Я ворвался в комнату моего отца и включил свет. Он лежал одетый на кровати. Один туфель упал и валялся на полу под его ногой, которая свисала с кровати. Он лежал на спине и храпел. Он зашевелился и положил руку на лицо, отвернулся от света. Я подошел к нему, отодвинул руку и два раза дал ему пощечину. Его голова закачалась, он вскрикнул. Один глаз открылся, потом второй. Я поднес нож к его глазам, он сфокусировался на ноже с пьяной неточностью. От него остро пахло алкоголем.

— Франц? — слабо сказал он. Я замахнулся на него ножом, остановив лезвие в паре миллиметров от его переносицы.

— Ты, ублюдок, — крикнул я. — Что это такое? — я показал ему коробочки с тампонами и гормонами, которые держал другой рукой. Он застонал и закрыл глаза. — Говори! — закричал я и опять ударил его по щеке, теперь тыльной стороной руки, в которой держал нож.

Он попытался откатиться по кровати под открытым окном, но я дернул его на место, подальше от душной неподвижной ночи.

— Нет, Франц, нет, — сказал он, перекатывая голову и пытаясь оттолкнуть мои руки. Я отпустил коробки и крепко схватил его. Притянул его к себе и приставил нож к его горлу.

— Ты мне скажешь, или я… — я не закончил фразу.

Я отпустил его руку и перенес свою руку на его штаны. Я достал ремень из его штанов. Он попытался остановить меня, но я ударил его по рукам и потрогал его горло ножом. Я расстегнул замок, все время наблюдая за ним, пытаясь не представлять, что я найду или не найду. Я расстегнул кнопку над замком. Дернул штаны вниз, рубашку вверх из штанов. Он посмотрел на меня с кровати красными, блестящими глазами и покачал головой:

— Что ты с-сабираешься дел-лать, Франц? Изв-вини меня, изв-вини. Это был эксперимент. Ксперимент…Н-не делай ничего, прошу, Франц…пож-жалуйста.

— Ты, сука, ты сука! — сказал я, чувствуя как все начинает расплываться перед глазами, а голос дрожать. Я сдернул вниз его/ее трусы одним злобным движением.

Нечто заорало вне дома, в ночи за окном. Я стоял, уставившись на черные волосы моего отца и его большой, лоснящийся член и яйца, а какое-то животное заорало на острове. Ноги моего отца тряслись. Потом появился свет, дрожащий и колеблющийся, там, где не должно было быть света, снаружи, над дюнами и еще крики, блеяние и мекание, и крики, всюду крики.

— Господи Иисусе, что там такое? — выдохнул отец, поворачивая трясущуюся голову к окну.

Я сделал шаг назад, обогнул кровать, смотря в окно. Ужасные звуки и свет на дальней стороне дюн приближались. Свет окружал большую дюну за домом как гало, дюна эта была в направлении Земли Черепа, свет был дрожаще-желтый и дымный. Звук был похож на издаваемый горящим псом, но увеличенный, повторяющийся и повторяющийся, у него был другой тон. Свет становился ярче, нечто побежало через верхушку большой дюны, нечто горящее и кричащее, оно скатилось по склону, смотрящему на море. Это была овца, за ней следовали другие овцы. Сначала еще две, затем полдюжины животных понеслось по траве и песку. Через несколько секунд склон был покрыт горящими овцами, их шерсть в огне, они мчались вниз дико блея, зажигали траву и сорняки и оставляли их пылающими в своем огненном следе.

Тут я увидел Эрика. Отец, шатаясь, стал рядом со мной, но я не обратил на него внимания и смотрел на худую, танцующую, прыгающую фигуру на вершине дюны. Эрик размахивал обеими руками, в одной был огромный горящий факел, в другой — топор. Эрик кричал.

— О, Боже, нет, — сказал отец. Я повернулся к нему. Он натягивал штаны.

Я пробежал мимо него и к двери.

— За мной! — закричал я ему. Я выбежал из комнаты, вниз по лестнице, не посмотрев, следует ли он за мной. Я видел огонь во всех окнах, слышал крики истязаемых овец вокруг дома. На кухне я подумал, не взять ли с собой воды, но решил — бесполезно. Я выбежал на крыльцо и в сад. Овца, горящая только над задними ногами, почти столкнулась со мной, когда бежала по уже пылающему саду и свернула с испуганным меканьем в последнюю секунду перед столкновением с дверью, потом перепрыгнула через низкую ограду в переднюю часть сада. Я обежал заднюю часть дома в поисках Эрика.

Овцы были везде, огонь тоже. Горела трава на Земле Черепа, пламя прыгало по сараю и кустам, и растениям, и цветам в саду; мертвые, горящие овцы лежали в озерцах живого огня, а другие бегали и прыгали вокруг, стонали и вопили своими низкими, надорванными голосами. Эрик стоял на лестнице в погреб. Я увидел факел, который он держал — мигающее пламя на фоне стены дома под окошком туалета. Эрик атаковал дверь погреба топором.

— Эрик! Нет! — крикнул я. Я двинулся вперед, передумал, повернулся, ухватился за угол дома, сунул туда голову, чтобы посмотреть на открытую дверь. — Папа! Выходи! Папа!

Позади меня послышался звук раскалывающегося дерева. Я повернулся обратно и побежал к Эрику. Я перепрыгнул через дымящийся труп овцы, лежавший перед ступеньками лестницы в погреб. Эрик оглянулся и замахнулся на меня топором. Я прыгнул в сторону. Приземлился и тут же встал, готовый отпрыгнуть, но он стал бить по двери топором, вскрикивая при каждом ударе как будто он и был этой дверью. Острие топора исчезло в дереве двери, застряло в нем, Эрик сильно дернул топор и вытащил его, глянул на меня через плечо и опять ударил по двери, его тень от факела упала на меня, факел был прислонен к двери, и я видел, что новая краска ужа начинала гореть. Я достал катапульту. Эрик почти взломал дверь. Отец до сих пор не появился. Когда Эрик ударил по двери, он оглянулся на меня. Пока я искал железку, позади нас закричала овца. Со всех сторон я слышал треск огня и чувствовал запах жареного мяса. Металлический шар лег на ладонь и я его вытащил.

“Эрик!”, — крикнул я, когда дверь уступила его натиску. Он взял топор в одну руку, факел в другую. Ударил по двери ногой и она упала. Я закрутил катапульту на последний сантиметр и посмотрел на него через Y катапульты. Он взглянул на меня. У него была борода, а лицо было грязное и похожее на маску животного. Это был мальчик, мужчина, которого я знал, но это была и совершенно другая личность. Лицо его улыбалось, глаза косили, он истекал потом, его грудь тяжело вдыхала и выдыхала в ритме пульсации пламени. Эрик держал топор и факел, за ним лежала разломанная дверь погреба. Мне показалось, что я смутно вижу горы кордита, темно-оранжевые в тяжелом свете огня вокруг и факела в руке моего брата. Он потряс головой, он выглядел неуверенным и потерявшим ориентацию.

Я медленно покачал головой.

Он засмеялся и кивнул, полууронил, полубросил факел в погреб и бросился ко мне.

Когда увидел сквозь готовую к бою катапульту как он приближается, я чуть не выстрелил, но в последнюю секунду перед тем, как мои пальцы разжались, я увидел, как он уронил топор, который застучал по ступенькам. Эрик пробежал мимо меня, я отпустил катапульту и отклонился в сторону. Я обернулся и увидел, как Эрик мчался по саду на юг. Я сбежал по ступенькам и поднял факел. Он лежал в метре от входа, далеко от кордита. Я быстро выбросил факел наружу. В пылающем сарае продолжали рваться бомбы.

Взрывы были оглушительными, осколки свистели над головой, окна дома разбились, сарай был разрушен до основанья, а затем пара бомб была выброшена взрывом из сарая, и они рванули в саду, к счастью, далеко от меня. Когда я смог поднять голову, сарая больше не было, все овцы были мертвы или разбежались, а Эрик исчез.

Отец был на кухне, он держал в руках ведро с водой и нож. Когда я вошел, он положил нож на стол. Отец выглядел как будто ему уже сто лет. На столе стояла банка из кабинета. Я сел во главе стола, упав на стул. Я посмотрел на него:

— Около двери погреба был Эрик, — сказал я и засмеялся. В моих ушах звенело после взрывов в сарае.

Отец, выглядевший старым и глупым, стоял и смотрел на меня, его глаза были влажные и выцветшие, его руки дрожали. Я постепенно успокаивался.

— Что… — начал он, потом кашлянул. — Что…что случилось? — он сказал это почти трезвым голосом.

— Он пытался залезть в погреб. Думаю, он собирался нас взорвать. Он уже убежал. Я, как мог, поставил дверь на место. Большая часть костров погасла, тебе это не понадобиться. — Я кивнул в сторону ведра с водой, которое он держал. — Вместо этого я хочу, чтобы ты сел и ответил на интересующие меня вопросы.

Он посмотрел на меня, поднял банку с препаратом, но она выскользнула из его пальцев, упала на пол и разбилась. Он нервно рассмеялся, нагнулся и выпрямился, держа то, что раньше было внутри банки. Он показал это мне, но я смотрел ему в лицо. Отец сжал ладонь, потом опять раскрыл ее как фокусник. Он держал розовый шарик. Не яичко, а розовый шар, похожий на кусок пластилина или воска. Я уставился прямо в его глаза.

— Рассказывай, — сказал я.

И он рассказал.