2. 5. Хомяков о следах былого славянского завоевания в Западной Европе
Хомяков в своей книге приводит свои собственные любопытные наблюдения над народами Западной Европы. Конечно, они субъективны и ничего нечего не доказывают. Но они ценны как личные наблюдения ученого-энциклопедиста, русского аристократа, знавшего все европейские языки, интересовавшегося историей народов, и способного поэтому заметить то, что ускользало от взгляда многих. Для нас его мнение есть некое историческое свидетельство, отражающее взгляд определенной части аристократического русского сословия, сегодня уже ушедшего в прошлое.
Хомяков, говоря о России, пишет:
Рабство (весьма недавно введенное государственной властью) не внушило владельцам презрения к своим невольникам-землепашцам… Выслужившийся крестьянин уравнивается не только законом, но и обычаем, и святынею всеобщего мнения, с потомками основателя самого государства. В той же земле (в России – авт.) невольники – не землепашцы, а слуги, – внушают чувство иное. Этих различий нет в законе… но они существуют для верного наблюдателя. Земледелец (на Руси – авт.) был искони помещику родным, кровным братом, а предок слуги – военнопленный. От того земледелец называется крестьянином, а слуга – холопом. В этом государстве (то есть в России – авт.) нет следов завоевания. [63], с.52.
Противопоставляя России Западную Европу, Хомяков продолжает:
В другой стране, тому пятьдесят лет, гордый франк еще называет порабощенного vilian, roturier и пр. Не было случая, не было добродетели, не было заслуг, которые бы уравняли выслужившегося разночинца с аристократом. Не было рабства, не было даже угнетения законного. Но в обычаях, во мнениях, в чувствах были глубокая ненависть и неизгладимое презрение. След завоевания был явен и горяч… Это тонкости, так как этого всего нет ни в грамматиках, ни в лексиконах, ни в статистиках. [63], с.52…53.
Таким образом, Хомяков прямо утверждает, что согласно его личным наблюдениям, на Руси еще в XIX веке не было забыто о кровном родстве русской аристократии и русского крестьянства. А холопы на Руси, то есть прислуга, – по свидетельству Хомякова, – составляли отдельное сословие, не имевшее ничего общего с крестьянами. И отношение к нему на Руси было совсем другим – как в потомкам военнопленных, как к рабам.
А в Западной Европе, – утверждает Хомяков на примере Франции, – между аристократией и всем остальным местным населением существовала непреодолимая пропасть. Согласно его наблюдениям, французские аристократы относились ко всем остальным французам как к когда-то покоренному местному населению.
И в представлении французской аристократии того времени, эта пропасть между аристократией и «туземцами» не исчезала, даже если простой француз, то есть не аристократ, оказывался волею судеб уравненным с аристократом на общественной лестнице. Хомяков объясняет это тем, что западно-европейская аристократия – это потомки завоевателей, пришедших в Европу извне. То есть, по-видимому, (по нашей гипотезе) славянских завоевателей XIV века н.э.
В то время как на Руси русская аристократия выделилась из самого русского общества, то есть из русского крестьянства.
В этом, по наблюдению Хомякова, – коренное отличие русского общества того времени от западно-европейского.
Конечно, все эти наблюдения, как справедливо отмечает сам Хомяков, – довольно тонкие, поскольку они касаются неписаных законов общества. Впрочем, подчас более жестких, чем писаные.
Но мы не можем не отметить прекрасного соответствия наблюдения Хомякова с нашей реконструкцией.
В далеком туманном прошлом четырнадцатого века новой эры Русь-Орда завоевывает многие области Западной Европы. Схлынув, волна завоевания оставила здесь потомков славянских и тюркских завоевателей. Они-то, вероятно, и стали предками западно-европейской аристократии.
Между завоевателями и завоеванными долго сохранялась пропасть. Со временем завоеватели смешались с местным населением, но эта пропасть сохранялась вплоть до XIX века.
А на Руси такой пропасти не было, поскольку Русь никто не завоевывал. Сословие же русских холопов, – свидетельствует Хомяков, – было изолированным сословием потомков вывезенных из завоеванных стран слуг-военнопленных.
Сегодня это мнение Хомякова наверное покажется очень уж крайним. Мы не беремся судить о верности наблюдений русского аристократа XIX века.
Отметим лишь, что Хомяков был не одинок в этом, и его мнение не было даже самым крайним. Так Хомяков упоминает «нашумевшую работу Ю. И. Венелина „Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам“, Москва, 1829-1841, тома 1, 2» [63], с.63 и 546.
Оказывается, Венелин «объявил даже Франков Славянами» [63], с.63.