Глава 17

Просто не знаю, с чего и начать, ибо в голове такая сумятица, что мне трудно найти слова для ее описания. Кроме того, я хоть и эгоистка, как и большинство нормальных гомо сапиенсов, но не до такой степени, чтобы увлеченно заниматься самоанализом в двух шагах от трупа. И совсем не принципиально, что труп этот известного пройдохи Веньки Литвинца, к которому я всегда относилась достаточно критично, а принципиально лишь то, что в правом Венькином виске маленькая дырочка в уже запекшейся крови.

С того момента, как я поняла, что пуля, изначально предназначавшаяся Пашкову, продырявила Венькину голову, прошло чуть больше часа. Чего за это время только не произошло! В кабинете уже перебывала чуть ли не вся областная милиция во главе с генералом, не проронившим ни слова. Всех нас, включая и самого Пашкова, немедленно взяли в крутой оборот. Вопросы, вопросы, вопросы…

Похоже, мне достался самый усердный и въедливый из наших местных пинкертонов, которого к тому же я немного знала, и не с самой лучшей стороны, — некто лейтенант Чибисов, парень лет двадцати восьми. Кстати, он мог бы показаться вполне симпатичным, если бы не обстоятельства нашей прошлой встречи. Тогда, приблизительно год назад, я занималась так называемым журналистским расследованием очень некрасивой истории. У меня были серьезные основания полагать, что оперуполномоченный Чибисов не очень церемонится с подозреваемыми и именно по его милости, покидая гостеприимные стены местного СИЗО, они частенько недосчитываются зубов. А более всего, разумеется, обидно тем, с кого подозрения снимают. Репутация вроде не пострадала, чего не скажешь о физиономии. Разбиралась я тогда с этим Чибисовым долго и нудно, парочку выбитых зубов он даже признал, но угрызений совести по этому поводу не выказал. А кончилось все тем, что непосредственное начальство «стоматолога» в погонах прочитало мне лекцию про то, какой храбрый оперативник этот Чибисов, и еще про то, что если из-за каждого паршивого зуба они будут поднимать хипеж… Короче, дальше вам все ясно. Правда, разоблачительную статейку я тем не менее накропала, но особого переполоха она не наделала.

И вот теперь этот самый Чибисов уже сорок минут сверлил меня злыми воспаленными от бессонницы глазами, словно это я, а не какой-то не очень меткий снайпер виновата в том, что его рабочий день затянулся на неопределенное время, и выпытывал, что я видела, что слышала, где находилась в момент выстрела и так далее. Я терпеливо удовлетворяла его профессиональное любопытство, хотя буквально валилась с ног от усталости. А тут еще эти снующие туда-сюда люди, громкие голоса, выкрики — совершенно невозможно сосредоточиться.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил он меня, когда я уже стала надеяться, что запас его вопросов истощился.

— Что? — Я даже вздрогнула.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — повторил Чибисов. — У кого, грубо говоря, был зуб на вашего шефа? Насчет зуба — это у него неплохо получилось, я даже несколько взбодрилась, а Чибисов, видимо осознавший двусмысленность своего вопроса, поправился:

— Кому было выгодно его устранение? — Похоже, он тоже ни минуты не сомневался, что настоящей мишенью для пули был Пашков, а не Литвинец. Я могла бы, конечно, сказать, что «зуб» был даже у меня, но, естественно, благоразумно умолчала. Пожала плечами и ответила философски:

— Наверное, кому-нибудь было выгодно, враги есть практически у каждого.

— Но убивают-то не каждого, — хмыкнул Чибисов.

— Вам виднее, — буркнула я и зевнула, прикрыв рот ладонью.

Смазливая физиономия «стоматолога» побледнела, а вот глаза, как у быка, налились кровью.

Он заглянул в свой блокнот, как оказалось, для того, чтобы уточнить мое отчество.

— Капитолина… м-м-м… Михайловна, должен вас предупредить, что отказ от сотрудничества со следствием обычно производит на меня неприятное впечатление.

— А разве я отказываюсь? — Первый раз слышу такой юридический термин — неприятное впечатление! И вообще, на что, интересно, он намекает? На то, что я тоже могу кое-чего недосчитаться? Например, на верхней челюсти? Не думаю, чтобы это мне было к лицу, как одному сладкоголосому певцу.

— По крайней мере, мне так кажется, — желчно отозвался сыщик.

Может, это тонкий намек на то, что в случае моей несговорчивости подозрение на меня же и падет? Я, конечно, имею кое-какие представления о специфических особенностях отечественного сыска и все же сильно сомневаюсь, что кому-нибудь удастся доказать, как это я умудрилась одномоментно стрелять в окно с улицы и нюхать пыль на полу пашковского кабинета.

Я хотела сказать: «Когда кажется, нужно креститься», но сочла за лучшее прикусить язычок. Обстановка не располагала. Лучше уж я буду отвечать на его вопросы, в меру своих сил, разумеется. Но такая возможность представилась мне не вдруг, потому что дверь в приемную распахнулась — ногой здоровенного типа в камуфляже. Таким же манером он «взял» и следующую — в кабинет Пашкова — и уже там громогласно объявил:

— Стреляли с чердака жилого дома, того, что через дорогу, с башенками на крыше. Киллер бросил там «СВД», собака взяла след и довела до соседнего двора. Видно, там его ждала машина.

Чибисов, который, конечно же, все это слышал не хуже меня, сразу погрустнел. Можно подумать, он сильно рассчитывал, что киллер только и дожидался, когда за ним явятся и поведут под белые ручки, и теперь переживал жестокое разочарование. Тем не менее уже через минуту этот зануда снова начал меня пытать.

— А с пострадавшим… этим… Литвинцом вы давно знакомы? — Наконец очередь дошла и до Веньки, для которого третьи выборы стали последними. Пли они все-таки были четвертыми? Впрочем, не так уж это важно теперь, когда Веньку упаковали в черный пластик.

Врать я, конечно, не могла, хотя и отдавала себе отчет, что последует за тем, как я скажу, сколько лет я знаю Литвинца.

Так оно и вышло. Едва сыскарь услышал заветную цифру «десять», его совсем было потухшие глазки разгорелись и он принялся вытряхивать из меня информацию с особенным рвением.

— При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Мы вместе работали на областном радио около года. Покойник ведь местный уроженец, если вы не в курсе. Потом он уехал в Москву, и с тех пор мы не виделись, — пробубнила я без выражения и красноречиво посмотрела на своего мучителя.

Мой взгляд его не покоробил.

— У вас были только деловые отношения?

— То есть? — Уголки моих губ невольно поползли вверх в дурацком подобии улыбки, совершенно неуместной в нынешней ситуации.

— Ну… вас связывало еще что-нибудь, кроме работы? — расшифровал свой вопрос детектив. Понятнее мне не стало.

— Я с ним не спала, если вас интересует именно это, — торжественно заявила я и на всякий случай добавила:

— Так же как с Пашковым и остальными.

Чибисов притворно вздохнул и покачал головой:

— Как же с вами все-таки трудно общаться, гражданка Алтаева! Я имел в виду совсем другое. Например, дружеские отношения. Что дружеские отношения уже не учитываются?

Я пожала плечами:

— Почему, учитываются, только у нас таких не было.

— Так и запишем, — прогундосил Чибисов, но ничего записывать не стал. Видно, на память понадеялся. — Так… Так… Ну а про врагов Литвинца вы что-нибудь знаете? Может, он с вами делился какими-нибудь опасениями?

— Нет, — коротко ответила я.

— Да-а… — протянул детектив с усмешкой. — Немного вы мне рассказали, гражданка Алтаева Капитолина Михайловна. Не думал я, что инженеры человеческих душ такие ненаблюдательные.

— Чего?.. Какие-какие инженеры? — вытаращилась я.

Чибисов расплылся в довольной улыбке:

— Ну… писателей так называют, если я не ошибаюсь…

— А я-то тут при чем? — потрясение пробормотала я. Черт подери, да он надо мной откровенно издевался. Так сказать, при исполнении!

— Писатели, журналисты, какая разница? Ну вот, это называется «нашим же салом и нам по мусалам». Герои моих писаний всегда были в рядах самых яростных поклонников моего же бойкого «лучшего пера».

— Не сомневаюсь, что вы просто изнываете в ожидании новых образцов моей «инженерной работы», — едко заметила я, чем и вызвала в ответ безмятежное ржание.

Несомненно, Чибисов был доволен тем, что наконец вывел меня из терпения.

А кончилась наша пространная беседа тем, что он тщательно записал в свой блокнот мой домашний адрес и телефон, а также всучил мне бумажку с собственными координатами на тот случай, «если я вспомню что-нибудь важное».

— Я могу быть свободна? — спросила я с металлическим дребезжанием в голосе.

Чибисов почесал затылок и загадочно изрек:

— Еще не знаю. Посидите пока здесь…

Я оглянулась и поискала взглядом местечко, на которое могла бы пристроиться. Бесполезное дело — все стулья были плотно «засижены» моими истомившимися соратниками по предвыборному блоку. Пришлось мне довольствоваться подоконником. Предварительно задернув шторы. Не то чтобы я сильно боялась неизвестного снайпера, которого, конечно же, и след давно простыл, просто осторожность еще никому не мешала. Не помешает и мне.

У спичрайтера, аналитика, имиджмейкера и двух охранников были тоскливые физиономии мучеников, ибо их тоже изрядно потрепали расспросами. Что касается Викинга и Пашкова, чудом уцелевшего в этой передряге, то они все еще находились в кабинете, где их усиленно обрабатывали коллеги лейтенанта Чибисова.

В приемной воцарилась траурная тишина, которую нарушали неразборчивые голоса за дверью, пронзительные телефонные звонки и грохот армейских ботинок омоновцев, с пытливостью юных натуралистов исследующих закоулки бывшего Дворянского собрания. Что они искали, оставалось только гадать.

Но я не стала забивать себе голову этой загадкой, прижалась спиной к стене, сложила руки на груди и закрыла глаза — время-то было позднее. И сама не заметила, как заснула. А проснулась от того, что кто-то тронул меня за плечо. Очнувшись, я с досадой увидела лейтенанта Чибисова. Лицо у последнего было торжествующее.

— Что? — встрепенулась я. — Вы его уже поймали?

— Кого? — опешил Чибисов.

— Киллера!

— Вам бы все шутки шутить, — огрызнулся сыскарь, — а нам работы по вашей милости…

— В каком смысле? — Я тоже полезла в бутылку.

Чибисов поморщился:

— Ладно, еще поговорим при встрече, а такая возможность представится нам еще не однажды.

— Вы так думаете? — спросила я упавшим голосом и слезла с подоконника.

— Похоже на то, — серьезно подтвердил Чибисов, которого перспектива наших частых встреч, видимо, не слишком радовала. Как и меня, впрочем. — А сейчас будем расходиться.

Тем не менее до заветного мгновения, когда наконец был дан окончательный отбой, я успела раз десять зевнуть с серьезным риском вывихнуть челюсть. А потом поплелась за своим пальто, оставшимся в нашей с Венькой комнате в конце коридора, однако с удивлением обнаружила, что дверь в нее опечатана. Нормально, это что же мне теперь, закаляться прикажете? Пока я соображала, как мне быть, из пашковской приемной вывалился лейтенант Чибисов, сразу же развивший чуть ли не сверхзвуковую скорость.

— Эй, лейтенант! — заорала я ему вслед. Он резко притормозил, чуть ли не высекая искры подметками, и озадаченно посмотрел на меня:

— В чем дело?

— А в том, что мне не в чем идти домой, — пожаловалась я. — По вашей милости я осталась без пальто.

— Это как? — не понял Чибисов.

— А так, что мое пальто там! — Я показала пальцем на опечатанную дверь.

Чибисов задумчиво почесал затылок и спросил:

— И где именно это ваше пальто?

— В стенном шкафу, — доложила я и с ужасом подумала, что он вполне может упереться рогом, сослаться на инструкцию за каким-нибудь трехзначным номером и оставить меня без пальто. Тогда-то он на мне окончательно отыграется за критическую статейку годичной давности!

Чибисов постоял, покрутил головой, потом осторожно поддел пальцем бумажную полоску с грозной надписью: «Опечатано», извлек из кармана ключ и открыл дверь, предупредив:

— Подождите здесь, я вам сам его принесу. Я покорно застыла в коридоре, а Чибисов вошел в комнату, между прочим прикрыв за собой дверь, правда, неплотно. Через минуту я услышала:

— Тут два пальто. Которое ваше?

— Красное! — отозвалась я.

Однако мне пришлось еще немного подождать, прежде чем сыщик вышел в коридор с моим комиссарским пальто. Не сомневаюсь, что он не удержался от соблазна и поинтересовался, не спрятана ли в его карманах какая-нибудь важная для следствия улика, но вряд ли что-нибудь нашел. Ну разве что парочку смятых автобусных билетов.

— Пожалуйста. — Детектив вручил мне пальто и полюбопытствовал:

— А второе-то чье, Литвинца?

— Угу, — мрачно буркнула я и направилась к лестнице.

Чибисов нагнал меня уже в вестибюле и неожиданно спросил:

— Как будете добираться? Я пожала плечами:

— Как-нибудь доберусь.

В принципе у пашковской «команды» был достаточно обширный автомобильный парк, но сейчас мне совсем не хотелось с кем-нибудь договариваться, кого-нибудь просить…

Чибисов посмотрел на часы и поморщился:

— Без десяти двенадцать… Ладно, я вас подброшу, к тому же ваша Мичуринская недалеко…

Я собралась было удивиться, откуда он знает мой адрес, да вовремя вспомнила, что сама же ему его и дала. Провалы в памяти начинаются, что ли? Впрочем, немудрено при таких-то событиях! С другой стороны, такой галантности от своего бывшего «героя» я совсем не ожидала и, честно говоря, не знала, как к ней отнестись. Пока я придумывала, что бы ему ответить, Чибисов подтолкнул меня к вишневой «девятке», приткнувшейся в двух шагах от входа в Дворянское собрание, и безапелляционно заявил:

— Садитесь быстрей, мне уговаривать некогда.