Митрич (входит медленно, раздевается). О, господи помилуй! Что ж, не приезжал хозяин-то? Анисья. Чего? Митрич. Микита-то из города не бывал? Анисья. Нету. Митрич. Загулял, видно. О господи! Анисья. Убрался на гумне-то? Митрич. А то как же? Все как надо убрал, соломкой прикрыл. Я не люблю как-нибудь. О господи! Микола милослевый! (Ковыряет мозоли.) А то бы пора ему и быть. Анисья. Чего ему торопиться. Деньги есть, гуляет с девкой, я чай… Митрич. Деньги есть, так чего ж не гулять. Акулина-то почто в город поехала? Анисья. А ты спроси ее, зачем туда нелегкая понесла. Митрич. В город-то зачем? В городу всего много, только бы было на что. О господи! Анютка. Я, матушка, сама слышала. Полушальчик, говорит, тебе куплю, однова дыхнуть, куплю, говорит; сама, говорит, выберешь. И убралась она хорошо как: безрукавку плисовую надела и платок французский. Анисья. Уж и точно девичий стыд до порога, а переступила — и забыла. То-то бесстыжая! Митрич. Вона! Чего стыдиться-то? Деньги есть, так и гуляй. О господи! Ужинать-то рано, что ли? Анисья молчит. Пойти погреться пока что. (Лезет на печь.) О господи, матерь пресвятая богородица, Микола-угодник!Явление первое