается героиней на своей родной планете, а также первооткрывательницей Ша-Каана. Той, которая сумела привлечь к ней внимание остальных миров и дать им новый энергоноситель – камни гаали.

Выяснилось, что планета закрыта для представителей иных цивилизаций и каждый прибывающий должен останавливаться в Центре посещений и вести дела оттуда, хотя иногда из этого правила все же делаются исключения. Так было не всегда, но туристы натворили слишком много бед в первые месяцы после обнаружения Ша-Каана и порядком злоупотребили гостеприимством шакаанцев.

Бриттани проводила много времени с Шанель, от которой и услышала, что именно семья Фалона способствовала изгнанию пришельцев. После того как его сестру изнасиловал какой-то турист, шакаанцы были готовы начать войну, если посетителям не запретят доступ на планету. Бриттани решила, что это было подходящим предлогом для того, чтобы не показывать ей Ша-Каан, но Шанель заверила, что для спутников жизни делаются исключения, тем более что теперь она Лу-Сан-Тер и, следовательно, одна из них.

Оказалось, что государства на планете отличаются друг от друга либо правилами и законами, либо формой правления, да и люди выглядели в каждой стране по-своему, хотя все обладали высоким ростом и прекрасным сложением. Примером тому служили спутник жизни Шанель и его брат: оба черноволосые и синеглазые, а вот у обитателей города Далдена цвет волос колебался от золотистого до светло-каштанового. Кроме того, соотечественницы Фалона пользовались большей свободой, чем в Ша-Ка-Ра, но об этом аспекте ша-ка-анской жизни Бриттани пока не хотела знать.

Она подружилась с Шанель. По крайней мере так ей казалось, хотя со стороны Шанель все это могло быть и притворством. Бриттани даже поладила с Мартой, гадая, встретится ли когда-нибудь с той, что выступала от ее имени. Марта обладала своеобразным чувством юмора, забавлявшим Бриттани, особенно после того, как она запретила себе раздражаться. Марта по-прежнему оставалась неиссякаемым источником информации и, поскольку была безликой, Бриттани задавала ей вопросы, какие никогда бы не посмела задать другим.

Один из таких вопросов касался манеры говорить, давно смущавшей ее. Несколько недель спустя после начала путешествия она все же заставила себя спросить Марту:

– Почему ты и Шанель говорите.., ну.., обычно, что ли? Нормальное произношение. А вот стоит Далдену и людям Джоррана произнести хоть слово, сразу становится ясно, что перед тобой иностранцы. Если Шанель его сестра, почему у нее нет акцента?

– Далден объясняется на чистом ша-каанском. То, что ты слышишь, – это перевод на твой язык. То же самое и с Джорраном, только в этом случае речь идет о сенчурийском. Мы с Шанель, однако, говорим на кистранском, причем на его архаичном диалекте. Мы выучили его, потому что Тедра увлекается древней историей, следовательно, мой диалект соответствует ее требованиям.

– Но все же почему акцент, ведь ты тоже используешь перевод?

– Потому что мы обнаружили много сходных черт между древними кистранцами и твоим народом. И истории этих планет настолько совпадают, что даже разговорные выражения у нас одни и те же! Оказалось, что в основе моего и твоего языков лежат одинаковые понятия и фразы. Если я скажу, что ты втрескалась в Далдена с первого взгляда, ты ведь сразу все поймешь, верно? А обычный шакаанец только глазами будет хлопать, потому что подобной фразы в его языке нет, и быть не может.

– А Далден? Почему он не стал бы хлопать глазами?

– Потому что он особенный. Продукт двух культур, хотя сам предпочел бы быть чистокровным шакаанцем. Дети Тедры во многом обязаны мне своим образованием. Шанель рвалась к знаниям и продолжала учиться в отличие от брата. Позже он решил следовать дорогой отца, и мало того что бросил занятия, но и постарался забыть все, что уже успел узнать об остальной Вселенной. Он умеет говорить, как Тедра, но не хочет.

– Значит, он истинный сын своего отца, а Шанель больше тянется к матери.

– Не совсем так, просто женщины лучше умеют приспосабливаться, и Шани – блестящий тому пример. Ей предстояло либо стать идеальной, по понятиям шакаанцев, дочерью, послушной во всем, кроме одного, либо перебраться на Кистран и сделать карьеру капитана корабля, торгового или исследовательского: она изучала это ремесло много лет.

– Постой. Что значит «кроме одного»?

– Брось, малышка, здравый смысл должен был подсказать тебе, что, поскольку Шанель прожила много лет в другом, более устроенном мире, вряд ли она смирится с образом жизни, принятым у нее на родине. Неведение – благо, как говорит пословица, а она отнюдь не невежественна, поэтому и научилась водить корабли. Шанель собиралась покинуть дом, чтобы найти спутника жизни на другой планете, пока не встретила Фалона и не потеряла голову, в точности как ты.

– И рада остаться с ним?

– О да, – снисходительно усмехнулась Марта. – В чувстве, называемом любовью, есть нечто такое, что заставляет идти за спутником жизни хоть на край света, нравится это тебе или нет.

– Исподволь готовишь меня к тому, что Ша-Каан может и не понравиться? – с подозрением осведомилась Бриттани.

– Ничуть. Ты можешь прийти в восторг, как только немного привыкнешь. Ни преступлений, столь обычных на твоей планете, ни страха, ни тревог по поводу войны, болезней, работы, словом, всего, что так тебя беспокоило.

– Утопия с подвохом? – съязвила девушка.

– Если бы его не было, куколка, тебе бы в два счета все до смерти надоело! Но вернемся к Шани. Она стала прекрасным послом, представляющим интересы Ша-Каана, потому что, как Тедра, знает множество языков и уважает обычаи и особенности каждой расы. Они обе полностью поддерживают политику невмешательства Лиги в жизнь слаборазвитых планет хотя и желали бы, чтобы на Ша-Каане наступили перемены. Они считают, что каждая планета во Вселенной должна идти собственным путем развития, хорошим или плохим, не важно, иначе ее потенциал не будет раскрыт. Уже доказано, что когда такие планеты начинают торговать с более прогрессивными, их собственное развитие замедляется, отбрасывая людей назад на целые века.

– Почему?

– Потому что их творческие умы видят, что все достойное изобретения уже создано, так к чему трудиться?

– А как этого избежать?

– Никак. Такое случается снова и снова. Когда Лига обнаруживает мир высоких технологий, все радуются, когда же Открыватели Миров оказываются в примитивном мире, приходится действовать крайне осторожно. Торговля строго ограничивается, космические путешествия запрещаются, образование дается самое минимальное. Некоторые не принадлежащие к Лиге планеты и воздушные пираты могут не придерживаться этих правил, однако они строго соблюдаются остальными.

– И все же с Ша-Кааном ничего подобного не случилось, – заметила Бриттани.

– Он стал исключением, потому что Вселенной были крайне необходимы камни гаали, источник неиссякаемой энергии. Шакаанцы сами ограничили посещения представителей Других миров и продолжают идти избранным путем, а Лига защищает их от вторжения более развитых цивилизаций. Тедра стала замечательным представителем Лиги, потому что желает добра обеим сторонам.

Бриттани могла бы умереть от тоски в таком замкнутом пространстве, как «Андровия», но скучать было некогда. Она выучилась играть в компьютерные игры и часами просиживала в комнате отдыха. Раньше она не увлекалась ничем подобным, потому что никогда не имела своего компьютера, но теперь восхищалась собственным умением вести войны на огромных экранах с фигурами в человеческий рост. Все равно что смотреть фильм, когда при этом ты сам себе режиссер, продюсер и оператор, иначе говоря, кукольник, дергающий за веревочки марионеток.

Кроме того, она постоянно заглядывала в мастерскую, предназначенную для команды, без которой этот корабль, правда, обходился, а также для людей, не желающих забывать свои хобби лишь потому, что избрали карьеру космических путешественников. Большинство материалов в этом помещении были совершенно незнакомы Бриттани, зато она обнаружила отсек с деревом и столярными инструментами, и восторгу ее не было предела.

Вскоре в покоях Далдена стали появляться изделия ее рук: новые стол и стулья, тумбочка (Бриттани настояла, чтобы отныне кровать оставалась выдвинутой), а самое главное – двойное кресло-качалка, какого Далден никогда не видел, достаточно прочное, чтобы выдержать их обоих. Они каждый вечер ставили его перед длинным рядом окон, усаживались и долго смотрели на звезды и изредка пролетающие кометы. Иногда удавалось заметить и другой корабль, и Бриттани тряслась от страха, пока Марта не успокаивала ее, говоря, что это всего лишь торговое судно.

Нет, она ни дня не скучала. Ее развлекал Корт II, с его тонким чувством юмора, которым он часто и не без успеха пользовался, чтобы позлить Далдена. Марта объяснила, что Далден никогда раньше не испытывал ревности и считал ее эмоцией, на которую просто не способен, мало того, не подумал бы ревновать к воинам. Им он безгранично доверял, а вот андроид – дело совсем другое. Он совершенно непредсказуем, способен на все, и Далден считает необходимым следить за ним в оба.

Зато Далден не возражал против ее дружбы с одним из молодых воинов, подобно ей, мечтавшим работать с деревом. Кодос всегда хотел делать своими руками прекрасные вещи, мебель или резные фигурки, но не мог найти подходящего наставника, пока не встретил Бриттани. По крайней мере так он говорил, и Бриттани не стала особенно допытываться, потому что нашла себе еще одно занятие в долгом путешествии и заодно – средство отвлечься и не думать о неминуемом окончании проекта.

Нет, Далден не пенял ей на дружбу с Кодосом, но ненавидел, когда рядом оказывался Корт, обожавший пофлиртовать. Правда, она не воспринимала его всерьез. Все заверения Марты, будто он не настоящий человек, а андроид, совместное создание ее и Брока, еще одного МОК II, Бриттани отметала скептическим «Ну да, как же». Если Далден знает, что Корт не мужчина, почему ревнует?

У Марты, разумеется, и на это нашелся ответ. Поскольку в тело андроида вмонтирован развлекательный блок, он способен заниматься сексом с женщиной, иначе говоря, ублажать ее, и Далден это знает. Но Корт – всего лишь свободно мыслящий компьютер, не предназначенный для стационарного хранения и подвластный только Марте и Броку.

Бриттани захотела узнать, почему сама Марта не обзавелась ногами, раз такое возможно. Но Марта гордо ответила, что совершенство невозможно совершенствовать. Бриттани долго смеялась. Она взяла себе за правило не спрашивать о вещах, могущих ее расстроить. Под эту категорию подпадали установления и правила, которые, по словам Марты, она может возненавидеть. Но путешествие подходило к концу, поэтому Бриттани была вынуждена обратиться к компьютеру.

– Разве мне не пора узнать их законы?

– Нет еще, – скучающе бросила Марта, чем немного утешила собеседницу. – Пока ты с Далденом, все будет в порядке. Только если останешься одна, тебе придется усвоить, что ты имеешь и не имеешь права делать в отсутствие спутника жизни.

– Меня предупредят, прежде чем я что-нибудь нарушу, верно? – настаивала Бриттани.

– Тедра об этом не заботилась, а Чаллен, как и ты, был твердо убежден, что она – уроженка его планеты и уже знает все, что полагается знать женщине. Он отказывался верить в существование пришельцев, хотя в душе знал, что она говорит правду. Скорее всего, не хотел верить.

Намек задел Бриттани. Ей показали поистине фантастические вещи, жаль только, что ничего этого на самом деле нет.

Поэтому она ничуть не боялась предстоящего прибытия на Ша-Каан. Если бы Бриттани предстояло встретиться с настоящими родителями Далдена, а не с нанятыми на эту роль актерами, возможно, она тряслась бы день и ночь, как всякая невеста в присутствии родителей жениха.

А она уже не представляла себе жизни без Далдена. Проведя с ним три месяца, не сомневалась, что навеки отдала свое сердце воину. Мысль о том, что она потеряет его, когда все выяснится, и ее отвергнут, как не подходящую для их целей, была столь мучительной, что Бриттани всячески ее гнала. И не находила в себе мужества еще раз спросить, что станется с ними обоими, когда эксперимент завершится, поскольку Далден принимался уверять, что для них ничто и никогда не завершится.

Иногда она думала, что Далден подвергся той же промывке мозгов, которую пытались сотворить с ней, что он в самом деле верит всему, что твердит Марта. Лучше уж это, чем обнаружить, что он лгал ей, пусть и по так называемым благородным причинам. Ложь означает конец всего, когда правда выплывет наружу. И каков же будет этот конец? «Езжай домой, ты больше не нужна»? Или «Оставайся со мной как часть программы»? Найдет ли она в себе силы согласиться и провести других через выпавшие ей испытания? Нет, вряд ли. Жестоко играть на чувствах ни в чем не повинных «подопытных кроликов»!

Но три месяца истекли: по радио уже сделано заявление, что через несколько часов они будут дома. Интересно, как они смогут имитировать целую планету.., если, разумеется, таково их намерение. Ни одна киностудия не может быть такой огромной. Должно быть, ее собираются содержать в каком-то живописном уголке… Но такое вряд ли покажется ей убедительным. Они совершили огромную ошибку, рассказав, что на Ша-Каане имеется уникальный растительный и животный мир и даже воздух там другой, как в раю, – чистый, свободный от загрязнителей. Такое подделать трудно.

Значит, всему конец? И когда она сойдет с «корабля», ей скажут: «Вы провалились и можете отправляться восвояси»?