– Знаете, когда человек бывает самым умным? – спросил нас писатель в тот вечер за кофе. – Не знаете? Ну так я вам скажу. Нужно взять с килограмм медовой ракии, той самой, от которой и на третий день валишься со стула, немного очищенных яблок сорта «петровача» и соленых огурцов. Пить нужно из самых маленьких, крошечных, рюмочек, медленно, в обществе одного, самое большее – двух настоящих друзей. И обязательно с хлебом. Выпить все, лечь спать, и, когда во сне с тебя сойдет похмелье, проснешься умнее, чем когда бы то ни было. Но имейте в виду, длится это недолго. Постоянно быть самым умным не может никто… И вот вчера взяли мы с Алексой медовой ракии, выпили, и уже под утро я отправился домой проспаться. Заснул, во сне освободился от похмелья, как это и должно быть, но проснуться никак не мог. Сплю, сплю, во сне разгоняю хлопушками для фейерверков каких-то лошадей, как тут из мрака возникает женская рука и будит меня из сна. Я в ужасе вскакиваю и спрашиваю: – Кто ты такая? – Я – твоя история, – отвечает из темноты женский голос. – Какая еще моя история? – Понятия не имею. Ты меня еще не написал. Я пытаюсь нащупать выключатель, чтобы зажечь свет, а она говорит: – Не зажигай! – Но я хочу тебя увидеть, – отвечаю я и чувствую через темноту, как чудесно пахнет эта рука, которая меня теребит. – Если ты не видишь меня в темноте, то не увидишь никогда. – Так что же мне делать? – Вот уж глупый вопрос! Включай компьютер, а не то я уйду к кому-нибудь другому. «Шуток нет», – подумал я, а мои мысли, чистые и быстрые, рванулись в сторону утра, которое уже стучало в окно стеклянными перстнями. Это та самая мудрость, о которой я вам говорил. Похожая на молнию или солнечное молоко. Я включил компьютер и написал историю. – Расскажи! – Не могу. Ее больше нет. – Что, улизнула? – Нет. Напротив. Она прекрасно удалась, словно кто-то вел мою руку. Когда я ее закончил, уже рассвело, но я, усталый и довольный, прилег еще немного подремать, однако вскоре меня разбудило поросячье верещание холодильника, у которого включился мотор. Тут я, полусонный и все еще валяясь в кровати, услышал, что в полумраке комнаты кто-то жует. Встал, осмотрел комнату – ничего. Снова лег, и снова кто-то зажевал, – кажется, возле стола. Слышно было прекрасно, даже кости на зубах трещали. Разозлившись, я вскочил и зажег свет. И увидел, что компьютер пожирает мою историю… «Что это ты делаешь?» – спросил я его потрясенно, а он ответил: «Писатель, который умнее своих историй, ошибся в выборе профессии». – Это означает, что рассказа больше нет? – спросили в один голос все, кто слушал писателя. – Да, его нет, – ответил он, – или, точнее было бы сказать, то, что осталось от истории, я назвал «комнатой, в которой исчезают шаги»… После этих слов общий интерес резко пошел на убыль. Напрасно читатель пытался рассказывать, что, услышав от писателя этот рассказ, он тут же взялся читать ту историю, о которой шла речь, напрасно Лена предлагала гостям виноград, хлеб и ракию – разочарования было уже не рассеять. Обнаружилось, что Яуцин умнее читателя, что я в эротическом смысле опытнее его, а апофеозом стал тот момент, когда мы начали кормить у окна галок, которые прилетели в сад с берега реки. Читателя они совершенно не боялись, оказалось, что они его просто не замечают. Птицы вели себя так, словно он не существует, а он схватил одну из них за ногу. Галка улетела, даже не почувствовав, что он ее держит. После этого читатель развалился в кресле, усевшись прямо на Ленину кошку, которая этого не заметила, и начал делиться своими воспоминаниями. И тут возникло ощущение волшебства. Читатель не только умел складно говорить, ему просто необходимо было высказаться, потому что в противном случае он, казалось, просто лопнул бы по швам. Напряжение нарастало, мы просили его продолжать дальше, некоторые из девушек прослезились, потому что история была о любви, но тут вдруг прямо посреди фразы Павле Борнемиса перебил его, торжественным тоном заявив: – Да он просто пересказывает нам фильмы. Это вовсе не его воспоминания, а фильм «Касабланка». А то, что он рассказывал до этого, сначала был «Рублев», а потом Бергман, «Фанни и Александр»… – Довольно лежалый товар для того, кто так хорошо целуется, – сказала я. На этом вечеринка закончилась. Тем не менее читателя пригласили прийти в следующий раз, а я, провожая его до двери, скромно подумала: «Кто знает, может, лучшая пища – это вода, а лучшее питье – воздух…» Лучшие, вероятно, отправились к лучшим, а нам и такой-то едва достался.ИСТОРИЯ ОБ ИСТОРИИ