Теперь Варяг понимал, что Медведь ничего не говорит зря, – все было именно так, как он задумал: Варяг изменил свою внешность, поступил в университет. Следующей его задачей было вжиться в новую жизнь и не затеряться в ней.

Неожиданно для себя Варяг почувствовал вкус к учебе, которая давалась ему невероятно легко. Может быть, потому, что он был в свои 30 лет старше остальных студентов, а может быть, потому, что, имея немалые деньги, не был, в отличие от остальных, озабочен необходимостью подрабатывать себе на жизнь. А скорее всего – потому, что ему было достаточно один раз просто прочесть учебник, чтобы не только прочно усвоить прочитанное, но и выучить его практически наизусть.

Когда-то он удивлял своей памятью только воров, коротавших с ним время на нарах, теперь его феноменальные способности вызывали радость у преподавателей и зависть – у однокурсников. А проучившись два года и сдав экстерном все экзамены за третий и четвертый курс, он вообще попал в число лучших студентов.

Варяг вел замкнутый образ жизни и почти ни с кем не общался. Иногда он связывался с Ангелом, который старался теперь называть его Владиком, и, выслушав бывшего вора, удовлетворенно гудел в трубку:

– Молодец, Владик, видим, что дело твое движется. О тебе ходят легенды. Кто бы мог подумать, что ты такой способный. Вот скоро среди нас появится юрист, занимающийся международным правом. Это как раз то, что нам нужно. Кому, как не нам, осваивать западные рынки. Нужны будут деньги, дай знать.

Медведь оградил Варяга от всех дел, опасаясь потерять его. За все это время они встречались только дважды, и патриарх довольно точно пересказывал ему все университетские новости. Оказалось, что он был знаком со многими профессорами, однако причину короткого знакомства с университетской элитой раскрывать не стал. Было ясно, что этот престижный вуз – еще одна ниточка, которую Медведь уверенно держал в своих крепких пальцах. Медведь обладал редким качеством – видеть перспективу, понимая, что средства, вложенные сейчас, обернутся многократной выгодой. Варяг для него был неким банком, акции которого год от года должны только подниматься. Он был в курсе того, что Варяг занимается по индивидуальной программе, по окончании вуза свою дипломную доработанную и дополненную работу должен будет представить в виде кандидатской диссертации; знал и о том, что на него претендуют три университетские кафедры и еще две из других вузов предложили место с перспективой возглавить кафедру. А академик Нестеренко звал к себе продолжать занятия наукой в перспективном направлении.

– Вот бы они попадали со своих профессорских стульев, когда узнали, кто ты есть на самом деле.

– Да, я тоже об этом часто думаю.

– Ладно, пожалеем их профессорские задницы.

– Академик Нестеренко все спрашивает у меня: «Молодой человек, где же вы были раньше? С вашими-то способностями!» И меня всякий раз подмывает сказать правду.

– Лучше не надо. Оставим все так, как есть. Дело выходит даже лучше, чем я предполагал. Мы, конечно, знали, что ты способный, но ты сумел превзойти даже лучшие наши ожидания. Теперь я уже подумываю о том, что тебе, возможно, и не стоит уже так ярко выделяться. В этом случае ты всегда будешь на виду, а это может быть чревато осложнениями.

Однако по-другому Варяг уже просто не мог. Если он стал первым среди воров, то почему ему не сделаться первым среди студентов? Уже на следующий год он планировал экстерном закончить вуз с предоставлением дипломной работы. В принципе работа уже была готова, и он показывал ее Нестеренко. Полистав ее, академик серьезно сказал:

– Молодой человек, у вас светлая голова. Мне думается, что пройдет десяток лет и вы будете не менее известны, чем некий академик Нестеренко. Вы словно родились для науки. А этот ваш проект о Европейском союзе заслуживает самого пристального внимания. Молодой человек, я могу сказать вам вот что. – Он прикрыл папку, и темная сухая ладонь академика осторожно опустилась на белый картон. Варягу подумалось о том, что совсем недавно точно в такой же папке, скрепленное скоросшивателем, лежало его дело под номером 7314, дело об известном воре в законе, а сейчас перед ним лежал проект его научной работы. – Эта работа может вполне сойти за конспект будущей диссертации, вам просто нужно будет кое-что расширить, проставить кое-где акценты, и работа будет считаться выполненной. У вас светлый ум, цепкий взгляд, из вас получится настоящий ученый. И только, ради бога, не останавливайтесь на достигнутом, не затягивайте со сдачей государственных экзаменов, защищайте диплом и сразу же переходите к кандидатской диссертации. Вы вполне созрели для больших дел. – Варяг посмел улыбнуться. Такими же словами его напутствует и Медведь. – Вы говорите, что никогда не пробовали поступать в университет?

– Никогда.

– И кем же вы тогда работали?

– У меня было очень много специальностей. Работал грузчиком, одно время шофером, приходилось и старателем на Севере, золото намывал. Всего и не перечислишь!

– Парень с такой светлой головой работал грузчиком! Это по меньшей мере безрассудно, если не сказать преступно, молодой человек. И то, что вы пришли сюда, в наш вуз, это вполне закономерно, вы просто ощутили в себе потребность совершенствоваться. Конечно, это могло произойти и пораньше, но и сейчас не поздно, вы как раз подходите к расцвету своего мышления, а оно происходит у вас весьма бурно. Такое бывает только у самых одаренных личностей. А эта ваша работа о Европейском союзе, – опять покачал головой профессор, – для меня вообще откровение. Хотя этой тематикой я занимаюсь всю жизнь. Вы раньше никогда не интересовались этим вопросом?

– Никогда. Раньше думалось о другом.

– Это тем более странно. Вы так прочно входите в науку, как будто работаете в этой области по крайней мере с десяток лет. Откройте же мне секрет, как вам все это удается?

– Секрета особого нет, Егор Сергеевич. Сижу в библиотеке, конспектирую. Перечитал сотни две книг, которые относятся к этой проблематике. Еще, может быть, и потому получается, что в свое время не умел ценить время, вот наращиваю упущенное сейчас.

– Чтобы перечитать за такое короткое время столько книг, нужно не вставать из-за стола с утра до ночи!

– Я читаю очень быстро, – возразил мягко Варяг.

И вправду: Варяг читал так быстро, что со стороны казалось, будто он просто листает страницы.

– А иногда важен просто смысл написанного. Очень много интересного материала идет на английском языке.

– Откуда вы знаете английский язык? И насколько я понял, вы владеете им очень хорошо.

– Английским языком я интересовался всегда, а занялся им всерьез уже здесь.

Это было правдой. Английский язык Варяг начал постигать еще в колонии, будучи подростком. Английский, неожиданно для него самого, захватил и сделался любимым предметом. А когда через два года он был переведен во взрослую зону, его соседом оказался внешторговец, отбывающий срок за какие-то крупные махинации с валютой, торгаш и сам увлекся, занимаясь языком со смышленым парнишкой. Разве мог он тогда представить, что эти занятия пригодятся его талантливому ученику для написания диссертации?

Нестеренко развел руками:

– Вы одаренный человек. Диссертация получилась очень и очень весомой. Мне кажется, что вы нащупали новое направление в науке, которое скоро заинтересует очень многих. Вам повезло, здесь вы будете первым. Великолепное начало!

Уютно сидя в мягком кожаном кресле, Варяг внимательно слушал собеседника. Ему нравилось в старом академике все – быстрая речь, молодые огоньки в глазах и даже его манера поглаживать руками прохладный мрамор столешницы большого стола, за которым он сидел. Варягу нравилось и то, что, будучи известным ученым, настоящим светилом науки, Нестеренко отнюдь не был чужд простым человеческим слабостям. Страшный сердцеед в прошлом и любитель крепких напитков в настоящем, он успевал всюду – выпускать монографии и ухаживать за хорошенькими аспирантками, посещать международные научные симпозиумы и провести вечер-другой со старыми друзьями за бутылкой хорошего вина. Варяг никогда не видел академика унылым, усталым или больным, хотя, наверное, как и любой человек в его возрасте, Нестеренко болел и уставал. Варяг любил наблюдать за учителем, когда тот, загораясь от собственной, только что пришедшей ему в голову идеи, тут же бросался ее реализовывать, заражая окружающих своей энергией, всегда бьющей из него ключом.

...Нестеренко погладил седину и, хлопнув ладонью по столешнице, воскликнул:

– И все-таки я не перестаю удивляться вам! Как вы успеваете все?

Варяг скромно опустил глаза.

– Были в моей жизни наставники, которые научили меня рационально использовать свое время, – уклончиво сказал он. – Не могу сказать, что тогда, в юности, я им был благодарен, но теперь мне этот урок пригодился.

Академик некоторое время задумчиво смотрел на него, потом вдруг переменил тему:

– Посмотрите на этот стол. Как вы думаете, сколько ему лет?

Варяг посмотрел на огромный стол, занимавший весь угол просторного кабинета академика.

– Не знаю, Егор Сергеевич, – пожал он плечами, – судя по виду, очень древний.

– Ему более ста пятидесяти лет. – Нестеренко пальцами, будто ощупывая, пробежался по мрамору. – Сейчас таких столов уже не делают. Он был выполнен на заказ, из крепкого мореного дуба и мрамора. Раньше ведь как бывало?.. Приходил мастер, осматривал комнату, учитывая не только ее размеры, но и вид из окна, и только потом принимался за работу... И мрамор этот тоже не простой. Он привезен из Италии, и если вы присмотритесь, то увидите на плиточках очень интересный рисунок. За этим столом сидело восемь академиков и целый отряд разных чиновников... А сейчас он – в моем ведении... – Нестеренко лукаво посмотрел на Варяга. – Я ведь к чему это все говорю?.. А к тому, что есть у меня такая надежда... Мечта, можно сказать... Я надеюсь, что когда-нибудь и вы, Владислав, сядете за этот стол и будете не худшим его хозяином.

Варяг, глядя на него, вдруг подумал о том, что Нестеренко чем-то напоминает ему Медведя. Та же бьющая через край энергия, властность, такие же умные глаза и отеческая манера разговора. Каждый из них достиг вершины в своем деле, и каждый хотел видеть своим преемником его, Варяга.

– Спасибо за поддержку, Егор Сергеевич.

Попрощавшись, Варяг направился к двери.

– А знаете, – вдруг сказал ему вслед академик, – Вероника о вас спрашивала. Вы как-нибудь позвоните нам, мы будем очень рады.

– Непременно, Егор Сергеевич.

Варяг знал, что звонить академику он не будет. Он не станет этого делать потому, что у него чертовски хорошенькая младшая дочь. Было бы непростительной глупостью заставить ее влюбиться в себя. Интересно, что бы она сказала, увидев в постели на его груди двух здоровающихся ангелов. Девочка она неглупая и сказочке о мальчишеском баловстве вряд ли поверит. Наверняка она поделится своими сомнениями не только с папой-академиком.

Варяг и так уже совершил ошибку, приняв предложение Егора Сергеевича отведать у него дома чашку кофе. На следующий день его разыскал Ангел и дружески, с располагающей улыбкой на губах, посоветовал избегать близких отношений с семьей академика. Варяг этот совет воспринял как решение сходки и больше в дом академика не заходил.

Знание английского Варяг проверял на валютных проститутках, которые назойливыми жужжащими осами кружили вокруг гостиниц, набитых иностранцами. Гладко выбритый, безукоризненно одетый, словно английский лорд, он представлялся им лакомым кусочком. Даже их опытный критический взгляд не мог распознать в нем соотечественника. Варяг разговаривал по-английски, целовал дамам руки, заказывал в номера букеты цветов и подчеркнуто бережно относился к долларам. Иногда он вез одну из девочек к себе на квартиру и, нежно шепча английские слова на ухо, брал ее. Женщин совсем не удивляла его наколка в виде креста и двух ангелов. Весело щебеча, они втолковывали непонятливому иностранцу, что похожие наколки делают их соотечественники, отбывающие срок.

Но однажды он чуть не погорел.

В одном из валютных ресторанов Варяг познакомился с юным очаровательным созданием лет восемнадцати. Девушка училась на втором курсе факультета иностранных языков и неплохо знала английский. Все было как обычно – американский незатейливый юмор, разговоры о небоскребах и гангстерах и тонкий, полный романтики секс до утра.

А проснувшись, Варяг вдруг обнаружил, что девица как-то странно смотрит на него.

– А ведь ты не американец, – сказала она по-русски.

– Как же ты догадалась, птичка? Наколка, что ли? – спросил, удивляясь, Варяг, подбирая рубашку со стула.

– И наколка тоже, но они разные бывают. А с крестами мне приходилось видеть и у настоящих американцев и англичан. Просто во сне ты по фене говорил. У меня брат несколько лет за драку сидел, и я кое-что понимаю.

– И что же я такое говорил?

– К тебе как будто приходили несколько заключенных и спрашивали твоего совета, чтобы решить спор, а ты им все говорил, что не имеешь права решать, потому что ты уже не вор. Ты им говорил, что стал другим. Это правда?

– Что правда?

– Ты действительно вор? – беззастенчиво поинтересовалась девица.

Внутри у Варяга все похолодело. Вот где пригодилась выучка изображать из себя английского лорда. Спокойно. Улыбнись и никакого волнения.

– Чудачка! Откуда же вор может знать английский язык?..

Ему удалось ее убедить, но с тех пор в этом ресторане Варяг больше не появлялся.

...Выйдя из кабинета академика, Варяг вдруг почувствовал острое желание выпить водки. Такое случалось с ним, когда он внезапно начинал тосковать по своей прежней жизни и теперешняя жизнь казалась ему слишком пресной, напрочь лишенной будоражащей кровь опасности, разгула, куража. После тюремных нар Варягу не хватало общения – может, потому он и позволял себе иной раз зайти в ресторан и пропустить в одиночестве стопку-другую, а то и пригласить к себе какую-нибудь девочку, чтобы наутро, забыв ее имя, легко расстаться с ней навсегда.

Особенно одиноко чувствовал он себя в стенах университета, среди чистеньких элитных мальчиков и девочек, рядом с которыми он – и не без основания – ощущал себя умудренным жизнью стариком. Глядя на их такие разные и в то же время такие похожие своей наивностью лица, он всегда помнил о том, что, когда они еще носились с мячом по двору и читали с упоением «Трех мушкетеров», он, Варяг, постигал премудрости жизни, сидя на нарах.

Варяг прибавил шаг, направляясь к расположенному неподалеку небольшому ресторанчику, в котором любил иногда посидеть, но, не дойдя до него нескольких кварталов, остановился в задумчивости возле телефона-автомата. Одна мысль давно уже не давала ему покоя. Он знал, почему ему было тоскливо, знал, по какому делу чесались руки. Неважно, кем ему суждено стать – академиком или президентом: он был и останется вором, и только воровское дело может зажечь снова огонь в крови.

«А почему бы и нет?..» – сказал он себе и вошел в кабинку автомата.

Он решительно набрал телефон Ангела. После непродолжительного молчания в трубке раздался его уверенный голос:

– Кто там еще?

– Убавь спесь, Ангел, это я.

– Что случилось? – Голос Ангела стал озабоченным.

– У меня к тебе есть дело. Если не занят, приезжай.

– Где ты?

– В сквере, на Тверской.

– Буду через полчаса.

...Ангел был педантом не только в одежде, так же аккуратно он относился и ко времени: с исходом тридцатой минуты у чугунной решетки сквера остановился «Мерседес» красного цвета.

Ангел любил красный цвет, считая, что он приносит ему удачу, и сейчас, глядя, как он вылезает из карминно-красного «Мерседеса», Варяг усмехнулся: из накладного кармана пиджака Ангела кокетливо выглядывал уголок такого же цвета платка.

– Надеюсь, Владик, что у тебя действительно что-то серьезное ко мне, – мягко сказал он, усмехнувшись. – Мне пришлось та-акую киску оставить...

Варяг кивнул без тени улыбки:

– Садись, не пожалеешь.

Смахнув со скамейки невидимые пылинки, Ангел присел рядом и поежился. Глядя на качаемые ветром верхушки деревьев, сказал:

– Кто бы подумал – середина июля!.. – Потом повернулся к Варягу: – Рассказывай.

– Знаешь, – поделился вдруг Варяг. – Я ведь теперь студент...

Ангел, приподняв бровь, посмотрел на него. Варяг продолжал:

– И, как у всякого студента, у меня много свободного времени. Слишком много, даже не знаю, куда его девать... Так, хожу по улицам, размышляю. Вот, зашел как-то в универмаг и – представь себе – вдруг подумал о том, что его можно легко ограбить. Среди белого дня и безо всякого риска. Просто взять деньги и спокойненько уйти.

Варяг замолчал, ковыряя веточкой влажную землю. Ангел ждал. Он уже успел убедиться, что Варяг ничего не говорит просто так. Если он об этом заговорил, значит, в голове его уже созрел серьезный план.

Мимо прошла молодая мамаша, держа за руку своего сынишку, у которого был до смешного серьезный и важный вид. Варяг проводил глазами эту чудную пару и, когда они ушли на значительное расстояние, заговорил снова:

– Все очень просто. Сразу с открытием магазина нужно будет поставить кассовые аппараты, а вечером просто забрать выручку и уйти.

– Разве у них нет своих кассовых аппаратов? – чуть ерничая, спросил Ангел.

Варяг был серьезен:

– В том-то и секрет, что все они в скверном состоянии. Директор давно уже послал заявку на их замену, но она – как это у нас бывает – просто затерялась.

Ангел заинтересованно посмотрел на собеседника:

– Откуда ты знаешь?

– Случайно узнал у одного из студентов. Если мы появимся со своими аппаратами, директор подумает, что ему просто повезло и бюрократические задницы наконец-то пошевелились. Я уверен, что он даже документов не потребует, но на всякий случай нужно будет какие-нибудь ксивы начеркать.

Ангел озадаченно посмотрел на Варяга. Потом полез в карман, достал пачку сигарет, долго хлопал себя по карманам в поисках зажигалки. Закурив, глубоко затянулся.

– План хорош, – наконец проговорил он. – Странно, что до этого никто не додумался раньше. Нужно, конечно, еще кое-какие детали обсудить... – Он снова искоса посмотрел на Варяга. – Слушай, скажи мне откровенно, Варяг, тебе что – деньги нужны?

Варяг знал: скажи он «да», и Ангел, не задумываясь, вынет из кармана пачку долларов.

– Нет, – мотнул головой он. – Денег у меня хватает.

– Тогда что же?

Варяг разозлился:

– Ты и вправду не понимаешь или притворяешься? Думаешь, дело в моей ненасытности?

– Да не похоже. – Ангел пожал плечами. – Просто хочу понять.

– Дело не в деньгах, повторяю. Деньгами вы меня обеспечили, но ведь бабки – это еще не все! Ты, похоже, стал забывать, что я – вор! – Глаза Варяга угрожающе сверкнули. – И вор не из последних! Мне нужен риск, я нуждаюсь в мясе, в настоящей мужской жратве, острой такой, чтобы жгло во рту и щипало в желудке. От зелени меня начинает тошнить – ведь по натуре я волк, а не заяц! Я и так себе на горло наступаю. Если бы мои кореша видели меня в этом костюмчике, они полопались бы со смеху! – Он рванул на себе борт дорогого пиджака, с треском отлетела пуговица. – Это дело нужно мне не для денег – для удовольствия!

Ангел широко улыбался.

– У меня скоро мозоль на заднице будет от сидения на университетских стульях, – пожаловался ему Варяг.

Ангел, не удержавшись, фыркнул.

– Ничего смешного! – снова вскинулся Варяг. – Ты хочешь, чтобы я совсем потерял свою воровскую квалификацию!

– Да нет. – Ангел просто сиял от удовольствия. – Я, наоборот, очень рад, что ты не хочешь становиться другим. Настоящий вор всегда останется вором, какие бы пиджаки он ни надевал. Хорошо, что ты рассказал о своей идее, а не вышел с ломом крушить витрины и кассовые аппараты. – Он снова достал сигарету. Закурив, деловито поинтересовался: – Сколько «капусты» мы можем получить с этих касс?

Варяг задумался.

– Сразу трудно сказать. Каждый день по-разному, но в этом универмаге оборот большой, и валютные отделы там есть. Ну, пяточек таких мустангов, – Варяг кивнул в сторону «Мерседеса», – купить можно... Ну как, сговорились?

– Сам что хочешь иметь?

– Ничего! Вы мне дали достаточно, и мне еще долго долг отрабатывать.

Ангел щелчком отправил сигарету в кусты.

– Договорились. – Он поднялся. – Но без доли мы тебя не оставим. – Он стиснул рукой плечо Варяга и направился к машине.

– Подожди! – Ангел остановился возле автомобиля и терпеливо подождал, пока Варяг к нему подойдет. – Что обо мне на зонах говорят? Забыли небось?

Ангел почувствовал скрытую горечь в его словах и ответил:

– Когда-то ты был самым молодым вором в законе, а просто так вором не становятся. Тебя еще долго будут помнить.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Мы пустили слух, что ты уехал за бугор и в России появишься очень не скоро, а может... вообще не появишься! Тебя нет, Варяг! Ты исчез, так что привыкай к новой роли, а она у тебя не самая худшая.

...Через пять дней все газеты в один голос писали о том, как был ограблен самый большой магазин в городе. Скромно умалчивая о величине ущерба, статьи наперебой рассказывали об изобретательности грабителей, их дерзости и ловкости, пытаясь угадать, чей изворотливый ум разработал эту операцию. И конечно же, никто даже и предположить не мог, что к крупнейшему ограблению года приложил руку один из лучших выпускников университета, в прошлом известный вор по кличке Варяг.

Волна подобных, не менее изобретательных ограблений прокатилась по другим крупным городам России, ярко продемонстрировав безграничность, присущую русской халатности и доверчивости.

...Ангел, посмеиваясь, перечитывал газеты, и, когда зазвонил телефон, он, в том же благодушном настроении сняв трубку, весело гаркнул:

– Кого еще черт принес?

– Это я. – Варяг, как всегда, не называл себя. – Спасибо тебе.

Ангел хохотнул:

– Теперь твоя душенька довольна?

– Да. – Варяг тоже засмеялся. – Теперь я могу спокойно писать диссертацию!

– Удачи тебе.

– Спасибо... – Голос Варяга стал задумчивым, и Ангел почувствовал, что он еще не все сказал. – Слушай, Ангел... У меня тут есть одна идея...

– Что-о?

– Да вот... Университет, понимаешь... Скажи, ты хоть немного с банковскими операциями знаком?

– Ну.

– И что такое – авизо, тоже знаешь? А что такое – фальшивые авизо?..