Глава седьмая

IN FLAGRANTIDELICTO^[8]

Лгать нехорошо. Лгать тем, кто тебе преданно служит, – тем более. Но иногда это единственный выход для того, кто решился пойти на должностное преступление и притом не хочет никого подставить.

Дарья понимала, что госпожа Хелия Кенсаалми вряд ли поверила ее словам о том, что остаток вечера и грядущую ночь юная ведьма собирается провести как «mimosa pudica», то бишь недотрога и скромница с честными глазами. И дело касалось даже не порочных связей с инкубами. Дарья замыслила этой ночью совершить ритуал Песочных Часов, преступный, запрещенный и опасный. У нее не было иного выхода – она должна была овладеть временем, вернуться в минувшую ночь и заполучить столь глупо утраченные материалы по делу «Наведенная смерть».

От ужина Дарья отказалась, но зато позволила себе лишних четверть часа провести в бассейне. При этом она сотворила заклинание для превращения обычной воды в морскую – просто так, для тренировки. Затем, выйдя из бассейна, Дарья новым заклинанием приказала воде стать мрамором – мутно-зеленым, полупрозрачным, и, удовлетворившись полученным результатом, отправилась к себе, совершенно не заботясь о том, что обслуживающий персонал Дворца Ремесла будет делать с оказавшейся в бассейне глыбой мрамора.

Госпожа Ведьм вошла в свои покои. Тело ее, скрытое под длинным и просторным купальным халатом, чуть заметно содрогалось от потоков магической энергии, которые Дарья вбирала в себя отовсюду. Девушка посмотрела на свою ладонь – кончики пальцев светились, будто их намазали фосфором, с ногтей сам собой стек маникюрный лак, по дороге превратившись в разноцветные искры.

– Дверям срастись, – коротко бросила Дарья. Голос ее, в отличие от повседневного, звучал низко, глухо и завораживающе. Дарья не обернулась на треск за своей спиной – она знала, что это двери, срастаясь, исполняли ее приказ.

Она постаралась не обращать внимания на треск, она сосредоточилась на той мелодии, которая начала звучать внутри ее естества – сначала чуть слышно, затем все громче и громче с каждым новым приказом-заклинанием. Дарья знала, что это за мелодия. Это музыка ее Силы, звучащая магия ее Истинного Имени, ее сана, позволяющая ей сейчас из юной насмешливой девушки превращаться в некое человекоподобное существо, наполненное магией, как горный ручей наполнен бурливой пенящейся водой.

Дарья развела руки в стороны (нет, это уже не было руками, это скорее напоминало серебряные стрелы) и пророкотала следующее заклинание, никогда не повиновавшееся человеческому языку (но ее язык сейчас и не был человеческим):

– Н'ханнай уатхэ'энна ошенмара!

Это заклинание воздвигло вокруг ведьмы защитный экран. И это было правильно, потому что мебель уже начинала дымиться, не вынося мощи того существа, в которое обратилась Дарья Белинская.

Глаза существа переливались, будто радужная пленка мыльного пузыря. Изо рта, ставшего треугольным, полились новые слова запретной, страшной магии, напоминавшие жуткие стихи сумасшедшего поэта:

Оотх нуаннэ нпа, нпа, элэмнас! Нгарх т'эллар твин, твин орерас! Нуан, этхой, нуан! О, нуан, элемнас! Лаб, лаб, Кассиэль! Нуб, нуб, Белфегор! Тэн, тэн, Бельзебут! Энед твин орерас!

Внутри пространства, защищенного магическим экраном, заполыхали синие и изумрудные молнии. Существо, бывшее Дарьей Белинской, отражало это

безумство света собственным, ставшим ртутно-зерка-льным, телом, напоминавшим сейчас веретено. Хвостом, раскаленным как вольфрамовая нить, ведьма чертила в воздухе алые, огненные, злобно шипящие знаки. И когда она закончила чертить последний, девятый, знак, к ней подступили три жутких и невыносимых для человеческого глаза существа. Первый был покрыт страшными ранами и струпьями, из-под которых вместо гноя сочился багрово-желтый дым. Второй напоминал помесь лягушки и летучей мыши, весь ядовито-зеленый, с горящими глазами-плошками. А третьим существом была совершенной красоты нагая девушка, налившаяся пурпуром, как облако, подсвеченное закатным солнцем. Внутри пурпурной девушки, за прозрачными ребрами, неистовствовало пламя, клокотала лава, переливались искры, вспыхивали блуждающие огни… И потому девушка была ужаснее двух предыдущих монстров.

Существо, бывшее Дарьей Белинской, поклонилось поочередно всем троим:

– Лаб, Кассиэль! – И на месте покрытого струпьями существа осталась серебристо-серая горка крупного, похожего на каменную соль, песка.

– Нуб, Белфегор! – Ядовито-зеленый мутант исчез, оставив вместо себя что-то вроде большой стеклянной колбы, пережатой посередине.

– Тэн, Бельзебут! – И девушка, наполненная пламенем, испарилась, но на том месте, где она стояла, теперь парила в воздухе толстая свеча пурпурного цвета.

Радужные глаза ртутнотелой Госпожи Ведьм засветились удовлетворением. Она воздела вверх конечности, некогда бывшие ее руками, и воскликнула:

– Тоона мингэ эленарх, элесот, нодены!

После чего ее новое тело пошло рябью и возвратилось в прежнюю конфигурацию. Теперь Дарья Белинская, нагая, изможденная, но вполне человекоподобная, стояла внутри созданного ею магического пространства и говорила человеческим, очень торжественным языком, обращаясь к тому, что по ее велению принесли ей высшие служебные духи тьмы:

– Песок Властителя Времени! Там, куда– ты брошен, никакое время не имеет власти, кроме того, коим владеет бросивший тебя! Всецело по моему желанию, по моему слову, так тому и быть! Чаша Покровителя Пространства! Пусть будет непобедимо все то, что в тебе! Как мое слово крепко, так тому и быть! Свеча Пурпура Жизни, создание невещественного огня, я заколдовываю тебя, чтоб отлучить от бренного мира вещей! Стань для меня охраной и путеводной звездой в том, что я собираюсь совершить! Слово мое крепко, так тому и быть!

И с последним выкриком «Так тому и быть! » оказалось, что Дарья облачена в длинную черную мантию, наброшенную поверх старинного платья из лиловой парчи; ее доселе растрепанные длинные волосы были собраны в замысловатую прическу и украшены высокой, переливающейся огнями сапфиров и алмазов, диадемой. Госпожа Ведьм, прекрасная, как ночь звездопада, движением руки понудила серый песок Времени взвихриться и осыпаться в мелодично зазвеневшую стеклянную колбу. Новое движение руки – и пурпурная свеча Охраны засветилась ровным, кротким пламенем. Госпожа Ведьм взяла в правую руку колбу с тихо шуршащим в ней песком, в левую – свечу, сиявшую, как крохотная галактика, и сделала шаг в образовавшуюся перед ней темную щель безвременья.

… Темноты больше не было. Дарья ощутила, какими тяжелыми стали заклятые предметы в ее руках, почувствовала воздух, движущийся у лица с медлительностью вытекающей из разбитого кувшина сметаны, и поняла, что ступила на ту территорию, где властвует прошлое, которого уже нет.

Она увидела свою комнату, комнату вчерашней ночи, будучи сама незримой, неуловимой и упивающейся своей краткой властью над временем. Ритуал Песочных Часов прошел успешно, теперь Дарья в этом не сомневалась. Она вошла именно в тот момент, когда вчерашняя Дарья Белинская, отвернувшись от компьютера, увидела томно скучающего на диване инкуба. Дарья сегодняшняя, точнее теперешняя, с внезапным неудовольствием разглядывала себя вчерашнюю, отмечая появившиеся словно по волшебству недостатки внешности, речи, движений.

– Оказывается, я закатываю глаза и пошло дергаю плечом, как девица из варьете после дозы кокаина, – прошипела теперешняя Дарья, наблюдая за тем, как Дарья вчерашняя ведет светскую беседу с распаленным от страсти инкубом. – О, святая Вальпурга! Неужели мне сейчас придется наблюдать со стороны за тем, как я занимаюсь любовью с этим похотливым демоном! Ой, ой, Дашка, что ты творишь, ты и впрямь вульгарная особа, неужели этому учила тебя мама

Викка?!

Разумеется, вчерашняя Дарья не слышала своего временного двойника. А если бы и услышала, то вряд ли обратила бы внимание, потому что инкуб, подлец, знал свое дело.

– Пора, – решила теперешняя Дарья.

Она, скорчив брезгливую мину, прошествовала мимо ложа страсти к своему компьютеру, вытащила из громоздившейся на столе горы Дисков один (по виду самый новый) и, убрав скринсейвер, принялась копировать на диск папку с материалами «Наведенная смерть». Копирование будто бесконечно растянулось во времени, но Дарья знала, что это иллюзия – то, что происходит с нею и с теми предметами, которых она касается, на самом деле происходит со скоростью фотовспышки. Блик – диск вставлен. Блик – копирование началось. Блик – копирование завершено, диск прячется в широком рукаве мантии Госпожи Ведьм. Блик – компьютер зависает. Все как положено: дело сделано, пора перевернуть колбу, чтобы песок из нее развеялся и выстелил ведьме дорожку в ее настоящее время, а свеча осветила бы и сохранила тот путь. Но Дарья не спешит. Она отходит к бездонному провалу безвременья, балансирует на краю и ждет.

– Я должна увидеть, – шепчет она. – Кто сумел перезагрузить мой компьютер, стереть из него все данные по «Наведенной смерти» и повесить машину заново. Я должна знать, кто проник в мою комнату столь незаметно…

В этот момент у вчерашней Дарьи наступает оргазм, и Дарья теперешняя недовольно морщится от ее протяжного визга.

– Омерзительно, – решает она. – Я визжу, как сотня бензопил. Мне должно быть стыдно. Отныне никакого секса с инкубами. Ой!..

«Ой» – это потому, что, покуда длится ликующий визг вчерашней Дарьи, возле злополучного компьютера Госпожи Ведьм образовывается некая тень. И эта тень все более и более приобретает черты женшины…

… Которая облачена в длинную черную мантию, небрежно наброшенную поверх старинного покроя платья из лиловой парчи; длинные волосы таинственной дамы собраны в замысловатую прическу и украшены высокой, переливающейся огнями сапфиров и алмазов диадемой. Дарья видит этот блеск и теряется… Свеча со стеклянной колбой дрожат в ее руках.

– Так это что же, я сама? – шепчет Дарья, не в силах оторвать глаз от незнакомки, манипулирующей с компьютером так же, как она самолично манипулировала с ним мгновение назад. Только незнакомка – Дарья видит это – скопировав информацию, тут же стирает ее из памяти машины. А затем, пробежав пальцами по клавишам, намертво вешает машину – Дарье даже кажется, будто она слышит протестующий предсмертный писк системного блока…

Но не это важно. Важно другое – Дарья не может, как ни старается, разглядеть лица хитроумной незнакомки. Оно не скрыто вуалью, не защищено магическим заклятием типа «веер», но черты его неуловимы, как неуловимо бывает содержание наших снов в момент пробуждения.

– Неужели это я?! – шепчет Дарья. – Но почему? Я ничего не понимаю. Я…

И в этот момент она понимает, что магия ритуала Песочных Часов перестала ей повиноваться.

– Нет! – вскрикивает Дарья. – Я успею!

И переворачивает колбу с песком Времени.

Но не тут-то было. Песок, вместо того чтобы послушно заструиться лентой, дорожкой, тропкой, по которой она сумеет вернуться обратно, кружит в бешеном метельном танце вокруг незадачливой ведьмы. Пламя пурпурной свечи вытягивается вверх, дрожит, как испуганный щенок, а потом гаснет, как будто кто-то накрыл его сверху широкой ладонью. И Дарья Белинская остается в темноте нигде и никогда.

Она не знает, сколько времени продолжается это жуткое бытие, потому что времени здесь нет. Собственно, нет и самого здесь. Дарья выкрикивает самые мощные заклинания, призывает духов-повелителей времени, но, похоже, коварные духи решили поглумиться над Госпожой Ведьм. Или… У них тоже нет сил справиться с такой ситуацией.

Дарья готова впасть в отчаяние, но тут…

Она слышит пение. Мужской голос, приятный до невозможности, весьма умело и талантливо напевает знаменитую песенку адвоката Билли Флинна из мюзикла «Чикаго». С игривыми словами последнего куплета перед ошарашенной Дарьей предстает безликий маг времени – тот самый, что прислал ей в качестве «жениховского артефакта» изумительной красоты брошь.

– Привет, Рокси! – говорит маг Дарье.

– Я не Рокси! – ощетинивается девушка.

– О да! – Маг смеется суперсексапильным смехом Ричарда Гира. – Ты не Рокси Харт и не Вельма Кел-ли, ты не певичка из кабаре. Но ведь и я не адвокат, спасающий негодяек от положенной им виселицы.

– Зачем ты здесь?

– Я буду петь тебе. Сольные номера. Из старого мюзикла «Чикаго». Это мой любимый мюзикл! – И маг, мерзавец, и впрямь начал мурлыкать себе под нос тюремное танго со словами: «Он сам нарвался, он сам попался». – Детка, у тебя клинический случай. На сей раз нарвалась ты. Ты попалась и влипла. В пре-не-прият-ну-ю историю. Пара-ра-ра-ра-рам парам-пампам!

– Я не понимаю, – говорит Дарья надменным голосом и держит поистине королевскую осанку. – В чем дело?

– А дело в том, пам-пара, что ты пошла, пам-пара, на преступление и обман. И для тебя, пам-пара, нет ничего…

– Прекрати, – роняет Дарья. Ее переполняет гнев – на весь белый свет и на себя самое. Вот она, ведьмовская самонадеянность, которая сыграла с нею злую шутку! – Что тебе нужно?

– А вот это, Госпожа Ведьм, – расшаркивается маг времени, – правильный и благоразумный вопрос.

– Надеюсь, ты дашь такой же благоразумный ответ. – Голос Дарьи морозен. Все-таки она не та ведьма, чтобы ею помыкали какие-то неизвестные маги.

– Мой ответ ты знаешь, Госпожа Ведьм. Я хочу быть твоим Герцогом. И ты, кажется, почти мне это пообещала.

– А что будет, если я тебе откажу? – поинтересовалась Дарья. – Ты доложишь о том, что Госпожа Ведьм совершила запрещенный ритуал Песочных Часов? Но кому ты доложишь? Особому отделу Ложи Магистриан-магон? Они не касаются дел ведьм. И отнесутся к твоему доносу безо всякого интереса. Пустишь эту информацию в Общую Ведьмовскую Сеть? Даже если ей и поверят и осудят меня, то необходимо долгое разбирательство, а всякие разбирательства, касающиеся нарушения заповедей Ремесла, разбираются под моим личным патронажем. Ты полагаешь, я стану судить саму себя?

– О нет, – холодно усмехнулся маг времени. – На подобное ты не способна. Судить самих себя могут лишь люди, а ты – ведьма.

– Допустим. Так что же мне грозит? Разоблачение? Даже в случае успеха ты ничего не добьешься. За нарушение заповеди Ремесла меня низложат с должности. И тогда тебе не светит быть Герцогом Ведьмы.

– Ты рассудила здраво. Но не уловила одного маленького нюанса…

– А именно?

– Тебе неизвестно, кто устанавливал законы Ремесла, связанные с вторжением в поток времени. Ты не знаешь, кто хранит целостность этих законов и следит за их исполнением.

– Это… ты?

– Верно. И миссия карать нарушителей тоже возложена на меня. Ты права – о твоем преступлении бессмысленно сообщать ложе или Общей Ведьмовской Сети, они даже не предполагают, что существуют такие преступления. Наказание будет исходить от меня, и мне решать – согласно твоему ответу на мое предложение, – каким будет это наказание.

– И каким же, если я откажу тебе?

– Я оставлю тебя в этом безвременье и беспространстве. Просто уйду. И ни одно твое заклятие не поможет тебе вернуться в обычную жизнь. Ты застынешь в этом отсутствии всего, как муха в янтаре. Только, в отличие от мухи, ты не сможешь умереть. Потому что смерть – подарок времени, а здесь времени нет.

Дарья Белинская долго, как ей показалось, целую вечность, молчала. Затем произнесла предательски дрожащим голосом:

– Я хочу видеть твое лицо и знать твое имя. – Нет.

– Почему? Должна же я хотя бы увидеть лицо того, за кого собираюсь замуж.

– Значит, ты согласна стать моей женой и даровать мне титул Герцога Ведьмы?

– Согласна. Ты не оставил мне выбора.

– Поверь, ты не пожалеешь об этом. Вместе мы составим силу, с которой будут вынуждены считаться все вокруг! Что же касается моего имени и лица… Ты увидишь их после брачной церемонии.

– Оригинальный свадебный подарок… Теперь ты меня выпустишь?

– Итак, даешь ли ты слово стать моей женой?

– Даю! – отчаянно выкрикнула Дарья.

– Тогда… Ты свободна. Иди. Возвращайся. Хотя нет, постой…

– Что еще?

– У нас только что совершилась помолвка. Это тебе.

Безымянный палец Госпожи Ведьм сжало, будто ледяным обручем.

– И прощальный поцелуй, моя девочка…

Невидимые губы властно прижались к губам Дарьи. Она ответила – из соображений самосохранения, – и у нее было такое ощущение, что она целует остывающую звезду.

– Вот теперь иди, – властно сказал маг времени, оторвавшись от губ девушки. – И помни обо мне.

«Несомненно», – подумала Дарья.

И маг исчез. А песчинки, светящиеся во тьме, как искры гигантского костра, успокоились, остыли и медленной струйкой выложили в нигде и никуда тонкую стрелку-тропку, по которой Дарья смогла бы вернуться в свое время. Сама собой вспыхнула пурпурная свеча, разогнала мрак, стоявший перед глазами юной ведьмы… И Дарья наконец смогла сделать шаг вперед…

… Она снова была в своих покоях – теперешних. Тишина и полутьма. Вот теперь Дарья почувствовала себя настоящей преступницей – эти мирные стены словно осуждали и упрекали ее.

– Но я должна была вернуть себе украденную информацию! – сердито воскликнула Дарья. – Как иначе я смогла бы это сделать?!

Она шагнула в центр комнаты – туда, откуда начинался ее путь заклятий и преобразований. Начертанные в воздухе знаки угасали, исчезло магическое поле… А еще Дарья ощутила страшную усталость. Она подошла к зеркалу – обычному, без капли. волшебства, и посмотрела на себя. И увидела, как роскошные одежды, в которые облачил ее ритуал Песочных Часов, стекают, осыпаются с нее, словно песок или прах. Прахом, даже не запачкавшим рук, стали и волшебная стеклянная колба, и пурпурная свеча.

– Вот и все, – сказала Дарья. – Никаких следов преступления.

Но она ошибалась. След был: на ее безымянном пальце сидело невидимое ледяное кольцо, губы до сих пор казались стылыми, словно она коснулась ими не-тающего льда. А еще… Еще был диск – вполне материальный и безо всяких чудес; тот самый диск, на который Дарья записала все материалы по делу «Наведенная смерть». Он лежал на полу в быстро исчезающем прахе, когда-то бывшем Дарьиным платьем. Дарья схватила диск и заметалась взглядом по своей роскошной комнате. Куда его спрятать? Так, чтобы надежно и в то же время – чтобы можно было легко воспользоваться при первой необходимости? Взгляд упал на старинный буфет. Дарья подошла к этой деревянной громадине и постучала в дверцу.

– Мэтр Маггиоре! – тихонько позвала она. Скелет чародея, населяющий буфет, немедленно отозвался приятным ободряющим постукиванием.

– Мэтр Маггиоре! – прошептала Дарья. – Я могу на вас положиться?

В очередной порции постукивания слышалась обида: дескать, как Госпожа Ведьм могла усомниться в преданности своего давнего буфетного друга?!

– Благодарю, – сказала Дарья. – В таком случае прошу вас надежно спрятать в недрах вашего буфета вот эту вещицуи выдавать ее только мне. Лично мне. И даже если у вас кто-то потребует ее выдачи под тем предлогом, что я дала на это разрешение, не отдавайте. Повторяю, только мне.

Согласное ободряющее постукивание. В крышке буфета сама собой образовалась щель, – видимо, это был один из потайных ходов мэтра Маггиоре. В эту шель Дарья сунула диск, и щель немедленно сомкнулась, не оставив никаких следов на матовой поверхности буфета.

– Мэтр Маггиоре, я ваша должница, – сказала Дарья. – Давайте выпьем по рюмочке старого тосканского. Все-таки я сегодня провернула очень рискованное дело.

Мэтр только приветствовал старое тосканское. Верхние створки буфета распахнулись, оттуда выдвинулась костлявая рука с подносом, на котором стояла оплетенная паутиной бутылка и два хрустальных бокала. Следом за рукой до пояса высунулся и сам мэтр Маггиоре. Его череп приятно светился в полутьме, а в глазницах заинтересованно подрагивали зеленоватые искорки. Череп клацнул челюстями, оскалился в приветственной ухмылке.

– И я рада вам, мэтр, – улыбнулась Дарья, наливай по бокалу себе и сеньору Маггиоре. – Вы даже не представляете как. Я словно выбралась из могилы, в которой меня чуть не похоронили заживо. Давайте выпьем, мэтр! За то, чтобы нам всегда удавалось возвращаться!

Старое тосканское огненным веером прошлось по внутренностям юной ведьмы, и только теперь она почувствовала, как замерзла.

– Минутку, мэтр, – остановила Дарья монсеньо-ра Маггиоре, тянувшегося уже за второй рюмкой тосканского. Подошла к дверям своей гардеробной, распахнула их (автоматически в гардеробной включился свет, осветив фетишистскую мечту всякой женщины – бесконечные крючки и вешалки, на которых дремала самая роскошная одежда в мире). Но Дарье сейчас было не до роскоши. В пестрой стайке домашних халатов она откопала самый теплый, зимний, с соболиной опушкой по воротнику и рукавам, и немедленно в него закуталась. Госпожа Ведьм дрожала – от холода, от истощения (всякий ритуал Ремесла отнимает силы, а заведомо преступный ритуал – тем более), от страха за дальнейшее свое существование. Как скоро ее новоявленный жених, безликий, страшный, таинственный маг времени, предъявит на нее права? Как она объяснит той же Хелии, почему избрала в Герцоги именно этого мага? И не будет ли Хелия отговаривать свою госпожу от брака, который на самом деле неизбежен? И потом, госпожа Кенсаалми так проницательна, она может почувствовать, что…

… В дверь покоев Госпожи Ведьм осторожно постучали. Дарья вздрогнула, захлопнула гардеробную и, путаясь в полах своего роскошного халата (какие все-таки на него пошли соболя!), подскочила к буфету, где ждал ее мэтр Маггиоре. Подхватила полный бокал тосканского, выпила залпом, на что мэтр Маггиоре возмущенно заклацал челюстью – по его мнению, такая аристократка, как Дарья, не имела никакого права пить, словно матрос в таверне.

– Простите, мэтр, – тихо огрызнулась Дарья, – но мне сейчас не до этикета. Кому это я понадобилась в столь поздний час?

… Стук повторился. Затем (Дарья вытаращила глаза от изумления и возмущения) заговоренная от чужих вторжений позолоченная щеколда двери медленно отодвинулась сама собой, и…

– Еще вина! – судорожно прошептала Дарья и протянула мэтру Маггиоре пустой бокал.

… И в покои Госпожи Ведьм осторожно вошла Хелия Кенсаалми. Знаменитая «железная леди» Дворца Ремесла сейчас выглядела несколько странно: поверх домашнего платья из фланели на плечи Хелии была наброшена мантия, расшитая защитными рунами; на голове поблескивал серебристый обруч – так называемый Обруч Удержания, мощный колдовской артефакт, способный обеспечить своему носителю гарантированную защиту от любого нападения. И еще. В руках Хелии тускло светился заклятый волшебный стилет – жуткое оружие против всякого врага – во плоти и бесплотного…

Дарья замерла у буфета – Хелия, вошедшая в покои, пока не видела ее, зато Дарья могла отлично видеть своего секретаря, экипированного столь странным образом. Дарья на миг почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой, курившей на балконе родного дома и внезапно застигнутой дедом, который считал, что девушки не должны курить, а потому… У теперешней Дарьи даже вспыхнули и заболели уши от воспоминания – дедушка Баронет тогда как следует надрал их любимой внучке.

«Но сейчас я, слава святой Вальпурге, взрослая девочка, – резонно подумала Дарья и уняла полыхание в ушах. – И с какой стати я должна чувствовать себя виноватой оттого, что моя секретарша ворвалась посреди ночи в мои же покои, да еще и вооруженная так, будто ей предстоит биться с бандой каких-нибудь сумасшедших чернокнижников?! »

Дарья мельком глянула на скелет мэтра Маггиоре. Тот… Святая Вальпурга! Мэтр дрожал, как штакетник на ураганном ветру! Неужели он испугался Хелии? Дарья решила, что пора заканчивать эту глупую игру в кошки-мышки.

– Добрый вечер, Хелия, – сказала Госпожа Ведьм самым миролюбивым тоном. – Вы тоже захотели выпить старого тосканского?

Дарья подняла бокал, приветственно улыбнулась мгновенно развернувшейся к ней Хелии…

… И очень удивилась, когда Хелия метнула в нее стилет, неистово вспыхнувший в момент броска и стремительный, словно молния.

Мэтр Маггиоре грохнулся в обморок куда-то в недра буфета. А Дарье ничего не оставалось, как плеснуть драгоценным тосканским вином в летящее оружие. И прошептать:

– Падите наземь без вреда: ты – вино, а ты – вода!

Заклинание сработало. На ковре образовалась небольшая лужа из вина и еще кипящей воды, мгновение назад бывшей смертоносным стилетом.

Дарья вытянула вперед ладони, от которых разлился вокруг нее голубоватый свет – защитное поле. И спросила самым суровым тоном:

– Хелия, что это значит?

Госпожа Кенсаалми задрожала как осиновый лист:

– Святая Вальпурга! Дарья, это действительно вы?

– Действительно я.

– Я чуть не убила вас!

– Я это заметила.

– Умоляю, позвольте мне все объяснить!

– Да уж сделайте одолжение. – Голос Дарьи по температуре почти приближался к температуре жидкого азота. – С какой стати вы ворвались в мои покои посреди ночи и помешали мне мирно распивать тосканское с мэтром Маггиоре? Что это за манеры, Хелия?

– Простите, Дарья, я виновата, но… У меня есть оправдание.

– А именно?

– Вы позволите мне присесть?

– Валяйте, Хелия. Хотите выпить, может быть?

– Нет. – Хелия подошла к изящной атласной софе, но не села. – Простите, Дарья, но я не могу сидеть, пока вы стоите. Прошу вас…

– Если я сяду, я не смогу держать защитное поле, – отрезала Дарья. – Вы прекрасно это знаете.

– Поле не понадобится. Я клянусь, что не причиню вам ни малейшего вреда, моя госпожа! – В глазах Хелии заблестели совершенно не предусмотренные штатным расписанием секретаря слезы. – Я клянусь, что происшедшее было моей непростительной ошибкой! Но если вы позволите мне объяснить…

– Ладно. Садитесь. Я тоже сяду. Но вы – там, на софе, а я – здесь, на оттоманке возле буфета. И имейте в виду: в случае вашей внезапной агрессии я позову на защиту мэтра Маггиоре!

Дарья села, кутаясь в халат. В ушах шумело, голова обещала часа через полтора развалиться на куски, если ей не дадут отдыха. Когда б не вино, выпитое Дарьей, у девушки просто не осталось бы сил на внезапное появление Хелии. Старое тосканское сослужило Госпоже Ведьм хорошую службу. Надо заказать еще пару бочек, хотя эта пара бочек стоит столько же, сколько дом на набережной где-нибудь в Майями-бич.

– Итак. – Дарья постаралась, чтоб ее голос не звучал устало. – Я слушаю ваши объяснения, госпожа Кенсаалми. На каком основании вы ворвались в мои апартаменты и чуть не убили меня?

– Дарья, произошла чудовищная ошибка, – начала Хелия. Лицо всегда выдержанной и на диво спокойной секретарши сейчас дергалось, словно при нервном тике. – Вам, разумеется, известно о том, что во Дворце Ремесла существует магическая локальная сеть наблюдения, позволяющая регистрировать пребывание либо отсутствие каждого живущего во дворце – от персонала до Госпожи Ведьм.

– Что? Мне, разумеется, было неизвестно об этом, Хелия. До сего момента, – гневно подняла брови Дарья. – Это что же, каждый житель дворца – «под колпаком»? В том числе и л?! Кто создал эту сеть, кто обеспечивает ей магическую поддержку?!

– Принцип локальной наблюдательной сети дворца разработан мной, госпожа, – взволнованно, но в то же время с оттенком гордости сказала Хелия Кенсаалми. – Сеть существует уже шесть лет. Ее цель на самом деле не держать «под колпаком» каждого жителя дворца, а обеспечивать безопасность. Прежде всего – безопасность Госпожи Ведьм, а значит, вашу безопасность, Дарья. А обеспечение сети магической поддержкой осуществляет группа «Авантюрин».

– Постойте… – нахмурилась Дарья. – «Авантю-ринки»? Эти девчонки с нулевым потенциалом ведь-мовства, присланные во дворец богатыми родителями только для того, чтобы было куда пристроить капризное чадо? Да от них толку не больше, чем от кактусов в оранжерее дворца! Я этих «авантюринок» вижу только

во время очередного дворцового шабаша, где они напиваются до бесчувствия. И все рука не поднимается подписать документ об их изгнании из дворца.

– Прошу вас, госпожа, будьте к «авантюринкам» снисходительны. На самом деле эти девочки обладают необходимыми признаками ведьмовства и со временем обещают вырасти настоящими талантливыми ведьмами. Я собрала их в особую группу и поручила обеспечивать магической энергией локальную сеть дворца – чтобы они не тратили ее попусту и к тому же параллельно обучались ведьмовству.

– Ценю ваши организаторские способности, Хелия, но давайте вернемся к началу нашего разговора. Почему вы ворвались в мои апартаменты и пытались меня убить?

– Потому что сеть наблюдения дворца несколько минут назад зафиксировала ваше исчезновение, Дарья, – ответила Хелия Кенсаалми. – Ваш сигнал вдруг пропал с магических кристаллов «авантюринок», девочки переполошились и немедленно связались со мной.

– И что же? Может, я ванну принимала. Или совершала друидические очистительные обряды, – заявила Дарья. – Вот и пропал ваш сигнал.

– Исключено, – сказала Хелия. – Сигнал может исчезнуть только в двух случаях: либо вы покинули Дворец Ремесла и находитесь от него на расстоянии примерно десяти тысяч миль…

– Ого! Эта ваша сеть… Вы, часом, не пробовали продать ее Пентагону?! Они бы купили за хорошие деньга…

– … либо вы мертвы.

– Угу. Понятно. Вы исключили версию насчет того, что я могла покинуть дворец и на своем помеле

махнуть куда-нибудь этак на одиннадцать тысяч миль…

– Разумеется, потому что кристаллы слежения, установленные у всех дверей, окон и тайных переходов дворца, не зафиксировали вашего перемещения за границы дворца.

– О, есть еще и кристаллы слежения! Лихо! Что ж, все сходится: раз я не выходила из дворца, то вы сочли меня мертвой.

– Не просто мертвой, – поправила Дарью Хелия. – А убитой.

Юная ведьма захлопала глазами:

– На, каком основании вы сделали такой многозначительный вывод, Хелия?

– Одновременно с исчезновением вашего сигнала сеть слежения зафиксировала проникновение в ваши апартаменты неопознанного… существа.

Дарье стало не по себе.

– Человека? – спросила она. – Или мага?

– Вот это, – сказала Хелия, – мы так и не установили. Да и некогда было устанавливать. Поймите мои чувства, Дарья: внезапно исчезает ваш сигнал, в этот же момент таинственный некто появляется в зоне ваших апартаментов. Я… Я чуть с ума не сошла от тревоги. И от стыда – потому что не уберегла вас. Я мчалась сюда просто в каком-то безумии, на взводе, на взрыве адреналина, и, когда влетела сюда, первым своим делом почитала уничтожить вашего убийцу…

– И адреналин так испортил ваше зрение, что вы не узнали меня, Хелия? – ровным голосом спросила Дарья. – Именно благодаря взрыву чувств вы метнули в меня стилет?

– Дарья, как вы не понимаете! – вскричала Хелия. – Я уже была уверена, что вы мертвы и передо мной – ваш убийца! Возможно, для чего-то принявший ваш облик… Вот я и…

– Ситуация несколько прояснилась. – Дарья говорила спокойным тоном, хотя изнутри ее просто разрывала на части лихорадка смертельной усталости. – Теперь вы знаете, что я никуда не пропала, меня никто не убил и никакого «таинственного некто» в моих покоях не было. Все верно?

– Не совсем! – опять воскликнула Хелия. – Прошу меня извинить, моя госпожа, но я уверена, что «таинственный некто» все-таки побывал в ваших покоях, а теперь прячется если не здесь, то в каких-либо других помещениях дворца.

– А если этот «некто» сидит перед вами в моем облике? – насмешливо глянула на секретаря Дарья.

– Нет, – покачала головой Хелия. Вид у нее был виноватый, но упрямый. – Я уже проверила: вы – это вы.

– Каким образом? – Дарья была настойчива.

– Во время нашего разговора мне протелепатиро-вала одна из «авантюринок»: ваш сигнал снова появился. Несколько минут назад. И идет этот сигнал из вашей комнаты, отсюда.

– Замечательно, – кивнула Дарья. – Рада, что вы больше не будете пытаться меня убить. Кстати, извините меня за то, что я разрушила ваш стилет.

– О, что вы, госпожа, это такие мелочи… Я умоляю вас об одном: извинить меня за эту безобразную выходку и позволить сделать все для вашей безопасности,

– Хелия, у вас паранойя. С чего вы взяли, что я в опасности?

– Я уверена, что «таинственный некто» скрывается во дворце. И я имею все основания полагать, что явился он (или она, или оно) сюда для того, чтобы нанести максимальный вред ведьмовству. А именно – уничтожить Госпожу Ведьм. Скажите, Дарья, а сами вы ничего не почувствовали некоторое время назад? Чем вы занимались?

Лихорадка внутри Дарьи приняла угрожающие размеры, но внешне юная ведьма была спокойна, как Великая Китайская стена: Впрочем, в отличие от Великой китайской стены, Дарья могла думать, чем сейчас и занималась. И думы ее были следующего плана:

«Сказать ли Хелии о том, что я провела ритуал Песочных Часов? Она вроде бы преданна мне, но… Сегодняшний стилет все испортил. Не верю я, что она метнула стилет не в меня, а в „таинственного некто“, принявшего мой облик. Плюс к тому, если рассказывать о ритуале, то нужно рассказать и о помолвке с магом времени, а моя интуиция мне подсказывает, что я должна держать язык за зубами. Нет, молчать. Точнее, об одном молчать, о другом врать. Но что, если… Если в тот момент, когда, совершая ритуал, я ушла в прошлое, здесь, в моих апартаментах, на моем месте действительно возник некто? Кто он, как попал сюда, с какой целью? Ничего, я выясню это. Со временем. Сейчас же моя задача – придумать правдоподобную сказочку о том, что я делала в прошедшие час-два. Ни слова о ритуале, ни слова о маге времени».

Приняв такое решение, Дарья полюбовалась соболиной опушкой рукавов своего халата и сказала Хелии:

– Послушайте, Хелия… Иногда вы задаете такие вопросы, на которые мне как, гм-м, вполне сложившейся женщине отвечать просто неудобно. Это касается некоторых интимных аспектов моей жизни…

– И все-таки, – Хелия была настойчива. – Чем вы были заняты?

«О святая Вальпурга, помоги мне придумать нечто… нечто правдоподобное и… вообще! Подкинь идею, святая Вальпурга, покровительница честного ведьмовства, подкинь, ради твоих страданий на костре умоляю!.. А? Что?! Ох, а это действительно идея! »

Дарья на мгновение сосредоточилась и направила небольшой магический посыл в соседнюю комнату. После чего сказала Хелии тоном оскорбленной добродетели:

– Если вы так настойчивы, госпожа Кенсаалми, я прошу вас следовать за мной.

Дарья поднялась и важно прошествовала в крошечную гостиную. Там все уже выглядело в соответствии с только что посланным заклинанием. На широком, шиком журнальном столике громоздились альбомы с фотографиями. Несколько альбомов были раскрыты. Возле столика стоял торшер с абажуром персикового цвета и давал мягкий, ненавязчивый свет. Еще сей «натюрморт» оживляла полупустая бутылка крымского вермута и бокал с одинокой оливкой на донышке.

– Вам интересно знать, чем я занималась, Хелия? – дрогнувшим голосом спросила Госпожа Ведьм. – Я была в прошлом. В своем прошлом.

Она увидела, как в глазах Хелии вспыхнули ужас и подозрение.

– Вы… совершили ритуал Песочных Часов? – едва слышным шепотом спросила госпожа Кенсаалми.

Дарья закатила глаза к потолку, потом сказала самым отвязным тоном:

– Хелия, вы можете думать хоть о чем-нибудь, кроме этой вездесущей, всепроникающей и навязшей мне до чертиков в зубах магии?! Вы можете хоть раз побыть обычным человеком и думать, как обычный человек?! Если я говорю, что была в своем прошлом, то это не значит, что я совершала для этого запретный ведьмовской ритуал. Я просто смотрела старые альбомы с семейными фотографиями, Хелия! Вы знаете, люди иногда страшно любят этим заниматься – смотреть старые фотоальбомы! И я тоже полюбила – с тех пор как у меня практически не осталось семьи! Вот, не угодно ли взглянуть: этот здоровенный альбом посвящен младенчеству – моему и моей сестры. Совершенное ню! Родители фотографировали нас этакими голышками, вовсе не заботясь о нашей дальнейшей карьере… А вот это мы с отцом в Харькове, на «Звездном мосте». Вы знаете, что такое «Звездный мост»? Впрочем, откуда же вам это знать, Хелия, вы ведь никогда не читали русскоязычной фантастики… А вот альбом с фотографиями медового месяца мамы и папы. Мама уже беременна – мной и моей сестрой… А вот…

– Дарья, я умоляю вас, простите меня! Я вторглась в слишком личное, заподозрила вас в преступном желании совершить ритуал… Простите. Прошу вас, не плачьте!

– Ничего. Все нормально. – Дарья покачнулась.

– Вы… Я вижу, вы немного выпили.

– Хелия, вы не-по-дра-жа-е-мо тактичны. На самом деле я пьяна, как полк мадьярских гусар. После вермута старик Маггиоре угощал меня тосканским. Видите ли, Хелия, походы в прошлое действительно небезопасны. Они, тскзть, ранят душу. Фотографии, воспомина-а-ания…

– Дарья, вам надо отдохнуть.

– Само собой. Вообще-то именно этим я и занималась. Отдыхала. До того момента, как сюда вломились вы, извините за откровенность.

– Нет, это я должна просить у вас извинения, госпожа. Так, значит, вы ничего подозрительного не заметили за последние часы?

– Исключая ваш визит и ваш стилет, Хелия, – ничего! Ой, можно я себе еще вермута налью? У меня в горле пересохло от этого разговора…

– Дарья, прошу вас, не пейте больше. Ведьме вашего возраста и положения нужно держать себя в руках.

Дарья артистично замерла с бокалом в руке:

– Вы уверены?

– Совершенно.

– Что ж, Хелия, придется вам повиноваться. Я отправляюсь спать. А чем собираетесь заниматься вы весь остаток ночи, мне, право, неинтересно.

– Спокойной ночи, Дарья. Еще раз примите мои извинения. – Хелия дошла до двери, Дарья проводила ее, тщательно пошатываясь и талантливо разыгрывая из себя вдребадан упившуюся девицу. Во всяком случае, полагала Дарья, ей удалось-таки обвести бдительную госпожу Кенсаалми вокруг пальца.

Едва Хелия вышла, как Дарья тщательно заперла за ней дверь. Не только на обычные замки и заклятия, но и на специальную кодовую систему, взломать которую было делом немыслимым.

– На всякий случай, – пояснила сама себе Дарья. – Чтобы моему секретарю больше не удалось проникнуть ко мне без разрешения или хотя бы предварительного стука.

Дарья вернулась в гостиную, присела на диванчике перед раскрытыми альбомами.

– Простите меня, – сказала она альбомам, – за то, что пришлось вас использовать для поддержания моей гнусной авантюры. Я сегодня не только совершила преступление против Ремесла, но и солгала единственно близкому мне человеку…

Фотографии безмятежно улыбались юной ведьме. Та со вздохом захлопнула альбомы, движением руки заставила их взлететь и отправиться на полки. После чего Дарья прошла в спальню, сдвинула одну панель стены и достала из своего импровизированного тайника потрясающий ноутбук.

– Спать некогда, – сказала себе Дарья. – Информация снова у меня. И теперь я должна с ней разобраться всерьез.

… Из соседней комнаты мэтр Маггиоре ответил Госпоже Ведьм согласным заговорщическим постукиванием.