Глава 2

Теперь я чувствовала себя такой же сильной, как раньше. И физическая форма, и умственная энергия восстановились полностью. Но мои подозрения возросли. Кругом происходило что-то загадочное.

Я была намерена узнать все до конца.

На следующий день я притворилась бессильной и под этим предлогом легла в кровать. Часа два я лежала тихо и внимательно наблюдала за дверью, готовая вскочить в любой момент, как только появится что-нибудь необычное. Ничего не произошло.

Я поступила точно так и на следующий день.

И вот когда я уже почти решила, что опять ничего не произойдет, послышался какой-то шорох. Я была собранна, мои глаза были устремлены на дверь. И вот ОНО медленно и бесшумно стало вползать. Лицо из темноты смотрело на меня горящими глазами.

Я вскочила с кровати. Дверь захлопнулась, но уже через секунду я отворила ее. В коридоре было пусто. Я побежала к лестнице. И мне удалось рассмотреть, как на одном из поворотов блеснуло что-то красное. Я устремилась вниз… Но там уже никого не было. Я все же дошла до самого низа. И в холле тоже не было ничего необычного.

И все же мне удалось кое-что понять. Некое привидение было. Оно не ожидало подобной реакции с моей стороны и было вынуждено ретироваться. Внизу этот кто-то сумел быстро стащить с себя маскарадный костюм и спрятать его. Я решила перерыть весь дом, но найти спрятанное. Из холла вели четыре двери, через которые можно было скрыться. Я колебалась. Затем открыла одну из них и вошла. Комната оказалась пустой. Я осмотрела альков за занавесями. Ничего.

Переходя из комнаты в комнату, я видела, что везде пусто и тихо.

Стоя в холле, я еще раз ощутила, как тишина дома обволакивает. Мрачное предчувствие охватило меня.

Я знала, что теперь надо быть бдительной вдвойне.

Больше не было никаких сомнений: кто-то угрожает мне, возможно, моей жизни. Он собирается покончить со мной медленно, чтобы не возникло никаких подозрений. Но все мои подозрения надо было спрятать. Я затаюсь и буду ждать, как зверь в засаде, чтобы потом выскочить и поймать дракона. Потом стащить с него маску и, наконец, узнать всю правду.

В нескольких комнатах пришлось зажечь светильники. Уже стемнело. Дом, погрузившись в тишину, стал другим. В такое время суток в доме наступала не правдоподобная тишина, нарушаемая только какими-то отдаленными звуками.

Я пообещала себе, что при свете дня еще раз тщательно осмотрю те четыре комнаты, прилегавшие к холлу. В одну из них совершенно определенно вошел тот, кто изображал дракона.

Светильники в нижних комнатах горели, как это бывало обычно, но даже их свет не рассеивал мрака. Я огляделась кругом. Куда пошел этот ряженый? Мог ли он прятаться в другой комнате, пока я осматривала, скажем, эту? Каким образом он ускользнул? Откуда у него этот костюм?

Стены в этих комнатах были отделаны филенкой. Светильники бросали скупой свет на стены, но даже при этом освещении можно было понять, что отделка этих комнат была нетипичной для китайского дома.

Я изучила филенки. Они очень напоминали отделку, знакомую мне по усадьбе Роланд.

И тут меня, как током ударило — на одной из дощечек зацепился маленький кусочек красной ткани.

Я замерла и стала изучать его.

Я хотела вытянуть его, чтобы осмотреть внимательней, но ничего не получалось. Этот кусочек уходил… внутрь стены.

Сердце мое выпрыгивало из груди. Я подбежала к двери и закрыла ее.

Потом возвратилась к этому торчащему в стене кусочку ткани.

Мне надо было бы позвать кого-нибудь и показать свою находку.

Но кому? Джолиффу? Но сказать Джолиффу… а если все мои подозрения имели основания?

Мне стало страшно. Надо было трезво проанализировать все факты, если я собиралась понять, что же происходит. Мне нельзя было сейчас поддаваться своей всевластной любви к нему.

Я должна быть очень хладнокровной и мыслить логически.

Подойдя к стене, я взяла этот лоскуток. Он был очень маленьким. Я постаралась вытянуть его. И тут вдруг щель между панелями стала увеличиваться.

В нее уже могли войти мои пальцы. Очень медленно панель разошлась и на меня глянуло лицо дьявола.

В испуге я отпрянула. Мне показалось, что оно двинулось на меня. Затем я поняла, что это только карнавальный костюм, а маска намалевана на колпаке, надевавшемся на голову. Маска Смерти была нарисована светящимися в темноте красками. Вот он, тот дьявол, который отравлял мое существование, поскольку я считала, что это плод больного воображения!

— Идиотка! — Я громко обругала себя. — Это же карнавальный костюм, и сюда его спрятал тот, кто знает о существовании этого потайного хранилища.

Я заставила себя шагнуть в углубление, где была спрятана маска Смерти и коснуться рукой красной материи. Костюм был повешен на гвоздь так, что при мимолетном взгляде могло показаться, будто в углублении стоит кто-то со страшным оскаленным лицом.

Внутри этой небольшой пещеры пахло плесенью. Меня вдруг пронзила страшная мысль, что если я шагну в это помещение величиной с большой буфет, то двери захлопнутся навсегда. Сюда вход был, но отсюда не было выхода.

Я выбежала из комнаты и громко позвала Джолиффа.

Ответа не было. В доме стояла тишина. Я возвратилась в злосчастную комнату и стала ждать.

Я очень обрадовалась, когда вдруг зашел Адам. Я пригласила его прямо в эту загадочную комнату. Когда он увидел тайник, то невероятно удивился.

— Как вам удалось открыть его? Подумать только, что он существовал здесь века, и никто даже не подозревал.

Он шагнул туда, и я последовала за ним. Адам был несколько разочарован размерами тайника.

— Как большой буфет. — Он выразился так же, как чуть раньше подумала я сама.

— Джейн, посмотрите, какой здесь светильник. Весьма оригинальный.

— Между прочим, это уже шестьсот первый.

— О да, Джейн. Мы ведь дальше стен не проникали. Это замечательное открытие.

— Что же здесь могло быть, как вы думаете?

— Если бы я знал, то воспользовался бы тайником.

— Я думаю, что кто-то в доме знает о его существовании.

— Почему?

— Потому что я обнаружила кусок материи в стене. А несколько дней назад тут ничего не было. Кто-то в поспешности воспользовался тайником, выйдя из него и опять войдя, но так быстро, что оставил улику.

— Но кто? — Адам спросил это почти в замешательстве.

Я внимательно посмотрела на него. Его лицо в неярком свете казалось совершенно бесстрастным.

— Очень интересно. Но, значит, в доме могут быть и другие тайники. Комнаты с такими стенами идеальны для них. Любопытно, есть они или нет.

Лицо его было по-прежнему бесстрастно. Никто бы не смог догадаться, о чем Адам думает в данный момент Наблюдая за ним, я спрашивала себя: «Знал ли он об этом комнате? Не был ли он тем, кто использовал этот костюм, чтобы пугать меня? Не был ли Адам тем, чей след я видела, выскочив из спальни?»

— Я думаю, мы должны как следует изучить нижние комнаты. Слушайте, по-моему, пришел Джолифф. Да, это был Джолифф. Я позвала его.

— Посмотри, что я нашла!

— О, Боже! — Джолифф даже закричал:

— Секретное хранилище? Что там? Ничего?

Я внимательно следила за ним, когда он вошел в это маленькое помещение. Какой же подозрительной я оказалась. Что он чувствовал на самом деле? Насколько искренним было его удивление?

— Еще один сюрприз. — Он сказал это с гримасой. — Ну и находка. И это обнаружила ты, моя умная Джейн!

А я переводила взгляд с одного на другого и думала:

«Один из вас играет. Кто-то из вас знал и раньше об этом секретном месте. Один из вас, нарядившись в этот костюм, приходил в мою комнату, чтобы доказать, что я больна и меня посещают галлюцинации. Галлюцинации… доказательство того, что человек безнадежно болен или сходит с ума».

У каждого из них есть причины действовать подобным образом. Главная — этот дом, крепость Сильвестера, которая теперь принадлежит мне. Но каждый из них хотел бы заполучить дом, и каждый верит, что сможет стать владельцем, если… не будет меня.

Любовь — предательница, а я любила Джолиффа. Может быть, это он хотел убить меня. Я не была в этом уверена. Может быть, он хотел разделить с кем-то мои богатства. Такого рода опасения мучили меня и все же я его любила.

Я говорила себе, что должна следить за ним. Мне надо точно узнать, зачем он ходит так часто к Чан Чо-лань. Я должна понять, он ли пытался отравить меня.

Мы лежали в нашей кровати, было раннее утро, еще толком даже не рассвело.

Я неожиданно проснулась, видимо, по той же причине, что и Джолифф.

— Джейн, — он обратился ко мне очень тихо. — Что это?

— Джолифф, — я говорила медленно, слова как бы не хотели идти наружу, — у меня временами бывают такие страхи!

— Почему же ты мне не говорила об этом раньше? Ты должна говорить мне обо всем. Сильвестер… как он умер?

— Ты же знаешь, он долго болел. Тот несчастный случай стал для него началом конца. Но в Англии он чувствовал себя вполне прилично. Да, его ранило, но не смертельно. От таких ран не умирают. Но когда он прибыл сюда, то неожиданно стал просто чахнуть. У него появились приступы апатии, потом галлюцинации. Он стал ходить во сне. То же самое произошло и со мной.

Люди ходят во сне, если у них что-нибудь не в порядке со здоровьем.

— И они становятся больными, если им дают что-то, что приводит к заболеванию.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду вот что — кто-то в этом доме пытается отравить меня.

— Джейн, тебе это мерещится.

— О, это очень длинный сон. Он продолжается уже много недель. Когда я обнаружила этот кусочек материи, зацепившийся за филенку, до меня многое дошло. Все стало очевидным. Кто-то пытался пугать меня, чтобы подорвать мое здоровье — точно тем же способом, как это было проделано с Сильвестером, — тогда я ушла бы так же тихо, как и он, и никаких подозрений, что дело нечисто, просто возникнуть не должно.

Он притянул меня к себе. Я слышала, как часто билось его сердце.

— Хорошо, Джейн, но кто бы мог проделывать все это?

— Это и есть главное для меня — найти того, кто это делает. Я знаю, к сожалению, пока очень мало.

— Я понимаю тебя, Джейн. Я здесь с тобой. Никто не посмеет вредить тебе, пока я с тобой. Ты сейчас не похожа на себя. Ты ведь всегда была такой смелой и отважной. Помни, что я рядом.

Как ни странно, но в этой интимной обстановке, в нашей общей постели, я абсолютно доверяла ему.

— Сейчас ты рядом со мной. Но так часто мне кажется, что ты далеко.

— У тебя есть подозрения в отношении меня, правда? Все началось с появления Беллы. Я не сказал тебе всей правды, и с того времени ты не доверяла мне. Мне не хотелось говорить, что она покончила с собой. Я представлял, как это подействует на тебя. ТЫ очень чувствительна, Джейн. ТЫ занимаешься самокопанием, все время оглядываешься назад и ничего не хочешь забывать.

— А ты, Джолифф, что-нибудь забыл?

— Я стараюсь помнить приятное и забывать о плохом.

— Это я знаю.

— Может быть, это эгоистично. Может быть, это моя слабость. Но жизнь предназначена для радости, а не для грусти. Мы пережили нашу трагедию. Мы долгие годы были разделены — я потерял тебя и моего сына, но потом обрел вас вновь. Я знал, что чувствовала бы ты в отношении Беллы, если бы узнала всю правду. Ты бы чувствовала свою вину и выдумала бы кучу обстоятельств, которые не имели никакого отношения к делу Поэтому я не хотел, сообщать тебе подробности.

— Но ты сказал, что она умерла вследствие болезни.

— Так и было. Все произошло, потому что она знала о предстоящем ей мучительном и болезненном конце. Это было неизбежно, и она предпочла другой выход. Что и означало умереть из-за болезни. Таково было ее решение, Джейн, и только она имела право распорядиться своей жизнью. Мне кажется, что ты подозреваешь меня чуть ли не в том, что я подтолкнул ее. Это твой бред. Меня трясет от ужаса каждый раз, как я вспоминаю о ее ужасном конце. А представляешь, что могло бы произойти, если я не нашел бы тебя в тот страшный вечер?

— А как ты нашел меня, Джолифф?

— Я услышал шаги, как и объяснил тебе. И быстро поднялся наверх. Я увидел тебя и Лотти, которая прибежала, потому что услышала шум.

— Значит, если бы не пришел ты, то меня должна была бы спасти Лотти?

— Она такая хрупкая, а ты, казалось, твердо решила сделать по-своему. Боюсь, что она не смогла бы удержать тебя. Я так рад, что тогда услышал твои шаги, Джейн.

— Я часто думаю о том происшествии. Значит, ты, поднявшись наверх, застал Лотти вместе со мной? Он поцеловал меня.

— Не говори об этом, Джейн. Даже сейчас меня бросает в дрожь от воспоминаний.

Я верила ему в эти минуты. Такова была сила нашей близости.

— Расскажи мне подробнее о Чан Чолань.

— Чан Чолань? — Он явно колебался. Но я продолжила:

— Ты посещаешь ее… часто. Я видела тебя входящим в дом или выходящим из него. Меня не провести.

— Джейн!

— А, ты считаешь, что это нехорошо с моей стороны. Я шпионю за тобой — ты можешь это назвать и так. Согласна, это не лучший путь выяснения правды. Но мне пришлось делать именно так, Джолифф. Мне необходимо знать правду о том, что происходит.

— Наверное, мне следовало бы объяснить тебе многое. Я был не прав. Я действительно бываю там, в том доме, довольно часто. Это из-за Лотти.

— Ты занимаешься ее будущим?

— Да. Для этого есть причины. И мне, конечно, надо было обо всем рассказать тебе. Это старая история. И придется говорить о людях… вовлеченных в нее. Но я скажу тебе все. Чан Чолань, как ты знаешь, была при дворе и должна была стать одной из наложниц. Она была очень красивой женщиной и очень необычной… Она и до сих пор остается такой же.

— Это я знаю.

— Мой отец был очарован ею. Она стала его любовницей. Появился ребенок. И это Лотти.

— Значит, Лотти твоя сводная сестра?

— Да. Вот почему я хочу устроить ее жизнь и попытаться сделать ее брак счастливым.

Когда Чан Чолань хотела, согласно местным обычаям, выбросить девочку на улицу и было ясно, что бедняжке уготована гибель, как многим другим девочкам, мой отец решил спасти ее. Он опасался, что его жена станет подозревать, что дело нечисто, если он сам займется устройством судьбы ребенка, поэтому по его просьбе спасением ребенка занялся Редмонд. Именно Редмонд должен был договориться обо всем с Чан Чолань и стать опекуном девочки. Проблема заключалась в том, что Чан Чолань была обречена потерять лицо, если бы люди узнали, что эта полукитаянка ее родная дочь. Но если девочка была подобрана на улице и за ее воспитание готовы были заплатить — этот вариант был приемлем. Редмонд опекал девочку после смерти моего отца.

Он не разрешил искалечить ей ноги. Теперь ты знаешь всю историю. Наша семья была всегда в дружеских отношениях с Чан Чолань. Надо было все это рассказать тебе с самого начала, но это было семейной тайной, и мне не хотелось, чтобы ты думала о нас плохо. Я считаю, что обо всем этом надо давно забыть. Адам, конечно, знает эту историю, и по этой причине Лотти появилась у тебя.

— Бедный ребенок. Мне почему-то было жалко ее с самого начала.

— Естественно, что я хочу помочь ей. В том, что произошло, ее вины нет. Мне хочется устроить ей наилучший брак из всех возможных. Мы дадим ей приданое, и это поможет успеху брака.

— Зря ты мне не сказал этого раньше. Я считала, что ты ходишь к красивой китайской любовнице, которая отрывает тебя от меня.

Он засмеялся и сказал:

— Нет такой силы, Джейн, которая могла бы оторвать меня от тебя. Я люблю тебя и знаю цену этой любви. Никогда не думай об этом по-другому.

Как я была счастлива! Как легко мне соскользнуть в состояние настоящей эйфории.

Как смеялась я над своими страхами в этот бархатно-серый предрассветный час, лежа рядом с Джолиффом.

Но при свете дня сомнения возвратились.

Лотти раскладывала мое белье в ящики гардероба.

Я сказала ей:

— Лотти, мне очень часто вспоминается та ночь, когда я ходила во сне.

Она стояла безмолвно, как статуэтка. А я продолжила:

— Не могу понять, каким образом мне удалось подняться в ту комнату и подойти к окну.

— Вы болели. Теперь лучше.

— Ты чутко спишь, Лотти?

Она никак не реагировала, как будто не поняла моего вопроса.

— Ты услышала мои шаги?

— Да.

— Ты видела, что я вышла из своей комнаты? Она отрицательно покачала головой.

— Значит, ты только слышала.

— Слышала, — эхом отозвалась она.

— Когда ты появилась в комнате, я была уже около окна?

— Да. И мистер Джолифф оттягивал вас от него.

— Значит… он оказался там раньше тебя? Она кивнула, хихикнув.

— Мне всегда хотелось знать, как это все произошло. Но пока я болела, было не время спрашивать. Теперь я здорова, и мне любопытно знать подробности. Так, значит, он пришел раньше тебя?

— Он там раньше. — Она заявила это твердо. Но ведь Джолифф мне рассказал совсем не так. Боже мой! Что же все это означает, подумалось мне.