На лестничном переходе главного заводского коридора встретились двое.

– Кого вчера я видел, Петра! Помнишь такого?

– Да мы с ним оба за «Торпедо» болели. Бочку пива выпили. Он же вроде бы за бугор подался.

– Уже вернулся. На острове Сардинии был. Три года там околачивался.

– Загорать ездил, что ли?

– Говорит, на пляже ни разу не был. На рыбокомбинате вкалывал. Теперь на рыбу глядеть не может. Там рыбу только и можно было рубать бесплатно. Все остальное против нашего дороже раза в три. За угол в общаге выворачивали сто баксов в месяц. Порядки еще те! Петьку грипп схватил, так насчет больничного и не заикайся. «Болейте, сеньор, за свой счет».

– А пишут и по телеку показывают, что Европа как сыр в масле катается. С жиру бесятся.

Андрей толкнул Колюню в плечо.

– Ты с дуба рухнул. В заводском сортире метровыми буквами написано: «Не верь ТВ!»

– Да я вообще. Чего же Петька сразу не сбег?

– Говорит, контракт по рукам-ногам связал. Условия нарушил бы – до нитки обобрали бы.

Колюню, похоже, всерьез заинтересовали похождения дружка.

– И чего еще Петька рассказывал?

– Да мы мало и постояли. Жить, говорит, в Сардинии можно, но водка страшно дорогая. Там же литры в ходу. Так если перевести на баксы, а потом на наши рубли, бутылка в стольник обходится. Потому местные пьют исключительно сухое. Да еще аперитивы. По-нашему, значит, красное.

Колюня громко сглотнул слюну.

– И чем же закусывают на Сардинии? Наверно, сардинками?

Приятель мельком глянул на часы.

– Кто чем. Рабочий класс, вроде нас с тобой, обходится креветками. А буржуи ихние, как и наши, закусывают омарами, икоркою, севрюжинкой. И конечно, пицей.

– Классно! – воскликнул Колюня. Хотя совсем не ясно было, что он имел в виду.

– Но если хочешь знать, Петро готов был отдать за горбушку черняшки весь заморский закусон. Итальянцы и понятия не имеют о ржаном хлебе.

– Да-а-а. Я б убег! К фене контракт. Ужас, как люблю московский «бородинский».

– А еще братва наша скучает там по настоящим соленым огурчикам, – продолжал Андрей. – Которые с укропчиком, с чесночком, с хренком, смородинным листиком. И еще с какой-нибудь огородней чертовщинкой.

– И такого добра там нет?

– Не, – чуть не плача произнес рассказчик. – У них там свое лекарство – маслины. Итальяшка одну ягодку съест, так и пальцы оближет. Нет, я не осуждаю. Каждому – свое.

Колюня шепотом спросил:

– И сколько же Петька там заробил? Наверно, немало?

– Кабы не десять тысяч. Хотел же комнату в коммуналке покупать. Да номер не прошел, – сказал Андрей и в подтверждение руки в стороны развел. – Он же баксы для удобства положил в «Инкомбанк», за приличный процент. Только сымать собрался – бац! – семнадцатое августа. Банк лопнул, как мыльный пузырь. Так сказали.

– Ага, поди проверь! И как же он?

– Хотел себя жизни лишить. Но одумался и вступил в отряд Ампилова. Ходит на их собрания. Митингует. Вроде бы как зло с души своей снимает. Наши видели Петра на Горбатом мосту. С лозунгом или с транспарантом. Точно не знаю, брехать же не хочу.