Лилит

Электричка тронулась, поплыли окна вагонов, с характерным завыванием поезд ушел в темноту. Платформа опустела. Мертвенно светились фонари, свет едва пробивался сквозь частую сетку дождя.

Лилит застыла, прижавшись к мокрому стволу, слушала темноту, наполненную капелью и шелестом влажной травы. Вдруг зачавкала земля под грузными шагами. Человек чертыхнулся, хрустнул веткой.

Лилит отступила, полностью уйдя в тень. Мимо проплыл огонек сигареты. Человек дышал шумно, с сиплой одышкой. Лилит проводила взглядом силуэт приземистого мужчины. Припозднившийся дачник, попавший под дождь. До микрорайона Ховрино ему оставалось минут десять ходу. Больше на эту сторону никто не вышел, все пассажиры по подземному переходу пошли в Левобережный.

Лилит еще раз осмотрела платформы по обе стороны пути. Встречающих и задержавшихся пассажиров не было.

Она пробежала по тропинке, нырнула в воняющий мочой и сыростью тоннель. Брезгливо поморщилась, когда босые пятки зашлепали по влажному полу, но босоножки обувать не стала. Некогда.

Стараясь держаться в тени, прошла по улочке. Черный «фольксваген», играя бликами на капоте, стоял там, где она ожидала. В салоне вспыхнула зажигалка. Лилит облегченно вздохнула.

Дверца распахнулась раньше, чем она взялась за ручку, и сразу же заурчал мотор.

Лилит удобно устроилась на сиденье рядом с водителем, откинула голову на подголовник.

К главным достоинствам Хана она относила умение ждать и молчать. И сейчас он лишь бросил на нее взгляд и вновь бесстрастно уставился в залитое водой стекло. Пальцы на руле, казалось, были начисто лишены жизни, не вздрагивали, не барабанили, просто застыли в неподвижности, как и весь Хан. Лилит знала, насколько обманчива эта омертвелость тела, в любую секунду одним неуловимым движением Хан мог отправить на тот свет любого. И лицо осталось бы бесстрастным и равнодушным, как у жестокого восточного божка.

— Дай сигарету. — Лилит потерла о колено влажными пальчиками.

Хан взял с панели пачку, открыл, протянул Лилит. Щелкнул зажигалкой. Черные, чуть раскосые глаза, за которые она и звала его Ханом, на секунду впились в лицо Лилит.

— Что смотришь? — Она выдохнула дым.

— Очень рисковала. — Голос у Хана был таким же бесстрастным, как и лицо. — Я сделал бы лучше.

Лилит потрогала рукав его рубашки. Сухой. Перегнулась через сиденье, нащупала влажный пакет сунула руку.

— Ясно. — Она села, зло усмехнулась. — Следил. Переоделся в спортивный костюм и лежал где-то под деревьями.

— Страховал, — коротко ответил Хан.

— Я же сказала, ждать здесь!

Он равнодушно пожал плечами.

— Я сказала ждать здесь. Хан. Или забыл?

— Я поклялся быть рядом с тобой до конца. Ли.

— Но не путаться под ногами! — Лилит нервно затянулась. — Что улыбаешься?

— Вспомнил, что на Востоке самыми опасными убийцами считали женщин. Только ее мужчина подпускает на максимально близкое расстояние. Охрана напрягается, когда приближается мужчина, но стыдливо отворачивается, когда хозяин ведет в спальню женщину. А наутро там находят его труп.

Лилит улыбнулась.

— Ладно, что сделано, то сделано. — Она продолжила монотонно, словно читала протокол: — Смерть от асфиксии в результате попадания воды в легкие. Лабораторный анализ подтвердит, что она точно соответствует жидкому дерьму Москвы-реки. Сквозное ранение в затылочной области с выходом в ротовой полости несовместимо с жизнью, но посмертная экспертиза мозгового вещества установит, что погибший в момент смерти находился в сознании. В крови и тканях следов яда, алкоголя и наркотиков не обнаружат. Порез левой пятки, остатки стекла в ране. Картина ясна — плавал, порезался, потерял равновесие, ударился затылком о штырь. Следов насилия нет, под ногтями чужой кожи нет, я специально страховалась. — Лилит стряхнула пепел. — Несчастный случай.

— А что он делал в такое время на канале?

— Отработают знакомых и соседей, в пять минут установят, что каждый вечер этот фанат здоровья бегал по пять километров и до осени купался в канале. На этом самом месте. — Она опустила солнцезащитный козырек, навела на себя приклеенное к нему маленькое зеркальце. Растрепала влажные волосы. — М-да, ну и рожа у тебя, Шарапов.

— В прокуратуре дураков нет. — Хан щелкнул зажигалкой, прикурил свою сигарету.

— Там работают люди. Хан. Обычные люди. Им зарплаты не платят, дети у них болеют, жены пилят. А у каждого минимум по десять дел, которые надо грамотно довести до суда. За неделю спишут этот труп на смерть по неосторожности. Грамотно и доказуемо. Или думаешь, что найдется патриот и трудоголик, который начнет копать глубже, чем надо? — Лилит усмехнулась. — Лично я сомневаюсь. Ты бы лучше молился, чтобы твоего прапора до завтра не нашли!

Хан медленно повернул к ней лицо.

— Его труп мы спрятали надежно, я гарантирую. А ты свой выложила на виду. Стоит поднять его личное дело в военкомате, и сразу же все встанут на уши.

— Во-первых, запись о допуске к работе с таким штуками, как изделие «Капкан», в обычном личном деле не ставят. Надо запрашивать Минобороны. А во-вторых, у них просто нет времени. Когда привезешь фугасы?

— Они уже в Москве. — Хан опустил стекло, выбросил окурок.

Лилит сузила глаза. Откинулась на сиденье, прижав колени к панели. Горячий воздух нежно гладил ноги. Сигарета медленно дотлевала в ее пальцах, но она не чувствовала приближающегося к коже жаркого уголька.

— Ты специально молчал об этом, Хан, — прошептала она. — Ждал, получится у меня или нет, так? У канала ты не просто страховал меня, ты контролировал, как тогда, на озере.

— Да. — Свет фонаря упал на его лицо. Беспощадное и равнодушное лицо восточного бога. — Ты моя госпожа, Ли, я всегда буду рядом с тобой и выполню любой приказ. Но если ты совершишь ошибку, я стану твоим палачом.

Лилит уронила окурок в пепельницу. Провела ладонью по телу. Странно, но платье почти высохло. Пожар, полыхавший внутри, превратился в ровное тепло.

Она отметила, что температура тела стала ненормально высокой, но это ее ничуть не тревожило. Знала, так и должно быть.

— У меня получилось, Хан.

— Да, Лилит, я видел.

Хан положил руку на ее горячее бедро. Лилит устало улыбнулась.

— Поехали, Хан.

— Домой?

— Да. — Она погладила его по жестким волосам, царапнула ногтем за ухом. — Спать хочу, умираю.

Когда выехали на Кольцевую, она уже крепко спала, свернувшись калачиком на сиденье. Хан вел машину осторожно, стараясь не попадать в выбоины, залитые водой. Но все же машину несколько раз жестко подбросило, и тогда Лилит вздрагивала и тихо постанывала во сне.

Ливень кончился. Небо очистилось от туч, легкие и прозрачные, как пушинки, облачка несло к горизонту, вслед уходящей грозе. Хан опустил стекло, в салон ворвался горьковатый запах мокрых тополей.