Глава 6

На суше и на море

23 августа 2622 г.

Континент Бахрим

Планета Алборз, система Макран

Мы присоединились к остальным циклопам моей группы, но эвакуации так и не дождались.

«Геккон» действительно прилетел, но сработал он не как эвакуатор, а как аэротакси.

На его борту мы встретились с группой Пешина, которую «Геккон» забрал из пещеры, недалеко от песчаного пляжа.

Затем, буквально на брюхе, этот диковинный флуггер прополз через крупнейшее ущелье кряжа, которое на клонской карте называлось Заирика.

На борту флуггера лично Бондаровичем нам была поставлена новая задача. Я сразу же мысленно окрестил ее «Операция „Самоубийство“.

Мрачно поглядывая из-под кустистых бровей, Бондарович окатывал нас, как из брандспойта, холодными потоками новой информации.

– «Дора» и «Цезарь» уничтожены. Это хорошо. Почти весь боезапас ракет космос-поверхность расстрелян. Это плохо. Большие потери в ударных флуггерах. Это тоже плохо. Астрофаги «Антон» и «Берта» также были подвергнуты воздушно-космическим ударам. Но, увы, существование свое не прекратили. И это хуже всего. Потому что девальвирует все наши и ваши, товарищи, прежние достижения и делает бессмысленными все принесенные жертвы…

– Прошу прощения, товарищ капитан третьего ранга, – робко начал Арбузов, – так что же получается, адекватных средств поражения для «Антона» и «Берты» мы больше не имеем? Всё расстреляли?

– Получается так, – легко согласился Бондарович. – Да и неадекватных средств у нас тоже негусто… Строго говоря, мы располагаем только вашей ротой. А всё остальное – «Дюрандали», последнюю дюжину «Шпилей», десяток «Фульминаторов» – можно рассматривать лишь как средство обеспечения ваших действий…

– …что безмерно льстит нашему самолюбию, – галантно ввернул Щедролосев.

– Ну а теперь – слушайте. Уничтожить «Антона» и «Берту», подчеркиваю, именно уничтожить, в сложившихся обстоятельствах мы не имеем возможности. Наш единственный шанс – затопить «Антона» и запечатать «Берту».

«Затопить»… «запечатать»… какие слова! Ох, как хотелось мне знать, что же конкретно они значат!

– Внимание на карту, товарищи!

Оказывается, у Бондаровича был с собой новейший, ультрамодный командирский планшет. В сложенном состоянии он представлял собой скатку, упрятанную в тубус. Будучи развернут, планшет превращался в лист из загадочного материала, толщиной миллиметра три, вся поверхность которого при необходимости превращалась в обширный экран. Для просмотра карт местности – идеальная штука.

Небрежно бросив это чудо техники прямо на пол транспортной кабины «Геккона», нам под ноги, и, пользуясь ножнами своего офицерского меча как указкой, Бондарович продолжал:

– Перед вами район астрофагов «Антон»-«Берта». Как видите, их разделяет глубокий извилистый залив. Наш флуггер сейчас движется почти строго на восток и, даст Бог, вскоре высадит нас вот здесь. – Бондарович упер ножны в крайнюю западную точку залива, от которой до каждого из астрофагов было километров десять посуху.

– Как видите, с точки зрения размещения на местности, шахты «Антона» и «Берты» сильно различаются. «Антон» находится на дне впадины, нижняя точка которой на старых клонских картах имеет отметку 11 метров ниже уровня местного океана. Впадина эта отделена от залива естественным, так сказать, бруствером, явно вулканического происхождения. В отличие от «Антона» шахта «Берты» расположена на пологом лавовом плато. Плато имеет общее превышение над уровнем океана порядка сорока метров. И понижается на юго-восток. Край шахты «Берты» от залива отделяют четыре километра сильно пересеченной местности. Особое внимание хочу обратить на вот эту расселину. – Бондарович очертил ножнами полукружие, охватывающее шахту «Берты» со стороны залива. – Клонские карты не уделили ей должного внимания как чересчур мелкому элементу ландшафта. Но мы получили о ней исчерпывающее представление в ходе последнего боя. Расселина уходит вглубь на триста с лишним метров, причем есть основания полагать, что она не подтоплена грунтовыми водами.

– Так что, взрывать будем? – спросил сообразительный Квакшин.

– Будем. Как вы понимаете, главная проблема – скрытная доставка мощных взрывных устройств по месту назначения и точное их размещение с последующим ориентированием.

Бондарович переключил режим планшета и показал нам схему минирования.

Против «Антона» предлагалось использовать пять калифорниевых боевых частей от торпед СТ-8. С их помощью подрывался лавовый вал между заливом и впадиной. Для «Берты» предназначались две термоядерные бомбы либо сорок тонн силумита.

Согласно расчетам, при подрыве соответствующих боеприпасов на ближайшей к шахте астрофага скальной стене расселины должен был произойти откол и сдвиг пласта породы площадью порядка пяти квадратных километров. Сдвинувшись, эта «крышка» намертво запечатывала шахту «Берты».

– Очень красиво, товарищ капитан третьего ранга… – сказал я. – Одного не пойму: что это за формулировка по поводу «Берты»? Мы ее термоядерными бомбами взрывать будем? Или все-таки силумитом? Это вот «или» – оно как-то не по-военному…

– Не по-военному, – согласился Бондарович. – Но наши военинженеры пока не определились. У каждого варианта есть свои преимущества. Но и свои недостатки.

– А когда они планируют… так сказать… определиться?

– Вы бы лучше, капитан, спросили о другом. Как подобраться к «Берте» и «Антону». И как провести инженерно-саперные работы.

– Ну и как? – спросил я.

Двигатели «Геккона» перешли в посадочный режим и звуки наших голосов утонули в настырном нытье вспомогательных турбонагнетателей.

Мы садились.

– Все на выход! – скомандовал Бондарович, захлопывая забрало своего скафандра. – На свежем воздухе продолжим!

«На свежем воздухе» было не скучно.

Там вовсю хлопотали циклопы групп Арбузова и Водопьянова – другие «Гекконы» забросили их на место чуть раньше нас.

Второй неожиданностью стали три бронемашины «Тарпан», выруливающие с реактивных десантных платформ. Это значило, что незадолго до нашего появления здесь на бреющем прошел «Кирасир» и любезно выбросил их из кормового десантного люка.

Все три «Тарпана» были вооружены зенитными модулями «Вербена».

Пожалуй, против удара паладинов они не продержались бы и минуты. Но все равно на сердце у меня потеплело.

И это было еще не все!

Не успел я осмотреться по сторонам, как над нами объявился новый «Кирасир». Система невидимости «Гриффин» была включена, поэтому о его присутствии можно было судить лишь по рокоту двигателей и дымчатой кляксе преломленного света.

Оттуда, из этой кляксы, одна за другой вывалились четыре реактивных десантных платформы и, повинуясь командам операторов, мягко расселись вдоль полосы прибоя.

– А вот и коробчонка для лягушонки, – весело сказал Бондарович. – Идемте.

Не оглядываясь, Бондарович бодро зашагал к платформам.

– Да, кстати, – добавил он, – прикажите другим своим группам следовать за нами.

Что я и сделал.

– Расчехляйте, – скомандовал Бондарович циклопам через голову командира, то есть, собственно, через мою.

«Давай-давай, командуй, – подумал я. – Может, ты, кап-три, еще и „Антона“ с „Бертой“ подорвешь? Я бы не возражал…»

– Это скафы, – пояснил Бондарович, отвечая на наш коллективный незаданный вопрос.

Мы примолкли. Какие на фиг скафы? Откуда они здесь?

– Да-да, те самые диверсионно-штурмовые скафы, – продолжал Бондарович, – которые клонский спецназ использовал на Урмии при захвате танкера «Таганрог».

Ах вот оно что! На Урмии! Тогда, считай, старые друзья. Про них, про них, родимых, я в отчете писал!

– Они достались нам в качестве трофеев и были перевезены на Тэрту, в Синандж. Вчера мы забрали их из Синанджа по прямому указанию товарища Иванова. Ну и интуиция у мужика, я вам скажу… Поразительная! Страшно работать рядом! Вот откуда он мог знать тогда, что нам эти скафы пригодятся?! Обстановка-то совсем о другом пела! Я еще думал: зачем они нам? Время на них тратить, ресурсы… И вот, оказалось, Иванов прав, а я – дурак…

– Бывает, – обтекаемо высказался я.

– Кто-нибудь умеет ими управлять? – спросил Бондарович у циклопов.

Все промолчали. Кроме Черныша.

– Они же клонские, товарищ командир… – извиняющимся тоном сказал он. – На нашем я бы еще кое-как…

– Так я и думал, – кивнул Бондарович. – Зато я умею.

«А толку-то? Вы же с нами все равно не поплывете!» – читалось в скептических взглядах циклопов. И Бондарович, конечно, прочел.

– Я поведу головной скаф, – твердо сказал Бондарович. – Остальные три я запрограммирую следовать за лидером. Благо, они это умеют. Таким образом, задача пилота скафа упростится донельзя: по достижении конечной точки маршрута всплыть и подвести скаф к берегу. Справитесь? – спросил Бондарович, адресуясь к Чернышу.

– Ну… если только всплыть и к берегу… Тогда можно попробовать.

– Мне нужны еще два добровольца.

– Ну я могу, – сказал Свиньин. – Я же в Сочи вырос.

Паладины накрыли нас перед самым погружением.

Я стоял на рубке второго скафа. Он должен был следовать за флагманским, который управлялся Бондаровичем.

Когда десятки гейзеров, каждый высотой с девятиэтажку, разом взметнулись над водой, я оценил ситуацию мгновенно.

Бросился к люку.

Упал – тугая ударная волна швырнула меня к такому близкому и вдруг показавшемуся таким далеким комингсу.

В каких-то сорока метрах от скафа в воду с шипением рухнуло что-то массивное, объятое страшным, ядовито-зеленым пламенем.

– Полный ход! Погружение! – услышал я в наушниках команду Бондаровича. Ее тут же отрепетовали Свиньин и двое других добровольцев – Черныш и Казанский.

Я вскочил на ноги, в один прыжок оказался у люка, когда сильный толчок в плечо развернул меня на полгоризонта и едва не опрокинул снова.

Заверещал аварийный сигнал. Мозги скафандра сигнализировали о разгерметизации.

Этого только не хватало!

Соседние скафы бодро неслись вперед, одновременно с этим погружаясь.

Каких-то пять, десять секунд – и они будут в безопасности.

Но пережить тот роковой день было суждено не всем.

Я видел, как закипела вода вокруг третьего скафа. И спустя мгновение взрыв огромной силы вышвырнул скаф на поверхность воды.

– Товарищ капитан, скорее вниз! – услышал я.

Из рубочного люка торчала голова Щедролосева.

– Иду! – крикнул я.

Но оторваться от зрелища было выше моих сил.

Скаф, который вел Казанский, раскололся пополам от удара о воду. Из него посыпались мои циклопы. Их было десять.

Остановиться, чтобы подобрать их, мы не имели права. Сделай наш скаф это – и мы наверняка разделили бы их судьбу.

Оставалось надеяться на то, что скафандры «Богатырь» спасут их даже под водой и что ребята с «Гекконов» проведут спасоперацию по всем правилам…

И я надеялся. А что мне оставалось делать?

Щедролосеву пришлось силком тащить меня в рубку – увиденное основательно выбило меня из колеи. Хотя, казалось бы, видал и не такое…

В техногенной берлоге рубки стало полегче.

– Товарищ капитан, вы ранены, – утвердительно сказал Щедролосев.

– Нет.

– Вы полностью уверены? В скафандре у вас дырка.

– Да, дырка. Но ранения нет. Промахнулись на сантиметры.

В рубке было два кресла. Одно занимал Свиньин. Другое – Щедролосев. Свое кресло Щедролосев уступил мне. Я не стал отказываться – ноги не держали.

Тем временем скаф благополучно погрузился.

Свалка паладинов и «Дюрандалей» осталась далеко наверху.

– Долго нам еще? – спросил я у Свиньина.

– Полчаса где-то. Понтоны с «Тарпанами» сильно тормозят…

Тут надо пояснить. Дело в том, что сорок тонн силумита до места применения требовалось еще доставить. И ежу было ясно, что перемещать такую массу вручную моим циклопам не под силу.

Требовались «Тарпаны». Которые, само собой, на скафы не погрузишь.

Поэтому инженеры с «Изумруда» придумали изящное решение. С уму непостижимой быстротой они сымпровизировали понтоны из спасательных плотиков, подвесных топливных баков и аэростатов вытяжных антенн. Понтоны получились похожи на невиданные аттракционы из аквапарка. Но инженеры клялись, что с функциональной точки зрения они вполне годятся…

На эти-то понтоны «Тарпаны» и загнали. Но загнать – это еще полдела. Требовалось добиться от каждой связки «Тарпана» с понтоном нулевой плавучести. А затем, подключив аэростаты к системе ВВД, воздуха высокого давления, на скафах, приноровиться управлять плавучестью в обе стороны…

Как ни бредово это звучит, но все получилось! В итоге каждый скаф буксировал свой понтон с «Тарпаном». Причем одинаково успешно и в надводном, и в подводном положении.

– Тормозят – это полдела, – отозвался в наушниках Щедролосев. – Лишь бы их не поотрывало на фиг… Обидно будет.

– Поотрывало-поотрывало, – проворчал Свиньин. – Лишь бы они тонуть не начали и нас за собой не потащили…

– Отставить! – рявкнул я. – Раскаркались…

Сам я, признаться, с первой минуты думал о том же самом. Но золотое правило не беспокоиться о неприятностях, пока они не начали случаться, я помнил хорошо.

Тем более что были неприятности и более насущные. Например, дырка в «Богатыре».

Я подозвал Щедролосева.

– Вроде ты латки ставить умеешь?

– Ну вроде.

– Тогда помоги. А то я по «Богатырям» олух олухом…

– Тоже мне наука…

С этими словами Щедролосев раскрыл транспортную нишу своего скафандра и извлек оттуда два тюбика (я догадывался, что в первом был гель, а во втором – пена) и несколько разновеликих пластометаллических латок. По контуру каждой из них был уже нанесен клей. Щедролосев задумчиво покрутил латки в руках, время от времени поглядывая на дыру в моем предплечье, и наконец выбрал ту, что оптимальным образом подходила по размерам.

Я подставил Щедролосеву левое плечо. Тот поковырял пальцем в дыре, поцокал языком – ни дать ни взять хирург на осмотре – и принялся ворожить. Вначале пошла пена, потом гель, который отчего-то долго не хотел вылезать из своего тюбика, и наконец, наступил черед латки, которая с неожиданно громким шкварчанием прямо-таки приросла к броне моего скафандра.

– Теперь минут пять не рыпайтесь, товарищ капитан. Гель застыть должен.

– Ты думаешь, надежно получилось?

– Конечно, нет, – улыбнулся Щедролосев. – Но до конца операции как-нибудь протянете. А там разберемся.

Обошлось.

Мы не утонули. И понтоны тоже остались целы.

– Народ, всплываем! – довольным голосом сказал Свиньин.

Я хотел было выслать к рубочному люку расчет переносного зенитного ракетного комплекса, но передумал. В случае чего он едва ли нас спасет. А если пальнет куда-нибудь сдуру, только раньше времени демаскирует…

Бондарович и Арбузов благополучно причалили к берегу и, надув аэростаты своих понтонов, подняли «Тарпаны» на поверхность. К слову, машины пережили подводное путешествие легко, благо были заправскими всепланетниками. Водители их тоже не выглядели несчастными. Впрочем, чему удивляться? Путешествовали они не в кабинах «Тарпанов», а в скафах вместе с остальными…

Еще когда мы готовились к отплытию, местное центральное светило, которое, как известно, двойное, засияло ярче. Это было связано с тем, что звезда Макран-Б постепенно выходила из-за диска Макрана-А и излучение обеих звезд начало суммироваться.

Когда мы всплыли, Макран-Б полностью выбрался из-за собрата и теперь в синеве небес сияли две ослепительные автомобильные фары…

Резко потеплело. До крутого кипятка водам океана было еще далеко, но до куриного бульона в нашей столовке – уже близко…

Вода курилась млечным паром. Пушистые щупальца тумана энергично переплетались между собой – ни дать ни взять живые существа.

Видимость упала настолько, что, стоя на рубке нашего скафа, я не видел своего понтона с «Тарпаном» – только буксировочный трос, плавно растворяющийся в тумане.

Я приободрился. Хотя никакой природный туман не может защитить от вражеских сенсоров, отсутствие прямой оптической видимости всегда дарит нашему брату-осназовцу чувство защищенности.

Мои бойцы вытравили из белой фата-морганы буксировочный трос. Проступили разнокалиберные железки понтона и узкая бронированная грудь «Тарпана».

Проявив чудеса эквилибристики, механик-водитель прошел по макушкам валунов на отмели и, перепрыгнув на понтон, забрался в бронемашину.

Вместе с ним на понтон, оскальзываясь и чертыхаясь, взошли трое циклопов. Они быстро расправились с тросами, которыми машина была принайтована к понтону, и залезли в «Тарпан» вслед за мехводом.

Вкрадчиво зажужжала электротрансмиссия. Башенка зенитного модуля крутнулась влево-вправо, словно разминая затекшую шею.

«Тарпан» сдал назад – «как бы не свалился», мелькнула шальная мысль, – подался вперед, снова назад на повышенных оборотах и… рванул, словно одержимый тысячей клонских дэвов! На разгоне он преодолел желтые валуны, вспорхнул на прибрежную дюну, заложил элегантный вираж и встал как вкопанный бортом к нам.

Бондарович вызвал меня к себе, на свой скаф – он и группа Водопьянова идти с нами в рейд к «Берте» не планировали. Их мишенью был «Антон».

Бойцы Водопьянова должны были помочь нам с перегрузкой силумитовых зарядов на «Тарпаны». Не потеряй мы один скаф, этих зарядов было бы больше на пять тонн. А калифорниевых боеголовок – на две штуки. Было категорически неясно, хватит ли оставшихся зарядов на то, чтобы разобраться и с «Антоном», и с «Бертой»…

Этот вопрос я и задал Бондаровичу вместо «здрасьте».

– Не бери дурного в голову, капитан. Мы всё с запасом посчитали, – охрипшим голосом сказал кап-три. – У нас же не Центральноафриканская Директория, у нас два плюс два равно семь!

– Уже легче.

– Времени в обрез, поэтому слушай внимательно и сразу приступай к исполнению. Маршруты выдвижения – основной и запасной – я сейчас закачаю тебе в скафандр. То же касается и условных сигналов, порядка взаимодействия, маршрута отхода. На словах скажу главное: наши поднимут большой шум, чтобы отвлечь внимание ягну. При этом очень важно, чтобы появление наших флуггеров и удары последних ракет с борта рейдеров были как можно четче увязаны по времени с вашим выходом к расселине. Соответственно постарайся не давать сигнала «Анадырь», пока не выйдешь на предварительный рубеж, он у тебя на карте отмечен.

– Понял. Учту.

– И второе. Снимать нас с планеты будут. Должны снимать. Но сам понимаешь, повернуться может по-всякому… Поэтому бывай здоров, капитан. Ты мне еще на «Каваде» понравился.

– Вы мне тоже, товарищ капитан…

– Ну все. Хватит сериал тут разводить. Можешь идти.