III
Возле амбразур у пушек,
ожидали, в даль смотря,
что жених-посол вернется
к ним с ответом от царя.
День за днем дул с моря ветер,
в амбразуры, в щели скал,
день за днем, пустынно-светел,
Тихий океан сверкал.
Шли недели, и белела
дюн песчаных полоса,
ими недели, и темнела
даль, одетая в леса.
Но дожди вдруг ветер свежий
с юго-запада принес,
зацвело все побережье,
отгремели громы гроз.
Изменяется погода,
летом — сушь, дожди — весной,
расцветает все полгода,
а полгода — пыль да зной.
Только не приходят вести,
писем из чужой земли
коменданту и невесте
не привозят корабли.
Иногда она в печали
слышала безгласный зов,
«Он придет» — цветы шептали,
«никогда» — неслось с холмов.
Как живой он к ней являлся
в плеске тихом волн морских.
Если ж океан вздымался —
исчезал ее жених.
И она за ним стремилась,
и бледнела смуглость щек,
меж: ресниц слеза таилась,
а в глазах — немой упрек.
И дрожали с укоризной
губы, лепестков нежней,
и морщинкою капризной
хмурился излом бровей.
Подле пушек в амбразурах
комендант, суров и строг,
мудростью пословиц старых
дочку утешал, как мог.
Много их еще от предков
он хранил в душе своей,
камни самоцветов редких
нес поток его речей:
«Всадника ждать на стоянке —
надо терпеливым быть»,
«Обессилевшей служанке
трудно будет масло сбить».
«Тот, кто мед себе сбирает,
мух немало привлечет»,
«Мельника лишь время смелет»,
«Видит в темноте и крот».
«Сын алькальда не боится
наказанья и суда».
«Ведь у графа есть причины,
объяснит он сам тогда».
И пословицами густо пересыпанная речь,
изменив тон, начинала
по-кастильски плавно течь.
Снова «Конча», «Кончитита»
и «Кончита» без конца
стали звучно повторяться
в речи ласковой отца.
Так с пословицами, с лаской,
в ожиданъи и тоске,
вспыхнув, теплилась надежда
и мерцала вдалеке.