ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ярмарка в Эшби расположилась в центре деревни. Многочисленные палатки и столы стояли на зеленой лужайке и вдоль улиц. Толпы деревенских жителей, одетых в самые лучшие свои наряды, прогуливались между рядами и громко приветствовали своих соседей. Группа деревенских музыкантов исполняла веселую мелодию на флейтах и скрипках, но их было почти не слышно из-за шума толпы.

Кристиана снова отметила, как уважительно местные жители приветствуют братьев Ларкиных, с каким уважением разговаривают с ними, как восхищаются аккуратными тюками чистой прекрасного качества овечьей шерсти и корзинами ягод в их повозке.

— До того, как ты занялся хозяйством, эта ферма не приносила никакого дохода, — сказал один старик Гэрету. — Ты знаешь толк в земле, сынок, не то, что твой отец. Он совсем не может вести хозяйство. Единственное, что он смог вырастить — сыновей.

Гэрет засмеялся.

— Да, но зато это у него очень хорошо получилось.

— Это не та девушка, которая поставила на уши сына сквайра? Мы все слышали об этом. Вам Джайлз еще ничего плохого не сделал в отместку?

— Он нам ничего не сможет сделать, — ответил Гэрет. — Земля принадлежит нам, мы люди свободные, и если Джайлз хочет, чтобы у него все было хорошо, лучше ему держаться от нас подальше.

Кристиана смотрела в другую сторону, наблюдая за собравшейся толпой. Группа акробатов натягивала канат между двумя столбами, призывая толпу немного подождать и посмотреть представление со знаменитой танцовщицей на канате, которая выступала даже для самого короля. Толпа встретила это сообщение с насмешками и недовернем, но однако никто не уходил.

Толстые фермерши и розовощекие девушки, дети и собаки, бегающие возбужденно среди толпы — все наслаждались прекрасным солнечным днем и свежим воздухом. Мужчины громко разговаривали друг с другом, обсуждая погоду и урожай.

А где же Полли? Кристиана взобралась на повозку, чтобы лучше рассмотреть толпу и внезапно замерла, сердце ее болезненно сжалось.

Жан-Клод стоял рядом с акробатами. Она с ужасом смотрела на его крепкую фигуру, на грязные темные волосы.

Этого не могло быть. На мгновение ей снова показалось, что она стоит в грязной сырой комнате во Франции, а брат Жана-Клода развязывает узел, в котором лежат ее вещи: портрет матери, сережки, подаренные Артуа, письма от Филиппа.

«Я женился на прекрасной женщине, ее зовут Виктория Ларкин, она из города Мидлбари, который в двух днях езды от Лондона…»

— Кристиана, ты не больна? Ты так побледнела… Даниэль положил ей руку на плечо.

Она снова посмотрела на толпу, и в это мгновение человек, похожий на Жана-Клода, обернулся. Нет, это был не Жан-Клод. Она облегченно вздохнула все еще дрожа,

— Мне показалось, что я увидела…

Она взглянула на Гэрета, но он был занят. В это время он показывал хорошо одетому купцу из Лондона связанную в тюки овечью шерсть и не смотрел в ее сторону.

— Мне показалось, что я видела Жана-Клода, — быстро сказала она, — брата того человека, которого я убила. Но это оказался не он. Этот человек просто похож на него.

Даниэль помог ей спрыгнуть с повозки.

— Вздохни глубоко, — посоветовал он. — Ну как, тебе лучше?

Кристиана попыталась улыбнуться, хотя колени ее еще дрожали.

— Я глупая, правда?

— Ты, наверное, просто очень испугалась?

— Я действительно испугалась.

— Успокойся и больше не думай об этом. Его шансы найти тебя здесь равны нулю. Так ведь?

— Да, это к счастью так, — согласилась она. — Даже если Жан-Клод прочитал письма от Филиппа, он не смог бы приехать сюда, в Англию.

— Посмотри, вот идет Полли.

Кристиана посмотрела в ту сторону, куда указывал Даниэль и увидела Полли. Ее золотистые волосы, сверкая на солнце, спускались на открытые плечи. Талия была туго зашнурована, а пышные юбки покачивались на бедрах. Лицо, усеянное веснушами, сияло от удовольствия.

— А, вот и вы! Какой прекрасный день! Пошли со мной, Кристиана. Мы сходим к цыганкам, пусть они предскажут нам судьбу.

Кристиана весело засмеялась.

— Миссис Хэттон предупреждала меня, чтобы я держалась подальше от цыган.

— Старая ведьма, — последовал быстрый ответ Полли, — к черту ее. Гадание у цыган — это очень интересно. В прошлом году одна цыганка нагадала мне, что я выйду замуж за герцога и у меня будет восемь детей. Вы только представьте!

— Стоит ли после этого гадать у цыган. Чего стоят их предсказания, — заметил Ричард, проходя мимо.

— Но я все же встретила герцога, — возразила Полли, — он был очень забавный. Хотя я и не вышла за него замуж, — грустно добавила она, — но кто знает. Может быть он еще вернется?

— Вот это тебе, — сказал Гэрет, высыпая горсть монет Кристиане. — Вы с Полли собираетесь к цыганам, а по дороге купи себе ленты или что-нибудь еще. Мне сейчас нужно продать шерсть, но скоро я присоединюсь к вам.

— Я тоже пойду, — обрадовался Джеффри. — У цыган иногда бывают прекрасные лошади.

— Чаще всего лошади у них краденые, — добавил Гэрет. — Смотри, чтобы тебя не обманули. С ними опасно связываться.

— Спасибо, дедушка, — ответил Джеффри грустным голосом.

— Пошли, — Полли схватила Кристиану за руку, — там столько интересного! Я ужасно люблю ярмарку. Ты видела когда-нибудь танцовщицу на канате? Платье у нее все в блестках, а вырез у нее вот до сюда…

Кристиана засмеялась над энтузиазмом Полли и с радостью поспешила за ней в толпу.

— Отгадай, кто был вчера вечером в «Разбитой Чаше»? — спросила Полли, — Джайлз Торнли, вот кто. Был пьяный, как свинья и искал приключений на свою голову. Ты действительно утерла ему нос, Кристиана, сбила с него спесь. Но он не простит тебе этого.

Кристиана тряхнула головой.

— Кто боится Джайлза Торнли? В конце концов он только сын сквайра, не больше.

— Боже мой, — воскликнула Полли, глаза ее искрились смехом, — всего лишь сын сквайра, правда? Если бы я знала это раньше, я бы вытерла об него ноги, когда он появился. Пусть знает, что он гораздо ниже нас, простых честных людей!

Кристиана и Полли вместе рассмеялись.

— О Полли, ты же знаешь, что я имела ввиду.

— Я просто шучу. Посмотри, Кристиана, вон там цыгане. Правда, вон тот черноволосый парень очень красив?

Цыганские вагончики расположились на краю ярмарки. Они были ярко раскрашены в желто-красные цвета. Темноволосые босые дети играли между вагончиками. Их матери разодетые в разноцветные юбки и золотые украшения разговаривали с детьми на незнакомом языке.

— Я буду здесь рядом, — заявил Джефф, указывая на группу смуглых мужчин, у которых были прекрасные лошади. — Смотрите, не продайте свои души.

— Ладно, не волнуйся, — засмеялась Полли.

Старая цыганка поднялась со ступенек своего вагончика и поманила их к себе рукой.

— Идите, я предскажу вам вашу судьбу, — позвала она певучим голосом, — не бойтесь, идите сюда.

Поколебавшись, Кристиана шагнула вперед.

— А ты подожди, — резко сказала старуха Полли. — Это не для твоих ушей.

Полли пожала плечами нисколько не смутившись, она уже бросала пламенные взгляды на черноволосого парня с ярким платком на шее.

— Пожалуйста, как хотите, — весело сказала она.

Кристиана последовала за цыганкой в полутемный вагончик и села напротив нее за небольшой стол. Стены внутри вагончика были завешены тканью ярких расцветок. Это был плотный шелк, расшитый и густо присобраный. Горели свечи, бросая золотистые отсветы на стены. В помещении пахло какими-то специями.

К удивлению Кристианы, цыганка наклонилась над ней и начала ощупывать ее голову своими темными искривленными пальцами, исследуя форму черепа и кости лица.

— А-а, — произнесла удивленно цыганка. Она села и протянула ей руку.

Кристиана положила на ее худую ладонь несколько монет. Цыганка осталась довольна.

— Сначала, — сказала цыганка, — мы помолимся. Ты должна попросить Пресвятую Матерь Божью о помощи.

Надеясь, что Пресвятая Матерь Божья, о которой сказала цыганка, это именно та, к которой она обращалась всю свою жизнь, Кристиана закрыла глаза и помолилась.

— А теперь, — сказала старуха, — возьми карты и перемешай их хорошенько.

Колода карт была непривычно большой, и Кристиана неловко начала тасовать их.

— Мои карты больше, чем те, к которым ты привыкла. Но, по крайней мере, за моим столом ты не потеряешь свои сережки и свой жемчуг и не потратишь деньги, которые тебе нужно заплатить своему портному.

Холодок пробежал по спине Кристианы. Откуда эта женщина могла знать, что она проигрывала за карточным столом свои драгоценности и деньги сотню раз? Ведь она была одета так же просто, как все деревенские девушки. Она совсем не была похожа на женщину, у которой должны быть драгоценности.

— Тасуй снова, — приказала цыганка.

Стараясь сдержать дрожь в руках, Кристиана повиновалась.

— Ты ничего не боишься, — сказала цыганка, беря карты своими старыми пальцами, — кроме правды.

Кристиана зачарованно смотрела на нее. Цыганка начала раскладывать карты в каком-то непонятном таинственном порядке. Странные фигуры, нарисованные бледными красками, смотрели с карт.

— Вот это ты. На сегодня, — она указала на карту, на которой были изображены мужчина и женщина в летних одеждах, держащие золотые чаши и смотрящие друг на друга.

— Ты влюблена, не так ли? Счастливая девушка. — Кристиана ничего не ответила.

— А здесь карта говорит, что было с тобой раньше. — Кристиана внимательно рассматривала карту: фигура в капюшоне сидит в лодке, окруженной мечами.

— Тебе пришлось проделать большой путь, правда? Это было нелегкое путешествие. И чем же оно закончилось? Если бы путешествие было легким, ты бы попала в никуда. У тебя было не просто путешествие через море. Это было путешествие в новую жизнь. И вот ты здесь. Хочешь ли ты вернуться назад в старую жизнь?

Кристиана вспомнила о Версале: сверкающие золотые дни, полные удовольствия и смеха.

— Глупая девушка, — проворчала цыганка. — Что тебе принесло все это золото? — она указала на другую карту, изображавшую высокий замок, огонь вырывается из его окон, люди кричат и падают. Вот что это значит. Горе и отчаяние. Любой дворец, построенный на несчастье и бедности других, когда-нибудь все равно падет. Может быть ты и не строила замок, но ты в нем жила, как глупая птичка, которая и не подозревала, что она живет в клетке, не подозревала до тех пор, пока клетка не сгорела. Но ты улетела из этой клетки, не правда ли? И где же ты приземлилась?

Она указала на другую карту, на которой была изображена женщина со сверкающей короной из звезд, окруженная полями и цветами.

— В мире и удовольствии. Ты многое узнала. Некоторые люди всю свою жизнь ждут такого счастья. Хочешь ли ты сохранить его?

— Хочу ли я? — эхом отозвалась Кристиана, в ее голосе звучало удивление.

— Не спрашивай меня, — резко сказала цыганка. — Я говорю тебе только то, что вижу на картах, а решение зависит только от тебя и Всемогущего Бога. У тебя будет выбор. Посмотри вот на эту карту. Она изображает Глупца. Ты видишь, какой он легкомысленный. Любуется на звезды, а сам ходит по краю пропасти. Когда придет время выбирать, подумай хорошенько, иначе потом будет невозможно исправить то, что ты совершила.

Кристиана смотрела на блестящего юношу, изображенного на карте, не подозревающего об опасности.

— Ты уже это понимаешь. Ты уже совершила однажды поступок, и уже ничего невозможно изменить. Правда? Что ты такое совершила, хорошенькое создание, что мучает тебя по ночам?

Кристиана в ужасе смотрела на женщину.

— А если бы тебе снова пришлось испытать это, поступила бы ты по-другому? — требовательно спросила цыганка. Ее темные глаза внимательно смотрели в удивленные голубые глаза Кристианы, как будто она все знала и понимала. Женщина глубоко вздохнула.

— Я совсем не хотела напугать тебя. Если ты это совершила и не чувствовала бы сожаление и раскаяние, ты была бы чудовищем. Но потом наступит время, когда тебе нужно будет простить свое прошлое. Оставь пока все, как есть. Никто не будет судить тебя так, как ты сама себя судишь. Кем ты себя считаешь? Бог может простить тебя, а разве ты не можешь простить себя? Или ты себя считаешь выше бога?

— А вот здесь, — указала цыганка узловатым пальцем на следующую карту, — видно, как окружающие относятся к тебе. Они считают, что тебе здесь не нравится, что ты недовольна, хотя и не можешь пока уехать отсюда. А почему это так? Ты в самом деле не можешь уехать или ты не хочешь уезжать отсюда. Возможно тебе нужно кое-кому объяснить, что ты в самом деле чувствуешь, иначе тебя могут неправильно понять.

Кристиана уставилась на цыганку полуочарованная, полунапуганная.

— А что тогда будет? — спросила она. Голос ее немного дрожал. Рядом слышался низкий смех Полли и веселый голос Джеффри, который перекрывал шум ярмарки. Но в вагончике было так сумрачно, что казалось, будто солнечный свет очень далеко.

— Что будет, — спросила цыганка с раздражением. — Что тогда будет? Зачем я только теряю с тобой время?

Она вскинула вверх руки, и браслеты на ее руках зазвенели.

— Я тебе один раз уже сказала. Послушай еще раз. Тебе нужно будет самой принять решение. Твоя судьба будет зависеть от твоего выбора.

Кристиана переводила взгляд с темного морщинистого лица цыганки на карты, лежащие на столе. Таинственные изображения звезд, мечей, облаков ни о чем ей не говорили.

— И последняя карта, — сказала цыганка, вытаскивая из колоды карту и бросая ее сверху.

На последней карте была изображена женщина, сидящая между двумя колоннами, над ее головой сияла серповидная луна, а вокруг были изображены неизвестные древнескандинавские символы.

— И что это значит? — спросила Кристиана, сердце ее сильно стучало.

Глаза цыганки внимательно смотрели на нее. Глаза были черные, все понимающие и как будто все про нее знающие.

— Ничего особенного, я тебе почти все сказала. Эта карта может означать многое. Возможно, это ты сама. А может быть это судьба, которая еще не определилась. Может быть, судьба твоя решается сейчас, но ты этого не видишь. Так что будь готова, возможно скоро тебе придется делать выбор.

Кристиана ждала, но старая цыганка больше ничего не сказала. Она сгребла карты со стола и аккуратно сложила их в колоду. Ее браслеты поблескивали при неярком свете.

— Это все, — сказала цыганка резким голосом. — Возвращайся в свой сад и думай о нем. А теперь пришли сюда свою подружку. Она хочет узнать, скоро ли она выйдет замуж и будет ли ее муж богат.

Удивленная Кристиана тихо засмеялась.

— А она выйдет замуж за богатого человека? Цыганка слегка улыбнулась ей.

— Ты слишком много хочешь знать за свои несколько пенни. Вот тебе ответ. Есть люди, которые видят счастье в богатстве, но есть и другие, те, которые видят счастье в любви. К каким людям относишься ты, Petite мадемуазель?

Кристиана неуверенно поднялась на ноги. Руки ее слегка дрожали. Ей хотелось поскорее выйти на солнечный свет.

— Прости себя, — сказала ей вслед цыганка, — но не забывай. Такие уроки нужно помнить.

— Какая чушь! — заявила Полли, выходя из вагончика цыганки. — Лучше бы за эти деньги я купила себе новую ленту.

— Я куплю тебе ленту, Пол, — предложил Джефри, поднимаясь с лужайки, где они с Кристианой ждали Полли.

Полли улыбнулась и тряхнула золотыми волосами.

— Правда, Джефф? Очень любезно с твоей стороны. Вы Ларкины… такие все замечательные.

Джеффри улыбался, довольный собой.

— И мне еще очень хочется посмотреть танцовщицу на канате, — добавила Полли, — а тебе, Кристиана?

— Мне тоже, — добавила та, хотя ей это было не очень интересно.

Джефф предложил сначала пойти к канату, и Полли обвинила его в том, что он хочет задрать танцовщице юбку.

— Как будто я могу это сделать, — возразил Джеффри, — она же на канате, а он на десять футов выше мой головы.

— Я купил тебе подарок, — сказал он Кристиане и вложил в ее руку флакончик духов.

Кристиана торопливо открыла их и вдохнула нежный запах жасмина. Она с восхищением посмотрела на Гэрета.

— Это мои любимые духи, — тихо сказала она, счастливая и радостная, как будто он подарил ей драгоценности.

Гэрет немного смутился.

— Ты как-то упоминала об этом, — он наклонился к ее уху и прошептал. — Я не смог найти для тебя горничную, которая добавляла бы тебе эти духи в ванну. Может быть ты позволишь это сделать мне?

Она засмеялась, щеки ее вспыхнули, кровь заиграла от одной лишь мысли об этом.

— Думаю, я соглашусь, потому что Терезу мы не найдем все равно.

— Может быть она сама ищет тебя, чтобы ты заплатила ей то, что осталась должна, — пошутил Гэрет. Он посмотрел поверх толпы и воскликнул. — Ты только посмотри, какие прекрасные плуги там продаются!

Кристиана последовала за ним через толпу, хотя плуги ее совершенно не интересовали. Гэрет, наоборот, очень заинтересовался плугами и потратил много времени, беседуя с купцом.

Кристиана подошла к следующему прилавку. Здесь продавались разноцветные ленты, переливающиеся на солнце, как шелковый дождь. Она полюбовалась тонким белоснежным кружевом, которое оттенялось черной тканью и обернулась, чтобы посмотреть на Гэрета. Вдруг высокий чистый звук скрипки привлек ее внимание.

Она резко повернулась и пошла сквозь толпу туда, где на прилавке у торговца лежали несколько скрипок.

— Вы сами делаете эти скрипки? — спросила она. Мужчина погладил свои седые волосы и гордо кивнул головой.

— Да, мисс, я сам их делаю. Я научился этому у своего отца, который, в свою очередь, научился этому у моего деда. Лучшей скрипки вы не найдете.

Она неуверенно протянула руку и пробежала пальцем по струнам.

— Скрипка, — произнесла она, думая о том, как смешно это слово звучит по-английски.

— Возьмите ее в руки, если хотите. Это прекрасный и прочный инструмент. Ее хватит на всю жизнь человеку, которому она будет принадлежать.

Кристиана взяла в руки одну скрипку, затем вторую, пробуя их на вес. Скрипки были легкие, от них приятно пахло лаком, которым они были покрыты.

— У меня когда-то была скрипка, — сказала она мужчине. — Гуарнери.

— Иностранцы, — презрительно ответил тот, имя мастера не произвело на него никакого впечатления. — Тогда сыграйте нам что-нибудь, дорогая, — попросил он и подал ей смычок.

Кристиана неуверенно взяла смычок из его рук.

Как давно это было! Пальцы ее неуверенно и неловко держали инструмент, пока она приспосабливала его к плечу. Рука ее немного дрожала, когда она подняла смычок.

Кристиана прикоснулась тугим смычком к струнам и улыбнулась чистому и красивому звуку, потом сыграла несколько гамм.

— Прекрасный инструмент, — сказала она мужчине.

— А что я вам говорил? Сыграйте нам что-нибудь.

Она закрыла глаза и начала играть. Зазвучала нежная и прекрасная мелодия Вивальди. Сначала немного неуверенно, потом все больше набирая силу, прекрасные и роскошные звуки наполнили все вокруг.

Звуки достигали ушей Кристианы, а затем поднимались высоко в безоблачное небо. Чистые и совершенные звуки вибрировали под ее пальцами, всю ее наполняя радостью.

Мелодия закончилась очень быстро, и она была удивлена одобрительным свистом мастера скрипок и шумными аплодисментами толпы, которая собралась, пока она играла.

Кристиана нежно положила скрипку назад, на прилавок, хотя ей было почти больно расставаться с инструментом. На какое-то мгновение ее пальцы задержались на скрипке.

— Вы слышали когда-нибудь такое? — взволнованно спрашивал скрипичный мастер толпу. — Я никогда не слышал ничего подобного. Мисс, вы должны купить себе эту скрипку. Она просто создана для вас.

— Мне очень жаль, но я не могу, — она отвернулась от прилавка, впервые за все это время она горько пожалела, что у нее нет своих собственных денег.

— Это просто позор, — ответил мастер, — это печально, но это позор. Тот, кто умеет так играть, должен иметь скрипку.

— Конечно, должен, — услышала Кристиана голос Гэрета. Она посмотрела на него: его взгляд был грустным и нежным, а его красивое лицо было серьезным. Гэрет все понимал, он видел страдальческое выражение лица Кристианы, видел слезы, застилавшие ее глаза и готовые брызнуть в любую минуту.

Прежде чем она успела что-то сказать, он подошел к прилавку и стал беседовать со скрипичным мастером, потом отсчитал четыре золотые монеты и подал торговцу.

— Нет, нет, ты не должен, — прошептала она, цепляясь за его рукав.

В ответ Гэрет улыбнулся.

— Теперь уже поздно меня останавливать, — сказал он, подавая ей инструмент.

Пораженная, она смотрела на скрипку, на полированное дерево, на изящный изгиб корпуса, на тщательно изготовленные лады.

И потом, не обращая внимания на целую толпу людей, смотревших на нее, она обвила шею Гэрета руками и разрыдалась.

— Иностранка, — услышала она голос скрипичного мастера, объясняющего кому-то ее необычное поведение.

— Чертовски глупо потратить свои деньги на это. Так бы я ответил, если бы меня спросили, — заявил Стюарт.

— Но тебя никто не спрашивает, — весело ответил Гэрет.

Кристиана сидела на краю пустой повозки, скрипка лежала у нее на коленях. Глаза ее сияли от счастья, волосы выбились из косы. Туфли она сняла, и они лежали на соломе.

— Может быть ты научишься играть что-нибудь веселое, — предложил Стюарт, — что-нибудь вроде «Сэлли, что живет на нашей улице» или «Жена кузнеца».

— Ты обыватель, — заметил Даниэль, — а мне очень нравится музыка, которую играла Кристиана.

— За эти деньги можно было бы купить лошадь, — сообщил Джеффри.

— Это идея. Я могу забрать у тебя скрипку и вместо нее купить тебе лошадь, — предложил Кристиане Гэрет.

Она вскрикнула от ужаса и крепко прижала к груди свою скрипку.

— Даже и не говори такого, — закричала она, — даже и не думай.

Гэрет весело посмотрел на нее.

— Ты уверена?

Как было бы хорошо, если бы они были одни. Она бы поцеловала его.

— Я пойду выпью пинту эля, — заявил Ричард с удовольствием осматривая пустую повозку. — Кто со мной?

— Меня это устраивает, — подхватила Полли, — сейчас наступит мое самое любимое время на ярмарке. Скоро начнутся танцы. Я очень люблю танцевать.

— Я умираю от голода, — объявил Гэрет. — Там один парень продает жареных утят. Это на том конце поляны. Кто со мной?

Кристиана выбралась из повозки, прикрыв свою скрипку одеждой и соломой.

— Ее никто не украдет? Как ты думаешь?

— Нет, — ответил Ричард, — кому она нужна? Если бы это была лошадь или еще что-то ценное…

— Не говори чепухи, — ответила она ему. — Ты просто не понимаешь ее ценности.

— Вы только послушайте, — заявил Ричард, — ее величество говорит мне, что я не знаю цену деньгам. Гэрет достал скрипку и смычок и взял их под мышку.

— Я возьму ее с собой, чтобы ты не волновалась. Даниэль тоже последовал за ними в поисках жареных утят.

— Везде так вкусно пахнет, — заявила Кристиана, — должно быть я тоже умираю от голода. Мне даже показалось, что я чувствую запах кофе.

Гэрет остановился и стал принюхиваться.

— Да, действительно, пахнет кофе. Ты хочешь кофе?

— Больше всего на свете.

— Тогда пошли сюда.

Он взял ее за руку и повел через толпу мелких торговцев и купцов, которые уже начинали упаковывать свои товары, готовясь к закрытию ярмарки.

— Мне кажется это там, рядом с булочниками.

— Тебе хорошо? — спросил ее Даниэль, когда они шли по многолюдной зеленой поляне.

Кристиана взглянула на него и на Гэрета. Братья шагали слева и справа от нее, их волосы отливали красным цветом в лучах заходящего солнца, их зеленые глаза смотрели на нее.

— Мне кажется, что я еще никогда не была так счастлива. Никогда. У меня есть сад, полный цветущих роз. У меня есть собака. У меня есть друзья. У меня много еды. И у меня есть скрипка, на которой я могу играть. О чем же еще я могу мечтать?

«И мне кажется, что меня любят, — молча добавила она, — и я чувствую себя в безопасности». Жизнь во Франции была в далеком прошлом, это был другой мир. Она вдруг поняла, что ее перестали мучить ночные кошмары. Когда же они прекратились? Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела во сне революцию? Это было в тот день, когда она начала работать в саду, в ту ночь в домик к ней пришел Гэрет, и она сама попросила его заняться с ней любовью. Наверно, его нежные руки и добрые ласковые слова изгнали демонов из ее ночных сновидений.

— Ты такой хороший, — вдруг сказала она ему, хотя и не собиралась произносить эти слова вслух. — Ты так добр ко мне.

Гэрет удивленно взглянул на нее, явно довольный ее словами. Он улыбнулся ей нежно и смущенно.

— Разве я могу относиться к тебе по-другому?

— Ну это уже слишком, — сказал Даниэль, — неделями вы ворчали и подкалывали друг друга, а теперь вы только и заняты тем, что воркуете, как голубки и вздыхаете. Как говорил Вергилий…

— Все это чушь, — воскликнула Кристиана.

— К черту Вергилия, — сказал Гэрет.

Даниэль принял притворно-оскорбленный вид, и они рассмеялись. Но вдруг ухо Кристианы уловило в толпе знакомый голос. Она замерла.

— …au charme vicillot.C'est bon, n'est pas^[22].

Гэрет поднял голову и посмотрел через толпу.

— Ты же не собиралась сегодня разыскивать мадам Альфор, — тихо сказал он. — Думаю, что это она, там, у булочной.

— Где, где? — взволнованно спрашивала Кристиана. Она приподнялась на цыпочки, стараясь смотреть поверх толпы, хватаясь рукой за рукав рубашки Гэрета.

— Вон там, в экипаже. Смотри, — он взял ее за талию и легко приподнял. — Вон там. Видишь ее?

Кристиана смотрела во все глаза. Да, это была мадам Альфор и граф Дю Бретон. Они сидели в открытом экипаже.

Как странно они выглядели среди толпы просто одетых деревенских жителей в своих расшитых щелках и кружевах с напудренными волосами. На мадам Альфор была шляпа, украшенная цветами из шелка, и плюмаж из страусиных перьев. Ее белое лицо было защищено от солнца тонкой вуалью.

— Ты хочешь пойти поговорить с ними? — спросил Гэрет.

Кристиана крепко обхватила его за шею.

— Я должна. Это будет просто неприлично не подойти к ним.

Как странно было после всего, что произошло, снова увидеть кого-то из Версаля. Мадам Альфор нисколько не изменилась. Казалось, что она совсем не пострадала от революции. Как будто время просто остановилось для них, а их самих каким-то волшебным образом просто перенесли из того мира в этот.

Мадам Альфор смеялась над тем, что говорил ей граф и махала своей красивой рукой в кружевной перчатке. Потом она наклонилась, чтобы принять чашку кофе от кого-то, кто стоял рядом с экипажем…

Это был стройный мужчина. Его светло-каштановые волосы были заплетены в аккуратную косичку и завязаны со вкусом подобранной черной лентой. На нем был сюртук лазурно-голубого цвета с филигранными серебряными пуговицами и аккуратно завязанный белый галстук.

— Артуа!

Крик ее получился сдавленным, сердце бешено забилось.

Гэрет и Даниэль смотрели на нее с изумлением. Она почти вырвалась из рук Гэрета и чуть не упала, когда соскочила на землю. Кристиана бросилась через толпу, горячие слезы застилали ей глаза.

— Артуа! — на этот раз ее радостный крик ясно прозвучал над толпой, и мужчина, стоявший у экипажа, обернулся и замер от удивления, внимательно осматривая толпу. — Артуа! — громко кричала она, горячие слезы текли по ее щекам. Кристиана бесцеремонно расталкивала людей, которые встречались на ее пути.

Артуа какое-то мгновение молча смотрел на нее, не веря своим глазам. Чашка кофе в его руке наклонилась, и кофе пролился на манжет. Наконец Артуа узнал ее и закричал громко и радостно. Через минуту он уже обнимал Кристиану, а она плакала, прижимаясь к его ослепительно-белой манишке, вдыхая знакомый запах, не в силах поверить в то, что это действительно он, что он жив, что он рядом.

— Ты жив, — повторяла она и плакала.

Потом они смеялись от радости и старались получше рассмотреть друг друга, не разжимая объятий.

— Твои волосы начали седеть, — сказала она, не в силах думать ни о чем другом.

Глаза Артуа сияли от радости, щеки его покраснели. Он во все глаза смотрел на Кристиану. Артуа протянул руку и потрогал ее толстую косу, потом дотронулся до ее пухлой щеки, рассматривая простое платье и ноги без чулок.

— Ты выглядишь ужасно, — наконец сказал он, стараясь не улыбаться, но это было невозможно. — Ты выглядишь просто отвратительно. Что с тобой сделали эти англичане? Ты выглядишь как пастушка.

Кристиана откинула голову и рассмеялась.

— О Артуа, Артуа, как я скучала по тебе!

Артуа снова обнял ее, слезы появились у него на глазах.

— Я тоже скучал по тебе, мой друг.

Гэрет стоял в толпе. Он держал в руках забытую Кристианой скрипку и смотрел, как она обнимала элегантного аристократа, как снова и снова дотрагивалась до его плеча. Он видел, как сияли ее глаза, слышал ее радостный голос. Незнакомые иностранные слова лились как бурная река, сверкая брызгами.

Даниэль положил руку на плечо брата и внимательно посмотрел на него. Гэрет грустно улыбнулся.

— Ну вот, — сказал он наконец, прокашлялся и откинул прядь волос со лба. — Ну вот, — повторил он снова. — Вот и все. Будем еще ждать?

— redivivus^[23], — посоветовал Даниэль, — не принимай быстрых решений, Гэрет.

— Она знает, где нас найти, если захочет, — ответил Гэрет, — если ей это будет угодно.

Он снова посмотрел сквозь толпу на Кристиану. Ее глаза сияли от счастья. Она была безразлична ко всему кроме этого элегантного человека, который был рядом с ней. Она потянулась к нему и дотронулась до его руки.

Этот нежный фамильярный жест причинил внезапную боль сердцу Гэрета, и он отвернулся, чувствуя как все внутри у него похолодело.

— Итак — задумчиво сказал Даниэль, — это Артуа, — Я действительно не думал, что он жив, — он повернулся к брату, но Гэрета рядом с ним уже не было.