Розмари Роджерс Лабиринты любви Глава 1 Голос певца, чувственно-хрипловатый, с легким акцентом, едва слышно плескался в наушниках, которые Сара упорно не снимала с самого начала полета. «Besame, besame mucho[1]…» Девушка, не открывая глаз, слегка поморщилась. Ох уж эти картинные страсти. Только любовных песен ей сейчас не хватает! Да еще на испанском! Слишком уж живо они напоминают об Эдуардо, его печальных черных глазах, умоляюще взиравших на нее. – Но, tesoro,[2] ведь я хочу жениться на тебе! Почему вдруг твой отец вздумал возражать против этого? К тому же, как тебе известно, у меня самого достаточно денег, так что и это не препятствие, верно? Мы будем жить там, где пожелаешь ты… Нет, нет, Эдуардо. Бедняга Эдуардо… Ей следовало бы постараться быть честной с ним, а не подыскивать неуклюжие извинения и шаткие предлоги. Отец. Образование. Но как объяснить человеку, что она попросту не выносит его прикосновений? Ну отчего, отчего у него всегда влажные, словно чуть потные руки? В тихие звуки музыки ворвался резкий голос командира корабля, сообщавшего, что самолет пошел на посадку и через четверть часа приземлится в аэропорту Кеннеди. Каждый, кто хочет послушать переговоры пилотов с диспетчерами полетов, может переключиться на канал… Сара сбросила наушники и нервно расчесала волосы пальцами. Внимательно рассмотрев лицо в маленьком зеркале, извлеченном из сумочки, она снова состроила гримаску. Дурная привычка, от которой пора избавляться! – Дорогое дитя, ты просто обязана перестать по каждому поводу корчить рожицы! Ты что, собираешься раньше времени превратиться в старуху? Еще несколько лет, и вся покроешься морщинами! Взгляни на меня… Конечно, маме легко говорить! Недаром миллионы поклонников во всем мире обожают Мону Чарлз! Судя по тому, как они боготворят своего идола, она вечно останется молодой! Все утверждают, что Сара похожа на мать. Но почему-то люди никогда не узнавали ее, несмотря на тот же оттенок волос и безупречную кожу. В неумолимо-безжалостном серебристом стеклышке отражалось слишком бледное, если не считать двух багровых пятнышек на скулах, лицо. Гладкие, прямые, не поддающиеся завивке темно-рыжие пряди, того цвета, который принято называть красное дерево, падали на плечи. Густые, такие же черные, как у Моны, ресницы обрамляли материнские изумрудно-зеленые глаза. Но никому в голову не приходило принимать Сару за Мону Чарлз, и, возможно, виной всему были девически-худенькая фигурка и рост. Что за жалкое зрелище по сравнению со знаменитой кинозвездой! У высокой, статной Моны по крайней мере роскошный бюст, при взгляде на который у мужчин слюнки текут! Даже после четырех браков и пяти родов мать по-прежнему ослепительна! «А я, – сурово предупредила себя Сара, с досадой захлопнув пудреницу, – скорее всего к тридцати годам стану похожей на печеное яблоко!» Только благодаря папочке широкой публике почти ничего не было известно об этой дочери, появившейся на свет в результате короткого брака Моны с сэром Эриком Колвиллом. Приходилось признать, что оба совершили глупость, но в тот момент актриса переживала один из тех недолгих периодов, как она выражалась, «стабилизации», во время которых во всеуслышание объявляла, что решила остепениться и бросить все во имя любви и в данном случае английского титула. Идиллия продолжалась чуть больше года, после чего Мона покинула мужа ради актера шекспировского театра, а заодно сочла за лучшее позабыть о дочери и любимой собаке, афганской борзой Голди. Сару передали на попечение няни Стеггс. Но это вовсе не означало, что Мона не любила девочку! Ее обязательные и довольно регулярные приезды ставили весь дом с ног на голову. Мона заключала Сару в душистые объятия, прижимала к пышной груди и проводила с ней несколько часов в зоопарках. Засыпала дорогими игрушками и знакомила с новыми людьми. Девочка благополучно существовала в этих, совершенно не похожих друг на друга параллельных мирах, пока сэр Эрик не спохватился, не отправил дочь в закрытую школу и строго-настрого не запретил всякое упоминание о ней в прессе. Но Сару уже успели познакомить со сводной сестрой, Дилайт, которую сама Мона, возводя глаза к небу и вздыхая, неизменно величала «дитя любви». Дилайт была всего на полтора года моложе Сары, однако той всегда казалось, что жизненного опыта сестры хватило бы на десяток таких, как она. Дилайт успела побывать повсюду, была знакома со множеством знаменитостей и делала все, что в голову взбредет. Такая земная, полная жизни по сравнению с синим чулком Сарой Колвилл! От нее так и исходили возбуждающие токи, нервная энергия. Дилайт принадлежала к абсолютно иному обществу, обществу, снискавшему явное неодобрение отца, но в конце концов Сара уже совершеннолетняя и не обязана спрашивать ни у кого разрешения. Внизу замелькали огоньки посадочной полосы, и Сара, набрав в грудь побольше воздуха, поудобнее уселась в кресле. Нью-Йорк! Целая неделя в Нью-Йорке вместе с Дилайт, прежде чем Сара отправится в Лос-Анджелес, чтобы начать занятия. Но после каникул с Дилайт никакая аспирантура в Калифорнийском университете[3] не покажется скучной! – Дорогая! Сара, дорогая! Сара недоуменно оглядывалась, не узнавая сестру. Только когда та, размахивая руками, прорвалась сквозь терпеливо ожидавшую толпу встречающих, девушка облегченно вздохнула. Господи, прическа в стиле «афро», состоящая из множества мелких завитков, от которой голова казалась огромной, и темные очки в пол-лица! В их последнюю встречу прямые длинные волосы Дилайт доходили почти до талии, а на лице – никакой косметики, но сегодня губы покрыты ярко-красным блеском, а на щеках – чуть заметный слой румян. Она немного похудела, зато приобрела великолепный загар. – Привет, сестричка! Девушки обнялись и громко заговорили, перебивая друг друга, пытаясь поделиться сразу всем, что довелось пережить за три года разлуки. – В жизни бы не узнала тебя, если бы ты меня не окликнула! – Посмотри, на кого ты похожа, настоящий книжный червяк! Солнце, солнце и солнце – вот что тебе надо. Ты что, совсем ракетку в руки не берешь? – Последнее время приходится играть только на закрытых кортах. А ты? – О, я в порядке! Представляешь, получила роль в кино! Настоящем! Блеск! Правда, крохотную, но все равно просто отпад! Сара мгновенно вспомнила, что Дилайт, к ужасу мамы, снялась в парочке откровенно непристойных фильмов того сорта, который добропорядочные члены общества относили к разряду порнографических. «Личная жизнь каждого свята, но на публике…» – негодующе высказалась Мона. Бедняжка! Не слишком-то часто она выступала в роли строгой блюстительницы нравов в отличие от няни Стеггс! – У тебя много вещей? Ради Бога, скорее линяем из этой психушки! Окружающие с любопытством поглядывали на девушек. Какой невероятный контраст – Сара в модном деловом костюме от Живанши и Дилайт Адамс в тесных «ливайсах», заправленных в высокие сапожки; короткая футболка туго обтягивает грудь. Сейчас они совершенно не походили на сестер, особенно потому, что зеленые глаза Дилайт скрывали очки, но стоило девушкам одеться и причесаться одинаково, как всякий принимал их за близнецов. – Помнишь, как нас вечно путали? Несчастный Пьетро, из всех маминых мужей он всегда был моим любимцем, потому что, уж поверь мне, действительно любил детей по-страшному. – О да, и мне Пьетро нравился, зато я ненавидела Вирджила! Эти волосатые ручищи и вечные вонючие сигары! Не понимаю, как это мать вообще позволяла ему дотрагиваться до себя! – Зато в постели круче его не найти! Настоящий секс-маньяк! Не представляешь, что он заставлял ее выделывать! И клянусь, Мона аж заходилась от восторга! При виде ошеломленного лица сестры Дилайт весело хихикнула: – Я следила за ними! Тебе такое и в голову не приходило, верно? Я боялась, что ты настучишь на меня, и, кроме того, это был мой секрет. Я часто пряталась в стенном шкафу. Поверить невозможно, чему я только не выучилась! Ну и кровать у них была! Ни дать ни взять сексодром! – Не сомневаюсь, – сухо произнесла Сара, ужасаясь в глубине души. Не стоит показывать сестре, как она возмущена. Дилайт, конечно, поднимет ее на смех. И проходу не даст, если узнает, что Сара в двадцать один год еще не была с мужчиной. Девственница! Какой позор! Следовало бы завести любовника, кого угодно, лишь бы поскорее покончить с ненавистной невинностью! Сара повторяла себе это снова и снова, однако почему-то ничего не предпринимала, возможно, потому, что мужчины, с которыми она встречалась, редко заводили ее; к тому же никому из них еще не удалось благополучно пройти то, что девушка называла Тест Номер Два. Безнадежно – ни один из ее поклонников просто не способен устоять перед чарами неотразимой Моны. Полтора часа спустя они с облегчением уселись на разбросанных по полу подушках в маленькой однокомнатной квартирке Дилайт. Сара не отрывала глаз от оживленного лица сестры, ее то и дело взлетающих рук, и гадала, каково это – быть Дилайт, познавшей все на свете еще до того, как ей исполнилось восемнадцать! Уж она никогда не станет жаловаться на скуку и уныние. Вокруг Дилайт жизнь всегда бьет ключом. – Еще вина? Не дожидаясь ответа, Дилайт наполнила бокал сестры. – Тебе бы надо немного расслабиться, старушка! – покачала она головой, поднимая свой фужер. – Пьем за меня и за то единственное, что я еще не испытала. Семейную жизнь! – Ты… ты выходишь замуж? Вот это удар! Ниже пояса! Сара мгновенно выпрямилась, сведя домиком темные брови. – Почему не сказала раньше? Кто он? Или снова морочишь мне голову? Дилайт, лукаво сверкнув глазами, энергично затрясла головой, так что закачались огромные золотые кольца в ушах. – Чесслово, нет! На этот раз, клянусь, чистая правда! Ведь ты меня знаешь, я всегда оставляю лучшие новости напоследок! Мы живем вместе, но ему пришлось вернуться в Калифорнию, чтобы встретить старшего брата, который прилетает из Рима. Он итальянец и… Дилайт перевела дыхание и легонько поцеловала кончики пальцев типично итальянским жестом. – Отпадный любовник, и… погоди пока не увидишь его! Я просто тащусь! Клевый парнишка и красавец к тому же! Не поверишь, настолько старомоден, что хочет детишек! Мы собираемся провести медовый месяц в Индии – я давно мечтала полюбоваться Тадж-Махалом при лунном свете. Ну, что ты об этом думаешь? – Всего от тебя ожидала, но такого! Три года назад ты уверяла, что никогда не выйдешь замуж! И сказала… Дилайт нетерпеливо отмахнулась: многочисленные серебряные браслеты весело зазвенели. – О да, прекрасно помню! Сказала, что мой девиз – разнообразие и что хочу попробовать все на свете… так оно и вышло, только надоели мне эти заморочки… И не надо глазеть на меня так, словно потолок обвалился! В конце концов люди меняются – взгляни хотя бы на себя! Кто бы мог подумать три года назад, что ты свалишь из дома и отправишься в Калифорнию вместо какой-нибудь занудной дыры вроде Оксфорда или Кембриджа! Бьюсь об заклад, именно этого требовал от тебя твой предок! Легкий румянец, заливший бледное лицо сестры, лучше всяких слов подтвердил правоту Дилайт, поэтому та поспешно и покаянно добавила: – Дорогая, я не хотела быть такой стервозой! Просто собиралась… то есть… понимаешь, вечно я завожусь по пустякам! Три года назад я была совсем другой, ну совершенно другой! Настоящей оторвой! Спокойно пускалась во все тяжкие… Правда, я и сейчас хороша… но тем не менее балдела от всего на свете! Чего только не хлебнула! И согласись, пример мамы Моны кого хочешь отпугнет от семейной жизни! Помнишь, как мы обе клялись, что никогда-никогда не выйдем замуж? Я даже не верила в любовь, ведь подтверди, заниматься любовью дело совсем другое, хороший трах еще никому не помешал, конечно, в зависимости от того, с кем спишь. Но тут я встретила Карло, и внезапно это произошло! Я влюбилась! И самое чудесное то, что и он тоже! Сара, неужели ты никогда не была влюблена? Ну хотя бы не втрескалась в кого-нибудь с первого взгляда? – О, безусловно, но до сих пор мне обычно удавалось избегать этой лихорадки, которую ты так важно именуешь настоящей любовью! Благодарю покорно, не надо! Вспомни, сколько раз мама Мона мучилась, страдала, умирала от любви и потом куда что девалось? – насмешливо осведомилась Сара, надеясь, что по глазам не заметно, как она смущена. Дилайт лучилась счастьем, и Сара была рада за нее, но сестра – такое изменчивое, непредсказуемое создание, что трудно представить ее в роли верной жены и заботливой матери! – Расскажи мне подробнее о своем Карло, – тактично попросила она. – Он красив? Чем занимается? И что вы оба станете делать после медового месяца, лунного света и Тадж-Махала? И тут впервые за все время она увидела, что Дилайт слегка нахмурилась, прежде чем отвернуться и невнятно пробормотать: – Не возражаешь, если я сверну косячок? Это долгая песня, и ты… наверное, если я не объясню всю предысторию, ничего не поймешь. А мне так хочется, чтобы ты как следует врубилась, Сара. В нашей семье ты самая рассудительная и всегда вытаскивала меня из дерьма, в которое я вечно ухитрялась вляпаться, помнишь? Так или иначе… Она вновь обернулась, предложила сестре толстую короткую самокрутку и широко улыбнулась, когда та покачала головой. – Только не говори, что ни разу не пробовала! Да брось, в наше время всякий, кто хочет словить кайф… вот, посмотри! Глубоко затянувшись сладковатым дымом, она прикрыла глаза и под зачарованным взглядом Сары жадно заглотила его. Но самым странным казалось то, что на Дилайт вроде бы совершенно не подействовала марихуана, хотя Сара ожидала, что сестра немедленно сомлеет. – Ну же, не бойся! Всего одна затяжка! Расслабишься немного и покочумаешь, слово даю! Пожалуй, тебе лучше начинать здесь, под моим неусыпным присмотром, прежде чем займешься этим в универе! Рано или поздно придется, сестричка! Что ты на меня уставилась? Поверь: иначе все решат, что ты с приветом. – А если я скажу, что у меня аллергия? – с надеждой прошептала Сара, морща нос от сладковато-горького запаха. – Тогда посчитают, что ты сидишь на чем-нибудь другом, вроде коки. Никогда не нюхала? – Нет! И не собираюсь! – О Иисусе, Сара, да когда же ты очнешься! Нельзя же оставаться такой чертовски… правильной! Почему для разнообразия не словить кайф? Ну, так, как я, оттянуться ты все равно не сумеешь, да я и не предлагаю, но невозможно же всю жизнь прожить в скорлупе? Надо чего-то попробовать, рискнуть, жить, а не копаться в дурацких книгах! Сара встретила насмешливый, словно подначивающий взгляд сестры, и в памяти всплыли другие слова, сказанные в другое время: – Такое воспитанное дитя, наша мисс Сара. Никогда никаких неприятностей! Всегда так хорошо ведет себя… Няня Стеггс, дорогая старая няня! И одобрительный голос отца после одного из редких визитов Дилайт: – Я рад, что ты такой послушный, спокойный ребенок, Сара. Не позволяй другим влиять на тебя! Но теперь, оглядываясь на прошлое, Сара неожиданно осознала: на самом деле отец требовал, чтобы дочь неуклонно следовала правилам и предписаниям, которыми он окружил ее, точно крепостными стенами. Конечно, он желал ей добра, но, черт побери, она уже взрослая и должна найти способ сосуществовать с молодыми людьми ее возраста! Дилайт права, она не хотела вечно оставаться чужой на празднике жизни! – Вот, смотри, что делаю я, и постарайся не поперхнуться, – наставляла Дилайт. – Это легче легкого, и ничего с тобой не случится, обещаю. Травка – первый сорт, вот увидишь, просто немного поплывешь, и только, клянусь. И тут Сара решила, что настал момент выяснить, так ли уж права сестра. В конце концов, она прочла достаточно специальной литературы, чтобы знать: в маленьких дозах марихуана далеко не так опасна, как алкоголь или табак. После первой затяжки она закашлялась, но уже вторая далась значительно легче. Кроме того, с ней действительно ничего не происходило. Дилайт вновь наполнила бокалы, и Сара пригубила охлажденное «Шабли», не понимая, чувствует облегчение или разочарование. Немного осмелев, она еще раз поднесла ко рту косячок, прежде чем Дилайт, захватив кончик серебряным мундштуком-прищепкой в виде крокодила, прикончила окурок. – Словила кайф? Нет? Ничего, скоро сама убедишься. Давай немного прикручу музыку. Она всегда идет куда лучше, после того как курнешь травки. Только сейчас Сара сообразила, что сестра изъясняется на некоем странноватом языке, который еще предстоит освоить. Девушка устроилась поудобнее на большой подушке, пока Дилайт изливала душу в рассказах о Карло и жалобах на его совершенно невыносимого старшего брата. Вино загадочно сверкало в хрустальном бокале, музыка лилась в самую душу, успокаивающая и в то же время куда-то зовущая; звуки то почти затихали, то наплывали вновь. Никогда раньше Вагнер не казался столь великолепным, а на сердце не было так спокойно. – Как его зовут? – неожиданно перебила Сара, желая показать сестре, что она внимательно слушает. – Кого? – Старшего брата… как его имя? – Ах, он! Этот спесивый, наглый тип… Джованни. Злой серый волк! – хмыкнула Дилайт. – Смотри не проболтайся Карло, что я его так называю. Карло перед ним стелется и, по-моему, немного побаивается. Джованни Марко Рикардо Маркантони, ничего себе имечко, полный блеск! У Карло тоже есть еще парочка кликух, должно быть, какой-то семейный обычай, но никто не зовет его иначе, как Карло! Прекрасное имя и очень ему идет, в отличие от его братца, который вечно дерет нос лишь потому, что его угораздило родиться первым и к тому же то ли дурацким графом, то ли герцогом, или чем-то вроде этого. Я хочу сказать, кому теперь нужны эти чертовы аристократы? Кроме того, все знают, что цена итальянских титулов – пятачок пучок, и только чумные светские бабы гоняются за ними, то есть… о чем это я? – Ты говорила, что должна получить одобрение этого ужасного Марко или как его там, прежде чем он разрешит вам пожениться. Сара выпрямилась и отвела упавшую на лоб прядь волос. Глаза гневно сверкнули. – Но почему твой Карло обязан просить у брата позволения? Сколько ему лет? Неужели он не способен постоять за себя? – Пойми же, они итальянцы! Представляешь, Джованни Марко, или просто Марко, как его зовут родные, считается главой почтенного семейства и заправляет всем зверинцем! Сделал кучу бабок, и все в его руках! Автомобильная компания, торговый флот… в каждой бочке гвоздь! Успел поживиться от всех пирогов! Он набит «капустой», а Карло работает на него. И кроме того, с этим самым Марко шутки плохи. – Дилайт картинно вздрогнула и театрально понизила голос: – Говоря по правде, не удивлюсь, если окажется, что он связан с… сама понимаешь с кем. Та еще кодла! – Хочешь сказать, мафия? О нет, Дилайт, не может быть! – Конечно, я не уверена, и Карло молчит, как пришитый, а это единственное, о чем я не смею спросить. Но подозрения буквально сводят меня с ума… а он как-то упомянул, что его братец по трупам пойдет, лишь бы добиться своего. Сара, я страшно боюсь, что он попытается увезти Карло, а нам друг без друга не жить! Я просто повешусь, если это случится, и Карло тоже! Огромные изумрудные, совсем как у Моны, очи Дилайт мгновенно наполнились слезами. – Но зачем ему ни с того ни с сего разлучать вас? – Потому что… потому что он козел занудный, вот почему! – взвыла Дилайт. – Вся их семейка, видите ли, благочестивые католики, и Марко как раз из тех дебилов, которые считают, что нужно ишачить до упаду, а все развлечения ждут нас на небесах. И когда придет время, женит Карло на какой-нибудь безмозглой телке из хорошей семьи, с деньгами, и… – голос девушки прервался невольным рыданием, – и без моего постыдного прошлого. Все, что я делала… эти мерзкие статейки обо мне во всяких дерьмовых листках и колонках светской хроники, фильмы… ну ты понимаешь, о чем я, Сари, и знаешь, что я прикалывалась просто ради понта, но этим его не возьмешь! Он посчитает, что я пудрю ему мозги, и вовек мне не поверит. Карло я все объяснила, и ему дела нет до того, что было когда-то, но его брат… Теперь ты понимаешь, почему так нужна мне? – Н-нет… ничего не понимаю, – растерянно произнесла Сара, стараясь, чтобы Дилайт не заметила, как подействовало на нее старое детское прозвище «Сари». Ей почему-то пришлось прищуриться, чтобы хорошенько разглядеть сестру, сидевшую на полу со скрещенными ногами. Две огромные слезы медленно катились по ее щекам. Бедная милая Дилайт! Конечно, у нее ветер в голове, и она всегда была взбалмошной и способной на любые выходки, но это неотъемлемая часть ее очарования! Такова уж натура Дилайт, ничего не попишешь. Она просто жила полной жизнью и бросалась вперед очертя голову. Но это еще не дает права какому-то чванливому лицемерному ханже смотреть на нее сверху вниз! Погруженная в невеселые мысли, Сара почти не обращала внимания на то, что говорит Дилайт, пока в сознание не ворвался настойчивый призыв: – …теперь ты видишь, почему нам нужно потихоньку свалить отсюда, и как можно быстрее, чтобы сбить его со следа. И если ты только поможешь мне… «Я действительно как-то странно себя чувствую, – словно во сне подумала Сара. – Не плохо, а именно странно. Будто парю в воздухе…» Собравшись с силами, она энергично кивнула, от души надеясь, что четко выговаривает каждое слово: – Разумеется, дорогая, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я позабочусь о всемогущем мистере Марко и поставлю его на место, если он посмеет хотя бы слово сказать против тебя! Уж я ему покажу! И тут она хихикнула, потому что словечко «показать» было любимейшим выражением няни Стеггс, особенно когда в гости приезжала Дилайт. «Немедленно слезайте с дерева, мисс, иначе я вам покажу!» – О Сари, как я люблю тебя! Я говорила Карло, что ты согласишься! Теплые руки обвили плечи Сары, и та едва нашла в себе силы пробормотать: – Ну а теперь, когда все решено, не могла бы ты отвести меня в спальню? Мне почему-то ужасно захотелось спать. Глава 2 Саре казалось, что она кружится в калейдоскопически нескончаемом вихре цветов, красок, музыки и веселья. Сестры побывали повсюду, увидели все, ели в крошечных забегаловках Гринвич-Виллиджа и самых элегантных ресторанах Манхэттена. Дни были заняты многочасовыми походами по магазинам, а вечера – спектаклями и концертами на Бродвее, в «Метрополитен-опера» и филармонии. Дилайт помогла Саре лучше понять дух и постоянное биение жизни огромного города. Сара научилась проводить ночи без сна, успевая немного передохнуть по утрам перед новыми подвигами, коротать время в модных дискотеках, казино и клубах вроде «Мажик» и «Ксенон». – Неужели Нью-Йорк никогда не затихает? – изумленно спросила как-то Сара сестру и в ответ услышала снисходительный смешок. – Никогда, беби! Сама видишь, здесь столько всяких забойных местечек! Я ни капельки не устаю – вся штука в витаминах и здоровой пище! Кстати, какой у тебя энергетический уровень? И как тебе нравится Джакомо, приятель Карло? По-моему, он на тебя запал. – Сводничество тебе не к лицу, Дилайт, – сурово заметила Сара, а сестра в притворном отчаянии закатила глаза к небу. – Господи, да кто же сводничает… Просто он положил на тебя глаз, и ты не прочь его подцепить, верно? Могла и пригласить его к нам, а я, так уж и быть, прикорнула бы на диване! – Не настолько уж он мне и нравится, и губы у него такие же слюнявые, как у Эдуардо… – Ага! Эдуардо! Значит, ты успела кое-что хлебнуть? Слава тебе, Господи, а то я уже боялась! – О, кончай, Дилайт, – перебила Сара, пытаясь подражать жаргону сестры, но тут же поспешно добавила: – Кстати, когда собирается объявиться твой божественный Карло? Хотя бы позвонил, чтобы дать тебе полный отчет! Она сразу же пожалела о сказанном, увидев, что задорное личико Дилайт на мгновение омрачилось. – Должно быть, старший братец нарочно не дает ему продыха! Тот и в Лос-Анджелес прилетел, потому что обо всем пронюхал! И теперь скорее всего как следует вздрючил бедняжку Карло! Но того так просто не возьмешь, и на этот раз он не собирается сдаваться. Вот увидишь, все будет о’кей! – Клянусь, я всего лишь подумала, что Карло не сможет застать тебя по телефону, ведь мы почти не бываем дома. – Он звякнет часиков в шесть утра, как всегда, когда бывает в отлучке. Дилайт явно верила в своего Карло, была по уши влюблена и твердо намерена сбежать с ним от грозного родственничка. Сара только вздыхала, удивляясь грандиозным планам сестры. Так ли уж необходимо подобное нагромождение сложностей? Пусть семейство Маркантони и старомодно, в конце концов на дворе двадцатый век, и единственное, что требуется от Карло, – послать старшего брата ко всем чертям. С той самой первой ночи, которую они провели в разговорах, легкомысленная Дилайт, принимавшая как должное согласие Сары на участие в весьма подозрительной авантюре, больше ни словом не обмолвилась о задуманном. Теперь же, пока Дилайт накладывала косметику, Сара, отмокая в душистой воде, внезапно осознала: она пламенно надеется на то, что все само собой благополучно разрешится. Дилайт, да благословит Господь ее нежное сердечко, всегда была склонна драматизировать события! Но тут сестра, словно прочитав ее мысли, неожиданно заметила: – По-твоему, у меня крыша едет, потому что я из кожи вон лезу, лишь бы убраться подальше от старшего братца? И, мгновенно позабыв о тюбике блеска для губ, который вертела в руках, непривычно серьезно взглянула на Сару. – Поверь… это совсем не так. Я… кажется, немного… струсила… и то потому, что Карло трясется… хотя плевать хотел на всё и вся, кроме этого самого Марко. Это я и хотела объяснить в тот вечер, когда сказала… Но тут, как всегда, настроение девушки внезапно переменилось, и она вновь повернулась к зеркалу. – Впрочем, какая разница! К тому времени, когда выяснится, что мы оба смылись, Карло и я уже будем благополучно женаты и укроемся в самом дальнем уголке Индии! А как только у меня появится малыш… никто, даже Марко, не посмеет рта раскрыть, потому что ребенок будет носить фамилию Маркантони. И можешь быть уверена, я никому не позволю распоряжаться моим беби! – Договорились, при условии, что я стану крестной… Ничего не поделаешь, придется пойти на поводу у Дилайт. Кроме того, по правде говоря, разве не она сама с нетерпением ждет момента, когда сможет сцепиться с этим наглецом Марко? О, она устроит ему веселенькую жизнь, он у нее попляшет! Остаток вечера девушки провели в давке у Мэдисон-сквер-гарден, где играли известные рок-группы. Обе искренне веселились, совершенно позабыв о поджидавших впереди неприятностях. Сара даже украдкой затянулась косячком, который передавали из рук в руки, и поняла, что все ее ощущения до крайности обострены… не об этом ли толковала Дилайт? Потом они вместе с целой толпой приятелей Дилайт, еще с тех дней, когда та работала моделью, отправились в греческий ночной клуб, шумный и веселый, где, однако, изумительно кормили. Сара выпила немного вина, прекрасно проводила время и танцевала до упаду, а потом, сбросив туфли, снова стала кружиться по залу под одобрительные аплодисменты Дилайт. – Я люблю Нью-Йорк! Действительно люблю… и может быть, решусь остаться ненадолго и заняться чем-нибудь… – Но сначала ты едешь в Калифорнию и стараешься выручить меня, девочка моя, – сурово произнесла Дилайт, прекрасно подражая няне Стеггс, но, не выдержав тона, тут же разразилась хохотом. Ее примеру последовала сестра, так что прошло не менее пяти минут, прежде чем им удалось отыскать ключи от входной двери. – Господи, неужели на улице уже светло, или у меня глюки? – Ничего подобного! Давным-давно рассвело, и я вспомнила одну старую песню, знаешь, насчет детей Бродвея… Что, черт возьми, я сделала со своими туфлями? Сара рухнула на груду подушек и сквозь сон услышала, как смеется Дилайт: – Ты так и не выпустила их из рук, чумовая! Но тут тишину нарушил громкий звонок, Дилайт метнулась в спальню, и, кажется, прошел не один час, потому что Сара благополучно заснула. Разбудило ее солнце, струившееся сквозь жалюзи. Голова трещала, а ноздри щекотали неприятные запахи убежавшего кофе и подгоревших тостов. Ну почему, почему Дилайт всегда умудряется их сжечь? – Проснись и пой, беби! Сара, что-то протестующе пробормотав, натянула одеяло на голову. – Вставай, крошка! Дел у нас – выше крыши! Надо собраться, заказать билеты, и… неужели тебя не интересует, что сказал мне Карло? Ха! Так и знала, что была права насчет этого козла, его братца! На сей раз он меня достал! Ну что ж, пусть хоть кипятком писает, когда поймет, что он не такой крутой, как воображает! Эй! Сорванное с Сары одеяло полетело в угол, и при виде сонного лица сестры с размазанной по щекам тушью Дилайт бодро заявила: – Все, что тебе требуется, – кофе и пара таблеток аспирина, и ты в порядке! Сейчас принесу. А потом ты внимательно меня выслушаешь: нам необходимо поговорить, Сари. И… и обдумать, как быть. На карту поставлено все, ясно? Потому что, клянусь, я покончу с собой, если проиграю. – Ничего не поняла, – призналась Сара, сидя за маленьким кухонным столом и в отчаянии прижимая ладони к раскалывающимся вискам. – Ни плана «А», ни плана «Б», а главное, того, каким образом я позволила втянуть себя в это! – Но ты обещала и теперь не имеешь права меня подвести! – заметила Дилайт без всякого сочувствия. – И кроме того, принимай ты витамины, у тебя тоже не было бы никакого отходняка! Будь же повнимательнее, солнышко, это вопрос жизни и смерти. Моей смерти, если задумка не сработает, а тебе бы этого не хотелось, верно? – Верно… – послушно повторила Сара и, сделав над собой сверхъестественное усилие, добавила: – Честное слово, я пытаюсь сообразить, но почему бы тебе не обождать, пока у меня не перестанет раскалываться голова? От твоего голоса только хуже становится… – Аспирин подействует через несколько минут, обещаю. А пока пойду по второму кругу, на этот раз помедленнее. Замысел Дилайт на первый взгляд действительно казался несложным и легко осуществимым… если не считать того – и Сара трепетала при одной этой мысли, – что ей несколько недель придется изображать сестру. Все неубедительные возражения Сары тотчас отметались, и Дилайт продолжала упорно твердить, что уж теперь сестра просто не должна идти на попятный… – Только для того, чтобы сбить Марко со следа, дорогая. Дать нам время скрыться, так, чтобы он не смог нас поймать. Он на все пойдет, лишь бы вбить между нами клин, и вот тебе доказательство – собирается услать Карло в какую-то аргентинскую глушь, чуть ли не в сельву! Поверишь, он даже заявил Карло, что не допустит… представляешь, не допустит, чтобы члены его семьи якшались с такими, как я! – Не может быть! – Клянусь! Он жлоб, и к тому же лицемер! Сам Карло говорил, что у Марко куча любовниц по всему миру. Но лишь потому, что Карло на несколько лет моложе и не вступил во владение своей долей отцовского состояния, вынужден плясать под дудку брата. Марко на стенку полез, когда узнал, что мы живем вместе, и стал угрожать… – Ей-богу, Дилайт, это бред какой-то! Он не смеет, и кроме того… извини, что говорю тебе это, почему бы Карло не послать его куда подальше? Он уже далеко не ребенок, и если все дело в отцовских деньгах, может, пока ему стоит поискать работу? – Ты не понимаешь! – взорвалась Дилайт, принимаясь метаться по крохотной кухоньке, словно разъяренная молодая пантера. – Деньги Карло до лампочки – еще год-другой, и у него своих девать будет некуда! Он просто тревожится – потому что хорошо знает своего братца. Марко… не смейся, но если понадобится, он прикажет похитить Карло или… или устроит так, что со мной случится что-то ужасное. О, поверь, на этот раз я не гоню волну, клянусь! Этот человек – настоящий трахнутый деспот самого худшего разбора! Он остался где-то в средних веках! Это все буйная сардинско-сицилийская кровь. Да что далеко ходить – его папаша велел пришить первую жену, потому что вообразил, будто та завела любовника! – И ты хочешь, чтобы я имела дело с таким человеком? – Кто это сказал? Лапочка Сари, все, что от тебя требуется, – пару недель побыть Дилайт Адамс! Наведываться в те места, где я обычно ошиваюсь, делать то, чем я всегда занимаюсь. Так, чтобы он посчитал, будто я никуда не подевалась, и не трясся, что я тайком улизну к Карло. – А когда выявит, что именно так и случилось, – мрачно произнесла Сара, – и я его одурачила… как, по-твоему, не ждет ли меня какой-нибудь «несчастный случай»? – Ну конечно, нет! Ты у нас в семье самая, можно сказать, респектабельная, и он тебя и пальцем не тронет. И к тому же ему лучше вообще ни о чем не знать! Просто станешь сама собой, и дело в шляпе! – Это не так легко! – попыталась предостеречь сестру Сара, и внезапно ее охватило неприятное предчувствие, не имеющее ничего общего с похмельем. Дело добром не кончится! Несмотря на то что план Дилайт казался обманчиво легким, все зависело от роли Сары в опасном маскараде, а как, черт возьми, она целых две недели продержится в образе сестры? Только внешнего сходства для этого маловато. Несмотря на упрямый, почти ожесточенный взгляд Дилайт, Сара вновь попробовала возразить: – Дорогая, подумай же! Если этот человек… так умен, как ты считаешь, и послал по твоему следу частных сыщиков, неужели не узнал обо мне? Вдруг он обнаружит, что я уже в Лос-Анджелесе и мы живем в одной квартире… – Ничего подобного он не обнаружит! – торжествующе перебила Дилайт. – Прости, но мы будем жить порознь. Ты остановишься в кампусе[4] или отеле, и нас никто не должен видеть вместе. Что же до остального… Какое ему дело, есть у меня сестра или нет? И на что это нужно легавым? Они вынюхивали всяческую грязь, а ты тут ни при чем… да я и никогда не скрывала, какую жизнь веду, так что они особенно и не трудились. Нет, станем держаться подальше друг от друга и пойдем разными путями. Будешь жить очень тихо и незаметно, а уж я постараюсь как можно чаще показываться на людях, пока не придет срок поменяться местами, потом же… – Но… но фильм, – охнула Сара, хватаясь за последнюю соломинку. – Вспомни, ты сама сказала, что получила маленькую роль в приличной картине, и так радовалась этому! Неужели собираешься отказаться? – Отказаться? – коварно усмехнулась Дилайт. – Черта с два! Это не в моих правилах! Но если они немедленно не начнут съемки… Дорогая сестрица, тебе никогда не хотелось узнать, не унаследовала ли ты вместе с лицом мамы Моны и частицу ее таланта? Глава 3 В осеннем Лос-Анджелесе стояла невыносимая жара. Сара ничего подобного и представить не могла, хотя ее предупреждали. Самые тонкие ситцевые платья мгновенно промокали от пота, сырость и духота словно высасывали энергию и волю, превращая ее в вялую резиновую куклу. По-видимому, всему виной был климат, а иначе почему она без всякого сопротивления старательно следовала безумному плану сестры? По-другому его не назовешь – как можно надеяться провести расчетливого, холодного, надменного итальянского набоба, прожженного бизнесмена, ухитрившегося сколотить огромное состояние? Сара несколько раз пыталась объяснить это сестре, но та отказывалась слушать. – Конечно, мой план сработает, и не смей распускать нюни! Не может не сработать! И хватит, я и без того с ума схожу, пока Карло застрял где-то в глуши и не может даже позвонить! – Дорогая, я тебе сочувствую, однако… согласись, все это звучит, как сцена из любовного романа! Если твой Карло собирается в любом случае настоять на своем, что мешает тебе… Но при виде грозовых облаков, омрачивших выразительное личико Дилайт, Сара осеклась и вздохнула: – Да-да, ты права, но я хоть убей не понимаю, каким образом это чудовище в образе старшего брата сумеет помешать тебе! И ничего он не сделает, будь уверена. – Ты его не знаешь! – мрачно воскликнула Дилайт. – Повторяю, он на все способен, даже устроить мне весьма своевременную небольшую автокатастрофу! Поверь, Сари, иначе нам конец. Это означало, что они не смогут встречаться и повсюду бывать вместе, как предвкушала Сара, когда решила работать над диссертацией в Лос-Анджелесе. Кроме того, приходилось, невзирая на все страхи и треволнения, держать слово – стать Дилайт Адамс для окружающих, перевоплотиться в младшую сестру, пока та не воссоединится с возлюбленным. Положение было почти безвыходным, и оставалось утешать себя лишь тем, что мама Мона, как истинно романтичная натура (конечно, в глубине души), одобрила бы эту затею, хотя папочка уж определенно вышел бы из себя, узнай он обо всем. Сара нервно передернулась. Господи, ну зачем только она согласилась на это безумие? Интрига с каждым днем все больше напоминала сюжет дешевого голливудского боевика, особенно теперь, когда сестры были вынуждены общаться исключительно по телефону. Более того, Дилайт неизменно звонила из автомата, совершенно серьезно повторяя при этом, что не удивится, если Марко утыкал ее квартиру «жучками», только чтобы проверить, не звонит ли ей Карло. Даже эти телефонные переговоры сильно смахивали на глупую мелодраму еще и потому, что Дилайт взяла на себя роль режиссера и постоянно наставляла Сару, как себя вести. – Можно подумать, что ты собираешься ставить спектакль на Бродвее, – проворчала как-то окончательно выведенная из себя Сара. – Буду крайне благодарна, если ты перестанешь смолить свои сигареты, – это единственная привычка, которую я решительно отказываюсь перенимать, даже ради тебя, дорогая сестричка! – Что ж… Карло тоже не нравилось, что я курю, и посему… – Дилайт неудержимо расхохоталась, прежде чем терпеливо переспросить: – Итак, как зовут моего парикмахера и сколько я даю ему чаевых… – По-моему, это уж слишком! Марко никогда тебя не видел и скорее всего ведать не ведает о парикмахерах, любимой продавщице у Фьорисси и тому подобном, – с легким раздражением сказала Сара. – Честно говоря, Дилайт… – Сколько раз повторять, ты его не знаешь, – упрямо буркнула Дилайт. Сара мгновенно представила поджатые губы и нахмуренный лоб сестры. – Тот еще поганец! Его ищейки вынюхали обо мне все, что можно и нельзя. Сара… – Ее голос на мгновение пресекся. – Умоляю, держи ухо востро и ни на секунду не позволяй себе забыться. Чем дольше ты сможешь вешать ему лапшу на уши, тем дольше мы будем в безопасности: я, Карло… и наш нерожденный малыш. Эту козырную карту Дилайт, вне всякого сомнения, приберегала напоследок, чтобы раз и навсегда положить конец всем протестам Сары, и оказалась права: сестра тотчас забыла обо всем, чувствуя свирепую потребность защитить и уберечь. – Почему ты не сказала мне раньше? О дорогая, что же тебе пришлось вынести! А тут еще я со своим нытьем… Не тревожься, я тебя не подведу и хорошенько повожу за нос этого мерзкого, хладнокровного… гангстера! Можешь быть уверена, я выскажу ему все, что о нем думаю… Боже! – потрясенно охнула Сара. – Не могу поверить, что скоро стану тетей! Однако, повесив трубку и по-настоящему осознав поразительное признание Дилайт, Сара все-таки ощутила некие опасения по поводу роли, которую поклялась сыграть. Конечно, это совсем не то, что представлять Офелию в постановке драматического кружка, хотя ее перед каждым спектаклем буквально тошнило от страха. Но тогда по крайней мере требовалось лишь повторять слова автора и повиноваться указаниям постановщика, здесь же приходилось следовать своей интуиции и пытаться подражать манерам и поведению сестры, о которых она имела весьма смутное представление. Оставалось надеяться, что здравый смысл не подведет Сару. * * * Уже на следующий день ей неожиданно пришлось превратиться в Дилайт. В голове, словно заезженная пластинка, вертелись обрывки сведений, которые надо было накрепко запомнить. Делать нечего – придется идти до конца. Сара уныло пожала плечами и отвернулась от открытых раздвижных дверей, выходивших на крохотный балкончик с коваными перилами. Дилайт как-то похвасталась, что отсюда виден краешек океана. Как бы Сара хотела, чтобы сестра была рядом… или на худой конец самой оказаться дома, с отцом, мирно играть в теннис или ездить верхом. Черт, она забыла спросить, умеет ли Дилайт ездить верхом. Вероятнее всего, вместо коня она гарцует на «харлее-дэвидсоне»![5] Но тут Сара подпрыгнула от оглушительного звонка. Она по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке. «Правда, на это есть достаточно веские причины», – напомнила девушка себе, хватая трубку и надеясь, что это Дилайт. Однако услышала мужской голос, что-то невнятно бормочущий. – Хай… беби! Говорят, ты решила осчастливить эту дыру своим присутствием! Почему не звякнула? Что стряслось? Обломился лакомый кусочек? Сара нервно сглотнула. – Я не… А если он поймет по голосу, что это не Дилайт? Вряд ли она сумеет одурачить близких друзей и знакомых сестры, и, кроме того, кто этот клоун? – Эй, это Энди… добрый старина Энди, твой траханый жеребец! Помнишь, как славно мы покувыркались в последний раз? Несмотря на решимость ничему не удивляться, Сара покраснела до корней волос. – Это и вправду было в последний раз, Энди, – нашлась она и, словно обжегшись, бросила трубку. А вдруг он снова вздумает позвонить? На всякий случай пришлось отключить телефон. Лучше уж показаться трусихой, чем иметь дело с подобными типами! Если же кто-нибудь станет допытываться, почему она не отвечает на звонки, можно ответить, что хотела поспать подольше… Черт! Сара прикусила губу. Как это она забыла? Завтра придется вставать затемно! Ну до чего же ей не везет! По какой-то злой насмешке судьбы именно с утра начинаются съемки «Мохейва», новой картины Гарона Ханта! Пророческие слова сестры неотступно преследовали Сару, пробиваясь даже сквозь звуки джазовой музыки, доносившейся из маленького приемника, призванного заглушить уличный шум: «Дорогая сестрица, тебе никогда не хотелось узнать, не унаследовала ли ты вместе с лицом мамы Моны частицу ее таланта?» Ну что ж… Сара слегка повернулась перед зеркалом, внимательно всматриваясь в мрачное, неуверенное, осунувшееся существо. Неужели это она? Да ее родной отец не узнает! Девушка невольно потрогала пышные волосы. Поразительно, как меняет внешность «естественная» прическа Дилайт! Вот только этот взгляд испуганного кролика! Постаравшись взять себя в руки, Сара долго практиковалась растягивать губы в лукавой улыбке, так, чтобы любой мужчина пришел в восторг от ямочек на щеках; в конце концов, это всего лишь игра, правда? По сравнению с доставшейся ей ролью изменчивой, непостоянной, неукротимой сестры какой-то жалкий эпизод в картине, пусть гениальной, ничего не стоит! На следующее утро она, сонно покачиваясь, словно зомби, уселась в любезно присланный кем-то со студии лимузин. Водитель, по-видимому, знал Дилайт, и, чтобы избежать ехидных улыбочек и всезнающих многозначительных взглядов в зеркало, девушка сочла за лучшее не открывать глаз, пока не доберется до студии, где бы она ни была расположена. Вероятно, сейчас они выберутся на шоссе, одно из многих, соединяющих различные районы Лос-Анджелеса. – Ну и разворот вы сделали для «Фан энд геймс»! Просто блеск! Реклама новой картины? Щеки Сары загорелись, но она нашла в себе силы произнести ледяным голосом: – Нет. Может, он поймет намек и отвяжется? Последовала длинная пауза, во время которой она немного успокоилась и задремала, поняв, что, кажется, снова вывернулась. – Устали, верно? – Угу. Господи, хоть бы он заткнулся! Как бы поступила Дилайт на ее месте? Подняв ноги и растянувшись на обитом дорогой кожей сиденье, она весьма удачно изобразила сонное бормотание: – Умоляю, будьте лапочкой и разбудите меня, когда доберемся, хорошо? Как ни странно, девушка действительно заснула и не проснулась, пока студийный охранник не остановил автомобиль. Лимузин снова тронулся и замер лишь перед обшарпанным зданием, казавшимся совсем маленьким на фоне огромной съемочной площадки. – Они велели вам сначала идти в гримерную. Удачи, мисс! Чувствуя себя немного виноватой, Сара одарила водителя широкой улыбкой: – Спасибо за то, что дали мне выспаться! – Всегда готов! Молодой человек долго мечтательно смотрел вслед девушке, пока та не исчезла за дверью. Да уж, не слишком она походит на те яркие снимки в бесчисленных журналах, от которых у мужиков слюнки текут! Трудно сказать, скрывается ли под мешковатым спортивным костюмом то роскошное тело, которое так и хочется подмять под себя! Черт возьми, вот бы пощупать! Значит, это и есть Дилайт Адамс? Странно, в жизни все они совсем не похожи на себя, особенно по утрам! Сплошной облом! – Дилайт! Навстречу ей спешил незнакомец с преждевременно состарившимся, морщинистым, угрюмым лицом. Странно… акцент британский… да она же его знает! Вспомнив, кто это, Сара едва удержалась от улыбки. Лью Вейсман был агентом матери и любезно согласился «приглядеть за Дилайт» во время съемок «Мохейва» по настоянию Моны. – Лью вечно меня достает, и от его занудства я на стену лезу, но мужик он не вредный, – поделилась как-то Дилайт во время одной из своих «познавательных лекций». – По крайней мере я твердо знаю, что он не стремится меня поиметь! Я, конечно, не о постели! И сестра рассмеялась прямо в лицо растерявшейся Саре. – Хай, Лью! Он не улыбнулся в ответ; длинное лицо вытянулось еще больше, обвиняющий взгляд пригвоздил ее к полу. – Она еще смеет говорить «Хай, Лью»! Как ни в чем не бывало! Можно подумать, вовсе не она согласилась поужинать со мной вчера вечером! А когда я пытался дозвониться, никто не брал трубку! Ну, что сочинишь на сей раз? Мужчина не отрывал от Сары глаз, и на какое-то ужасное мгновение ей показалось, что сейчас он разоблачит ее! Пришлось напомнить себе, что Дилайт и Лью не так уж часто и встречались! – Я отключила телефон, – призналась Сара. Когда не знаешь, что сказать, говори правду! Девушка ангельским взором уставилась на агента и похлопала ресничками. – Меня донимал звонками какой-то кретин, а надо было выспаться. – Ха! – фыркнул Лью, и Сара так и не поняла, поверил он ей или нет, но какая разница?! Дилайт никому бы не позволила командовать собой! – Кажется, никто не удосужился сказать тебе, что время – деньги, особенно у агента! Кто будет нянчить остальных моих клиентов, по-твоему? Не забывай, крошка, кроме тебя, есть и другие! – Вроде Гарона Ханта? М-м-м, какой забойный кадр! Я от него тащусь! Собираетесь познакомить нас? Ну вот, она действительно с поразительной легкостью вошла в образ Дилайт! Сара мысленно поаплодировала себе и с вызовом уставилась на Лью. Но, к ее изумлению, тот энергично затряс головой: – Иисусе! Неужели ты ни о чем другом думать не можешь? Я, должно быть, спятил на старости лет! Из кожи вон лез, стараясь добыть эту роль, и все для того, чтобы ты наконец могла изменить свой имидж! Слушай, тебе нужен не агент, а рекламная фирма! Сара положила руку ему на плечо, удивляясь, как странно выглядят пальцы с длинными, покрытыми ярко-красным лаком ногтями. – Ну же, Лью, не лезьте в бутылку! Простите, что не позвонила, но мне в самом деле позарез надо было хоть немного поспать. Я… я сплошной комок нервов! – Не морочь мне голову! Господи, за что мне этот геморрой? Ты еще больше походишь на свою мамочку, чем я предполагал! Ну ладно, чтобы я больше не слышал всего этого дерьма, ясно? Впредь не смейте попусту тратить мое время, мисс Адамс, зарубите это себе на носу! – Пожалуйста, простите меня, честное слово, этого больше не повторится! Клянусь, я буду тише воды, ниже травы. Я… я решила начать новую жизнь… вроде как переродиться, понимаете? Судя по выражению лица Лью, она, кажется, зашла слишком далеко. Агент смерил ее испытующим взглядом. – Хорошо, – проворчал он неохотно. – Попробую доказать, что я был прав, когда выбил тебе роль Фрэн. Постарайся выложиться и сыграть еще лучше, чем на пробах, иначе я стану посмешищем всего Голливуда. Однако пока от нее еще ничего не потребовали. Сара сидела на стуле, тупо глядя в пространство. Конечно, ей придется каждый день присутствовать на съемочной площадке в костюме и гриме, но оставалась слабая надежда, что сцены с ее участием начнут снимать позже. Впрочем, разве не интересно спокойно приткнуться в уголочке и наблюдать за игрой актеров? Когда-то, очень давно, маленькая Сара видела, как «мама играет в притворяшки», и это ей очень нравилось. Вот и сейчас девушка совсем забыла о страхе перед камерой, изводившем ее всю ночь. Она даже обнаружила, что может смеяться, и это вселило в нее оптимизм. «Может, я еще больше похожа на маму Мону, чем тебе кажется, Лью! – неожиданно подумала она. – Я намереваюсь затмить всех на площадке! И так сыграть, что у вас дух захватит!» Глава 4 Съемки короткой, но бурной любовной сцены между Гароном Хантом, игравшим секретного полицейского агента, и Дилайт Адамс в роли избалованной богатой девушки, дочери наркобарона, заняли куда больше времени, чем предполагалось. – Какого дьявола вытворяет эта глупая сучонка? Можно подумать, никогда не раздевалась перед камерой, а сейчас боится показать свои титьки?! Чего тут суетиться? Ради Бога, потолкуйте же с ней, Лью! Дэн Реймонд, режиссер фильма, был готов рвать на себе и без того редкие волосенки. Верно, сценарий изменили в последнюю минуту, но это задумка Ханта, а Хант был к тому же и продюсером фильма, так что с ним приходилось считаться. – Дэн, вы прекрасно знаете, Дилайт добивалась роли Фрэн лишь потому, что это приличная картина, не чета тем дерьмовым поделкам, в которых ей приходилось сниматься! Она хочет доказать публике, что способна играть, а не просто торчать на экране, выставляя сиськи и зад! А в ее контракте… – Лью прав, Дэн. И я уверена, что Гарон тоже согласится, – ведь это всего-навсего идея! Он пытался придать сцене совсем другой оттенок, внести немного напряжения! Вы же знаете, как он взыскателен! Кривая ухмылка Лью Вейсмана говорила о том, что он по достоинству оценил неожиданную поддержку Салли Локвуд, партнерши и верной супруги Гарона. Они были женаты пятнадцать лет – огромный срок по голливудским меркам, и Салли никогда не давала волю ревности, даже если мужу иногда и взбредало в голову сходить налево. По общему мнению, именно этим ей и удавалось так долго удерживать его. – Спасибо, Сал. Актриса улыбнулась, глядя вслед удалявшемуся Дэну. – Все нормально. Стоит Гарону увидеть красивую грудь, и он тут же тает. По-моему, он просто хотел проверить, настоящая она у нее или силиконовая. Думаю, однако, еще больше его интригует то загадочное обстоятельство, почему она так упорно отказывается скинуть блузку… – Не волнуйтесь, Салли, она на него не клюнет. Дилайт призналась, что влюблена. В молодого человека, за которого собирается замуж. Сказала, что именно поэтому старается стать другой. – Как мило. Она такая славная. Знаете, мне всегда нравилась Мона. Помните, как Гарон без памяти влюбился в нее, когда оба снимались в «Бьянке»? Тогда мы только поженились, и она дала ему от ворот поворот. Дилайт очень похожа на мать, не находите? – Да, и если честно признаться, я всегда был неравнодушен к вам… Впрочем, кажется, вы уже знаете… Пока устанавливали освещение и гример хлопотал над лицом Сары, та наблюдала за Салли и Лью, весело болтавшими о чем-то. Счастливица Салли, быть женой такого человека, как Гарон Хант… и так верить ему… А она… лучше не вспоминать, как она залилась краской, когда Гарон деловито спросил: – Почему бы не сделать еще один дубль, последний, на этот раз без блузки, а, крошка? И вот теперь он неспешно направлялся к Саре, чуть приподняв бровь. Слава Богу, кажется, не сердится на нее! – Итак, приготовились, и, поскольку вы отказались снять блузку, как насчет того, чтобы расстегнуть для меня парочку пуговиц? Какие глаза! Синие, словно летнее небо! Сара завороженно смотрела в это мужественное лицо, почти не слыша, как актер небрежно бросил через плечо: – Давай попробуем так, Дэн: я, не прекращая говорить, одновременно расправляюсь с ее пуговицами… Не волнуйся, детка, мы оставим соски прикрытыми, но это плавно переведет нас ко второй сцене. Дилайт ни за что не смутилась бы! И вероятнее всего, не задумываясь сбросила бы одежду на глазах хоть у всего Голливуда! Сара прикусила губу, и гример, досадливо прищелкнув языком, мгновенно оказался рядом, чтобы подправить помаду. Девушка попыталась невозмутимо встретить смеющийся взгляд бездонно-голубых глаз Гарона. – Тишина на площадке! Это уже шестой дубль, и дай Боже, чтобы он оказался последним! В детстве актерская игра неизменно связывалась для Сары с домашними развлечениями – шарадами, пантомимами и переодеваниями. Благодаря Моне искусство перевоплощения у нее в крови. И, верная своему обещанию, Сара обязательно покажет им всем, особенно Гарону Ханту! Странно, что притворство и фантазия могут превратиться в реальность, особенно если действительно стараешься изо всех сил, чтобы окружающие поверили, что это не «понарошку». Сара, застенчивая, неловкая, неопытная Сара, куда-то исчезла под дерзким гримом и смелыми костюмами Дилайт Адамс, а та, в свою очередь, превратилась во Фрэн, заблудшую молодую женщину, которой все и всегда доставалось легко. Дилайт, такая близкая по духу к Фрэн, превосходно знала бы, как именно ее героиня отреагирует на этого невероятно притягательного крутого парня, сумевшего заглянуть за ярко раскрашенный вызывающий фасад. Время летело, как на крыльях, в переливающихся волнах света, тепла и красок. Сара позабыла обо всем, хотя позже осознала, что, наверное, сделала все как надо, даже ответила на поцелуй, показавшийся ей чересчур требовательным, – чужие губы раздвинули ее, плотно сжатые, язык проник в рот, заглушая протестующий шепот. Вернувшись наконец на землю, Сара встретилась с насмешливым взглядом Гарона: тот, кажется, успел заметить, как бешено колотится ее сердце под тонким шелком блузки. Дрожащими руками она принялась застегивать пуговицы. Боже, да он добрался до самой последней – она почти раздета! – Ну что ж, – шепнул он, не сводя глаз с ее разгоряченного потного лица. – Может, нам удастся повторить это попозже, немножко в другом варианте, конечно. Я звякну тебе, крошка. – Хорошо, – поспешно ответила она, надеясь, что голос звучит достаточно небрежно. Несомненно, это он просто так сказал, кроме того, у него вообще нет ее телефона. Но зато ее действительно целовал, по-настоящему целовал сам Гарон Хант! Неудивительно, что все женщины без ума от него. Кругом толпились какие-то люди, а Гарон почему-то исчез. Сара облегченно вздохнула, когда появился Лью, чтобы увести ее с собой. – Ты была просто неотразима, детка! Эта роль может стать началом твоей новой карьеры, если потрудишься, конечно. – Мистер Хант… Гарон очень мне помог, – машинально пробормотала Сара, сознавая, что должна бы проявить хоть немного больше энтузиазма. Но единственное, чего ей хотелось в эту минуту, – забиться в какую-нибудь нору и разложить все по полочкам. Предположим, Гарон и впрямь раздобудет номер ее телефона и позвонит, – что тогда делать? Ее редко целовали раньше, а этот поцелуй не имел с прежними ничего общего! У нее до сих пор дрожали коленки. И… дьявол, а ведь он принял ее за Дилайт! Неужели посчитал… – Дилайт, познакомься с Салли Локвуд. Она старая подруга Моны. О небо! Жена Гарона! Не хватало еще виновато покраснеть, как застигнутой воровке! – Вы были очень хороши, милочка! Я рада, что вы не позволили Гарону запугать вас! – Большое спасибо! Я надеялась, что никто не заметит, как я трушу! У Салли Локвуд оказалась прелестная улыбка, зажигавшая ее глаза веселыми искрами. – Нам всем приходилось страдать от этого! Признаться, у меня всегда руки леденеют, пока я не встану перед камерой, и ни для кого не секрет, что иногда я забываю слова. – Не так уж часто, черт побери! Привет, Салли, Лью и… – Это Дилайт Адамс. Пол Друри, наш исполнительный продюсер. Пол, дорогой, что привело тебя сюда так рано? Грузный здоровяк с черными вьющимися волосами походил на футболиста и скорее всего был им когда-то. Он коротко кивнул Саре и, пронзив ее любопытно-пристальным взглядом, наклонился над креслом Салли и поцеловал ее в щеку. – Деньги, что же еще! Бюджет превышен, и я решил напомнить об этом Гарону и привести старого друга, который готов вложить пару миллиончиков в «Мохейв» с тем, чтобы мы смогли снять на натуре сцены погони. – Пол! Ты просто чудо! Гарон сразу придет в хорошее настроение… и может, мне удастся получить новые бриллиантовые сережки! Почувствовав себя лишней и ощутив, как усталость свинцовой тяжестью давит на плечи, Сара махнула рукой Лью и попятилась назад. – Эй! Не спешите, мисс Адамс! Сара удивилась, что Пол Друри вообще обратил на нее внимание, – слишком хорошо ей запомнилось его небрежное приветствие. Но внезапно взгляды всех присутствующих обратились на нее, и краска вновь предательски залила лицо и шею. – Друг, о котором я говорил, хочет познакомиться с вами. Он ваш давний преданный поклонник! – В-вот как? – нервно произнесла Сара. – Ну… Она быстро взглянула на агента, но тот по-прежнему не сводил глаз с Салли Локвуд. Как поступила бы Дилайт на ее месте? Да, быть кем-то другим почему-то гораздо легче, чем собой. Была не была! Сара нетерпеливо запустила пальцы в волосы и послала продюсеру ослепительную вызывающую улыбку. – Почему бы нет? Кто он, этот ваш приятель? Я должна всячески его ублажать, не так ли, особенно если он вложит бабки в ваш фильм? Пол оценивающе оглядел девушку. Хорошо еще, что ему не прочесть ее мыслей. И если этот старый друг хоть немного похож на него… – Он очень богат, мисс Адамс. И хотел бы приглаcить вас на ужин, если вы не заняты сегодня. «Я определенно терпеть не могу Пола Друри, – решила Сара. – И, возможно, его дружка! Но Дилайт приняла бы приглашение, а пока я играю роль Дилайт…» – Признаться, я собиралась помыть голову. Но… – Гарон поговаривает о том, чтобы прибавить несколько сцен с вашим участием. Ну, вы понимаете – дать вам побольше реплик, удлинить диалоги. Думаю, мы можем себе позволить лишний расход пленки, особенно теперь, когда получили инвестора. Я поговорю об этом с Лью, идет? А насчет ужина… восемь вечера вам подходит? Мы с женой можем заехать за вами. Сара с трудом удержалась, чтобы не поднять брови. Так ее приглашают на респектабельный ужин? Семейный? Может, она ошибалась в Поле? А если нет, с удовольствием докажет им всем, что Дилайт Адамс не какая-нибудь телка, которую можно снять на ночь! Сара скромно улыбнулась: – Вы очень добры, мистер Друри. Мой… моя машина как раз в ремонте. Она дала ему адрес, с ужасом думая, что в жизни не сумеет сама никуда добраться в Лос-Анджелесе, не говоря уже о том, чтобы с небрежной уверенностью мчаться в бесконечном потоке машин. Дилайт оставила Саре свою малютку «фольксваген», но пока это зависит от Сары, машина простоит в гараже хоть целую вечность! На этот раз ее доставили домой в другом лимузине с другим водителем, пожилым мужчиной, который за всю дорогу ни слова не промолвил. Сара поудобнее устроилась на велюровом сиденье и с блаженным вздохом вытянула ноги. Слава Богу за кондиционер и приемник! Она нашла радиостанцию, передающую классическую музыку на средних волнах, и немного расслабилась. Пожалуй, не стоило соглашаться на сегодняшний ужин. Утро оказалось достаточным испытанием, так зачем же добровольно подвергаться очередному наказанию?! Зато она может играть! Все утверждают, что она хороша! Даже Гарон Хант… При этой мысли девушка мгновенно выпрямилась, вспоминая о жадном, дерзком поцелуе. Как эти ярко-голубые глаза впивались в Сару, словно он желал целовать ее снова и снова. Еще с тех самых пор, когда Сара была маленькой, одинокой девочкой, тоскующей по веселой, красивой, душистой маме Моне в огромном холодном доме, она привыкла вести с собой долгие беседы. И сейчас по старой привычке строго предостерегла себя: «Помни, он женат, идиотка ты этакая! И ты больше не наивная дурочка, помешанная на нем! Поцелуи, даже такие, как этот, ничего не значат, особенно для Гарона Ханта, который может заполучить любую женщину в мире, если захочет, конечно. Лучше перестань забивать голову всяким вздором, если желаешь себе добра!» В маленькой квартирке стояла невыносимая духота, и Сара поспешила открыть балконную дверь, хотя на улице было не намного прохладнее. Лос-Анджелес был окутан розоватым маревом, в котором очертания далеких гор казались размытыми и нереальными. Шум машин и гудки стали громче, а из соседней квартиры доносилась назойливая музыка диско; басовые ритмы, казалось, неотступно колотились в виски. Сара прошла в комнату, включила кондиционер и разделась. Наслаждаясь долгожданной свободой, девушка с удовольствием потянулась. Как чудесно расхаживать нагишом, зная, что тебя никто не увидит, и ощущать прикосновение приятного холодка к коже! Но она еще не окончательно превратилась в Дилайт и не настолько раскованна, поэтому пришлось ограничиться очень короткими шортами и не доходившим до талии широким лифом – топом, принадлежавшим сестре. До восьми еще несколько часов, можно отдохнуть и почитать газеты. Ну почему в квартире Дилайт нет ни одной книги? Только журналы, да и те старые. Налив себе ледяного перье с лимонным соком, Сара свернулась клубком на диване, еще раз осмотрела обстановку и, поразмыслив о создавшемся положении, пришла к неутешительному выводу, что откусила кусок не по зубам. Нельзя отрицать, что у них с Дилайт совершенно разные вкусы и воззрения. Как долго она сможет еще выдерживать этот смехотворный маскарад? Глава 5 К тому времени когда раздалось дребезжание домофона, у Сары немного разболелась голова от усилий отыскать выход из ловушки, в которую она так неосмотрительно загнала себя. Пропади пропадом эта квакалка! Она так и не разобралась, на какие кнопки нажимать! Голос, ответивший на робкое «алло» Сары, казался резким и абсолютно незнакомым, и пришлось напрягать слух, чтобы понять, о чем идет речь. Дурацкое устройство неожиданно напомнило ей старые приемники, где чуть ли не каждое слово заглушалось помехами. – Мисс Адамс? Пол Друри… заехать за вами… Его водитель? Очередной студийный лимузин? – Сейчас спущусь! – прокричала Сара, чувствуя, что начинает заводиться. Пусть только Друри попробует явиться без жены! Она в последний раз взглянула на себя в зеркало, прежде чем погасить свет. Сплошная косметика, конечно, но ничего кричащего. Шелковое, с цветочным узором, платье от Келвина Кляйна на тоненьких бретельках прикрывало колени. Огромные серьги сердечком от Эльзы Перетти свисали с ушей, и такое же сердечко красовалось на тоненькой золотой цепочке на шее. И каблуки… двенадцатисантиметровые шпильки: повезет, если она не сломает себе шею! Дилайт не дала никаких инструкций насчет одежды, и, пристраивая на плече ремешок крошечной блестящей сумочки от Луи Вуиттона, Сара от души надеялась, что не хватила через край. Но Дилайт всегда хорошо одевалась и носила дорогие украшения, особенно по вечерам, когда они шли в нью-йоркские ресторан или дискотеку. Неизвестно, что ожидали увидеть мистер Друри или его жена. Хотелось думать, что они будут приятно удивлены. Вестибюль многоквартирного дома был маленьким и довольно убогим, с полузавядшими цветами в глиняных горшках и уродливыми стульями, чинно расставленными вокруг пластикового стола, у которого стоял высокий мужчина, нетерпеливо перелистывая старый журнал. Едва Сара вышла из лифта, журнал полетел в угол и незнакомец выжидающе выпрямился. Ну уж этот никак не может быть водителем! Богатый дружок Пола Друри? Девушка, растерявшись, уставилась в угольно-черные глаза, взгляд которых, казалось, прожигал насквозь. Очевидно, перед ней не американец – во всяком случае, Сара до сих пор ни разу не видела здесь ничего подобного. Костюм, который он носил с элегантной небрежностью, был явно сшит на заказ и облегал его, как вторая кожа. Темные, словно ночь, не слишком короткие и не чересчур длинные волосы ниспадали густыми волнами. Но, несмотря на его вполне цивилизованный облик, Сара сразу почувствовала неумолимую суровость, граничившую с жестокостью, точно врезанную в каждую черту этого красивого лица, впечатанную в надменный изгиб ноздрей, чуть выдвинутый подбородок. – Вижу, здесь нет даже консьержа, мисс Адамс? – подчеркнуто вежливо осведомился он на безупречном английском с легким, не вполне определимым акцентом. – Весьма легкомысленно, особенно в таком городе, как этот. Сара все еще беспомощно взирала на него, не в силах собраться с мыслями, и только вопросительно поднятые брови мужчины заставили ее вернуться к реальности и к вынужденной роли Дилайт. – А по-моему, здесь совершенно безопасно! Вы вообще не сумели бы пробраться даже сюда, не открой я из квартиры входную дверь. Но если я правильно поняла, вас прислал Пол Друри… По-видимому, перед ней один из тех непоправимо высокомерных людей, которые готовы скорее умереть, чем признаться в собственной неправоте или пойти на уступки. Она отчетливо видела это в снисходительной усмешке, легком пожатии плеч… Но, Боже, как красив! Даже ямочка на подбородке, как у экранного героя! – О, я вечно забываю, что вы, американки, очень самостоятельны. Прошу прощения, мисс Адамс. И кстати, я сказал Полу, что сам заеду за вами и отвезу в ресторан. Его жена Моника вечно опаздывает. Прорвавшаяся злость на себя, особенно на то, что постыдно раскисла и глазеет на этого типа, как влюбленная школьница, немного отрезвила Сару. – Надеюсь, – процедила она, – это не означает, что мистер и миссис Друри решили поужинать в другом месте. В конце концов, мистер… Девушка тут же пожалела о своей вспышке гнева, увидев, как сжались идеально очерченные губы, хотя лицо осталось непроницаемым. В его глазах что-то загорелось, прежде чем они снова стали похожи на два осколка обсидиана, и Сара невольно поежилась. – Итак, мисс Адамс, вы озабочены тем, что нас не познакомили официально? Обманчиво-мягкие нотки напомнили Саре о бархатной лапе тигра, который вот-вот выпустит смертельно острые когти. – Видите ли, так как Пол передал, что вы согласились поужинать со мной, я, естественно, принял как должное, что вы не против встречи с незнакомцем и к тому же давним почитателем… ваших талантов. Однако позвольте представиться: я герцог ди Кавальери. Вежливый поклон, с которым он поцеловал бессильную руку Сары, мог бы послужить образцом этикета, но его губы опалили кожу, и девушка едва удержалась, чтобы не отдернуть пальцы, что, конечно, было бы верхом невежливости. Зато она окончательно лишилась дара речи, а герцог, словно наслаждаясь ее замешательством, приподнял уголки губ в улыбке, больше похожей на оскал. – Ну а вы, очевидно, мисс Дилайт Адамс, верно? И поскольку это Америка, где люди не так строго придерживаются условностей, можете звать меня Рикардо, с тем, конечно, что мне будет позволено называть вас просто Дилайт. Такое необычное имя,[6] словно обещание… – Это… это просто один из всплесков буйной фантазии моей матери, – пояснила пришедшая в себя Сара, пытаясь держаться с холодной вежливостью под неусыпным взором этого улыбающегося хищника, который долго подстерегал добычу, прежде чем наконец уверился, что она никуда не денется. Ладно же, она ему покажет! И начнет с того, что полностью проигнорирует этот довольно прозрачный намек. Пора принять на вооружение непробиваемое нахальство сестры и дать ему достойный отпор! – Послушайте, наверное, я показалась вам слишком грубой, но в этом городе девушке осторожность не помешает, надеюсь, вы просекли, о чем я? Как мило с вашей стороны заехать за мной… Рикардо. Не можем ли мы начать все сначала? Подумать только, герцог! Неужели настоящий? И Пол Друри сказал, что он богат! Сара всегда считала, что последние представители итальянской аристократии бедны, как церковные крысы. – Мы можем начать откуда вам угодно, Дилайт. Очередной прозрачный намек! Сара едва не взорвалась, чувствуя, что теряет терпение, однако не возразила, когда он, вцепившись ей в локоть, повел на улицу. Там под присмотром восторженного тинейджера стояла его машина – новенький сверкающий «ламборгини». Подросток машинально принял протянутую Рикардо купюру, не сводя потрясенного взгляда с роскошного автомобиля. – Да я готов хоть весь день торчать здесь, мистер! Ну и навороченная тачка! – Верно, но в Лос-Анджелесе на такой не разгонишься. Он помог Саре сесть. Его пальцы чуть скользнули по руке, и девушка порадовалась, что он не заметил, как она невольно затаила дыхание. – Такие автомобили предназначены для езды на больших скоростях, особенно этот. Я велел специально переделать двигатель под гоночный. – Вы когда-нибудь участвовали в гонках? – Несколько раз. Но не в этой стране. Пока. – Что ж, желаю удачи. Машина влилась в уличный поток, и Сара не смогла удержаться от искушения пробормотать: – Герцог с демократическими идеями? Забавно. Не отрывая взгляда от дороги, Рикардо слегка пожал плечами: – Люблю иногда рискнуть и помчаться стрелой по ровной дороге. – Я рада, что стремление к риску ограничивается гоночной трассой. По Лос-Анджелесу и без того ездить достаточно опасно, особенно в часы пик! – Это зависит от водителя. А вы водите… Дилайт? Она могла бы поклясться, что он произнес ее имя почти нерешительно: возможно, оно слишком причудливо и фривольно на его вкус! – Простой «фольксваген», – сказала Сара. – Что-то более дорогое мне пока не по карману. – Наверное, в один прекрасный день вы надеетесь разбогатеть и обзавестись новым авто? – спокойно осведомился герцог, но Сара мгновенно напряглась, внезапно ощутив, что он затеял с ней некую странную игру. – Да, как и все люди, – деланно беспечно усмехнулась она. – Предел моих мечтаний – белый «мерседес»! Кабриолет, безусловно. – Позвольте осведомиться, если, конечно, я не покажусь слишком назойливым, о чем вы еще мечтаете? Уверен, такая красивая женщина, как вы, без труда добьется исполнения любого своего желания. – Ну а я стараюсь не питать подобных иллюзий, – отрезала Сара и, пытаясь увести его от опасной темы, поспешно добавила: – Где мы будем ужинать? На этот раз он искоса взглянул на нее, прежде чем снова устремить взгляд вперед. – Я остановился в «Эрмитаже» – слышали о таком? Отель европейского типа, с превосходным рестораном, который обслуживает только постояльцев и их гостей, разумеется. Пол с Моникой, наверное, уже ждут у меня в номере: выпьем по аперитиву, потом спустимся вниз. Подозрения Сары вспыхнули с новой силой. – Мы… должны подняться в ваш номер? – Мисс Адамс, – нетерпеливо вздохнул он, – не знаю, кто вас так сильно обидел в жизни и сделал такой… как бы это лучше сказать… опасливой. Но заверяю, я не имею ни малейшего намерения заманить вас к себе и совратить. Поверьте, Пол и Моника Друри уже на месте, а если нет, мы оставим им записку и отправимся прямо в кафе «Рюсс», если это вас успокоит. Сара поблагодарила небо за то, что он не видит, как загорелись ее щеки. Какой чванливый сноб! Насмехается над ней едва ли не в лицо, «опускает», как выразилась бы Дилайт. – Я вполне способна позаботиться о себе, благодарю вас, – ледяным тоном бросила она. – И кроме того, уверена, что обыкновенный маньяк-убийца или насильник не раскатывает в «ламборгини» с будущими жертвами. – Нет, вы имеете полное право осторожничать! Я слышал, что знаменитый Джек Потрошитель был не кем иным, как наследником английского трона! Сара стиснула зубы. – Какие интересные сведения! Но вряд ли кто-то из пострадавших от его руки занимался карате. К вашему сведению, у меня «черный пояс». – Это поистине достойно восхищения! Может, мы как-нибудь позанимаемся вместе? У меня тоже «черный пояс». Пятый дан. Опять не сработало, Сара! Придумай что-нибудь получше! И не горячись! – Благодарю, но у меня очень мало времени, а мой тренер… – О, я тоже вполне квалифицированный тренер. И поскольку, как выясняется, Лос-Анджелес довольно опасный город для хорошеньких одиноких женщин вроде вас, я мог бы показать вам несколько полезных приемов, чтобы помочь защититься от других знатоков карате. – Пожалуй, не стоит. Я занимаюсь карате вместо зарядки и не собираюсь ни с кем драться. – Понимаю. А какую еще зарядку вы предпочитаете? Должно быть, он расслышал, как она возмущенно фыркнула, потому что, не глядя на нее, вкрадчиво продолжал: – Каждое утро, глядя в окно, я наблюдаю, как множество людей бегают трусцой. По-видимому, это очень модно у американцев? Сара постаралась снова войти в роль: – Я не люблю подниматься чуть свет, если, конечно, это не связано с работой. А бегать каждое утро – слишком большой напряг для меня. Они давно уже должны были бы добраться до отеля! Он намеренно сбросил скорость? Или специально везет ее самой длинной дорогой, чтобы помучить вопросами и ехидными двусмысленностями? – Да, мне тоже кажется, что бег – не самый лучший способ держать себя в форме! Чересчур много усилий! Но позволю себе предположить, что вы любите танцевать. Я прав? Диско, например? И тут Сара едва не проговорилась: – Я вовсе не… то есть просто обожаю танцы, но редко выбираюсь на дискотеки. Не могу позволить себе проводить ночь на ногах – очень рано приходится вставать. – Вы настоящий трудоголик! Какой позор, особенно для женщины, которую зовут Дилайт! Сара пропустила мимо ушей очередное замаскированное оскорбление и мягко заметила: – Рада, что вам нравится мое имя. Такое необычное, не правда ли? Мона рассказывала, что она немного забалдела от шампанского с апельсиновым соком, когда ее спросили, как она хочет меня назвать. – Мона? – Моя мать. Мона Чарлз. Не из тех родительниц, которую хотелось бы окликнуть «мамочка» или «мамуля», верно? – Понятно. По какой-то причине он внезапно помрачнел, но ничего больше не сказал, и Сара с облегчением увидела впереди здание отеля. «Он меня раздражает, – думала девушка. – Но что за чудной тип! Весь соткан из противоречий! Только сейчас едва ли не флиртовал со мной и вот уже смотрит как на врага. Почему он просил о встрече? Вряд ли такого, как он, можно отнести к разряду поклонников». И в эту минуту Сара со странно сжавшимся сердцем неожиданно осознала, что герцог ди Кавальери добивался знакомства вовсе не с ней, а с ее сестрой, Дилайт, чье имя, казалось, так неодолимо привлекало его. Имя, которое звучит обещанием. Разве не он сам это сказал? – Приехали. Прежде чем один из рассыльных в красной униформе бросился навстречу, чтобы открыть дверь, герцог успел перегнуться через Сару и нажать кнопку. Стальная рука скользнула по груди, посылая электрический разряд до самых кончиков пальцев ног. Девушке показалось, что он намеренно коснулся ее обнаженного тела. Саре хотелось дать ему пощечину, убежать, но она выбралась на тротуар и внешне невозмутимо ждала, пока Рикардо обойдет вокруг машины. Он снова взял ее под руку и хрипловато велел: – Пойдем. И почему-то ноги против воли понесли ее за ним. Глава 6 Мгновенное чувство облегчения при виде Пола Друри и его жены, действительно ожидавших в номере герцога, быстро сменилось настороженностью. Очевидно, в щекотливой ситуации на помощь супругов Друри рассчитывать нечего – оба слишком благоговеют перед неотразимым сочетанием титула и денег. Но они по крайней мере хотя бы взяли на себя труд явиться, и Сара была от души благодарна Монике, когда та после обычных приветствий объявила, что умирает с голоду. Моника! До чего же ей не идет это имя! Прошла уже половина вечера, и вот теперь обе стояли в дамской комнате, где Моника, высокая, тощая и слегка сутулая, безуспешно пыталась привести в порядок прямые как солома волосы. – Кажется, придется сменить парикмахера. А вы у кого причесываетесь? Вспомнив наставления Дилайт, Сара широко улыбнулась: – Один мой приятель из «голубых» мной занимается, когда есть время. – О… неужели? Глаза Моники широко распахнулись, и Сара по-детски вызывающе подумала: «Ах, ее величество шокировано! Ну и плевать! Какая вульгарная претенциозная особа! Не упустит случая просветить каждого встречного и поперечного, у кого именно в этой семейке тугой бумажник!» Во время затянувшегося ужина Моника и в самом деле постоянно вставляла в разговор «папочка говорит» и «папочка считает», чем постепенно доводила Сару до точки кипения. Пол предпочитал угрюмо молчать, а герцог ди Кавальери откинулся на спинку стула с насмешливо-оценивающим выражением на смуглом демоническом лице. Сара словно читала его мысли. Можно представить, что он думает! Считает, что все американки такие! И это раздражало девушку настолько, что она намеренно подначивала Монику, поощряя ее неприкрытое бахвальство. – Я зайду в туалет. Бессовестная попытка скрыться от назойливого вопросительного взгляда Моники. Но неужели не все равно, как относится к ней миссис Друри? Сара изо всех сил старалась выбросить из головы герцога ди Кавальери и справиться с той бурей эмоций, которую он пробудил в ней. Но ничто не помогало, хоть она и твердила себе, что терпеть его не может. Факт, пусть и неприятный, оставался фактом: она зачарована им, как беспечная птичка – змеей, и не может отвести от него взгляда. В этом человеке было нечто первобытно-примитивное, едва скрытое светским лоском и манерами. Надо честно признать: он обращается с ней, как с загнанным в угол зверьком, в беспомощности которого уверен. Зачем она ему вообще понадобилась? Почему он пустился на все ради встречи с ней, всячески изворачивался? Неужели лишь для того, чтобы сидеть и наблюдать за ней этими непроницаемыми черными глазами! Женщины в полном молчании вернулись к столу, и мужчины вежливо поднялись. Сара снова ощутила прикосновение сильных загорелых пальцев к обнаженной спине и с трудом сдержала дрожь страха и дурного предчувствия. – Не хотите потанцевать после ужина? У вас фигура танцовщицы и легкая походка. Сара вынудила себя откинуть голову и послать герцогу вызывающую улыбку. – Любите диско? Неплохо подергаться под такую музыку, верно? Лучше всякой аэробики! Другая неизменно нагоняет на меня сон. Моника преувеличенно брезгливо пожала плечами и скривилась, словно хлебнула уксуса. – Мы поклонники балета. Не пропускаем ни единого спектакля нью-йоркской балетной труппы. Папочка был одним из спонсоров. Значит, и Моника на что-то годится. Улыбка Сары стала поистине ослепительной. – Балет? Какая туфта! Меня тоска берет глазеть на сцену два часа! Мне подавай ритмы, чтобы ноги сами в пляс пошли! Что она несет! Ведь на самом деле Сара любила балет и еще больше – оперу! Но этот человек пожелал встретить Дилайт, так пусть получает! Герцог едва заметно прищурился, но больше он ничем не выразил своего отношения к ее речам. – Значит, предпочитаете не наблюдать, а участвовать? Я, конечно, имею в виду танцы, мисс… Дилайт. – Он спокойно отвел глаза, словно совсем не интересовался, что она ответит. – А как насчет вас? Пол, Моника, что вы скажете, не стоит ли отправиться сегодня на дискотеку? Предоставляю вам или моей восхитительной спутнице решить, куда именно, – я плохо знаю город. – Говоря по правде, мне завтра рано вставать, но все равно благодарю за приглашение. Сара с ужасом вспомнила, что о танцевальном таланте Дилайт ходили легенды, а у нее самой никогда не хватало времени как следует поучиться. Вне всякого сомнения, герцог тоже отменный танцор, если судить по крадущейся, почти неслышной походке. Да и держался он с грацией фехтовальщика, буквально нес свое тело. А еще «черный пояс» и пятый дан по карате. Нет, надо отступать, пока не поздно! – Ты вечно ноешь, что приходится вставать ни свет ни заря… – тихо спорили супруги Друри, не обращая внимания на Сару. Рикардо наклонился к ней, насмешливо подняв черную бровь. – Я столько читал о вас, что мне не верится, будто вы способны испугаться! В чем причина, синьорина? Я не кусаюсь и никогда… никогда еще ни к чему не принудил женщину против ее воли. Сара ощущала исходящий от него жар. И тепло румянца, предательски опалившего щеки. Чтобы скрыть замешательство, она опустила голову, притворяясь, будто ищет что-то в сумочке, и весело бросила: – Вот и прекрасно! Значит, можно надеяться, что вы проводите меня домой и не попытаетесь при этом зажать в уголке? – И, смело встретив его взбешенный взгляд, добавила, как надеялась, с нахально-беспечным видом: – Нет, честно, ужин был хорош, но имейте в виду, я девушка работающая, а до шести утра осталось ужасно мало времени! – Вы очень ловко научились уворачиваться и сыпать отговорками. И хотя кажетесь чрезвычайно раскованной женщиной, думаю, все-таки немного опасаетесь человека, который сделан из другого теста, чем остальные ваши поклонники! – Вы не слишком льстите себе, герцог? Ее намеренная грубость наконец-то достигла цели: на щеке герцога чуть заметно дернулась жилка. Разъяренные глаза обожгли, словно кнутом. Теперь отступать было поздно, и Сара с ужасом сознавала, что Пол и Моника, провозгласив временное перемирие, замолчали и смотрят на них с плохо скрытым любопытством. – Возможно, вы правы, но я так не думаю. С того момента, когда мы впервые увидели друг друга, я чувствую вашу враждебность… Или вы просто играете со мной и это всего лишь способ завлечь мужчину? – О-о-о, – негодующе охнула Сара, не находя слов и судорожно вцепившись в салфетку. У нее чесались руки запустить в герцога чем-нибудь, и если бы не посторонние, она так и сделала бы. – Я рассердил вас? Неужели? – с деланной тревогой осведомился он, но тут же саркастически протянул: – Прошу прощения, если моя прямота оскорбила вас, синьорина Дилайт. Но я давно уже не играю в дурацкие игры и не понимаю, почему мужчина и женщина не могут быть откровенны, не унижая при этом друг друга. Кажется, вы не согласны? – Я… я… Сара поймала заинтересованный напряженный взгляд Моники, и рассудок мгновенно вернулся к ней вместе с решимостью не дать этому монстру взять над ней верх. «Дыши глубже, Сара», – приказал внутренний голос, и чтобы выиграть время, девушка пригубила вина, промокнула губы салфеткой и откинулась назад, скрестив стройные ноги. И тут же была вознаграждена чувственными искорками, вспыхнувшими в этих ястребиных глазах. – Ну конечно, я согласна с вами, – мило улыбнулась она. – Притворство… какая глупость! Обычно я не трачу время на подобную чушь, только… только мать с детства вдалбливала мне, что я должна быть вежливой, особенно со старшими. Но мы собрались здесь не для того, чтобы разыгрывать шарады типа «Кто боится Вирджинии Вулф»! Поэтому позвольте сказать, что я устала от ваших намеков и беспардонного поведения, синьор герцог! Его лицо тотчас превратилось в бесстрастную маску – жили лишь глаза, обжигавшие Сару, словно угли; они пригвоздили девушку к месту, когда та решила отодвинуть стул и встать. – Я не хотел грубить вам, – сухо сказал он, словно выдавливая каждое слово. – Но если вам так показалось, покорно принимаю упрек. Поскольку я старше вас и к тому же иностранец, мне было невдомек, что вы неправильно поняли мои слова и намерения! – О, как все это глупо! – неожиданно и воинственно вмешалась Моника. – Черт возьми, Пол, почему ты молчишь? И вообще, из-за чего все мы завелись? Мы собрались здесь, потому что Рикардо хотел познакомиться с Дилайт, а теперь, когда все так хорошо получилось, они отчего-то начинают пикироваться! Не пойму, что это означает, – понравились вы друг другу или нет? Конечно, это не мое дело, но уже поздно, и бедняжка официант переминается с ноги на ногу, не решаясь подойти! Откровенно говоря, мне хотелось бы знать, кто с кем едет домой! Мы живем в Малибу, а это совсем не близко! – Заткнись, Моника, – пробормотал Пол без всякой, впрочем, запальчивости, переводя вопросительный взгляд с одного окаменевшего лица на другое, и добавил с вымученным юмором: – Ну вот, теперь, когда вы наконец встретились и сцепились, что дальше? Похоже, ресторан вот-вот закроется, но вы всегда можете поехать к нам, – при этих словах он бросил предостерегающий взгляд на Монику, которая открыла и сразу закрыла рот, – выспаться и наутро позавтракать. Только этого ей не хватало! Еще полчаса в обществе супругов Друри, и она с ума сойдет! И кроме того, ей наплевать, выкинут ее роль из фильма или нет! Пусть выгоняют! Эта мысль придала ей храбрости. – Я могу взять такси, – предложила она, почти одновременно с герцогом, процедившим сквозь стиснутые зубы: – Я оплачу чек и я доставлю ее домой, поскольку я привез ее сюда. Он слегка шевельнул пальцами, и рядом мгновенно возник официант. Пока Рикардо подписывал чек, Сара неподвижно застыла на краешке стула, решая, не стоит ли просто встать и выйти из зала, или это будет слишком похоже на постыдное бегство. Нет, она ни за что не выкажет ему свой страх! После Сара так и не могла припомнить, каким образом все они очутились за дверями отеля. Возможно, всему виной была вторая бутылка «Пулиньи-монтраше»? Она глубоко вдохнула теплый ночной воздух и поняла, что Поль с Моникой исчезли, а ее снова усаживают в «ламборгини». Девушка положила голову на мягкую спинку сиденья и на секунду закрыла глаза. Больше никаких стычек! Хоть бы он помолчал или… Но строгий судья, сидевший где-то внутри и не позволявший расслабляться, резко вернул Сару к действительности, и она гордо выпрямилась. Рикардо, вероятно, привык, что женщины падают к его ногам, бросаются на шею, – недаром синьор герцог так убежден в собственной неотразимости. Да, многие женщины не в силах устоять против надменных, высокомерных, самоуверенных, сильных мужчин, но только не она! Сара неожиданно сообразила, что он о чем-то спрашивает. Она недоуменно взглянула на Рикардо, и тот вымученно-терпеливо повторил: – Я поинтересовался: вы все еще хотите поехать в дискотеку? Но, очевидно, вы слишком устали… или скучаете. – Скучаю? Ну, конечно, нет! Такой отпадный вечер, и я просто влюбилась в Пола с Моникой, но поймите, синьор, – я правильно к вам обращаюсь? – что прошлой ночью я почти не спала и пришлось к шести часам быть на студии. Вообще-то я довольно компанейская девушка, но сегодня… Машина сорвалась с места так стремительно, что Саре показалось, будто голова ее вот-вот оторвется. Девушку отбросило назад, и сразу же его рука вдавила ее в спинку сиденья, не давая дышать. Рикардо выругался себе под нос, но тут же довольно вежливо произнес: – Простите. Обычно я езжу очень быстро, но, попадая сюда, вечно забываю об ограничениях скорости. – Вам совершенно не обязательно… обнимать меня. Со мной все в порядке… просто не ожидала… – Нет? – процедил он. – Интересно, чего вы ожидали от сегодняшнего вечера, компанейская девушка? Любите бывать на дискотеках, но когда я приглашаю вас, заявляете, что слишком устали еще с прошлого вечера… и едва держитесь на ногах, я верно излагаю? А когда пытаюсь уберечь вас от удара, требуете, чтобы я убрал руку. Чего боитесь? Себя? Или того, что вы встретили мужчину, настоящего мужчину, а не одну из тех марионеток, что покорно пляшут под вашу дудку? – Вы, кажется, действительно много о себе мните? – выдохнула Сара, боясь, что сейчас сорвется и закричит. – Да, ничего не скажешь, вы поистине застряли где-то в глубоком средневековье! Я принимаю приглашение на ужин, а вы ведете себя так, словно купили меня на вечер. Ну так вот, ошибаетесь! Я принадлежу лишь себе и сама выбираю… любовников. А если вам это не нравится, можете высадить меня прямо здесь, и я найду дорогу домой. – Как? Станете голосовать на обочине? Нарываться на изнасилование? Или именно об этом вы втайне мечтаете? Сара снова задохнулась. – Да вы… вы просто больны! Сексуально озабочены! Должно быть, не пропускаете ни одного номера «Пентхауса» или «Плейбоя», не говоря уже о «Хаслере». Но поверьте, вы еще многого не знаете о женщинах, порядочных женщинах, которые не продаются ни за деньги, ни за бриллианты! Я актриса, а не девушка по вызову, синьор герцог! И не ждите от меня осуществления ваших грязных фантазий! – Что за темперамент! Кстати, когда вы злитесь, ваш английский акцент становится еще заметнее! Унаследовали его от матери? Да он издевается над ней! Ослепленная гневом, Сара потянулась к ручке двери, но герцог с молниеносной быстротой перехватил ее руку и больно стиснул пальцы. – Нет, это уж слишком! Вы не похожи на тех истеричек, что только и говорят о самоубийстве! Сидите смирно, я по натуре не насильник, лучше сказать – соблазнитель. Смею заверить, скоро вы окажетесь дома в целости и сохранности. И когда она уже по-настоящему испугалась, что пальцы вот-вот хрустнут под неумолимым давлением, он отнял руку и презрительно бросил: – Устраивайтесь поудобнее и постарайтесь отдохнуть. Еще несколько минут, и я освобожу вас от своего присутствия. Откровенно говоря, я не большой любитель мелодраматических сцен. От безудержной ярости на глазах Сары выступили слезы. Хорошо еще, что в машине темно и он не смотрит на нее! Почему, ну почему, стоит ей только разозлиться, ее так и тянет разреветься? Ну уж нет, такого удовольствия она ему не доставит, скорее умрет под пытками, чем позволит этому типу догадаться, что творится с ней в его присутствии! Негодующе застыв и не удостоив больше герцога ни единым словом, девушка упорно делала вид, будто забыла о его существовании. «Дыши глубже, Сара!» Именно это она твердила себе перед каждым теннисным матчем, особенно когда предстояло сразиться с противником, подобным этому. Заветный призыв, как всегда, помог, и девушка немного пришла в себя. Краешком глаза она поймала осторожный взгляд Рикардо, но упрямо продолжала игнорировать его присутствие. Он не только невыносимо чванлив, этот герцог ди Кавальери, но и крайне невоспитан и, невзирая на титул и богатство, один из самых несносных людей, которых она имела несчастье знать. Почему он так искал встречи с ней, несмотря на то что, очевидно, считал доступной дешевкой? Возможно, теперь, когда она дала понять, что он ошибся, герцог оставит ее в покое? – Вам не холодно? – неожиданно перебил он течение мыслей Сары, словно понял, о чем думает спутница, и та невольно передернулась от неприятного предчувствия. – Все хорошо, благодарю вас, – процедила она, мечтая лишь о том, чтобы он прибавил скорость. Непонятно, почему такой лихой водитель еле тащится?! Дорога до дома должна была занять гораздо меньше времени! – Прекрасно. Он нажал какую-то кнопку, и из мощных динамиков полилась нежная мелодия бетховенской «Пасторали». Хрустальные ноты колокольчиками звенели в тесном пространстве. Волшебная, обволакивающая душу музыка. Опасная музыка, особенно когда рядом этот смуглый, загадочный, немного зловещий незнакомец. Саре стало не по себе. Она неловко заерзала, и герцог, покосившись на нее, язвительно осведомился: – Музыка такого рода вам не по вкусу? Хотите послушать что-нибудь более… современное? Она уже открыла было рот, чтобы возразить, но тут же вспомнила о том, что он имеет дело с Дилайт, и небрежно пожала плечами: – Не важно. Мы все равно почти приехали, не правда ли? Но по какой-то причине ее спутник не отставал. Сухой голос неприятно царапнул по нервам: – Признайтесь же, Дилайт, какую музыку вы предпочитаете? Она заставила себя взглянуть на него, в который раз отмечая надменно вздернутый подбородок и легкую гримасу, искривившую губы. – Ну… что-нибудь ритмичное. Вроде джаза. – Понятно. Как насчет остальных вкусов и пристрастий? Почему ему вдруг взбрело в голову допрашивать ее? Сара почувствовала, что задыхается. Кажется, она угодила в ловко расставленную ловушку. – Зачем вам это знать? С самого начала вечера было очевидно, что я не девушка вашей мечты. Прошу прощения, если разочаровала вас, но кот в мешке есть кот в мешке, даже в Голливуде, а после свидания вслепую люди иногда разбегаются навеки, и тут уж ничего не поделать! Он так резко нажал на тормоз, что Сара, вскрикнув от неожиданности, чуть не упала с сиденья, и Рикардо едва успел ее удержать. Она попыталась оттолкнуть его руку, но это напоминало борьбу с бетонной стеной… весьма неприятное ощущение, особенно еще и потому, что темное разъяренное лицо внезапно оказалось прямо перед ней. – В таком случае, синьорина Дилайт, объясните, почему вы столь охотно соглашаетесь на подобные свидания «вслепую», как вы это называете? Такая хорошенькая молодая женщина – и ни мужа, ни постоянного любовника. Почему? Предпочитаете разнообразие? Стараясь побороть панику и страстное желание расцарапать физиономию герцогу, Сара вынудила себя не шевелиться и вызывающе уставилась на него. – Какое вы имеете право лезть в чужую жизнь? Вы не просто грубиян, но и самый… – Ах, но что бы вы ни говорили и ни делали, кем бы ни считали меня, между нами все-таки возникло некое притяжение, разве не так? Он усмехнулся, и от этой его усмешки у Сары душа ушла в пятки. – Да вы спятили! Не знаю, что за игру затеяли, но я пас, ясно? Оставьте меня в покое! Да я… вы мне даже не нравитесь! И ничуть не симпатичны! Ни капли, понимаете, наглый ублю… – Ругань женщинам не к лицу, – перебил он и, к ужасу Сары, развернулся так, что чуть не лег на нее. Пальцы его впились в ее обнаженное плечо. Девушка тихо охнула, прежде чем услышала обманчиво мягкий голос: – И что общего имеет симпатия с этим? Это не имело даже отдаленного сходства с тем поцелуем, которым одарил ее Гарон Хант. Темноволосый незнакомец не давал – он брал, брал и снова брал. Ненасытно. Безжалостно. Голова Сары кружилась, перед глазами плыли светящиеся спирали, отнимавшие волю и желание сопротивляться. Теплые пальцы ласкающе провели по шее, скользнули ниже, чуть приподняли подбородок. И все это время он держал в плену ее губы – сначала сминая, раздавливая, как варвар-завоеватель, потом, чувствуя, что она покорилась, стал почти нежным и, ослабив хватку, легко коснулся языком уголков ее рта и снова властно слился с ней в поцелуе. Только когда чужие ладони накрыли груди Сары, прожигая насквозь тонкий шелк платья, она немного пришла в себя. Ее словно опоили – даже голос больше не повиновался. – Нет! Не надо! Пожалуйста! – Дилайт… Cara![7] Теперь ты поняла, как нас тянет друг к другу? Пойдем поскорее наверх – ты права, не стоит заниматься любовью у всех на виду. Его слова обрушились на Сару, словно ведро ледяной воды. Полузакрытые глаза широко раскрылись, и Сара увидела, что машина стоит перед ее домом. И кроме того, он назвал ее Дилайт! – Cara… пойдем. Ее трясло как в ознобе. Чтобы скрыть замешательство, девушка уронила сумочку и попыталась ощупью нашарить ее, радуясь, что он не замечает, в каком она состоянии. – Нет! Прошу вас, не дотрагивайтесь до меня! – бормотала она, силясь удержать Рикардо на расстоянии потоком бессвязных слов. – Итак, вы доказали себе все, что желали доказать… и нас действительно тянет друг к другу. Но неужели вы и впрямь считаете, будто единственного поцелуя достаточно, чтобы затащить меня в постель? Не на ту напали! Поищите себе другую забаву на ночь! Я для подобных развлечений не гожусь. Она поежилась, не зная, чего ожидать от этого непредсказуемого человека. Ярости? Уничтожающих едких слов? Оскорблений? Но в эту минуту девушка мечтала только об одном – убраться подальше от него и невыносимой близости его тела. Губы все еще горели от поцелуев, а соски набухли и отвердели под бесцеремонными ласками. Сара затаила дыхание, боясь неминуемого взрыва и отчаянно пытаясь понять, о чем он думает. И почему молчит? К ее невыразимому изумлению и раздражению, он ответил на удивление мягко и даже с некоторым сожалением: – Неужели? Что ж, в таком случае прошу извинить меня. Хотя, должен признать… я по-прежнему надеюсь, что между нами еще не все кончено… не правда ли? И, не дожидаясь ответа, открыл дверцу и нетерпеливо быстро обошел машину, чтобы помочь Саре выйти. Девушка с непонятной злостью подумала, что этот человек, по-видимому, просто хотел прибавить еще одну победу к и без того длинному списку, а теперь, получив отпор, потерял к ней всякий интерес и старается поскорее избавиться. – Спокойной ночи. Он проводил ее до самого лифта. Саре почудилось, будто его глаза на секунду задержались на ее губах, но уже в следующее мгновение взгляд герцога снова стал вежливо-непроницаемым. – Спокойной ночи, – весело отозвалась она. – И спасибо за ужин. – Благодаря вам я прекрасно провел время. Сара все еще ломала голову над тем, что он действительно имел в виду, но тут двери лифта закрылись. Рикардо отвернулся и зашагал к выходу. Глава 7 Сара забылась тревожным сном, лишь когда небо на горизонте немного посветлело. Чего она только не перепробовала, перед тем как наконец улечься, – заваривала обжигающий чай, массировала лицо, чистила зубы, расчесывала волосы и даже взялась просмотреть пару сценариев, присланных Дилайт из конторы Лью Вейсмана. К сожалению, стоило ей вообразить себя главной героиней, рядом тут же возникал герой, подозрительно смахивающий на герцога ди Кавальери. Да как он смеет беспардонно вторгаться в ее тайные помыслы? Крепко зажмурив глаза, Сара старалась сообразить, какими уничтожающими фразами обязана была поставить его на место. Раз и навсегда… И какова была награда за все ее старания, когда наконец удалось заснуть? Они стояли в холле… он поцеловал ее, а она, излив презрение и ненависть в оглушительной пощечине, бросилась бежать; стук каблуков отдавался в тишине гулким эхом. Ну почему она не додумалась вызвать лифт? Ноги подгибались от усталости; она едва ползла по лестнице, когда услышала за спиной его шаги. Нет! В его походке было нечто неумолимое, словно волк загонял раненого оленя. Сара попыталась вскрикнуть, но горло перехватило. Колени затряслись, и она беспомощно растянулась на ступеньках, судорожно цепляясь за перила. – Решила, что так легко от меня отделаешься? Она все-таки сумела отчаянно закричать, но он нагнулся, подхватил ее на руки и взбежал наверх. Пинком открыв дверь, герцог широкими шагами пересек комнату и бросил Сару на постель. – Нет! Умоляю, оставьте меня. Что вам надо? – А как, по-твоему, глупышка? Сомнений больше не оставалось, но Сара все-таки попробовала вскочить, ударить его, убежать… и мгновенно запуталась в простынях, обвивших ее, словно огромные змеи… Горячее мужское тело навалилось на нее, придавив к матрацу, жгучие поцелуи словно вытягивали силы… – Нет! Сара, вся в поту, вскочила и села на постели. Звук собственного вопля слился с пронзительным звоном будильника. Сердце бешено колотилось, голова разламывалась. Она так металась во сне, что простыни в самом деле опутали ноги, не давая встать. Неужели это всего лишь сон? Невероятно! Но в комнате никого не было. На прикроватном столике горел ночник, недочитанный сценарий валялся на ковре вместе с подушкой. – О дьявол! – выругалась Сара, по-детски потирая глаза кулаками. Сколько удалось поспать? Два-три часа. И подобные кошмары… у нее даже не осталось сил свесить ноги с кровати. Кровь бросилась в лицо при одном воспоминании о прошедшей ночи, но она постаралась прийти в себя и встряхнуться. Довольно этого вздора! Не хватало еще зациклиться на дурацких кошмарах! К тому же у нее осталось меньше полутора часов, чтобы собраться и вовремя прибыть на съемки. На сей раз Лью не соизволил приехать, и Сара сама нашла дорогу в гримерную. Она настолько вжилась в образ сестры, что никто не разгадал бы под этой дерзко-вызывающей маской слабость и неуверенность. – Вы скорее всего сегодня не понадобитесь – снимаются сцены Гарона с Локвуд, – сообщил Майк, тощий молодой гример, неодобрительно качая головой при виде глаз Сары, обведенных темно-синими кругами. – Перебрали вчера, милочка? Здорово, должно быть, оторвались, но чертовски плохо выглядите! Надеюсь, хоть оно того стоило? Он стал замазывать синяки белилами, и Сара с деланно беспечным видом пожала плечами: – Полный блеск! – Повезло кому-то! – раздался за спиной мужской голос. – Майк, как насчет чашечки кофе погорячее, пока не начали снимать? В зеркале возникло отражение Гарона Ханта, весело ухмылявшегося при виде белой клоунской маски, на которой стали проступать ярко-красные пятна стыдливого румянца. Саре хотелось смущенно закрыться руками, особенно когда Гарон как ни в чем не бывало уселся рядом. – Хай! – Привет, – робко пробормотала Сара. Господи! Какой кошмар! Застать ее в таком виде! Она с трудом подавила желание показать язык собственному отражению! – Ну и ну! Неужели у тебя не найдется другого приветствия, чуточку потеплее? – поддразнил Хант и, приподняв подбородок девушки, повернул ее лицом к себе. Сара лихорадочно обежала глазами комнату и обнаружила, что, кроме них двоих, тут никого нет. Она и Гарон Хант! Одни! Как бы поступила Дилайт на ее месте? Спасительная мысль вернула Саре самообладание. – Что ж… я могла бы сказать: «С добрым утром, Гарон Хант». – С добрым утром, Дилайт Адамс, – откликнулся он, одарив ее своей знаменитой кривоватой улыбкой. – И что теперь? Несвязные мысли вихрем закружились в голове девушки. Хоть бы он не вздумал целовать ее, пока они оба сидят в таких позах, иначе она попросту свалится с табурета, увлекая его за собой! Наконец ей удалось растянуть губы в ответной улыбке, которая в данных обстоятельствах могла бы сойти за кокетливую. – По-моему, сейчас ваша очередь, Гарон. – Как насчет того, чтобы поужинать вместе? Застигнутая врасплох, Сара (тут даже Дилайт, пожалуй, растерялась бы) безмолвно уставилась на Гарона, боясь поверить своим ушам. Нет, она не ослышалась. Явно принимая молчание за согласие, он стиснул ее безвольные пальцы и слегка прикоснулся к ним губами. – Слушай внимательно, пока не вернулся Майк. Салли сегодня рано уедет со студии. Съемки скорее всего закончатся не позже четырех. Ровно в пять выходи к воротам, договорились? Я предложу тебя подвезти. Он снова улыбнулся ей, словно завораживая взглядом ярко-голубых глаз. – Просто не могу дождаться вечера, беби. Не терпится познакомиться с тобой поближе. – Вот это да! – восхищенно выдохнул Майк, не успел Гарон оказаться за дверью. – И что все это значит? Или не желаешь признаваться? Реденькая эспаньолка положительно тряслась от любопытства. – О чем ты? – уклончиво хмыкнула Сара, наклоняясь к зеркалу и делая вид, что восхищается гримом. – Словно не знаешь! И воображаешь, будто мне неизвестно, что, если он является сюда ни свет ни заря и отсылает меня за кофе, лучше не отсвечивать здесь и пяток минут поболтаться на улице. Меня вокруг пальца не обведешь! – Ну… – неохотно произнесла Сара, чем заработала негодующий взгляд гримера. – Он клеил тебя, верно? Кажется, тебя ждет еще одна развеселая ночка! Приезжай пораньше, и я постараюсь потрудиться над твоим личиком… если, конечно, расскажешь, как удалось захомутать нашу звезду! – Можно подумать, ты сам не знаешь все, до последней подробности, – проворчала девушка, покидая гримерную. Гарон Хант! В голове Сары царил такой хаос, что сейчас ей было не до гримера и его гнусных намеков. Гарон назначил ей свидание! В душе девушки испуг боролся с восторженным возбуждением. Дилайт никогда бы и не подумала продинамить Гарона Ханта! Унылое тоскливое утро тянулось нескончаемо. Майк был прав – Сару так и не вызвали, и у нее оказалось больше, чем требовалось, времени на раздумья. Она успела даже немного вздремнуть, хотя на площадке с каждой минутой становилось все жарче. Девушка прилегла на маленькую кушетку, занимавшую почти всю уборную, которую она к тому же делила еще с двумя актрисами. Как чудесно ощущать, что уплываешь в бесконечность… Сначала Сара, раздраженно ворча, попыталась увернуться от чьей-то грубой руки, тряхнувшей ее за плечо. Но наконец она вспомнила о съемках и, что-то неразборчиво пробормотав, села. – Теперь по крайней мере я убедился, что вы живы! Простите, если столь бесцеремонно разбудил вас, синьорина, но даю слово, что постучал и только когда никто не ответил, решился войти. Очень сожалею. Конечно, все это наглые отговорки! «Черта с два он вообще способен о чем-то сожалеть!» – взбешенно подумала Сара, встретив взгляд непроницаемо-обсидиановых глаз и услышав хрипловатый, бьющий по нервам голос. Но герцог лишь невозмутимо усмехнулся. – Да вы бледнее мертвеца! Не выспались прошлой ночью? Это он! Чудовище из ночного кошмара! Сара откинула волосы со лба и разъяренно уставилась на герцога ди Кавальери. – Какого черта вы здесь делаете? Посторонним сюда нельзя! – Верно, но видите ли, я немало вложил в эту картину, так что, боюсь, пользуюсь на студии некоторыми привилегиями. Последние слова он произнес тихо, отчетливо, словно бросая вызов, успев мельком взглянуть на измученную, растрепанную девушку. – Вряд ли ваши привилегии распространяются на эту комнату! Вы не имели никакого права врываться сюда без стука! – вскинулась Сара, намеренно не обращая внимания на его извинения. – Это моя гардеробная, и… – Конечно, и мне это прекрасно известно, – вкрадчиво вставил он, издевательски приподняв черную бровь и явно забавляясь ее бешенством. – Поэтому и пришел. Собирался пригласить вас на ленч, поскольку все остальные отправились в кафетерий. Или вы поститесь, искупая какой-то грех? Значит, вам есть в чем каяться? – Грех?! Какого… послушайте, вы… – Недостаток американского образования заключается еще и в том, что в ваших школах не учат связно выражать мысли. Если вы хотите что-то сказать, попытайтесь по крайней мере закончить фразу. Но так или иначе, мы еще успеем на ленч. Идемте. Да он, кажется, и мысли не допускает, что она может ослушаться! Думает, стоит ему приказать, и она тут же покорно склонится перед повелителем! Ну так вот, долго ждать придется! – Нет! – громко произнесла Сара, надеясь, что голос звучит достаточно твердо. Неужели до него не доходит… Но, словно не слыша, он стиснул ее запястье жесткими пальцами и без всяких видимых усилий повлек к двери. Рука девушки мгновенно онемела, но ноги точно по собственной воле продолжали нести ее все дальше и дальше. Сара едва сдерживала гневные вопли. Почему ему так нравится терзать ее, этому зловещему демону ее снов? И почему она не может собраться с силами, чтобы решительнее противостоять его надменности и наглому спокойствию? Почему не даст заслуженного отпора? – Очевидно, вы из тех женщин, которые подсознательно хотят, чтобы мужчины принимали за них решения? Кроме того, вы наверняка не успели позавтракать сегодня и вряд ли долго продержитесь, если пропустите еще и ленч! Черные глаза с уничтожающим презрением шарили по ее телу, словно перед ним было неразумное дитя, нуждающееся в непрестанных выговорах и замечаниях. – Какое вам дело, пропущу я ленч или нет? – задыхаясь, выпалила Сара. Если бы он не тащил ее за собой так быстро, она высказала бы все, что думает об этом… этом ублюдке! Однако герцог, невзирая на слабое сопротивление, бесцеремонно тянул девушку, замедляя шаг лишь для того, чтобы помочь ей перебраться через бесчисленные змеившиеся по полу кабели, с такой легкостью, словно перебрасывал партнеру футбольный мяч! – Ну вот и пришли! – деловито заявил он, останавливаясь перед дверью с табличкой «Пол Друри». Еще один обед в обществе Пола и его женушки? Нет, этого она не вынесет! Не в силах выдавить ни слова, Сара энергично помотала головой и попятилась. На этот раз Рикардо обнял ее за талию и втолкнул в комнату. – Вы очень странно ведете себя, Дилайт, – нахмурился он. – Выпили лишнего или наглотались тех таблеток, которые, по всей видимости, здесь в большом ходу? Она сочла ниже своего достоинства ответить на издевательски-глумливый вопрос, и, едва Рикардо разжал руки, гордо отвернулась и плюхнулась на стул. – Пол любезно позволяет мне изредка пользоваться его кабинетом. К сожалению, сегодня он уехал по делам. Но я взял на себя труд заказать ленч и уверен, что он покажется вам вкуснее, чем еда в кафетерии. Перед ней словно по волшебству появился бокал холодного белого вина; запотевшую хрустальную поверхность покрывали крошечные капельки влаги. Рука, которая поставила на стол бокал, была сильной и загорелой; запястье густо поросло черными завитками. На среднем пальце – причудливый золотой перстень-печатка с узором из мелких бриллиантов. Сара поспешно отвела глаза и судорожно вздохнула. – Вы быстро избавились бы от одышки, синьорина Дилайт, если бы проводили больше времени на воздухе, занимались спортом и раньше ложились спать, – спокойно заметил герцог, однако его слова подействовали на Сару, как красная тряпка на быка: она вскинула подбородок и ринулась вперед очертя голову. – Неужели? Какое, спрашивается, право вы имеете давать мне советы? И тащить меня сюда, несмотря на… – Скажите откровенно, после вчерашнего вы уже знали, что это не последняя наша встреча? Бросьте, Дилайт, не разыгрывайте святую невинность. Каждый из нас сделал свой ход, и теперь ваша очередь немного уступить, верно? Он запутался пальцами в непокорных кудряшках девушки, не давая ей отвернуться. Под его горящим взглядом глаза Сары широко раскрылись. Пламенеющие угли… в точности как во сне. Но никогда, никогда в жизни ей не понять, почему она не сделала ни малейшей попытки вырваться, встать и уйти. Тело охватывала странная истома, уже испытанная сегодня утром. Ну почему она не может отвести взор от этого резко очерченного лица, в котором сквозило нечто жестокое и беспощадное, лица, повергавшего ее в беспомощное оцепенение? Неужели он действительно способен на жестокость? Зачем преследует ее с неотвязной настойчивостью голодного леопарда? Что ему надо от нее?! И тут впервые безумный ужас охватил Сару, мороз пошел по коже, а его пальцы чуть сжались, не причиняя, правда, боли, но мешая двинуть головой. – Дилайт… Она заметила, что Рикардо смотрит на ее губы, и вновь вздрогнула от этого хрипловато-чувственного голоса. – Вам дали это имя, потому что ваши губы так много обещают? К чему тратить время на дурацкие игры? Нагнувшись, он запечатлел на ее устах легкий поцелуй, и Сара отчетливо ощутила силу едва сдерживаемой, но готовой в любую минуту вырваться на волю страсти. Перепуганная девушка с силой, рожденной отчаянием, уперлась ему в грудь кулаками. – Прекратите! Немедленно оставьте меня! Я понятия не имею ни о каких играх! И… и предпочитаю, чтобы с моими желаниями считались! Но вместе с гневом пришло запоздалое осознание того, что сейчас она – Дилайт, а уж в подобных обстоятельствах сестричка наверняка бы высказалась куда определеннее. – Я была бы вам крайне благодарна, – запальчиво добавила Сара, – если бы вы отвалили и провалились ко всем чертям! Рикардо немедленно отпустил ее, но Сара отметила, что он попросту отступил и привалился спиной к двери, загораживая выход. Как ни странно, его, казалось, вовсе не смутил ее взрыв, скорее позабавил. Сара отпрянула, словно опасаясь, что герцог снова схватит ее, но он скрестил руки на груди, рассеянно наблюдая за своей жертвой. – Отчего вы так боитесь быть честной со мной? – прошептал он, угрожающе раздувая ноздри, и уже мягче добавил: – По-моему, вы испытываете то же, что и я, но сражаетесь с собственными инстинктами, как все свободомыслящие американки. Я ожидал от вас большей искренности и мужества, синьорина Адамс. Воображал, что вы весьма похожи на свою мать, которую при всех ее недостатках все-таки можно назвать настоящей женщиной! Если он намеревался уязвить ее, то добился своего – спокойная, рассудительная Сара взорвалась, точно петарда. Вскочив со стула, она подбоченилась, презрительно скривив губы, и мельком увидела себя в зеркале – худая, почти тощая, но прекрасно смотрится в линялых, обтягивающих джинсах и красной шелковой блузке с короткими рукавами, распахнутой на груди. Бледная как смерть, если не считать наложенных на скулы румян, еще сильнее подчеркивавших впадинки на щеках. Обведенные тушью глаза кажутся неестественно огромными, волосы сколоты на затылке… Да она скорее похожа на юношу-подростка, чем на… он, кажется, упоминал о настоящей женщине? Глава 8 Позднее Сара безуспешно гадала, что произошло бы, не прерви герцог ее возмущенную тираду, произносимую к тому же в таких выражениях, которых сама она стыдилась едва ли не до слез, хотя Дилайт, несомненно, разразилась бы аплодисментами, услышь она подобные слова из уст скромницы сестры. – Ну а теперь заткнитесь и слушайте, вы, чертов псих, козел дебильный, паршивый наглый тип… Сначала Рикардо слушал, даже не опуская скрещенных рук, с терпеливо-скучающим выражением, но когда Сара высказала ему несколько «горьких истин» (о, как бы гордилась ею няня Стеггс!), деланное спокойствие мужчины сменилось неистовым бешенством. В этот момент он походил на дикого зверя, готового наброситься на нее и разорвать в клочки. Но Сара слишком далеко зашла – возврата не было. Ее голос сорвался на визг, и она смутно отметила, что глаза его превратились в щелки с угрожающе сверкающими зрачками, губы растянулись в уродливой гримасе, и даже ноздри побелели от ярости. Только когда она смолкла, чтобы перевести дух, герцог с ледяной вежливостью осведомился: – Это все, что вы хотели мне сообщить? Эта фраза вызвала у Сары новую вспышку ярости. – Ошибаетесь, мне еще много надо высказать! Она залпом осушила бокал, чтобы освежить пересохшее горло. – Собственно говоря… На сей раз он перебил ее; пальцы больно впились в худенькое плечо под алым шелком. – Собственно говоря, вы настолько пьяны, что лыка не вяжете! Неужели не заметили, что, пока вы тут разорялись, я открыл вторую бутылку. Вероятно, пагубная привычка к спиртному лишила вас чувства меры. Вы не умеете вовремя остановиться. Немедленно замолчите! Он с такой силой тряхнул ее, что девушка чуть не потеряла сознание от страха. – И перестаньте вести себя как дешевая, грязная, скудоумная сучонка, которую я имел несчастье подобрать на улице этого мишурного города! Сара в ужасе сжалась. Когда, черт возьми, она успела вылакать столько вина? И зачем так безрассудно играла с огнем? Герцог доведен до крайности и бог знает на что способен! Однако проклятый язык, казалось, вовсе не собирался повиноваться. Ее несло, словно на гребне волны. – Мне следовало бы вызвать охрану и потребовать, чтобы вас вышвырнули со студии, за… за наглые домогательства! Силой тащите меня сюда, оскорбляете всеми мыслимыми способами, а потом… ой! Он снова начал ее трясти, так, что голова едва не слетела с плеч. – Да замолчите вы наконец? Домогательства… надо же выдумать такое! Если бы уж мне так не терпелось прибегнуть к насилию, мог бы при первой же встрече взять тебя прямо на полу твоего убогого холла! Ясно? И знакомо ли тебе такое понятие, как «обольщение», или ты предпочитаешь более прямолинейные методы? – Прекратите… – еле слышно выдохнула Сара, но тут же осеклась – его рот оказался в опасной близости от ее дрожащих губ. – Прекратите… – глумливо передразнил он. – Кажется, я нашел единственный способ заткнуть твою глотку, и мы оба знаем, какой именно… К уже изведанной жестокости его оскорбительных поцелуев прибавилось новое унижение: ощущать прижимавшееся к ней мускулистое разгоряченное напрягшееся тело, чувствовать… чувствовать все, что он хотел заставить ее испытать в этот момент. В душе неуклонно поднимался первобытный ужас. Что-то пульсирующее, твердое прижалось к внутренней стороне бедра, руки стальными обручами обвились вокруг талии и плеч, не давая двинуться с места. На какое-то безумное мгновение Сара поддалась буйству пламени его страсти и бешенства, но тут же, немного опомнившись, принялась слабо и безуспешно отбиваться, пытаясь добраться ногтями до его кожи, скрытой безукоризненным спортивным пиджаком и тонкой сорочкой. И тут страх и ярость куда-то улетучились, сменившись странным спокойствием, чем-то вроде желания смириться или уступить. «Пора сдаваться. Дилайт на твоем месте так и поступила бы», – нашептывали дьявольские циничные голоса из темных уголков подсознания. Каково это – припасть к мужчине, притянуть к себе эту гордую голову? Зарыться пальцами в темные волосы? С глубоким вздохом Сара сомкнула у него на шее мгновенно ослабевшие, как и ее воля, руки. Боже, его поцелуи лишают разума… но зачем ей разум? Она не хотела думать, только чувствовать то, что чувствует сейчас. Адская жара и лютый холод, огонь и лед, истомное опьянение и только одно желание – снова и снова прижиматься к нему неопытным, еще не познавшим настоящих ласк телом. «О, Сара, может это и есть то самое?» Даже знакомый внутренний голос звучал экстатически-восторженно и совершенно не желал считаться с рассудком. И кто знает, что произошло бы, если бы дверь не распахнулась? Недаром у дальней стены уютного кабинета, больше походившего на гостиную, стоял удобный диван. Даже письменного стола не было – Пол Друри терпеть не мог казенной обстановки. – О Господи! Прошу прощения! Но мне казалось, Пол должен быть у себя, и… Рыжеволосая дамочка с резкими чертами заостренного лисьего лица, с неприкрытым любопытством глазевшая на них сквозь огромные очки в позолоченной оправе, была, к несчастью, очень хорошо знакома даже такой отшельнице, как Сара, крайне редко смотревшей телевизор. Бренда Роуэн – достойная преемница Луэллы Парсонс и Гедды Хоппер[8] в телевизионном варианте! У нее были свое ток-шоу и колонка комментатора, и все обитатели Голливуда смертельно боялись ее языка. И вот теперь она собственной персоной стояла на пороге, очевидно, и не думая отказываться от столь пикантного зрелища; круглые карие глаза перебегали с герцога на Сару. У Рикардо оказалось куда больше выдержки, чем у девушки. Он первым взял себя в руки, однако не выпустил Сару, чем, возможно, уберег ее от внезапного обморока. Втайне девушка была твердо убеждена, что, отойди он хотя бы на шаг, она попросту рухнула бы на пол. Со всевозрастающим отчаянием Сара заметила, каким жадным взглядом шарит Бренда по дивану, столу с роскошным, хотя и нетронутым ленчем, пустым винным бутылкам и бокалам. Господи, что же будет?! – Вы приятель Пола? А это, конечно, Дилайт Адамс? – прочирикала Бренда, не сводя глаз с вежливо улыбавшегося герцога. Сара хватала ртом воздух, боясь, что сердце вот-вот разорвется. – Мы не встречались с вами раньше? – Возможно. Герцог вмиг преобразился – весь воплощенная любезность, он взял Сару под руку и повел к двери. – Но, как видите, Пола здесь нет. Не хотите дождаться его? Я как раз собирался проводить мисс Адамс на площадку. Бренда Роуэн неожиданно растянула губы в улыбке; лягушачий рот казался слишком большим для узенького личика. – Ну да! Конечно! Как я могла забыть! Наконец-то узнала вас! Новый роман? Или это тайна? – Это… – пробормотала Сара, но Рикардо тут же оборвал ее и учтиво улыбнулся Бренде: – Именно тайна. Нам с Дилайт необходимо время, чтобы разобраться в наших чувствах. Это довольно смелое утверждение помогло им ускользнуть от старушки Бренды, и Сара вынудила себя молчать, пока они не отошли подальше. – Что вы имели в виду, утверждая… Но к Рикардо уже вернулся привычный сарказм. – Надеюсь, вы не собираетесь обвинять меня в том, что я лгал этой мерзкой сплетнице? Нам действительно надо разобраться в своих чувствах. А вам, carissima, следовало бы отучиться непрерывно и бессовестно врать, иначе я скоро перестану верить всему, что вы мне плетете! – Плевать мне, что вы там думаете! И кстати, не будете ли так добры отпустить меня? Голос Сары предательски дрогнул, но ей уже не было дела, заметил он или нет. – Несколько минут назад вы так и льнули ко мне! Зачем бороться с собой? Окончательно выведенная из себя, Сара лихорадочно подыскивала слова, которые оттолкнули бы его, заставили уйти навсегда. Дилайт. Сейчас она – Дилайт! Только бы не забыть! Сара вырвалась и, отскочив, смело глянула ему в глаза. – Я… – едва ворочая языком, пробормотала она, – люблю другого… хотя вы, вероятно, не способны понять, что это такое. Я обручена с ним и не нуждаюсь ни в каких богатых любовниках! – Уверены? Кстати, вы не притронулись к ленчу, может, стоит все обсудить за ужином? Вы, кажется, совершенно растерялись. – Никаких ужинов… вы просто не в своем уме! Кроме того, сегодня я уже приглашена! – Неужели? И кто же этот счастливчик? Он поистине невыносим! – Не ваше… – начала было Сара, но в этот момент узрела Гарона Ханта, прощавшегося с женой. Сара, мгновенно обо всем забыв, зачарованно смотрела на супружескую чету. Интересно, они друзья или по-прежнему любовники? А может, если верить слухам, и то и другое? Гарон чмокнул Салли в носик, нежно шлепнул по заднице, и та, весело сказав что-то, скрылась за дверью. – Он? – ошеломленно прошептал Рикардо. Сара вспыхнула и, поспешно отвернувшись, сухо сказала: – Вас это не касается! Ну а теперь, если не возражаете… Герцог без единого слова посторонился. Сара прошла мимо, не смея оглянуться, чувствуя невыразимое облегчение. Может, именно поэтому ей в голову не пришло задаться вопросом: почему он вдруг оставил ее в покое? Но ей действительно глубоко безразлично его мнение. Что ни говори, а Гарон всего-навсего пригласил ее поужинать и, возможно, только из благодарности к Моне за то, что она вывела его в люди, предложив сыграть вместе с ней в «Бьянке». Обе соседки по уборной оказались на месте, и на этот раз Сара искренне обрадовалась их присутствию. Не обращая внимания на любопытные неприязненные взгляды, она сжалась на единственном свободном кресле и закрыла глаза, вынуждая себя ни о чем не думать, хотя бы до той минуты, когда на часах будет пять и придется что-то решать. Она уже медленно дрейфовала в фантастическом небытии между сном и явью, когда в дремоту ворвались громкие голоса. Съемки на сегодня закончены! Актеры, весело переговариваясь, прощались друг с другом. Не может же она оставаться в своем ненадежном убежище всю ночь! Так и не сняв грима для большей уверенности, она вышла на улицу, побаиваясь очередного появления герцога ди Кавальери, но того, слава Богу, нигде не было видно. Возможно, теперь, узнав, что у нее другой, он отстанет от нее? Ох уж эти итальянцы с их южным темпераментом и непомерной гордыней! Решительно выбросив из головы все мысли о герцоге, Сара поспешила к стоянке, где ожидали лимузины. Она потеряла представление о времени, но Гарон скорее всего уже давно уехал. Девушка намеренно еле волочила ноги, виновато вспоминая, как была добра к ней Салли. Какое затмение на нее нашло! Позволить Гарону вообразить… – Привет! Подвезти? Он все-таки дождался ее! Сара ощущала взгляды охранников и членов съемочной группы, жадно глазевших на парочку. Они, конечно, прекрасно поняли, что к чему, и уж нисколько не поверили в случайную встречу! – Ну… – нерешительно протянула Сара. – Может, лимузин… Голубые глаза пригвоздили ее к месту. Гарон молча перегнулся через сиденье и открыл дверь своей последней новенькой черной с золотом игрушки, кабриолета «мазерати». – Садись, – не допускающим возражений тоном велел он, и, чувствуя себя крошечной песчинкой на гребне девятого вала, Сара неуклюже забралась в машину. Это Гарон Хант! Она так до сих пор и не осознала окончательно, с кем свела ее судьба. Гарон Хант, подумать только, герой ее тайных грез! Два года назад она собирала все журнальные и газетные статьи, посвященные своему кумиру, хранила каждый снимок! Это воплощение ее фантазий… А ведь когда-то она мечтала только о том, чтобы подарить свою девственность именно этому человеку, который введет ее в мир элегантных, умудренных жизнью, эмансипированных женщин. Да, Сара сделала выбор, и, кроме того, с ним она не чувствует себя беспомощной добычей безжалостного хищника! – Захлопни дверь, – деловито бросил Гарон. Все верно – как еще ему прикажете вести себя при посторонних? Возможно, он действительно всего лишь оказывает ей услугу – к чему обольщаться? И снова Саре пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить, в каком она положении. Сейчас она вовсе не она, а Дилайт, живая, энергичная, изменчивая, общительная сестра, которая не позволит водить себя за нос и, уж конечно, не станет расстраиваться из-за пустяков. И Сара ни за что не сумеет сойти за Дилайт, если не будет подражать ее эксцентричным манерам, яркой внешности, безумным выходкам. Только в этом случае ей удастся провести окружающих! Сара едва не выдала себя Рикардо, но с Гароном подобной ошибки не повторит! Они выехали за ворота студии. Гарон Хант с небрежной ловкостью правил одной рукой, положив другую на ладонь Сары, и время от времени надавливал ей на бедро, словно напоминая, что рад ее присутствию. «Откинься назад! Расслабься! Разве не об этом мечтала ты все эти годы?» Повинуясь внутреннему цензору, Сара прижалась к спинке сиденья, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не происходит. Но успокоиться не удалось – она заметила, что Гарон все время прибавляет скорость. Не лучше ли пристегнуться ремнем? Но для этого надо отнять руку, а она не решалась из боязни показаться неотесанной бестактной провинциальной дурочкой. – Включи-ка музыку, беби! Найди, что понравится. Сара съежилась, когда Гарон лихо обогнал неуклюжий грузовик, проскочив перед ним в какой-то четверти дюйма, однако безропотно крутила ручку приемника, пока не напала на станцию, передающую концерт «Пинк Флойд», и оставила ее, вспомнив, что Дилайт покупала все альбомы этой группы. Гарон наградил ее своей чуть кривоватой улыбкой, пробуждающей неудержимое вожделение в женщинах всего земного шара. – Так и не отдохнула? Я подумал, почему бы нам не отправиться в Малибу? Там живет мой приятель, просто фантастический повар! Я выклянчил себе постоянное приглашение на ужин. Тебе Тед понравится. Я сто лет его знаю! – Звучит заманчиво! – живо отозвалась Сара. Вероятнее всего, Гарон просто симпатизирует ей, и его друг, «фантастический повар», составит им компанию. А если нет, что тогда? Но разве не Гарон Хант ей необходим, чтобы наконец избавить от неуверенности и застарелого комплекса неполноценности? Какая замшелая девственница может мечтать о большем? Припомнив исполненную нежной страсти любовную сцену из «Сделки со смертью», где Гарон впервые овладевает своей перепуганной юной невестой-индианкой, Сара сразу ощутила душевное спокойствие. Недаром все утверждают, что Гарону Ханту ни к чему играть перед камерой, поскольку он всю жизнь изображает себя самого! Глава 9 После Сара так и не смогла решить, чего же в сущности ожидала. Увидеть маленькое уютное пляжное бунгало? Но Гарон влетал и выныривал из потока машин с такой бешеной скоростью, что девушка ни о чем не могла думать и только с ужасом перебирала в памяти все, что читала об автомобильных гонках. Правда, Гарон целиком сосредоточился на дороге, и у Сары немного отлегло от сердца – кажется, угроза неминуемой гибели временно отступила. Однако она вздохнула с облегчением лишь тогда, когда Гарон сбросил скорость и остановился перед массивными железными воротами, почти не видными за густыми зарослями кустов и цветущих деревьев. – Подожди-ка, – пробормотал он, направляясь к тому, что Дилайт назвала бы «классной штучкой». Сказав что-то в скрытое переговорное устройство, актер вернулся к машине, искоса поглядывая на Сару с видом фокусника, который вот-вот извлечет из цилиндра кролика. И действительно, прямо на глазах створки бесшумно разошлись. – Немного напоминает пещеру Али-Бабы, – беспечно бросила Сара. Гарон ухмыльнулся: – Именно так я и сказал, когда впервые оказался здесь! К такому не сразу привыкаешь! Он наградил Сару своей неотразимой улыбкой озорного мальчишки, и ее сердце тревожно забилось. – Дело в том, что компьютер – Тед прозвал его «Большой мамашей» – различает мой голос и открывает ворота. Но тут повсюду напиханы охранники с собаками, просто их не всегда замечаешь. Машина медленно катилась по длинной аллее, обсаженной кипарисами, совсем как в Греции или Италии. «Ужасно мрачно», – подумала Сара и передернула плечами. – Когда же мы все-таки доберемся до дома? Гарон с отсутствующим видом похлопал ее по бедру. – Сразу за… следующим поворотом. Видишь? На самом берегу океана, и Тед ухитрился откупить еще приличную полосу пляжа. Когда-нибудь я привезу тебя сюда днем – будешь в восторге! Может, после того, как закончим съемки, ладно? Но Сара уже почти не слушала, разглядывая виллу широко раскрытыми от удивленния глазами. – Сначала Али-Баба, а теперь «Унесенные ветром»! – бессознательно прошептала она и очнулась, лишь услышав смешок Гарона. – Мне нравится твое чувство юмора, детка! Только не очень-то увлекайся домом. Несмотря на все свои бабки, Тед обыкновенный, ничем не примечательный, даже чересчур правильный парень. Кажется, у вас найдется о чем потолковать, он ведь футбольный болельщик, как и ты. Где я это вычитал… уже не помню. Он помог Саре выбраться из машины. Та старалась не показать, как напугана. Болельщица? Час от часу не легче! Господи, на сей раз ей уж точно не выпутаться! – О… да. Но в этом году я помешалась на теннисе! Футбол мне чертовски надоел. – Теннис, вот как? Я тоже не прочь помахать ракеткой. Не сразиться ли нам как-нибудь? Шагнув вперед с непринужденной грацией человека, знающего, что впереди у него много времени и никаких особых трудностей, Гарон небрежно обнял Сару за талию и чмокнул в висок. Она что-то промычала, не представляя, как вести себя дальше. К счастью, на крыльце кто-то показался, и это избавило девушку от необходимости принимать поспешные решения. Слава Богу, их встречают! Осталось только поздороваться с хозяином и поблагодарить за гостеприимство. Но тут ее ждал неприятный сюрприз – голос, окликнувший их, был ей прекрасно знаком. Он принадлежал Теодору Колеру, одному из самых богатых людей в мире и к тому же ближайшему другу ее родителей. Дядюшка Тео, возникший прямиком из детства, иногда появлялся в Англии. Правда, ему неизменно приходилось «возвращаться в Америку». – Привет, Тед! – весело крикнул Гарон. Сара старалась спрятаться за его спину, чтобы немного оправиться от потрясения, и твердила себе, что не виделась с дядей Тео уже лет пять и, конечно, сильно изменилась за это время, как, впрочем, и Дилайт. Но Гарон уже наспех знакомил их: – Тед – Дилайт. Дилайт, это Тед. Ну а теперь, когда с формальностями покончено, неплохо бы выпить чего-нибудь. – Все давно готово, – сообщил Тед. Высокий, слегка сутулый, он совсем не изменился с их последней встречи, только волосы отливали серебром. Времени на раздумья не осталось. Гарон, насмешливо улыбаясь, слегка подтолкнул ее вперед и удивленно осведомился: – Да что случилось? Вы, кажется, уже знакомы?! – Еще бы! Что с вами, юная леди, забыли своего дядюшку Тео? Подплыв к Теду в облаке любимых духов Дилайт, Сара привстала на цыпочки и чмокнула его в щетинистую щеку. – Ну, конечно, помню! Просто не узнала сразу… я была тогда совсем маленькой… – Так вы в самом деле знакомы? Потрясно! Тед, умоляю, как насчет выпивки? – Я уже сказал – все готово, и ты знаешь, где ее найти. Пойдем, Дилайт! Знаешь, как я когда-то упрашивал Мону не давать тебе это имя? Она, естественно, ничего и слышать не хотела. Но что Гарону надо от тебя? – Пригласил меня поужинать, только и всего! – Да неужели? Ох уж эта нынешняя молодежь! Никак не могу вас понять, правда, не слишком и стараюсь! Поступай как знаешь, ты уже взрослая! Гарон, обернувшись, заинтересованно уставился на них. – Вижу, вы чертовски хорошо знакомы. Откуда бы? – О, это долгая история. Я когда-то был страстно влюблен в Мону, но закончил ролью лучшего друга, – выразительно пожал плечами Колер. – Прекрасно тебя понимаю. Мона – женщина что надо! Гарон расплылся в неотразимой улыбке и, обняв Сару за талию, притянул к себе. – А тебе не кажется, что Дилайт – копия своей мамочки? – Кто его знает, – фыркнул Тед. – Спроси своего промывателя мозгов.[9] Но все детки Моны пошли в нее, уж это точно. Сара выдавила жизнерадостную улыбочку, мужественно выдержала изучающий взгляд из-под насупленных бровей и облегченно вздохнула, когда Тео раздраженно заметил, что еще несколько минут назад мог бы поклясться в необычайном сходстве Дилайт с сестрой. Понимая, что ступила на весьма зыбкую почву, Сара, однако, задорно вскинула голову: – Сводной сестрой, дядя Тео, и прошу не забывать об этом. Из нас двоих я та кошка, которая гуляет сама по себе! Не так ли, Гарон? Она действительно гениальная актриса! Куда до нее Дилайт да и всем остальным! Сара едва не задрала нос. Наконец ей удалось полностью вжиться в роль и к тому же заинтриговать Гарона гораздо сильнее, чем при первой встрече. Он не сводил с нее глаз. Теплые пальцы быстро скользнули по ее груди. – Твоя сводная сестра всегда была и есть куда разумнее тебя, – заметил Тео, но, поняв, что его не слушают, осекся на полуслове и хмыкнул. В конце концов, он не отец деткам Моны, особенно этой, которая, если верить слухам, давно пустилась во все тяжкие. – Кстати, я не один, – сообщил он Гарону, но тот безразлично отмахнулся: – Кто-нибудь знакомый? – Вряд ли, но люди надежные, неболтливые, так что можешь не волноваться, старик. – Ну уж нет, сначала я сам проверю, а потом покажу Дилайт теннисный корт при лунном свете, – объяснил Гарон. – Ах, как романтично! – беспечно воскликнула Сара, чувствуя, однако, себя не в своей тарелке. Сколько еще удастся удерживать Гарона на расстоянии? Только сейчас Сару озарило – она совершенно не желает заниматься любовью с Гароном, пусть даже Дилайт на ее месте обеими руками ухватилась бы за эту возможность! Если она в один прекрасный день соберется лишиться проклятой девственности, пусть, черт возьми, это будет с кем-то совершенно необыкновенным и, уж во всяком случае, не с женатиком, который в постели то и дело посматривает на часы, будь это и сам Гарон Хант! Но как объяснить это Гарону и не выдать себя? Но тут на нее обрушилась новая беда. – Мой друг и гость герцог ди Кавальери. Господи, хоть бы Гарон не обнимал ее… – Мы знакомы, – бесстрастно заявил герцог, скользнув по ней безразличным взглядом холодных глаз. Только сейчас Сара заметила, что у него на руке повисла шикарная женщина – роскошная блондинка с фарфоровой кожей, увешанная дорогими украшениями. «Вот и прекрасно! – негодующе подумала девушка. – Пусть для разнообразия займется кем-нибудь другим!» Какое облегчение! Она проследовала мимо с ледяной улыбкой, словно пытаясь припомнить, кто перед ней. Ах, наверное, все-таки следовало бы позволить Гарону совратить себя! Кто-то должен стать первым! Сара начала мысленно прокручивать воображаемый сценарий. Они скоро уедут, и впереди ждут цветы, шампанское и нежная музыка. Скорее всего Моцарт. Остается надеяться, что Гарону нравится Моцарт. Подошел официант с подносом, и Сара машинально протянула руку. Должно быть, стоит чуточку выпить – это не повредит. Надо учиться расслабляться. Пожалуй, неплохо повторить, ведь в первом бокале оказался всего лишь апельсиновый сок. – Немногие способны одолеть второй бокал «Харви-скуловорота» и при этом устоять на ногах! Мы с приятельницей заключили на вас пари, синьорина Дилайт, – раздался за спиной ехидный голос Рикардо, и Сара раздраженно сцепила зубы, хотя незнакомка, мило, несколько снисходительно улыбнувшись, произнесла с легким французским акцентом: – Я, разумеется, поставила на вас! Два бокала… ну и ну! Правда, это зелье не особенно крепкое, несмотря на устрашающее название, как по-вашему? – Конечно! Ваши денежки в полной сохранности. Ну и что с того, что он саркастически приподнял бровь? Она здесь с Гароном Хантом, и он непременно о ней позаботится – не то, что этот… этот… Герцог, подхватив под руку спутницу, отошел, и Сара подавила желание высунуть вслед ему язык. Да что это с ней творится? Никогда, никогда еще она не вела себя так вульгарно! Может, и в самом деле пьяна? – Хочешь побродить по окрестностям, беби? Слава Богу, Гарон пришел ей на выручку! Улыбка Сары почти ослепила его. – С удовольствием. Покажете мне теннисный корт? – Желание дамы – закон. Позднее Сара напрасно гадала, что произошло бы, если бы остальные не потянулись за ними. – Кстати, на что пари? – пробурчал чей-то незнакомый голос, но она пожала плечами. – Откуда мне знать? Но тут Сару неожиданно осенило! Из нее собираются сделать публичное посмешище! Подозрения превратились в уверенность, особенно когда к ней приблизился мрачный дядюшка Тео. – Я поставил неплохие денежки на тебя, дорогая, несмотря на то что из вас двоих именно Сара – настоящая чемпионка! Полагаю, она успела тебя кое-чему научить? – Всему, что умеет сама! Сара взвесила на руке ракетку, выбранную из пяти, принесенных Тео, надеясь, что наконец-то к ней вернется уверенность. – С кем я играю? Теперь она вновь обрела почву под ногами! Но спокойствие длилось недолго. Саре следовало бы заранее знать, кто ей ответит. И что делает здесь Рикардо без своей приставучей дамочки? – Против своего innamoratо,[10] конечно. Он вызвал вас на бой, хотя, откровенно говоря, синьорина, я не представляю вас на корте с ракеткой в руках. Воображаю, с каким треском вы вылетите в первом же гейме! И как это вас угораздило бросить вызов мужчине? – Вызов? Кому именно?! Он не потрудился откликнуться, но возможно, это и к лучшему! С другого конца корта ей весело махал Гарон Хант. – О’кей, беби, вперед! И помни, ты обещала не злиться, если я покажу тебе, как надо играть! Теннис для меня та же машина: стоит увлечься, и из головы вылетает все, кроме стремления к победе! – И у меня точно так же! Главное – не затягивать игру. Побыстрее позволить Гарону побить ее, но при этом сопротивляться достаточно убедительно, чтобы не выглядеть глупой самонадеянной девчонкой! Что же до его милости герцога ди Кавальери… остается искренне надеяться, что он поставил на нее кругленькую сумму! Но, к сожалению, с началом первого гейма Сара позабыла обо всем и сосредоточилась на игре. – Ты могла бы стать профессионалкой! И зря растратишь талант, если хотя бы не попытаешься участвовать в соревнованиях! – твердила Пэт, ее тренер. Тогда Сара была еще девчонкой с мышиными хвостиками и даже сейчас отчетливо помнила, как били по плечам косички, когда она энергично мотала головой. – Вы же знаете, папа и слышать об этом не хочет! Он запретил бы мне брать уроки, если бы заподозрил, как это серьезно для меня! А я не могу без тенниса, Пэт! * * * – Твоя подача, беби! Из первого гейма ей запомнилось лишь потрясенное лицо Гарона, когда она резким ударом послала мяч в дальний угол. В ярко-голубых глазах вспыхнуло возбуждение. – Ну ты даешь! Я с самого начала так и думал… Он не договорил, позволяя ей самой поразмыслить над истинным смыслом фразы, и ответил таким же сильным броском, вынуждая ее метнуться за мячом. Гарон тоже неплох! Господи, только бы не забыть, что она должна проиграть! Глава 10 – Просто фантастика! Иисусе, да девчонка и впрямь настоящая теннисистка! Боже, лучше уж повторять про себя эти восторженные похвалы, чем перебирать в памяти все, что случилось потом. Буйный разгул, сопровождаемый обильными возлияниями «Харви-скуловорота». Какой ужас! Да она никогда больше не возьмет в рот ни капли апельсинового сока! С трудом подавив мучительный стон, Сара осторожно повернула голову на подушке. Внутри все ныло, в горле саднило. В памяти всплыла смутная картина ее безуспешного сражения с тошнотой. Откуда-то из серой пелены выплыло лицо наклонившегося над ней Гарона… ловкие руки раздевают ее… Мгновенно покрывшись ледяным потом, Сара вскочила. Глаза резало так, что приоткрыть их не было никакой возможности. Но она все-таки увидела то, что искала, – глубокую вмятину на соседней подушке, где покоилась голова Гарона. Она даже не в силах ничего вспомнить! Сара снова улеглась и прижала пальцы к вискам, пытаясь собраться с мыслями. Она, кажется, ничуть не изменилась – совершенно та же, что прежде. И ничего не чувствует! Может, просто отключилась вчера, прежде чем он сумел… Сара с величайшей осторожностью приоткрыла глаза. Ни крови… ничего. Гарон оказался настоящим джентльменом – правда, какое теперь это имеет значение?! Он, возможно, вообще больше не захочет ее видеть! – Вот и чудненько! Мистер Колер так беспокоился! Велел мне присмотреть за вами после ухода вашего приятеля! – сообщила заглянувшая в комнату горничная. Сару передернуло. Мало того, что предстоит неприятный разговор с дядюшкой Тео, еще и Гарон, должно быть, сыт ею по горло после того, что она вытворяла! Девушка с отвращением поморщилась – к горлу снова подкатила тошнота. Ни за какие деньги она вовек не притронется к «Харви-скуловороту»! Прохладные пальцы коснулись лба, пощупали пульс. – Ничего страшного, жить будете. Небольшое похмелье, только и всего. Сейчас мы вас полечим. – Чувствую, придется тебя похитить, чтобы заставить уделить мне побольше времени! Странно, что мать не велела тебе разыскать меня, – ворчливо заметил дядюшка Тео, но вопреки словам лицо его на мгновение прояснилось. – Зато ты чертовски здорово играешь в теннис… Ты Сара, верно? Не воображай, будто я не заметил, что ты нарочно поддалась Гарону в последнем сете. – Нет, дядюшка Тео, – пробормотала она, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – я Дилайт, припоминаете? Паршивая овца в стаде. Взгляд старика, по-прежнему острый и проницательный, словно пронзил ее насквозь. – Дилайт… Сара… какая, в сущности, разница? Обе вы – дочери Моны. И как две капли воды на нее походите. – Когда уехал Гарон? – намеренно сменила тему Сара. Но дядюшка Тео лишь раздраженно фыркнул: – Сразу, как ты заснула. Салли позвонила – что-то случилось с ребенком. Но он просил меня передать, что хотел бы снова встретиться с тобой. – Вот как? – без всякого энтузиазма выдавила Сара. Какой же идиоткой она, должно быть, выглядела. Бедняжке Гарону пришлось разыгрывать перед всеми благородного рыцаря! – Кажется… – Сара осторожно коснулась висков кончиками пальцев. – Кажется, мне необходимо срочно явиться на студию. О Господи, Лью, наверное, рвет и мечет! – Какой смысл иметь много денег, если не можешь позволить себе купить неделю свободы? Никто тебя не хватится! Пока они станут снимать сцены погони, ты немного придешь в себя. Сара запоздало вспомнила, что финансовые интересы дядюшки Тео весьма разнообразны. Совсем как у отца. При этой мысли она невольно поморщилась. – Потрясно! Наконец-то моя заветная мечта осуществится, и я на все это время погружусь в спячку. – Что ж, если так, мой дом к твоим услугам. Тем более что иногда мне тоскливо здесь одному. – Ну уж этому я ни за что не поверю, – поддразнила она, прекрасно зная, как обожает дядюшка Тео шумные компании и вечно окружает себя людьми. – Кроме того, у тебя, кажется, гостит кто-то. – Рикардо – парень неплохой, но вечно куда-то торопится. – Можно подумать, тебя это расстраивает! – Готов голову прозакладывать, что ты Сара! – оглушительно расхохотался Тео. – Она всегда старается боднуть меня побольнее! Язык, как бритва! Да, вижу вы два сапога пара. Но пойдем скорее – я приготовил специально для тебя свой фирменный омлет. Впоследствии Сара не раз удивлялась, почему не осталась подольше в уютном, гостеприимном, а главное, безопасном доме дядюшки Тео, где можно было прийти в себя, собраться с мыслями… Искушение было слишком велико, и она, конечно, поддалась бы ему, не вмешайся ненавистный гость. Оставаться под одной крышей с Рикардо ди Кавальери выше ее сил, особенно еще и потому, что необходимо срочно решать, как быть с Гароном. Остаток дня она провела на пляже, чувствуя себя под надежной защитой дядюшки Тео. Стороннему наблюдателю наверняка казалось, что она дремлет, нежась под теплым солнышком, но тревожные думы не давали покоя. Гарон… Собирается ли она закрутить с ним банальный роман или лучше не стоит? Мысли путались от жары, и девушка уже не могла точно сказать, кто она на самом деле – Сара Колвилл или ее непостоянная сводная сестра Дилайт Адамс. Приходилось все время напоминать себе, что во всем, касающемся Гарона, она – легкомысленная Дилайт, а не замкнутая Сара – синий чулок. Но означает ли это, что закомплексованной Саре позволено забыть обо всех принципах и запретах, чтобы показать себя достойной Дилайт, которая всеми силами стремилась оправдать данное ей имя? О да, она могла бы хоть всю жизнь провести на пляже, забыв обо всем на свете и решая лишь, не перевернуться ли со спины на живот. И вероятно, так и поступила бы, если бы на разомлевшее тело не упала чья-то тень и резкий язвительный голос, как всегда, не заставил ее встрепенуться. – Кажется, ты вздумала принести себя в жертву солнцу! Жаль, что я не Аполлон, поскольку скорее принадлежу аду, чем небесам. Ты проснулась? – Еще бы – от таких воплей! Вы действительно не Аполлон, скорее Плутон. Что вам нужно? – Ты ужасно невоспитанна. Неужели никто не позаботился вбить в тебя приличные манеры? – Совершенно верно – я никогда подолгу не оставалась на одном месте. Приходилось схватывать все на лету. Уж что выросло, то выросло. Она Дилайт! Именно так чувствовала и мыслила сестра, только не умела облечь это в слова, скованная упрямством и непомерной гордостью. В детстве у Дилайт не было ничего своего – ни уютного надежного дома, ни заботливой няни Стеггс, заменявшей прекрасную порхающую бабочку – мать. Даже отца, любившего ее настолько, чтобы признать своей. Как смеет этот человек да и всякий другой ханжа осуждать сестру? Презирая герцога и его аристократическую спесь, Сара снова перевернулась на живот и положила голову на руки. Может, хоть так она наконец избавится от него? – Уверен, что не один психоаналитик помогал тебе «схватывать все на лету». Кроме того, вероятно, послужил подспорьем и твой богатый жизненный опыт. Или предпочитаешь называть это «экспериментами»? – Убирайтесь, – спокойно бросила Сара, втайне гордясь собственным невозмутимым тоном. – Это вас не касается. И позвольте признаться, что вы даже не нравитесь мне. – Должен ли я принять это за оскорбление? Или вызов? А может, просто стараешься разжечь мое любопытство? Ну и самомнение! Она рассерженно вскинулась, но тут же застыла, почувствовав, что он опустился рядом. Непонятно, по какой причине итальянец никак не желает оставить ее в покое. Так и рвется в бой, и все это было крайне неприятно Саре. Придется действовать с величайшей осторожностью. Слишком уж он циничен и зол для обыкновенного поклонника! И это отчего-то раздражало. – Почему бы вам не заняться своими делами? Я надеялась немного побыть одна, отдохнуть… – Ах, бедная малышка, попала в лапы чудовища! Или в своем воспаленном воображении представляешь меня страшным Серым Волком, а себя невинной Красной Шапочкой? – Я пытаюсь вообще о вас не думать, – холодно заверила Сара, повернув голову и борясь с желанием заткнуть уши. – Где дядюшка Тео? Думаю, мне пора домой. – Собственно говоря, именно поэтому я решился нарушить твое уединение. Нашего хозяина вызвали по срочному делу, которое займет несколько часов, а может, и весь день. Он велел передать, что будет рад, если ты останешься здесь. Ну а если соберешься вернуться, просил помочь добраться до дома. – Хриплые нотки неожиданно сменились вкрадчивым мурлыканьем: – К несчастью, я уже поручил Альберту, второму водителю Тео, отвезти мою приятельницу. Он вернется довольно поздно – она живет далеко отсюда, в Сан-Диего. Но я с удовольствием доставлю тебя куда пожелаешь… если захочешь, конечно. Вот тебе и отдых! Сара молчала, готовясь к сражению и вынуждая себя не шевелиться, подыскивала уничтожающий ответ. Очевидно, он воспринял ее молчание как признак слабости, потому что по-хозяйски положил руку ей на плечо, провел ладонью от шеи до бедра и снова вверх; пальцы неспешно скользили по гладкой коже. – Почему бы не прекратить глупую борьбу со мной… а заодно и с собой? Гарон сто лет как женат, и все, что ему нужно на стороне, – поразвлечься, сговорчивая телка с горячей… кажется, у вас, американцев, есть весьма грубое выражение для обозначения той части тела, которое я просто не решаюсь произнести. Наверняка ты понимаешь, что я имею в виду. Тебе лучше забыть о нем. Теплые сильные пальцы массировали шею и плечи. О Господи… как легко забыться и отдаться на волю победителя… Позволить ему все и плыть по течению, на гребне приливной волны, подниматься все выше, не думая… только утопая в ощущениях… Пусть это случится, пусть ласковый ручеек превратится в пьянящий водоворот… Но неусыпно-трезвый голос вновь зазвучал где-то в глубине подсознания и запоздало вернул ее к весьма неприятной действительности. Каким-то образом его рука уже успела пробраться под чашечку крохотного бикини и легонько накрыла грудь. И если так пойдет и дальше, недалек тот час, когда она выяснит, как это бывает на самом деле. Кто знает… Но внезапно нахлынувший поток непривычных эмоций испугал девушку настолько, что она поспешно вскочила, вернув на место соскользнувшую бретельку. – Да отстаньте же! Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете, – зарубите это себе на носу. Герцог, в тонкой рубашке из индийского хлопка и облегающих джинсах, навис над ней, как мрачная скала, как… грациозный мускулистый зверь, настолько уверенный в своей силе, что даже не прочь поиграть с добычей, прежде чем разорвать в клочки и насытиться, наслаждаясь беспомощным сопротивлением. Сара, полоснув его разъяренным взглядом, вызывающе тряхнула головой. – Никак не могу понять, откуда вы взялись такой… впрочем, мне все равно! Сколько раз объяснять, что была бы счастлива избавиться от вас навсегда! Кажется, вы забыли, что я типичная невыносимая эмансипированная американка? А вы, синьор герцог, очевидно, не испытываете недостатка в податливых, послушных, обожающих, покорных женщинах, которым за счастье вам пятки лизать! Почему бы не протянуть руку и не взять то, что так охотно предлагают? Она чуть не задохнулась от злости, когда на эту обличительную тираду Рикардо ответил коротким смешком, блуждая оскорбительным взглядом по ее полуобнаженному телу. – Почему? Словно сама не знаешь! Намеренно заводишь меня… или корчишь из себя жертву? Пожалуй, стоит разобраться, верно? На сей раз он зашел слишком далеко. Лицо Сары залилось краской; щеки, казалось, вот-вот загорятся. Однако она старалась не терять головы и тщательно, с намеренной холодностью подбирала каждое жалящее слово, из последних сил пытаясь противостоять иссушающей, лишавшей воли жаре. – Я тоже всегда считала, что лучший способ узнать что-то – вовремя задать вопрос. Но чтобы сэкономить ваше время и усилия, могу повторить, что не питаю к вам ни малейшей симпатии и, уж конечно, не стараюсь завлечь, что бы вы там ни воображали. Не желаю знать, кем вы меня считаете, но позвольте заверить: предпочитаю не разбрасываться и иметь дело только с одним мужчиной. Сейчас я люблю человека, с которым мы хотим пожениться… а больше мне никто не нужен. – Так ты настроена на замужество? Как я слышал, в Калифорнии в случае развода имущество делится пополам, даже если женщина ни цента не заработала из тех денег, что ей причитаются по суду. Неудивительно, что здешние женщины так рвутся замуж, – неплохой способ разбогатеть, не находишь? Сара намеренно наивно похлопала ресницами, чтобы скрыть истинные чувства, готовые вырваться наружу. – Никогда не думала, что вы настолько отстали от жизни! По-вашему, стоит выйти замуж, как прости-прощай свобода… да и дети могут появиться! А это окончательно свяжет меня по рукам и ногам. Но где вам понять такое! Уверена, вы еще не выползли из средневековья! Там уж женщина знала свое место – на несколько шагов позади мужа и повелителя! – Какая жалость, что мы живем не в ту эпоху, – зловеще мягко процедил он. – К пятнадцати годам ты была бы уже матерью двух-трех детишек, не тратила бы время на всякую чушь и гораздо больше походила бы на настоящую женщину! К этому времени дуэль превратилась в форменную войну. Однако Сара хладнокровно выносила презрительный взгляд врага, отказывалась бежать от опасной близости, искренне надеясь, что ее глаза выражают все, что она думает о наглеце. – Кажется, стоит поблагодарить судьбу за то, что я живу в гораздо более просвещенное, цивилизованное время! Слава Богу, не приходится доказывать, что я женщина, лишь потому, что, еще не успев вырасти, стала матерью. И по крайней мере я имею право родить ребенка, когда захочу, а не потому, что так пожелал супруг! Прищуренные глаза и стиснутые челюсти герцога яснее ясного показывали, что Сара перегнула палку. Еще одно слово – и последует взрыв. Пришлось срочно спасать положение. Сара вновь опустилась на шезлонг, спиной к Рикардо, и как можно мягче сказала: – О, прошу, уходите же! В конце концов, вы не мой отец или опекун, и у нас нет причин для ссор. Мы чужие, и думаю, впредь нам лучше держаться подальше друг от друга. – Уверена, что именно этого тебе хочется? – вкрадчиво осведомился он, и у Сары сердце ушло в пятки. Несмотря на жару, невольная дрожь дурного предчувствия сотрясла тело. Странно, как меняется его голос, то скрежещет, как ржавая пила, то становится обольстительно-нежным. Нет, этот человек – настоящее чудовище! – Дилайт… я совершенно не собирался ссориться с тобой, хотя ты постоянно провоцируешь меня на стычки. Господи Боже! Я пришел лишь затем, чтобы передать слова Тео и предложить подвезти тебя домой. Или предпочитаешь остаться здесь, со мной? Тут нам никто не помешает… Сара боялась взглянуть на него, вынуждая себя лежать неподвижно, в той же раскованной позе. – Спасибо за заботу, но я еще побуду немного на пляже. И кроме того, в состоянии добраться до дома, если, конечно, не приму приглашение дядюшки Тео. Один-ноль в мою пользу, решила она, хотя ответное молчание несколько выводило ее из себя. Отвратительный, гнусный тип, но что ни говори, а гордый герцог ди Кавальери – гость дядюшки Тео и, невзирая на всю свою спесь, вряд ли прибегнет к насилию, особенно в таком месте, на виду у охранников! – Прекрасно, – вежливо пробормотал герцог, скрывая гнев под безупречными манерами. – В таком случае мне не стоит тратить время, дожидаясь, пока ты поймешь, чего на самом деле хочешь. Если вздумаешь ехать, у подъезда будет ждать машина. Только не забудь предупредить слугу. Желаю приятного отдыха, мисс Дилайт Адамс. Глава 11 «Желаю приятного отдыха». Надо же! А какой тон! Словно посылал ее к черту! Вероятно, втайне надеется, что она уснет на солнце и превратится в головешку! Сара поежилась, представляя, с каким пренебрежением он будет рассматривать ее бренные останки. Именно эта картина окончательно лишила покоя девушку, когда, осторожно скосив глаза, она убедилась, что герцог исчез. Сара лениво побрела в свою комнату, мечтая растянуться на прохладных простынях и уснуть, предпочтительно без всяких кошмаров – хватит с нее переживаний. Но дядюшка Тео еще не вернулся, а перспектива остаться в доме наедине с герцогом не слишком ее прельщала. Лучше, пожалуй, уехать от греха подальше, пока она не навлекла на свою голову новые неприятности. Не дав себе труда хорошенько все обдумать, Сара наскоро приняла душ, переоделась и вызвала улыбчивого слугу-корейца. Тот с поклоном подтвердил, что машина ждет ее. Перед крыльцом, украшенным величественной колоннадой, в самом деле стоял он, сверкающий белоснежный новенький кабриолет, верх которого был предусмотрительно откинут. «Мерседес-бенц», спортивная двухместная модель, воплощение тайных грез Сары. Неужели дядюшка Тео решил сделать ей сюрприз… Но откуда он знает, какая именно машина снилась ей по ночам. И с чего бы ему… – Это подарок. Для вас, – пояснил кореец. На ее месте Дилайт, визжа от восторга, вмиг слетела бы по ступеням. Сара же строго нахмурилась: – От кого? От дяди… мистера Колера? Слуга качнул головой: – О нет, мисс. От другого джентльмена. Он велел сказать, что ключи на сиденье. Сара долгим тоскливым взглядом обвела блестящую машину, прежде чем отвернуться. – Я не могу принимать подобные подарки, – произнесла она, надеясь, что голос не выдает ее истинных чувств. – Так и передайте джентльмену вместе с моей благодарностью. Его предусмотрительность достойна всяческих похвал. Ким, не могли бы вы вызвать мне такси? Слуга удивленно вытаращил глаза. – Сожалею, мисс. Но такси сюда въезд запрещен. Вспомнив массивные железные ворота и сложную систему безопасности, Сара раздраженно вздохнула. Ну конечно, какое уж тут такси… И ему прекрасно это известно. Решил, что загнал ее в угол! Неожиданно морщины у нее на лбу разгладились, а на губах появилась поистине ангельская улыбка, мгновенно согревшая сердце обеспокоенного Кима. – Как я могла забыть! – просияла она. – Правда, у меня не осталось выбора! Придется воспользоваться тем, что есть, временно, разумеется. Предупредите джентльмена, что я беру машину взаймы. Рикардо наверняка будет рвать и метать, особенно когда автомобиль доставят обратно вместе с коротенькой запиской, в которой она вежливо поблагодарит его за любезность. Пусть не надеется, что может ее купить! Только злость помогла ей стоически вынести дорожные пробки и благополучно добраться до дома. «Мерседес», как и следовало ожидать, безупречно слушался руля; впрочем, это еще не повод, чтобы передумать и принять такую дорогую вещь. По каким-то непонятным причинам герцог ди Кавальери преследует ее, попеременно дразня, приводя в бешенство, оскорбляя и… пытаясь завоевать. И как ни странно, он запомнил небрежно брошенную фразу о машине ее мечты. Очевидно также, что деньги для него – всего лишь средство достичь цели. Жертва. Будущая жертва! Вот кто она для него! Сара в бешенстве стиснула «баранку». С какой радости ему взбрело в голову, что он хочет ее? И почему она бежит без оглядки? Нападение – лучшая защита, и уж конечно, ее сестрица, не отличающаяся разборчивостью в связях, бесстрашно сразилась бы с ним! На подъезде к дому Сара сбросила скорость. К счастью, огромные темные очки Дилайт почти скрывали озабоченное лицо. Теперь уже поздно сожалеть, но поспешное исчезновение не делает ей чести. Лучше бы остаться и показать Рикардо, что она вообще не замечает его существования. Не стоило играть ему на руку, особенно после ехидного замечания, что она намеренно завлекает его, прикидываясь недотрогой. Чего доброго, его тщеславное высочество нынче вообразит, будто она смылась лишь затем, чтобы он с новым пылом бросился преследовать ее! О дьявол! Если у Сары еще и оставались какие-то сомнения, духота тесной неубранной квартирки Дилайт подвигнула ее на дальнейшие действия. Здесь, среди раскиданных повсюду вещей сестры, было легче вжиться в ее образ и снова превратиться в дерзкую самоуверенную Дилайт Адамс, не боявшуюся никого и ничего и пускавшуюся во все тяжкие ради приобретения опыта или нового развлечения. Нет, Дилайт определенно не обратилась бы в бегство из-за домогательств развратного герцога! «Домогательства развратного герцога» – прекрасное выражение! Поаплодировав себе, Сара быстро побросала в крошечный чемоданчик все самое необходимое. «Развратный герцог»… Изрядно сказано, Сара! Давняя привычка мысленно беседовать с собой помогла успокоить разгулявшиеся нервы. Глубоко вздохнув несколько раз, Сара вышла из квартиры. Ну вот, дело сделано. Теперь, помоги ей Боже, она действительно станет во всем подражать Дилайт и постарается отшить герцога раз и навсегда! Перед тем как подняться наверх, она с шиком припарковала белый «мерседес» недалеко от дома, там, где была запрещена стоянка. Может, его уже отогнали в полицейский участок и сразу решили все проблемы! Однако если машина до сих пор на месте, Сара торжественно вернет ее герцогу с выражением лицемерно-вежливой благодарности, так, чтобы он все сразу понял. Сара неожиданно осознала, что ждет не дождется реакции врага. Она протолкалась сквозь вращающиеся двери и облегченно улыбнулась. Вот она, игрушечка, стоит там, где ее оставили. Мужчина средних лет с камерой на шее вертелся вокруг изящного авто. Заслышав стук каблуков, он мгновенно повернулся, расплывшись в хитровато-просительной улыбке: – Привет! Это ваша малышка? Настоящая красотка! Глаз не отведешь! И новехонькая, только что с конвейера, верно? Хорошо еще, что на улице полно не только машин, но и прохожих, что уж совсем странно, – в Лос-Анджелесе почти не бывает пешеходов! Сара решительно подавила порыв отчитать наглеца, и все лишь потому, что честно пыталась влезть в шкуру Дилайт. – Хелло. Да, тачка ничего. Кажется, у нее прекрасно получается! Одарив незнакомца легкой улыбкой, Сара принялась шарить в битком набитой всякой чепухой сумочке. Где же, черт возьми, ключи от машины? Помнится, она положила их сюда… – Вы ведь Дилайт Адамс? Сегодня Бренда Роуэн целое утро распространялась о вас в своей светской хронике. Не смотрите ящик? Жаль, жаль… Не возражаете, если щелкну вас на фоне новой тачки? Вероятно, подарок одного итальянского герцога? Сара и опомниться не успела, как он с проворством профессионального фотографа начал делать снимки. – Немедленно прекратите… – тоскливо пробормотала она, но тот, умиротворяюще подняв руки, вручил ей визитку. – Огромное спасибо, мисс Адамс. Вот моя карточка. Я Гордо Рэпп. А вы девушка что надо! Популярность никогда не бывает лишней! Вам не повредит немного рекламы! Господи, только папарацци ей не хватало! Откуда он взялся и чего, черт возьми, добивается? Но вдруг все протесты замерли у Сары на губах – за спиной раздался оглушительный визг тормозов и громкий стук дверцы. Девушка подскочила от неожиданности. Гордо Рэпп поспешно попятился. – Вы, кажется, пристаете к даме? О нет! Только не Рикардо! Не сейчас! – Я как раз искала ключи! – с великолепно разыгранным пренебрежением заявила Сара и тут же ощутила тепло его пальцев, так резко контрастирующее с металлическим холодом ключей, вложенных в руку. Она хотела было уронить связку, но герцог крепко стискивал ее кулачок, не давая пошевелиться. – Я привез тебе запасные. Вышла встречать меня? Догадалась, что я приеду? Черные непроницаемые глаза остановились на злосчастном фотографе. – На вашем месте я убрался бы отсюда, да поживее, – прорычал Рикардо. – Как будет угодно, герцог. Но напоследок позвольте сделать хотя бы один снимок, идет? Клянусь прислать вам фотографии… ладно… ладно, ухожу. Как только наглец скрылся за углом, прижимая к себе камеру, Сара негодующе повернулась к своему мучителю. – Неужели вы не соображаете, что этот тип… что наши фото, возможно, завтра же появятся во всех гнусных бульварных листках! И вы намеренно дали ему понять, что… что… Да как он смеет удерживать ее руку? Если бы не это, она швырнула бы ключи прямо в его дьявольскую рожу! – А ты хотела бы, чтобы я кинулся за ним? Разбил его камеру? Тогда уж точно пресса устроила бы настоящий бум! Подумать только, какой популярности ты лишилась! – саркастически протянул он, чем довел Сару до белого каления. – Вряд ли ты действительно желала, чтобы я как следует вздул твоего… приятеля. Мне почему-то показалось, что ты весьма охотно ему позировала! Потеряв от возмущения дар речи, Сара попыталась вырваться. Свободная рука сама собой сжалась в кулак. Как же ей хочется начистить ему физиономию! Но хорошее воспитание и природная выдержка взяли верх. – Вы… зачем вам приспичило сюда явиться? И что вы себе позволяете? Смеете намекать… не хватало еще сплетен, будто я… мы с вами… Да пустите же! Однако герцог вел себя так, будто они оба оказались в пустыне, и с царственным превосходством не обращал ни малейшего внимания на любопытные взгляды возвращавшихся домой соседей Дилайт. – Если будешь устраивать публичные сцены, – преувеличенно терпеливо, словно капризному ребенку, объяснил он, – твой дружок фотограф, который, конечно, маячит поблизости, тут же вернется. Постарайся вести себя прилично, и я тебя отпущу. И пожалуйста, не закатывай истерик. Признай по крайней мере, маленькая ехидна, что собиралась вернуться за мной! Господи, только бы не сорваться! Только не сорваться! Угораздило же ее связаться с этим самовлюбленным кретином! Какое чудовищное самомнение! – Я собиралась вернуть вашу машину, – наконец процедила Сара сквозь зубы, – и провести немного времени с дядей Тео… без посторонних, – подчеркнула она, стараясь не обращать внимания на гневно прищуренные глаза. – А теперь… Девушка многозначительно взглянула на руку, которую Рикардо по-прежнему сжимал в своей. Хоть бы он не услышал, как бешено бьется сердце! – А теперь, если я разожму пальцы, куда ты бросишься? Неужто и впрямь хочешь сбежать от меня? – издевательски осведомился он и, словно старый друг или любовник, неожиданно фамильярно притянул ее к себе. – Оставьте меня в покое! – Чего ты боишься? Или пытаешься таким образом заинтересовать меня? – Сколько же раз повторять, я… я помолвлена! И люблю своего жениха. Очень. Что же до вас, синьор герцог, я не убегаю, просто стараюсь держаться подальше, вот и все. – Она откинула голову и вызывающе усмехнулась. – Не принимайте это близко к сердцу: не повстречай я Карло и не влюбись в него, возможно, у нас что-нибудь и вышло бы. Рикардо оттолкнул ее так резко, что Сара едва не упала. Глаза его словно подернулись льдом. – Карло, вот как? – прорычал он. – Итальянское имя. Предупреждаю, солнышко, если он действительно оттуда, значит, чертовски ревнив и, конечно, вправе ожидать, чтобы невеста пришла в брачную постель девственницей… Вы, кажется, собирались пожениться? – Разумеется. И очень скоро. Как только закончатся съемки, я немедленно вылетаю к нему. Ключи от «мерседеса», вдавленные в ладонь его пальцами, казалось, прожигали насквозь кожу. Сара неуклюже попыталась вручить их герцогу. – Пожалуйста… Непостижимый человек. Всего лишь секунду назад чуть не набросился на нее, а теперь равнодушно пожимает плечами. – Поскольку ты решила навестить дядюшку, придется так или иначе ехать на «мерседесе». Не могу же я вести две машины одновременно. Переменчив, как настоящий хамелеон! Сара подозрительно покосилась на него, но, пока в нерешительности переминалась с ноги на ногу на тротуаре, он уже садился в свой «ламборгини». – Запомнила дорогу или мне ехать помедленнее? У нее чесались руки швырнуть в него ключами и ринуться в подъезд, предоставив ему решать, что делать с «мерседесом». Но разве Дилайт покинула бы поле боя? Никогда! – Спасибо, я поеду следом, – бросила она, не оборачиваясь, беспечным голосом Дилайт. Однако в душе бушевал вихрь эмоций, в которых пока не хотелось разбираться. Хорошо еще, что он не подозревает, в каком она смятении! Но на этот раз Сара ни за что не отступит! Глава 12 На следующее утро пикантная новость обошла все газеты, начиная от бульварных и заканчивая самыми солидными. Лакей дядюшки Тео принес их Саре, сложив на медном подносе аккуратной стопкой, и бесстрастно сообщил, что о ней снова упоминали в утреннем выпуске светской хроники Бренды Роуэн. И что звонил Гарон Хант и просил связаться с ним, как только мисс Адамс проснется. Гарон? Сара густо покраснела. Какой кошмар! Что он о ней думает?! А теперь еще эти дурацкие слухи… – Я, кажется, должен принести поздравления? – сухо осведомился Хант. Сара не знала, что ответить. Нельзя же с жаром опровергать гнусную клевету, если сам Хант даже не потрудился ни о чем упомянуть. И разве он захочет снова встретиться с ней после того, как она позорно отключилась в прошлый раз? Но к величайшему смущению девушки, Гарон держался деловито и дружелюбно, как давний приятель. – Передай нашему общему другу Рикардо, что я как-нибудь навещу его. Желаю хорошо провести время, детка. Сара растерянно повертела телефонную трубку, прежде чем раздраженно бросить ее на рычаг и взять газеты. При виде знакомых омерзительных снимков девушка невольно вздрогнула. На этом она роется в сумочке и выглядит в своих огромных черных очках, как неудачливая грабительница банков. А вот и еще один снимок, где она с видимым обожанием взирает на точеный профиль Рикардо, держащего ее за руку. Просто конец света, как сказала бы Дилайт! Нет, это невыносимо! Может, дядюшка Тео придумает, что делать? Лучше всего, конечно, подать на них в суд, особенно на гнусного пролазу Гордо Рэппа! Но тут внимание Сары привлек текст под фотографиями, и она едва не завопила от возмущения. «Кажется, Пол и Моника Друри сыграли роль Купидона, познакомив мультимиллионера герцога ди Кавальери с начинающей актрисой и моделью Дилайт Адамс. Должно быть, любовь с первого взгляда не выдумки! Ужин в модном «Кафе Рюсс», очень интимный ленч на двоих в кабинете не больше и не меньше, как самого Пола Друри. И вот теперь счастливица Дилайт восседает за рулем новенького «мерседеса», полученного в подарок от поклонника. Угадайте, кого именно?» На прикроватном столике снова зазвонил телефон, и Сара с облегчением схватила трубку, но тут же поморщилась, услышав знакомый язвительный голос, резавший слух. – Видела газеты? – поинтересовался герцог и холодно добавил: – Похоже, это и есть та популярность, к которой ты стремишься? Я, со своей стороны, нахожу наглую беспардонность прессы оскорбительной! Неужели он подумал… Сару мгновенно бросило в жар. Не в силах сдержаться, она почти взвизгнула: – Это все вы! Из-за вас! Сами добивались встречи со мной, и кроме того… уж я-то не нуждаюсь в подобной рекламе, премного благодарна! – Вовремя вспомнив о своей новой роли, она уже спокойнее пояснила: – Мой жених очень ревнив и убьет нас обоих, если посчитает, что в этих гнусных сплетнях есть хоть крупица истины. – Ах да, тот самый Карло! Я, конечно, буду рад «прочистить ему мозги», как здесь говорят, и все объяснить, если он обратится ко мне. Возможно, я также посоветую ему не оставлять свою… столь привлекательную невесту одну слишком надолго. Голос Рикардо чуть смягчился, но в нем по-прежнему проскальзывали грубоватые нотки, действовавшие ей на нервы. Терпения хватило ненадолго – Сара взорвалась. – Какое вам дело до Карло?! А если вас так раздражают репортеры, следовало бы выступить с опровержением, как по-вашему? Насколько я понимаю, вы известный всему свету плейбой, так что вам такие истории не внове, но меня избавьте от подобных игр! Молчание протянулось между ними тугой струной. В тишине было слышно, как ее кольца легонько позванивают о трубку. Неужели он так и не отзовется? К своему изумлению, Сара услышала смешок, хотя даже он звучал мурлыканьем огромной кошки. Девушка нервно подскочила. – Только потому, что не ты устанавливаешь правила? Иногда стоит и рискнуть… Дилайт. – Я и без того постоянно рискую, – прошипела Сара, задыхаясь от бешенства. – Но от этих игр прошу меня уволить. Не потерплю, чтобы на меня клеветали! – Вот как? Кстати, – скучающе сообщил герцог, – я решил больше не злоупотреблять гостеприимством мистера Колера и вернулся в отель. Звоню лишь затем, чтобы предложить встретиться с глазу на глаз и обсудить, как лучше пресечь эти слухи. Может, попозже позвонишь и скажешь, когда тебе будет удобнее приехать? Почему она сразу не отказала? Почему безвольно спасовала перед его просьбой, так похожей на приказ? Ведь она хотела только одного – в жизни больше не видеть его, не ощущать вновь унизительное бессилие, возникавшее исключительно в присутствии этого спесивого типа. Дилайт не позволила бы запугать себя, но она не Дилайт. Сара оказалась жалкой трусихой. Трусихой, которую неотразимо привлекал герцог, как бы она ни пыталась это отрицать. Мошка, летящая на огонь, неизменно сжигает крылышки. Пусть она носит личину Дилайт, но в результате придется расплачиваться ей, Саре, а Саре лучше поостеречься, если не хочет спалить и свои крылышки! По дороге к Тео Сара терзалась угрызениями совести, но охранники встретили ее так почтительно, что девушка вновь почувствовала себя желанной гостьей, хотя дядя Тео, кажется, заблуждался насчет истинной сути отношений между дочерью Моны и своим пресловутым «другом», с которым к тому же она сегодня снова должна ужинать. – Можете встретиться у меня – здесь вас никто не потревожит. Надеюсь, ты по крайней мере знаешь, что делаешь, – недаром столько времени прожила в этом городе! Тебе следовало бы давно уже приехать, – ворчливо сетовал дядюшка Тео, и Сара порывисто обняла его. – Прошу прощения, но я хотела всего добиться сама. И кроме того, даже не знала, что ты живешь совсем рядом! – Ну вот, теперь знаешь! И больше никаких отговорок. Дядя Тео просто чудо, но что на самом деле она испытывает к Рикардо ди Кавальери? Не переставая думать о нем, Сара готовилась к свиданию, хотя никак не могла взять в толк, ради чего старается. Немного туши на ресницы, чуть-чуть румян и помады… – Стыдись, Сара, – без особой убежденности попеняла девушка своему отражению в зеркале. В глубине души она смущенно сознавала, что наслаждается происходящим. Пусть даже он считает ее Дилайт, ведь в действительности его водит за нос Сара, и вместо того, чтобы чувствовать себя виноватой, она упивалась двусмысленной ситуацией. Натянув шелковое платье от Миссони, облегавшее, как вторая кожа, она поправила лиф с глубоким вырезом, обнажавшим ложбинку между грудями, и повернулась перед зеркалом, чтобы получше себя разглядеть. Это платье принадлежало ей, а не сестре, и сейчас Сара была рада, что прошлась по европейским магазинам перед поездкой в Нью-Йорк. Сунув ноги в туфли на высоких каблуках, с тонкими ремешками, обхватившими высокий подъем, и цепочками из чистого золота, которые обвивали узкие щиколотки, Сара отступила на несколько шагов. Юбка едва доходила до колен, и теперь Сара больше чем когда-либо походила на Мону. Но не на Дилайт! Еще и потому, что тугие локоны немного развились, спадали почти до плеч и чуть прикрывали виски и щеки. Однако никто из знакомых не признал бы в ней Сару, сдержанную, благовоспитанную, скромницу Сару и к тому же настоящую, неподдельную, стопроцентную девственницу! – Поосторожнее, Сара! И с этим последним напутствием самой себе, эхом отдававшимся в голове, Сара вышла из комнаты, быстро прошагала по галерее с колоннами, увитыми цветущими растениями, миновала маленький внутренний дворик, ведущий в другой, побольше, в середине которого раскинулся огромный бассейн. Именно здесь должен был проходить ужин, ибо стояла прекрасная погода, а натура у дядюшки Тео была и впрямь романтическая. На столе, покрытом белоснежной скатертью, стояли свечи в хрустальных подсвечниках и хрустальная ваза, полная благоухающих красных роз. Двое официантов в белых куртках маячили чуть поодаль, музыкант итальянец тихо перебирал струны гитары. Сара нечеловеческим усилием подавила истерический смех. Что это взбрело в голову дядюшке Тео? Вся сцена выглядит декорацией из полузабытого фильма с Одри Хепберн… но по плечу ли Саре сыграть героиню? Конечно, она намеренно опоздала: Рикардо был уже в саду и, не выказав ни малейших признаков гнева или нетерпения, вежливо поднялся при виде Сары. Чуть вздернув черную бровь, он поднял бокал. – За Дилайт! Выглядишь очаровательно. – Благодарю вас! Не стоит обращать внимания на наглый, раздевающий взгляд. Нельзя забывать, что надо держать себя в руках и не сорваться. Она приняла приглашение лишь для того, чтобы показать ему, что ничуточки не боится и не позволит ему запугивать себя. Официант поспешил усадить ее, и Сара попросила бокал вина. Гитарист негромко заиграл сентиментальную итальянскую любовную песню. Только не это! Кажется, нынче дядюшка Тео чересчур увлекся старым кино. Ее злейший враг откинулся на спинку стула и слушал, полузакрыв глаза. – Тебе нравится эта слащавая музыка? Но я, кажется, читал где-то, что ты обожаешь рок-н-ролл… панк-рок? – Нельзя верить всему, что пишут, – пробормотала Сара и, в свою очередь, приветственно подняв бокал, пригубила вино – сухое и в меру охлажденное, а затем добавила, ободренная его задумчивым молчанием: – Мне казалось, что цель сегодняшнего ужина – обсудить, как лучше задушить сплетни в самом зародыше. Может, пригрозить судом? С вашими деньгами легче выиграть процесс. Но герцог безразлично пожал плечами, натянувшими тонкий полотняный пиджак. – Это вызовет новый скандал и очередную волну сплетен. Тон был нарочито равнодушным, но пристальный взгляд вогнал Сару в краску. Осторожно поставив бокал, она сдержанно спросила: – И поскольку никто из нас не хочет огласки, что вы предлагаете? – Ты действительно желаешь знать? – Его сосредоточенный взгляд по-прежнему скользил по Саре, задерживаясь на полуобнаженной груди. – Я считаю, что лучший выход – быть выше сплетен. Чем горячее мы будем все отрицать, тем вернее подольем масла в огонь. В конце концов, нам обоим известна правда… верно? Если твой жених доверяет тебе, значит, все будет в порядке. Он ведь доверяет тебе? – Естественно, – запальчиво подтвердила Сара. – Мы любим… – Ах, да, любовь. Вы обожаете друг друга, он верит тебе, но где же этот самый Карло? Почему не бросится на твою защиту? Не приедет, чтобы оградить тебя от клеветы? – Ему пришлось срочно лететь в… в командировку, по делу. Но скоро он будет здесь или я отправлюсь к нему. И тогда мы поженимся. – Да-да, ты уже говорила. Принесли ужин, и Сара накинулась на салат, азартно нанизывая на вилку крошечные охлажденные креветки. Она не допустит, чтобы он взял над ней верх! И бросит вызов ему, самоуверенному шовинисту, заносчивому самцу, которому никак не вбить в голову, что на свете существуют женщины, способные устоять перед его неотразимой сексапильностью. Ха! – Прошу прощения? Неужели она высказалась вслух?! Сара с деланной невинностью раскрыла глаза, продолжая трудиться над креветками. – О… я ничего не говорила. Не правда ли, потрясный салат? – Ты же пила только вино! – Ах, как вы наблюдательны! Но, может быть, для разнообразия посмотрите на что-нибудь другое? Перестаньте глазеть! – На тебя или на салат? – На то и на другое. Она заставила себя проглотить несколько креветок. Еще раз ха! Вот теперь она ему показала! Сейчас самое главное – полностью его игнорировать, тогда он, возможно уберется и оставит ее в покое. К несчастью, гитарист выбрал именно этот момент, чтобы подойти к столу. Судя по рыдающему голосу и закрытым глазам, исполнялась душераздирающая любовная песня. Саре пришлось из вежливости делать вид, что музыка захватила ее, однако, украдкой посматривая на Рикардо, она заметила, что он ничуть не развлекается. Лицо застыло, пальцы нервно теребили серебряное кольцо для салфетки. Сара вторично обратила внимание на золотой перстень-печатку с гербом, выложенным бриллиантами и рубинами. Других колец он не носил, а золотой браслет-цепочка на запястье только подчеркивал мощь его обладателя. Она немного подняла глаза и увидела, что Рикардо по-прежнему наблюдает за ней. Сара поспешно опустила голову и могла бы поклясться, что он выругался себе под нос, но тут же встал и что-то сказал музыканту, который немедленно растаял в сумерках. «Не понимаю, что со мной происходит», – отчетливо подумала Сара за мгновение до того, как утратила способность соображать. – Думаю, мы зря тратим время, – тихо промолвил герцог, сжимая ее руку и без видимых усилий поднимая из-за стола. На другом конце мощенного изразцами двора горел огонь; каждый язык пламени раскаленными щипцами жег ее нервные окончания. Сара в немой растерянности тупо повиновалась Рикардо. Куда девались все остальные? Официанты в белых куртках исчезли, из темноты доносилась тихая музыка – самого гитариста нигде не видно. Она там, где хотела быть, – в кольце сильных рук, прижимавших ее к мускулистому телу. Пальцы нетерпеливо зарылись в густую гриву ее волос и потянули вниз, горячие губы впились в рот, одолевая, сминая, не давая ни малейшего шанса запротестовать, даже если бы она и попыталась. Это было похоже на взрыв ракеты – вверх, все выше в небо и без возврата. Руки Сары сами собой взлетели, чтобы обхватить его плечи… иначе она, наверное, упала бы. Его поцелуи… странно жестокие и одновременно нежные… Сильные руки, шарившие по спине, обводящие изгибы бедер и ягодиц, прежде чем вновь притиснуть ее к груди. Она никогда не испытывала ничего подобного, в жизни не подозревала, что может плавиться, таять, сливаться с его телом, превращаясь в сгусток эмоций, где мыслям нет места. Даже когда его пальцы сомкнулись на упругих холмиках и нетерпеливо отодвинули шелк, чтобы обжечь обостренно-чувствительную кожу чуть шершавым прикосновением… даже тогда она не смогла выдавить из себя ни звука протеста! – Идем, – обронил он. Всего одно слово. Но как быть с ужином? Ах, при чем тут ужин, да и все на свете по сравнению с тем, что она сейчас переживает? Сара сделала шаг, споткнулась на непривычно высоких каблуках, и Рикардо с приглушенным проклятием – совсем как в кино, – подхватил ее и прижал к себе. Она не помнила, как они добрались до ее спальни и он плечом толкнул дверь. В комнате было почти темно, горел лишь ночник у постели, на которую Рикардо и опустил Сару. И что дальше?! Теперь, освободившись от магии его рук, Сара неожиданно представила, как глупо выглядит, лежа перед ним, и, неосознанно натянув юбку пониже, сдвинула колени. Чего он ждет от нее? Рикардо закрыл дверь и, подойдя к изножью кровати, начал развязывать галстук, одновременно нетерпеливо сбрасывая пиджак. Темные непроницаемые глаза скользили по ее телу. – Почему бы тебе не раздеться и не лечь под одеяло? Я не заставлю себя ждать. Обыденный, почти деловитый тон подействовал на Сару отрезвляюще. Кажется, он принимает как должное, что она вот-вот станет его… вещью! Обращается с ней так же хладнокровно-расчетливо, как, вероятно, со всеми женщинами, имевшими несчастье переспать с ним. Вне всякого сомнения, каждое его движение, каждый жест тщательно выверены и скоординированы. И теперь, когда победа близка, почему бы не проявить полнейшую невозмутимость? Сара, не веря глазам, наблюдала за Рикардо. Тот не спеша расстегивал сорочку. Да, быстро вернулась она с недосягаемых высот грез и фантазий на грешную землю! – Дилайт… какое многообещающее имя! Ждешь, чтобы я сам тебя раздел? Или предпочитаешь, чтобы я взял тебя, как есть, прямо в платье? При виде его обнаженного смуглого торса, саженных мускулистых плеч у Сары перехватило дыхание. Он похож на дикого хищника, этот непонятный человек, привыкший брать все, что понравится, не считаясь ни с чьими чувствами и желаниями. Если она попытается сопротивляться, он попросту ее изнасилует! – подсказывала интуиция. Девушка беспомощно, зачарованно уставилась на него, не зная, что делать. «Придумай же что-нибудь, Сара, – твердил внутренний голос. – И побыстрее. Терпением он не отличается…» Рикардо, отшвырнув сорочку, шагнул ближе, и даже в полумраке Саре удалось разглядеть его губы, искривленные саркастической полуулыбкой-полугримасой. Он взялся за пряжку ремня, и девушка поспешно отвела глаза. – Я… мне кажется, нам лучше не… – Что это с тобой? Все еще думаешь о своем Карло? Уверен, он поймет. В конце концов, ты не обыкновенная серенькая клушка! Разве ему не известно о той порнушке, в которой ты снялась? – Почему же? Карло все знает обо мне! Хорошо, что вы напомнили мне о нем, потому что… потому что я передумала насчет… Простите, я вовсе не хотела вас заводить, но вы… вам прекрасно удалось задурить мне голову своими рассуждениями. Пожалуйста… Он насторожился, напрягся, словно тугая тетива, невероятно похожий на черную пантеру, готовую вот-вот кинуться на свою жертву. С трудом встав на колени, Сара отползла на другой конец кровати. Господи Боже! Что, если он изнасилует ее прямо сейчас? И способен ли на такое? Слова полились несвязным, еле слышным потоком. Все что угодно, лишь бы выставить его отсюда! – Понимаете? Я передумала! И не могу… не могу ни с кем… кроме Карло… ясно? Мне очень жаль, я, кажется, переоценила свои силы и забылась, но теперь все стало на свои места. Наверное, мне нужно было проверить себя, убедиться… и… Все еще не сводя с нее глаз, он оглушительно расхохотался, и хриплые звуки заставили ее вздрогнуть, несмотря на решимость не терять головы. – Проверить? Как это по-американски! Не сомневаешься, что итальянский мужчина поймет и простит? Расскажешь Карло об этом маленьком инциденте? Или лучше я? – Что вы имеете в виду? То есть… попросту угрожаете? Шантажируете? Но Рикардо, будто не слыша ее, задумчиво произнес: – Последуй я велению своего инстинкта… да и твоего, как бы ты ни пыталась это отрицать, взял бы тебя прямо сейчас, и отнюдь не силой. Мне кажется, соблазнить тебя ничего не стоит, моя Дилайт… мой восторг, мое наслаждение и наслаждение бесчисленных мужчин! Но как и ты, я ужасно пресыщен и получаю удовольствие лишь от того, что достается в борьбе! Единственная достойная победа – та, что нелегко дается! Поэтому, поверь, мне не придется принуждать тебя – немного усилий, и то, что ты так ревностно оберегаешь сейчас, – мое. Но откуда столь внезапная стыдливость? Его голос полосовал нервы словно острым лезвием. – Неужели я так мало предложил тебе? Наверное, следовало купить «роллс-корниш» вместо «мерседеса»? Или открыть на твое имя счет у ювелира? Я заметил, что ты носишь дорогие наряды и драгоценности. Видимо, я слишком дешево оценил тебя? Слова Рикардо вонзались в грудь тысячью клинков, каждый удар ранил больнее предыдущего. Но спасительный инстинкт самосохранения, перекрывая прилив темных эмоций, готовых захлестнуть ее, приказывал молчать. – Неужто я кажусь тебе таким скаредным? – повторил он. – Цена ничтожно низка? Сара судорожно перевела дыхание, радуясь, что в тусклом свете не видно выражения ее лица. – И то и другое, – коротко ответила она, – но не в том смысле, как вы это понимаете. А сейчас, если не возражаете… Еще долго после ухода герцога, с преувеличенной осторожностью прикрывшего за собой дверь, Сара не могла пошевелиться и продолжала лежать все в той же неудобной позе, словно окаменев, не сводя глаз с двери, будто боясь, что он вот-вот вернется и набросится на нее, овладеет как предательским телом, так и помыслами. Но он не появился, и в конце концов разум восторжествовал, а вместе с обретенным рассудком неожиданно нахлынули слезы, что случалось нечасто. – Это все от злости, – убеждала себя Сара. «Просто ты ревешь, потому что он хотел Дилайт, а не тебя», – шептал ехидный голосок, заставляя ее рыдать еще безутешнее, преисполняя ненавистью к нему и себе. Глава 13 Некоторые женщины могут полночи рыдать, а наутро просыпаться свежими, как весенняя роза. Очевидно, она не относилась к этим счастливицам. Скривившись при виде своей распухшей физиономии в зеркале, Сара старательно промыла глаза холодной водой – одно из проверенных домашних средств няни Стеггс. И как большинство рецептов няни, он в конце концов подействовал. – Есть кто-нибудь дома? – спросила Сара слугу, принесшего ей завтрак на уединенную террасу, где она загорала в бикини и огромных солнечных очках Дилайт. Тело, намазанное маслом для загара, лоснилось, волосы перевязаны желтой косынкой. Оставалось надеяться, что голос звучит не слишком заинтересованно. – Только хозяин. Тот, другой джентльмен уехал еще вчера. Уехал! И конечно, сердце мучительно сжалось исключительно из-за мгновенно испытанного облегчения. Естественно, он не желает больше ее видеть, но это и к лучшему. Рикардо из тех мужчин, которым ни при каких обстоятельствах нельзя доверять, и любой здравомыслящей женщине надо держаться от него подальше. «И вообще, пора снять маску и снова стать собой», – с отчаянием подумала Сара. Сколько она обещала оставаться Дилайт? Две недели? Месяц? «Мне вовсе не обязательно решать все прямо сейчас», – успокоила себя девушка, переворачиваясь на спину под палящими лучами солнца. Лучше пока позабыть обо всем и парить в дремотном мире между сном и явью. – Так, так! Спишь или нет? Спать на таком солнце опасно, дорогая. – Дядюшка Тео! – Кто же еще, по-твоему? Кроме тебя, в доме не осталось гостей, и думаю, самое время нам снова познакомиться, если ты не против, конечно. Почему, черт возьми, сердце так колотится? Слава Богу, что именно дядя Тео застал ее в таком виде, с широко раскинутыми руками и ногами, словно готовую принять греческого бога солнца. Всякий другой, не задумываясь бы… Сара велела себе оставить глупые мысли. Она, должно быть, перегрелась, благо еще у нее такая кожа, доставшаяся от итальянской прабабки, – никогда не обгорает, не покрывается волдырями. Усевшись поудобнее, она весело сказала: – Предложи мне холодного перье с лаймом, и я последую за тобой куда угодно! Фраза из репертуара Дилайт. Но почему дядюшка Тео все время упорно именует ее Сарой? Они долго беседовали, пока дядюшка Тео устраивал ей импровизированную экскурсию по домашней картинной галерее. – Нет смысла запирать такую красоту в банковском хранилище! Я хочу любоваться ими когда пожелаю! При всей своей экстравагантности Дилайт наверняка восхитилась бы собранием дяди Тео. Сара и не пыталась скрыть, как взволнована, и дядюшка, кажется, остался очень доволен. – Я всегда любил красивые вещи, – сообщил он ей. Возможно, потому и обожал Мону? – Послушай, твой отец купил картину Гейнсборо и запрятал ее подальше; какая жалость, что никто ее не видит. Не могла бы ты уговорить сэра Эрика продать ее мне? – Конечно, нет, ведь он подарил ее мне, и теперь она висит в моей спальне! – запальчиво ответила Сара и тут же осеклась. Но дядюшка Тео, благослови Господь его доброе сердце, лишь многозначительно хмыкнул. Потом он повел ее во двор и усадил в тени у бассейна, за одним из столиков, на котором, словно по волшебству, появились бокалы с холодным вином. – Попробуй-ка! Ты оказалась прекрасной собеседницей… умеешь слушать. Даже заставила понять, как я, в сущности, одинок. Что ты об этом скажешь? – И без обиняков добавил: – Кстати, почему бы тебе не погостить здесь немного? Я бы отвел тебе целое крыло, приезжай и уезжай, когда захочешь. Можешь не отвечать прямо сейчас, просто подумай над моим предложением. Он застал Сару врасплох, и девушка, заикаясь, пробормотала: – Это… это было бы великолепно… ты просто чудо, дядя Тео. Но… но с понедельника начинаются съемки, ты же знаешь, кино… Гарон… – Совсем забыл тебе сказать, – спокойно произнес дядя Тео. – Утром звонил Гарон и передал, что ты больше не понадобишься. Сара попыталась что-то возразить, но он властно поднял руку. – Конечно, тебе выплатят все, что причитается по контракту, и, кроме того, это решение не должно тебя огорчать – Гарон заверил, что ты потрясающая актриса и он с радостью пригласит тебя на съемки следующего фильма. Но сцены погони заняли гораздо больше пленки и времени, чем предполагалось. Поэтому автор сценария предложил ограничиться тем единственным эпизодом, в котором ты снялась с Гароном. По сюжету ты кончаешь самоубийством и бросаешься с крыши… это, разумеется, выполнит каскадерша. Он лукаво посмотрел на нее, словно пытаясь вывести из ступора. – Надеюсь, ты не воображаешь, что влюблена в Гарона? Вряд ли – ты слишком рассудительна для этого. А что касается… а, не важно. Я дал себе слово, что не стану вмешиваться. И обещаю тебе не лезть не в свое дело, если составишь старику компанию. Кстати, чтобы скоротать время, можешь вытирать пыль с картин в моей галерее. И напомни показать тебе мою коллекцию табакерок, не говоря уже… К этому времени Сара обрела присутствие духа настолько, чтобы перебить дядюшку: – Такие методы во все века назывались подкупом. Послушайте только его: «бедный, одинокий старик…» Тео довольно ухмыльнулся: – Ага! Сразу видна школа няни Стеггс! Думаешь, сумела меня одурачить? – Н-нет… я с самого начала подозревала… Но ты ведь меня не выдашь? Умоляю, никому ни слова! Тео громко и выразительно фыркнул: – С какой радости? Чтобы испортить такой потрясающий спектакль? Поверь, девочка, давно уже я так не веселился! Да это чистый восторг – наблюдать за тем, что ты тут вытворяешь! И актриса из тебя неплохая, сразу видно, чья кровь! Во всяком случае, всех остальных ты успешно морочишь. Они действительно принимают тебя за Дилайт. Ну что ж, пусть будет так. Не знаю, что вы задумали, чумовые девчонки, в конце концов, это дело ваше. Голову готов прозакладывать, что Дилайт тебя на это подбила, но повторяю, вмешиваться не собираюсь. Какое счастье, что у нее есть дядя Тео! Что бы она без него делала? Сара в глубокой задумчивости побрела в свою комнату. Как быть? Поддаться искушению и пожить здесь немного, ни о чем не тревожась, ни о ком не заботясь, или все-таки принять вызов? Что бы там ни было, а Сара поклялась Дилайт прикрывать ее до последнего. Какая разница, чем пока заняться? Дилайт, должно быть, уже благополучно прибыла в Индию, а если Карло, по словам сестры, так влюблен, наверняка вылетел туда же, чтобы соединиться с невестой. Все, что требуется, – выиграть как можно больше времени, продолжая рискованный маскарад. Она уже решила понежиться несколько дней в роскоши и пожить у Тео, когда в безмятежные думы ворвался телефонный звонок. – Это ди Кавальери. Сердце мгновенно провалилось куда-то, пальцы судорожно стиснули трубку. Господи, только бы не выдать себя! – О… привет, – ухитрилась выдавить Сара довольно спокойно. – Не ожидала, что вы обо мне вспомните. – Нисколько не сомневаюсь, – привычно резко бросил он. – Боюсь, нам придется все-таки обсудить, как поступить дальше. Все эти газетные утки… – Я… Но он надменно продолжал, словно не слыша: – Я не виню тебя. Ты, конечно, привыкла быть в центре внимания, но я стараюсь избегать подобной популярности. Однако завтра в одном из бульварных листков появится очередная статейка. Сара живо представила, как его тонко очерченные ноздри раздуваются от омерзения, и с такой силой вцепилась в трубку, что костяшки пальцев побелели. Господи, опять он лезет в ее жизнь, этот отвратительный шовинист. Зачем он снова и снова напоминает о себе? Она прекрасно могла бы обойтись без его звонков. Ах, да, очередная клеветническая заметка… – Поэтому я считаю необходимым встретиться еще раз, чтобы кое-что обдумать. Потом объясню подробнее. Не бойся – вчерашняя ночь не повторится. Выбирай любое оживленное место. – Если я должна узнать все о статье, которая, по вашим словам, появится завтра, хотя не представляю, откуда вам это известно, можете все растолковать и по телефону. – Это не телефонный разговор, – прорычал он. – Но если ты боишься встретиться со мной лицом к лицу… Слова прозвучали одновременно и вызовом, и пощечиной, нанесенной рукой в бархатной перчатке. Ну и подонок! Точно знает, какую кнопку нажать! Опасаться встретиться с ним – какая чушь! Чего ей пугаться? Уж конечно, не себя! – Я ничего не боюсь! – вспылила Сара, ненавидя себя за то, что приходится оправдываться, и, вовремя вспомнив любимое выражение Дилайт, добавила: – Просто не выношу всякие разборки, и к тому же вечером у меня кое-что намечается. – Подумай о Карло, своем женихе! Вряд ли справедливо по отношению к нему закатываться куда-то на весь вечер! Что же до сегодняшней встречи – честно объяснишь ему, что это деловое свидание. Итак, куда бы ты хотела отправиться? «Поло Лонж»? «Эль Падрино»? Там по вечерам яблоку негде упасть, и ты будешь в полнейшей безопасности. Еще чего! Опять выносить его беспричинную злобу и бороться со смятением и душевным хаосом! И все же Сара с каким-то фаталистическим отчаянием понимала, что поедет. Поедет, чтобы услышать все, что он собирается сказать. Чтобы без помех и ничего не опасаясь, неотрывно смотреть в темное зловещее лицо, зная, что на этот раз он не посмеет схватить ее и унести. Наверное, эта последняя встреча поможет избавиться от назойливого наваждения. Герцог снова и снова будет твердить, что не потерпит больше никаких сплетен. Вероятно, он женат и не желает семейных сцен – как Сара раньше не подумала? Тем лучше, она будет высокомерно отчужденной. Скучающе выслушает его, время от времени поднося к губам перье с лаймом, а потом встанет из-за стола и попросит водителя дядюшки Тео доставить ее обратно в сверкающем «роллс-ройсе». Точка. Конец фильма. Сара положила трубку и невидяще уставилась на телефон. Кажется, она прекрасно держалась – холодно, чуть небрежно. Только бы удалось выдержать характер до конца и не расклеиться при виде герцога ди Кавальери, модный костюм которого скрывал мощь дикого зверя. Ей легче представить его пиратом или наемником с кинжалом за поясом, чем современным итальянским аристократом, вращающимся в высшем обществе. «Немедленно прекрати, Сара. Ты совсем спятила, девочка моя. Лучше приведи-ка себя в порядок и очнись!» Внутренний цензор, как всегда, восторжествовал. В таких случаях няня Стеггс рекомендовала ледяной душ, чтобы «прочистить мозги». Сара решительно вскочила с постели и направилась в ванную. У нее остается два часа, чтобы подготовиться к визиту в «Поло Лонж». Она опоздала на пятнадцать минут, зато явилась во всеоружии – минимум косметики и сногсшибательный вид. Он никогда не узнает, сколько примеренных и отвергнутых платьев валялось по всей комнате. Хорошо еще, что благодаря прекрасно вышколенному персоналу дядюшки Тео на виллу срочно доставили весь ее гардероб. Метрдотель провел Сару к столику у окна. Девушке очень хотелось верить, что ее улыбка столь же ослепительна, как ярко-красный блеск для губ. Герцог немедленно встал, возвышаясь над ней на целую голову, и едва коснулся губами протянутой руки. – Очень любезно с вашей стороны принять приглашение. Даже его слова сегодня были безупречно вежливы, холодно официальны, и Сара, тотчас же потеряв самообладание, нервно воскликнула: – О, не стоит благодарности! Говоря по правде, я всего на несколько минут. Обещала друзьям покататься вместе на роликах. Есть такое отпадное местечко «Флиппер»! Знаете? Я просто тащусь от него! – Что-то слышал, – коротко кивнул он, явно отметая все попытки завести светскую беседу. Взгляд Сары был прикован к его рукам – сильным, загорелым, без единого кольца, если не считать знакомой печатки. Только бы не вздрогнуть, не дать ему понять, как ей страшно! – Вряд ли вам оно понравилось бы. Там обычно собирается молодежь. На этот раз ее колкость достигла цели, и она увидела, как вспыхнули его смоляные глаза. Но вместо язвительного ответа он всего лишь наклонил голову. – Наверное, ты права. Во всяком случае, это не то место, которое я выбрал бы, если бы захотелось потанцевать. Но что подумает Карло, узнав, что ты веселишься без него? Щеки Сары окрасил гневный румянец. – Вас это не касается! Он и в самом деле невыносим! Рикардо уже заказал бутылку белого вина и теперь небрежно поигрывал бокалом, пристально изучая Сару. Не спрашивая разрешения, он наполнил ее бокал. – Напротив, – медленно, бесстрастно выговорил он, – касается и довольно близко. Дело в том, что Карло – мой младший брат. – Ваш… На какое-то ужасное мгновение горло Сары перехватил спазм. Она задохнулась и едва не лишилась чувств. В голове монотонно звучали его слова, повторяясь снова и снова, пока не утвердились в сознании. Сара тупо уставилась на Рикардо поверх бокала, цепенея от ужаса. Но герцог сделал ошибку, решив окончательно добить ее. – Надеюсь, ты знала, что у Карло есть родственники? Или он не позаботился объяснить, что работает на меня и своих средств у него нет? – с холодным сарказмом процедил он. Саре наконец удалось проглотить вино. Оно мгновенно ударило ей в голову, напомнив о том, что последний раз она ела рано утром. Но теперь девушка смогла гордо взглянуть в глаза противнику. – Карло рассказал мне все! – с достоинством объявила она и, не в силах удержаться от соблазна, ехидно хмыкнула: – Значит, вы и есть тот старший страшный братец Джон… о, простите, Джованни! Какое из имен предпочитаете? Рикардо? Или Марко? – Довольно! – прошипел он. Голос обрушился на нее ударом хлыста, и, не будь она в таком бешенстве, наверняка съежилась бы от страха. – Неужели? Боюсь, вы пока еще не имеете права затыкать мне рот! В конце концов вы первый начали! Пригласили меня сюда, потому что хотели рассказать что-то. Кстати, что заставило вас сбросить личину и признаться… Рикардо?! Он молниеносно сжал ее руку. Со стороны это могло бы показаться лаской влюбленного, но Сара едва подавила крик боли – пальцы словно очутились в стальных тисках. Однако, несмотря на расчетливую жестокость, в голосе герцога звучало лишь холодное предостережение: – Будь любезна говорить потише. Очередной публичный скандал вряд ли поспособствует твоей… карьере. Пауза перед последним словом придала всей фразе намеренно оскорбительный оттенок, и Саре захотелось немедленно выцарапать ему глаза. Однако она старалась держать себя в руках. Уже одно то хорошо, что он принимает ее за Дилайт. Слава Богу, ничего не заподозрил! – Отпустите руку, пожалуйста. Мне больно. Не надо таким образом доказывать свое физическое превосходство. – Прошу прощения. Он разжал пальцы, и Сара осторожно потерла больное место, радуясь предлогу отвести взгляд. – Ну, что еще новенького собираетесь сообщить? И как насчет статьи, которая должна появиться завтра? Очередная утка? – К несчастью, нет, – процедил Рикардо. – Статья пестрит намеками на то, что ты решила охмурить всю семейку. Сначала младшего брата, а потом, когда тот благополучно удрал, – старшего. Лучше услышать правду от меня, чем прочесть в этой грязной газетенке. – Как вы заботливы, – пробормотала она, все еще потирая руку. – Надеюсь, это все? Мне пора – на улице ждет машина, мне предстоит провести всю ночь на ногах. Хотите составить компанию, чтобы приглядывать за мной? Девушка вызывающе посмотрела на герцога, машинально отмечая, как ходят желваки на его скулах. – Нет, не все. К чему продолжать игру? Маски сброшены. Ты знаешь, кто я, а мне известно… что ты собой представляешь. Может, Карло и помешался на тебе, но никогда не женится… Кстати, он не упоминал, что уже помолвлен? – Нет, вы и впрямь настоящий средневековый феодал! – рявкнула Сара, доведенная до белого каления. – Карло и я были с самого начала полностью откровенны друг с другом, и я точно знаю, что он обручен только со мной! Вам не терпится подыскать ему подходящую невесту, пусть даже он потом будет терзаться без любви всю жизнь, верно? Ну так вот, ничего не выйдет! Мы с Карло поженимся и не нуждаемся для этого в вашем благословении! Станем жить на мои деньги, пока он… пока он не найдет подходящего занятия. – Или не вступит во владение наследством? Он, конечно, и об этом успел проболтаться? Прекрасно, мисс Дилайт. Перейдем к делу. Сколько вы хотите за то, чтобы оставить Карло в покое? Обещаю заплатить гораздо больше, чем вы заработаете, снимаясь в кино или в самой непотребной порнухе. Вот он, подходящий момент, и Сара им воспользовалась. Задержись она хоть на минуту – не вынесет и устроит сцену. С достойной всяких похвал выдержкой девушка поставила бокал и поднялась – высокая, стройная, неотразимо соблазнительная, в платье от Хлои, обнажавшем одно золотисто-загорелое плечо. – У меня нет ни малейшей охоты сидеть здесь и обмениваться с вами оскорблениями. Постарайтесь запомнить – я не продаюсь. Ясно? Мы с Карло поженимся, и я собираюсь сообщить об этом прессе и не забуду во всеуслышание заявить, как безнадежно вы отстали от жизни, застряв где-то в средних веках. Люди обожают романтические истории, так что все станут нам сочувствовать. К ее удивлению, Рикардо не выказал ни гнева, ни досады. Встав из-за стола, он мгновенно очутился рядом и успел удержать Сару. Губы тронула невольная улыбка. – Постойте! Что, если я… пытался проверить, действительно ли вы так любите брата, как утверждаете? Так или иначе, нам гораздо лучше быть друзьями, чем врагами, не находите? Карло был бы рад. Он избалован и привык к определенному образу жизни, неужели вы не заметили? Сбитая с толку, Сара с подозрением покосилась на герцога. Этот человек поистине непредсказуем, как ветер; его настроение меняется с такой же скоростью! – Дилайт… – вкрадчиво прошептал он, и в этот миг ее имя прозвучало грубоватой лаской. – Нам пора оставить распри и научиться быть друзьями. Подожди минуту, пока я не отыщу официанта, а потом отвезу тебя домой или на любимую дискотеку, куда захочешь. По рукам? Думаю, нам о многом надо поговорить – тебе еще только предстоит узнать о моей семье. Возможно, ты сама не захочешь войти в нее, когда из шкафов на свет Божий появятся фамильные скелеты![11] Как быстро ему удалось пробить брешь в броне праведного негодования, на смену которому пришли конфуз и неуверенность. Что ей делать? Все ее инстинкты требовали немедленно пуститься в бегство, не боясь показаться трусихой, но если она может помочь сестре и Карло, приручив старшего брата… В конце концов победу одержала рассудительность. – Ну… – нерешительно протянула она, и Рикардо не преминул воспользоваться ее замешательством. Откуда-то возник официант, и Сара поняла, что герцог так и не выпустил ее руки. После его мирных предложений, пожалуй, было бы невежливо отстраниться. «Почему я не испытываю облегчения?» – думала Сара, шагая рядом с ним и остро ощущая прикосновение сильных пальцев. Ведь все улажено – никаких больше словесных поединков, никаких скандалов. Дилайт и Карло будут счастливы, а она… ей давно пора приступить к занятиям, ведь именно ради этого она приехала в Америку. Оставалось лишь горячо молиться, чтобы герцог не узнал о ее роли во всей этой истории. Она никогда больше не увидит его и должна бы радоваться, так отчего же такая пустота в душе? Отчего она все еще не отняла руки, даже когда они стояли на улице под любопытными взглядами зевак? Глава 14 – Прошу пристегнуть ремни… Призыв медленно проник сквозь пелену тумана, окутавшего мозг Сары. Но ведь она уже сделала это, не правда ли? – Застегни ремень, – велел Рикардо, прежде чем повернуть ключ зажигания, и извлек откуда-то бутылку шампанского. Самого лучшего, естественно. Единственно достойного, чтобы отметить будущую свадьбу с его братом и наследником. – За доброго, все понимающего деверя! Она действительно провозгласила тост или это происходило во сне? И сколько же шампанского она вылакала, прежде чем герцог отвез ее домой? Домой… она, конечно, дома, верно? Но почему же веки налиты свинцовой тяжестью? Словно издалека донесся едва слышный стон, и Сара с трудом узнала собственный голос. Она хотела проснуться и не могла. – Спи, cara. Тебе надо отдохнуть. Я разбужу тебя, когда будем на месте. Господи милостивый, даже во сне она узнала эти вкрадчиво-грубоватые нотки. Почему он называет ее дорогой? Она не его любовница, а предполагаемая невеста брата. Ах, да какая, собственно, разница? Все итальянцы – распутники, у каждого жена и куча любовниц, а кем станет она? Женой, возлюбленной или и тем и другим? Ничего не скажешь, богатый выбор! Однако попытка осознать происходящее потребовала слишком больших усилий, и Сара вновь обмякла на удобном сиденье, отдаваясь дремоте. Пробуждение оказалось ужасным. Ничего не соображавшую Сару кто-то грубо тряс за плечо. – Пойдем же, мы приземлились. У нас всего час, прежде чем механики дозаправятся и проверят двигатели. Кажется, она все-таки может поднять веки! Сара уставилась в смуглое демоническое лицо, искаженное язвительной гримасой, и сонно моргнула, пытаясь убедиться, что не бредит. – Рикардо? – прохрипела она. Да что с ней такое? Откуда это карканье? Может, она отключилась и герцог отвез ее на виллу, а сам остался переночевать? Ей следовало бы спросить: «Где я?», но это звучало бы слишком мелодраматично, совсем как в плохом романе. Но все-таки, где же она?! Герцог, нагнувшись, нетерпеливо отстегнул ее ремень (на ней и в самом деле был ремень!) и, подхватив Сару под мышки, поставил на ноги. Она пьяно покачнулась, и Рикардо обнял ее за талию. – Ну же, идем, тебе не помешает выпить чего-нибудь покрепче и подправить косметику. Времени не так уж много, поторапливайся. – Я… я ничего не понимаю! Что я здесь делаю? И как вы тут оказались? И вообще, где мы? – Значит, не помнишь? Я так и думал. Если хочешь сохранить ясную голову, не пей столько шампанского. Он уже вел ее между рядами самолетных кресел и, не обращая внимания на слабые попытки сопротивляться, неумолимо подталкивал вперед. – Но… Они как раз проходили мимо туалета, и Сара в отчаянии дернула его за рукав. – Да стойте же! Мне надо… позвольте мне зайти туда, иначе горько пожалеете, – мрачно пригрозила она. На какое-то долгое, весьма неприятное мгновение ей показалось, что герцог не послушается, но, окинув ее оценивающим взглядом, он распахнул дверцу с деланной галантностью, больше походившей на пренебрежение. – Прекрасно. Даю тебе пять минут. Предупреждаю – у меня есть ключ. Сара со злостью захлопнула за собой дверь и задвинула засов. Да как он смеет? Подумаешь, какая шишка на ровном месте! Но самое ужасное – что она делает с ним в этом самолете? Задав себе все эти риторические вопросы, Сара приняла вид оскорбленного достоинства и выплыла из туалета, жалея, что не может притвориться, будто не замечает Рикардо. Тот отвесил ей иронический поклон. – Очнулась немного? Рад, что ты не из тех женщин, которые готовы часами приводить себя в порядок. Пойдем. Впереди долгий полет, надо размяться. Наконец Саре удалось собраться с силами и вырваться. – Да куда вы меня тащите? И будьте любезны объяснить, в чем дело. Куда мы направляемся? – Сейчас. Он помог ей спуститься по трапу и ввел в роскошно меблированный офис, хозяйка которого, молодая темнокожая женщина, мгновенно исчезла при их появлении. – Очевидно, тебе получше – достаточно пришла в себя, чтобы задавать вопросы? Странно, как это ты не помнишь… – Что именно я должна помнить? – Ну… Он потянул девушку к дивану, почти силой заставил сесть и с легкой улыбкой продолжал смотреть на нее сверху вниз. – Мы летим домой, конечно. Прошлой ночью ты заявила, что хочешь увидеть фамильный замок Карло, где обитаю и я. Собиралась подождать его там… Да неужели у тебя совсем память отшибло? Саре показалось, что герцог попросту издевается над ней, но в голове стучали десятки крошечных молоточков, а виски ломило так, что она не находила себе места от боли. – Совершенно ничего не помню, – прошептала Сара. Нет. Этого не может быть! Она не способна на такое. Девушка прижала к вискам похолодевшие влажные пальцы, мечтая проснуться и убедиться, что это был всего-навсего дурной сон. – Пожалуй, тебе надо меньше пить, – безжалостно бросил Рикардо. – Карло знает о том, что его невеста алкоголичка, или ты, по обыкновению, утаила от него этот порок? Кажется, теперь самое время объяснить, что он умыкнул не ту девушку. И посмотрим, кто будет смеяться последним! Сара уже открыла рот, но слова не шли с языка. Она не осмелится. Дилайт права, он способен на все. Даже убить ее, чтобы исцелить раненую гордость. – Ой, хватит доставать меня! – пробормотала она, потирая все еще горящие виски. – Совсем заколебал! Лучше найди мне пару таблеток аспирина и воды со льдом. Он явно не привык ни за кем ухаживать – это сразу видно. Но пытаясь заставить ее замолчать, принес все, что она просила, а сам уселся за стол и начал долгие телефонные переговоры вполголоса. Как Сара ни напрягала слух, ничего не сумела разобрать. Она знала итальянский, но он говорил на каком-то непонятном диалекте. Девушка закрыла глаза и привалилась к спинке дивана, стараясь собраться с мыслями. Господи, ну во что она опять вляпалась? Аспирин помог, но спать хотелось по-прежнему. Сара покорно позволила увести себя в маленький юркий «Лир»,[12] слишком измученная, чтобы поинтересоваться, где они садились на дозаправку. Стоило нажать рычаг, и кресло превращалось в кровать – как чудесно! Едва они поднялись в воздух и табло с требованием пристегнуть ремни погасло, какой-то молодой человек принес ей одеяло, помог улечься и тут же исчез. Рикардо в это время был погружен в чтение содержимого толстой папки, сосредоточенно сведя густые черные брови. Он, казалось, вообще забыл о ее существовании, однако вскоре, не поднимая глаз, проскрежетал: – Если хочешь побыть одна, задерни занавеску. Когда понадобится вызвать Деймона, потяни за шнур или нажми кнопку. Устраивайся поудобнее – нам лететь еще часов восемь. Сара молча задернула занавеску. Восемь часов! Он в самом деле везет ее в Италию, в «фамильный замок», так, кажется, это называется! Зато герцог по-прежнему принимает ее за Дилайт. Можно по крайней мере съежиться и тихо поплакать, не боясь выдать себя. Что он задумал сделать с ней? С самого детства она всегда мечтала о великом приключении. Представляла себя принцессой или дочерью герцога, похищенной благородным пиратом или бандитом с большой дороги, который сам оказывается впоследствии герцогом, и все кончается свадьбой. Во всех своих фантазиях она то и дело была на волосок от гибели, но всегда выходила сухой из воды и умудрялась избежать насилия. Невинная жертва обычно усмиряла распутного героя-злодея, и он возводил ее на пьедестал. Страстные объятия, крупный план и затемнение. А что потом? Сара неловко заерзала, пытаясь утихомирить разыгравшееся воображение. Главное – держаться до конца, памятуя: только от нее зависит судьба сестры и Карло. Теперь она превратилась в самую горячую их сторонницу и защитницу. Что за невыносимо властный, спесивый жлоб! С каким наслаждением она полюбуется на его физиономию, когда он узнает правду. Ах, какая жалость – приложить столько усилий, чтобы похитить не ту девушку! Как ни странно, она, должно быть, заснула, несмотря на то что всю дорогу ее преследовали кошмары. – Пожалуйста, пристегните ремни… Постойте, кажется, она уже видела этот сон. Все еще не очнувшаяся, Сара с благодарностью приняла помощь молодого человека, вновь вернувшего кресло в исходное положение и пристегнувшего ее ремень. Занавеска была отдернута, и Сара заметила, что человек, которого она по-прежнему звала Рикардо, внимательно изучает ее из-под полуприкрытых тяжелых век. Она немедленно отвернулась, делая вид, что смотрит в иллюминатор. Еще немного, и они окажутся в Италии. В других обстоятельствах Сара была бы на седьмом небе. Данте и Беатриче. Ромео и Джульетта. Фонтаны и свет… Вечная, загадочная страна, над которой не властно время. Ей всегда хотелось побывать в Италии, но отец и слышать ничего не желал. Каждый раз, когда она осаждала его просьбами, он начинал клясть коммунистов; впрочем, его предубеждение, возможно, основывалось на том, что мать покинула его ради Пьетро – верного сына итальянской компартии. Сара втайне обожала Пьетро, добродушного весельчака, который вечно таскал ее на плечах, изображая резвого скакуна. Дилайт тоже нравился Пьетро. – Через несколько минут посадка. Потом нам придется пересесть в вертолет. Надеюсь, ты не закатишь истерику. Опять этот надоедливый менторский тон! Сара, поневоле вернувшись к неприглядной действительности, пронзила герцога презрительным взглядом. – Я никогда не закатываю истерик. Просто все эти перелеты меня задолбали. Как долго это продлится? – Всего с полчаса. Карло описывал тебе наш дом? До него не так-то легко добраться, и дороги в ужасном состоянии. Однако кое-какие удобства имеются. – Полагаю, там есть канализация и водопровод, – ехидно бросила Сара, преисполнившись злорадного удовлетворения при виде дернувшейся щеки герцога. – Не такие уж мы отсталые дикари, даже на Сардинии. Уверен, тебе там понравится. Если захочешь поплавать, у нас два бассейна. И четыре теннисных корта, если вздумаешь попрактиковаться в отсутствие Карло. Насколько я успел заметить, ты не так уж плохо играешь. «Не так уж плохо»! Да как он смеет говорить с ней таким снисходительным тоном?! Сара наградила герцога фальшиво-любезной улыбкой. – Теннис? Чудесно! Что может быть лучше. Надеюсь, мы как-нибудь сыграем? – И, окончательно войдя в роль, добавила: – Хоть бы Карло поскорее приехал! Как жестоко вы поступили, отослав его на край света! Теперь, пожалуй, можно мило надуть губки. Только бы еще знать, как это делается! Сара бесстрашно встретила хмурый взгляд очередной, еще более ослепительной улыбкой. – Похоже, вы решили всерьез проверить наши чувства. Но не волнуйтесь – мы с Карло любим друг друга, а я всегда мечтала иметь старшего брата! Кажется, она перегнула палку. К счастью, ремень помешал Рикардо вскочить и наброситься на нее. Судя по выражению лица, у него просто чесались руки. Зачарованно наблюдая за ним, Сара заметила, что губы его побелели от ярости. Рикардо неспешно обвел ее оценивающим взглядом смоляных глаз и презрительно скривился. – Значит, тебе недостает брата? Почудился ли ей в его словах легкий сарказм, или это разыгравшееся воображение? Сара так и не поняла. – У меня два сводных брата, от первого мужа мамы. Археологи или что-то в этом роде, такое же занудное. Я в общем-то почти не знакома с ними, так что это совершенно новое ощущение для меня. Жаль, что Карло не потрудился объяснить, как вы… внимательны и заботливы. И так печетесь обо мне! С вашей стороны ужасно мило попросить горничную дяди Тео упаковать мои вещи… Судя по стиснутым кулакам, она опять зарвалась. Сейчас, пожалуй, лучше помолчать. Сара в последний раз послала ему деланно-приветливую улыбку и отвернулась к иллюминатору, притворяясь, что любуется проносящимися мимо облаками. Самолет сделал круг и пошел на посадку. Глава 15 – Интересно, как люди добирались сюда до появления вертолетов? – Очень медленно, – мрачно пошутил Рикардо. – Дорога, конечно, есть, но отвратительная. Современные машины с низкой посадкой здесь не пройдут. – Но… – Зато в наши дни остров кишит террористами. Убийства и похищения людей стали обычным делом. А в горах засели бандиты, озлобленные и изголодавшиеся. Самый безопасный способ передвижения – вертолет. К чему зря рисковать? – Вот именно, – пробормотала Сара и, избегая его взгляда, перегнулась через низкую каменную балюстраду, проходившую по всей террасе, куда им подали охлажденное вино и минеральную воду. Палаццо (действительно, настоящий дворец) возвышался на вершине горы, откуда открывался головокружительно прекрасный вид на долину и безбрежную морскую гладь. Первый владелец позаботился о том, чтобы сделать замок неприступным для мавританских пиратов и армий наемников, наводнявших округу в поисках добычи и женщин. Фамильное гнездо герцогов ди Кавальери окружали высокие стены, опутанные поверху колючей проволокой под высоким напряжением. Но грозная каменная твердыня скрывала современные удобства и роскошь, включая теннисные корты и даже миниатюрное поле для гольфа. Экономка проводила Сару в покои, выходившие окнами в сад, откуда доносился пряный аромат цветов. Здесь имелся даже великолепный бассейн, выложенный лазурными изразцами; невидимые глазу подводные светильники превращали его в волшебный грот. Две мраморные лестницы вели в огромный бальный зал с еще одним голубым бассейном в центре. Сару наспех провели по дворцу, так что она лишь мельком увидела все эти чудеса, но старалась при этом принимать подобающий случаю глуповато-восхищенный вид. Сейчас еще рано показывать коготки, по крайней мере пока не станет ясно, зачем он привез ее сюда. Однако трудно удержаться… Сара заставила себя посмотреть на собеседника. Как ей надоели эти неизменная ироничная гримаса и оценивающий взгляд! Возможно, она излишне нервничает, но почему ей постоянно кажется, будто эти глаза прожигают насквозь тонкую ткань платья? Под этим взглядом она все время сознавала, как одинока и беззащитна, хотя даже на дыбе не призналась бы в своей слабости. Отхлебнув минеральной воды с лимоном, Сара вымученно улыбнулась. – Здесь просто чудесно… Как мило с вашей стороны привезти меня сюда! Да, ваш дворец – настоящая крепость. Теперь я могу чувствовать себя в полной безопасности! Кстати, когда приедет Карло? – Кто знает? Слишком уж беспечно он пожал плечами! Наверняка что-то задумал! – Последнее время мой младший братец стал совершенно непредсказуем! Хотя я не сомневаюсь: едва он узнает, что невеста с нетерпением ждет его, немедленно прилетит. Кажется, ей следует держаться увереннее! Опустив глаза, чтобы не встречаться взглядом с Рикардо, Сара притворно надулась. – Ну а пока его нет… где здесь ближайший город? И как насчет повеселиться? Я не прочь потанцевать и, кроме того, скучаю без общества. Карло, конечно, не обидится, если я немного развлекусь! Губы Рикардо презрительно дернулись, но он мгновенно овладел собой. – Развлечения? Ах да, я и забыл, что ты привыкла к телевизору, только у нас его нет. Что же до танцев… сожалею, но ближайший поселок в сотне миль отсюда, и там нет дискотек. Мы ведем весьма уединенную жизнь, и, как я уже объяснял, добраться сюда можно лишь по воздуху. Тебя что-то не устраивает? – Нет… но чем же тут заняться? – О, об этом не беспокойся. Ты уже видела бассейны и теннисные корты? Буду рад сразиться с тобой и, возможно, окажусь куда более опасным противником, чем твой идол Гарон Хант. В тот вечер он вел себя как истинный рыцарь, но предупреждаю, я не настолько великодушен, чтобы пожертвовать победой ради твоих прекрасных глаз. Он, вероятно, намеревался как можно больнее ранить ее, но слова, которые в иное время впились бы в сердце острыми шипами, на сей раз не произвели ни малейшего впечатления. Жертва осталась равнодушной. – Великодушен? Боюсь, от вас трудно ожидать чего-то в этом роде. Однако благодарю за вызов и прошу, в свою очередь, не ждать от меня пощады. Я сама обожаю побеждать. Она вызывающе смотрела на него, в порыве ярости не сознавая, что заходящее солнце зажгло огненные отблески в темных волосах цвета красного дерева, отразилось в зеленых глазах. В эту минуту Сара напоминала юную свирепую пуму. Герцога одновременно раздражало и интриговало то, что молодая женщина, которую он с самого начала приготовился презирать, умудрилась стать для него загадкой и смело бросить перчатку прямо в лицо. Будь она проклята! Пущенные по ее следу частные сыщики создали весьма достоверный портрет типичной эмансипированной особы свободного нрава, без всяких принципов и так называемой ложной скромности. Эта девка раздевалась перед камерой так же свободно, как перед любым мужчиной. Почему же сейчас разыгрывает недотрогу? Может, именно таким способом и поймала в свои сети доверчивого младшего брата? Угрюмо нахмурившись, он продолжал изучать Сару столь пристально, что ее передернуло. Между ними так много недосказанного, и она до сих пор не узнала самого главного – истинной причины своего появления здесь. Сколько еще они будут притворяться, будто Марко доставил ее сюда ради встречи с Карло? «Доставил»! Вздор! Правильнее сказать – «похитил»! Только бы не показать, как она боится его, это смуглое кровожадное животное, которое легко угадывалось под тонким налетом цивилизованного воспитания и вежливых манер. – Не замерзла? Или размышляешь… о победе и поражении? Да не смей же выставлять напоказ свою слабость и растерянность! Сара деланно-безразлично пожала плечами и перевела взгляд на увитую лианами балюстраду из нетесаного камня, спускавшуюся прямо к подернутому рябью морю. – О, я никогда не думаю о поражении, – беспечно ответила она с наивным видом, предпочитая не замечать намека. – Собственно говоря, я пыталась представить, каким… каким был этот замок сотни лет назад. Он ведь первоначально строился как крепость, точно? От кого приходилось обороняться вашим предкам? Вместо ответа Рикардо откинулся на спинку стула, наблюдая за ней прищуренными глазами, словно проверяя впечатление, которое произведут его слова. – Мои предки заложили этот замок, чтобы защищаться от мавританских пиратов, совершавших набеги на побережье и уводивших в рабство самых красивых девушек, которых, впрочем, иногда брали в жены. Легенда гласит, что в жилах основателя нашего рода тоже текла мавританская кровь, как у шекспировского Отелло. Тем не менее он возвел эту неприступную твердыню, чтобы обезопасить себя, семью и крестьян, которые обрабатывали его земли, от таких же наемников, как он сам. Разве Карло не поведал тебе нашу фамильную историю? – Нет… но остальное легко представить. Если бы не теннисные корты и бассейны, можно вполне вообразить, будто мы перенеслись через века и попали в прошлое. – Ты права и скоро в этом убедишься. Он сбросил темный пиджак и галстук; рубашка кремового шелка была распахнута на груди. Внимание Сары неожиданно привлек сверкавший в густой поросли черных волос тяжелый золотой медальон. На крышке был выгравирован припавший к земле волк с ощеренной пастью и глазами-изумрудами. Ну просто портрет герцога! Словно прочитав ее мысли, Рикардо слегка коснулся медальона. – Интересная вещица, правда? Ей очень много лет. По преданию, она принадлежала первому Кавальери, пирату и убийце, о котором я рассказывал. Он был настоящим морским волком и похитил пятнадцатилетнюю девственницу, ставшую его женой. Она и упросила его вернуться и поселиться в этой первобытно прекрасной местности, так подходившей к их необузданным натурам. Волчьи глаза напоминают мне твои… Опять он играет с ней! Нельзя ему позволить! Сара, беспечно смеясь, потянулась к бокалу с водой, будто пытаясь изгнать призраки прошлого. – За глаза надо благодарить маму! Я бы хотела пригласить ее сюда, когда мы с Карло поженимся… Кстати, венчаться тоже будем здесь? Я бы предпочла Лос-Анджелес, где живут почти все мои друзья, если, конечно, не в традициях семьи Маркантони праздновать свадьбы именно здесь. Немного далековато от цивилизации, не находите? Она переоделась в бледно-зеленое платье со светлой шифоновой отделкой. Скромный круглый вырез лишь слегка приоткрывал грудь. Но Рикардо не сводил с нее глаз. Должно быть, его предок точно так же разглядывал несчастную девушку, перед тем как взять силой. Однако ее нарочито легкомысленные речи, очевидно, сильно разозлили его – на скулах вновь заходили желваки. – Думаю, это вам следовало бы обсудить не со мной, а с моим братом, – уничтожающе-резко бросил он. – И возможно, проведя несколько недель в этом… забытом Богом месте, вы передумаете. Наша жизнь здесь весьма незатейлива. Притворившись, будто не замечает его тона, Сара беззаботно осведомилась: – Но вы ведь много разъезжаете, верно? На что же тогда вертолет? Не такая уж здесь глушь! Я слышала, на Коста Смеральда всегда можно хорошенько оттянуться! Кстати, у вас есть яхта? – Я не могу позволить себе тратить время на увеселительные круизы, поскольку не доверяю ведение своих многочисленных дел адвокатам и бухгалтерам и занят с утра до вечера. Как, впрочем, и Карло. Надеюсь, ты не будешь скучать! Сара сморщила носик, однако продолжала улыбаться, хотя внутри у нее все кипело. – Я тоже на это надеюсь, но не собираюсь становиться типичной итальянской женой, сидеть дома и воспитывать детишек! Нет, мы с мужем объездим весь свет, и я хочу во всем ему помогать. Господи, только бы он не вздумал швырнуть ее вниз, где она, вне всякого сомнения, вдребезги разобьется об острые зазубренные скалы, а потом ее тело поглотят жадные волны. Он вполне способен на такое, и никто ничего не узнает. Пылающие презрением глаза, такие же колючие, как те скалы, которые так ясно представила Сара, казалось, в мгновение ока разрушили наспех воздвигнутые ею барьеры. – Вот как? – протянул герцог ди Кавальери. – Хочется думать, что будущему мужу известно о твоих… э-э-э амбициях. Итальянцев, особенно уроженцев юга, не так легко приручить, и в отличие от ваших средних американцев они не позволяют собой помыкать! Ну что за сучка! Неужели намеренно пытается довести его до белого каления? И если так, в чем причина? За последнее время пришлось потратить слишком много нервов и усилий, чтобы держать себя в руках, и все из-за неприятно раздражающего ощущения, будто в этом состязании характеров, умов и воли перевес пока что на ее стороне. Не будь он человеком, давно пресытившимся легкими победами, наверняка поддался бы искушению испытать ее так называемую преданность Карло и вынудить отдаться ему… Тут Марко позволил себе задержаться плотоядным взглядом на ее губах и был частично вознагражден слабым румянцем, выступившим на щеках девушки. Ну уж нет, это было бы очень просто! Лучше уж добиться, чтобы она отдалась сама, без принуждения, побуждаемая своими ненасытными инстинктами. И когда все будет кончено, пусть у шлюшки не найдется повода жаловаться Карло, будто старший брат изнасиловал ее. Марко хотел лишь одного – показать Карло, в какое ничтожество он имел глупость втрескаться. Нет, много времени это не займет, недаром он заметил, как судорожно бьется пульс в нежной впадинке шеи, выдавая внутреннее возбуждение, которое она так пыталась скрыть. Прекрасно! Пусть поскучает несколько дней… Романтические звездные ночи без мужчины, способного утолить ее безумную жажду, и она готова. Заходящее солнце кроваво-красными отсветами пятнало древние обветренные камни. Сара вспомнила, как Дилайт рассказывала ей о несчастной первой жене покойного герцога ди Кавальери, кончившей жизнь подобно шекспировской Дездемоне: бедняжка поплатилась только за то, что осмелилась бросить слишком пристальный взгляд на другого мужчину. А теперь перед ней развалился в кресле сын этого человека, чье мавританское происхождение так ясно видно в смуглой коже, черных как смоль волосах, одновременно чувственных и жестоких губах под хищно раздувающимися ноздрями. – Я… никем не собираюсь помыкать, – резко бросила Сара, стараясь ослабить напряжение, ощутимо возникшее между ними. Как быстро солнце садится за горизонт, какие длинные холодные тени ложатся на террасу! – Прошу извинить меня, я очень устала. Пожалуй, пойду к себе и прилягу. Как ни удивительно, и ему словно надоело забавляться игрой в кошки-мышки. Марко вежливо поднялся и, отодвинув ее стул, помог встать. – Ну, конечно, прости меня. Если не сможешь спуститься к ужину, Серафина прикажет горничной принести наверх поднос. Глава 16 Не в силах выносить духоту, Сара посреди ночи подняла жалюзи, закрывавшие огромные зарешеченные окна, и утром ее разбудил солнечный свет, вовсю заливающий комнату. Она всю ночь металась и даже во сне не переставала гадать, куда попала. Неужели до сих пор спит и это всего лишь кошмар, который исчезнет с пробуждением? Все было незнакомым – от огромной кровати до непривычно яркого солнца и резкого гомона птиц. Назойливого. Лезущего в уши. О Боже! Да она вправду на Сардинии, подумать только! В неприступном палаццо, древнем замке-крепости, в плену у итальянского герцога, по какой-то нелепой случайности выброшенного из средневековья прямо в наше время! Ну, хватит! «Утро вечера мудренее». Впрочем, эта одна из любимых присказок няни Стеггс вряд ли подходит именно для этого утра! Сара поспешно вскочила и, к своему облегчению, обнаружила, что совсем одна в комнате. Память медленно возвращалась, а вместе с ней и чувство нереальности, уже испытанное при пробуждении. Яростно потирая глаза, она глубоко вдохнула чистый прохладный воздух, донесший запах моря и скошенной травы. – Немедленно возьми себя в руки, – скомандовала она, осматривая комнату. Спальня была обставлена в стиле Регентства, который Сара всегда обожала. Стены обтянуты парчой с причудливым узором из золотых, бледно-зеленых и кремовых с алым полос. Над кроватью балдахин, тоже кремовый с золотом, в тон тяжелым гардинам. Каждый предмет обстановки был изысканно-совершенен и принес бы целое состояние на аукционе Сотби. По блестящему паркету были небрежно разбросаны восточные коврики. Арочный проем вел из спальни в гостиную, где сразу же приковывал к себе взгляд огромный диван времен Директории, над которым висел портрет прелестной темноволосой женщины, раскинувшейся на этом самом диване. Подбородок подпирает рука, унизанная кольцами, тонкие белые пальцы другой руки играют с тяжелым золотым кулоном, лежащим в ложбинке между грудями. Вчера вечером Сара была слишком измучена, чтобы хорошенько рассмотреть комнату, к тому же слабо освещенную, но сегодня солнечные лучи падали прямо на портрет, и девушка, как загипнотизированная, прошла босиком через мавританскую арку и встала перед изображением женщины, которой скорее всего давно не было на свете. Вероятно, это работа знаменитого художника – модель казалась совершенно живой; в раскосых светло-карих глазах таились искорки веселого смеха. А кулон… да это же копия медальона, который носит герцог! Кто эта дама? Платье незнакомки ниспадало безупречными складками, идеально подчеркивая изящные изгибы бедер и высокую грудь… обрисовывая длинные стройные ноги. Слегка вьющиеся волосы обрамляли овальное личико, одна буколька упала на белоснежную грудь. Жаль, что под портретом нет подписи! – Принести завтрак, синьорина? Служанка появилась совершенно бесшумно, и Сара испуганно обернулась, презирая себя за мгновенно заколотившееся сердце. Она отлично помнила, что заперла дверь. Так, значит, она, подобно наложнице из сераля, не имеет даже права на уединение? Сара хотела бросить что-то резкое, но тут же смягчилась, увидев, что перед ней еще совсем девочка, нервно ломающая руки. – Я… Она нетерпеливо вздохнула. – Да, пожалуй, я бы выпила стакан сока. Апельсинового, если можно, а если нет – тогда просто кофе. Заметив ошеломленный вид смуглокожей горничной, Сара поспешно перешла на итальянский, и хотя девушка, вероятно, говорила только на местном диалекте, смогла все-таки объясниться, помогая себе энергичными жестами. Горничная, кивнув, направилась к двери, но тут Сара не выдержала: – Кстати, кто эта дама на картине? Настоящая красавица! Горничная, застыв на пороге, испуганно сжалась, словно застигнутая врасплох. – Это… первая жена отца герцога, синьорина, – заикаясь, пролепетала она. – Мать его светлости. Его мать! Та самая, которую прикончил покойный герцог ди Кавальери! Сара тупо уставилась на закрывшуюся дверь. В голове теснились сотни вопросов, на которые не было ответов. Наконец она снова вернулась к портрету. Возможно ли, чтобы эта бледная женщина с загадочной полуулыбкой дала жизнь такому дьяволу, как Марко? И что на самом деле случилось с ней? На этой картине она казалась такой уверенной, блистательной красавицей, приручившей волка с изумрудными глазами. Неужели она была столь беспечна и самонадеянна, что позволила этому хищнику внезапно наброситься на нее и загрызть? Убить ее смех, уничтожить красоту? Снова появилась притихшая горничная, чтобы приготовить ванну, и Сара, поежившись, отвернулась от картины. Глаза женщины неотступно преследовали ее, предостерегали, предупреждали. Нет, у Сары явно начались галлюцинации. В конце концов, она ведь не замужем за ревнивым сардинцем, в чьих жилах течет кровь свирепых сарацинских предков! Она, слава Богу, даже не невеста его брата и всего лишь изображает Дилайт, а следовательно, в любую минуту может прекратить спектакль, рассказав Марко правду. «Но при этом ты выставишь его дураком», – язвительно хмыкнул внутренний голос, и при одной мысли о том, что он с ней сделает, по спине поползли мурашки. Да, Сара, на сей раз ты превзошла себя! Угораздило же так влипнуть! Ах, ладно, слезами горю не поможешь! Придется положиться на собственную смекалку, чтобы выбраться из этой немыслимой ситуации. Кто поверит, что герцог ее похитил? Нежась в душистой воде, в мраморной ванне с золотыми кранами, утопленной в пол и достаточно огромной, чтобы устроить настоящую оргию, Сара пыталась разложить все по полочкам и хорошенько обдумать. Но ответы, к сожалению, получались слишком неутешительными, что отнюдь не способствовало бодрости духа. Как ловко он подготовил почву для их совместного исчезновения, преследуя Сару публично и подняв шумиху в прессе! Он даже заставил Гарона переделать сценарий и выкинуть ее из картины! Побег с богатым итальянским аристократом посчитают очередной эксцентричной выходкой, которыми так славится Дилайт Адамс! Сара задумчиво рассматривала себя в запотевших зеркалах. Как все это похоже на декорации очередной голливудской мыльной оперы! Подумать только, всего несколько месяцев назад она сетовала на унылую монотонность жизни, заранее распланированной на много лет вперед и включающей даже достойное замужество. Бедный папочка, как он старался, чтобы она не повторила судьбу матери и сводной сестры! Как тщательно оберегал ее от вездесущих репортеров и того, что называл «известностью самого низкого тона» и «дурным влиянием». Да, он желал Саре добра и по-своему, сдержанно и не выказывая бурных эмоций, любил дочь, но, должно быть, она унаследовала от матери куда больше, чем предполагалось. Сара сколола волосы узлом на затылке, но короткие влажные прядки, выбившиеся из прически, липли к шее, раскрасневшимся щекам и вискам. Хорошо, что перманент потихоньку начинал распрямляться, обретая естественный вид и возвращая ей уверенность. Сейчас самое важное – не наделать глупостей, не выдать себя и не заглядывать далеко вперед. Она не услышала ни малейшего звука, но обострившимся чутьем поняла, что в ванной, кроме нее, есть еще кто-то. Саре стало не по себе. Она быстро скрылась под водой, так что на поверхности осталась лишь голова. Зеленые глаза негодующе сверкнули. – Так вот где ты скрываешься! Опаздываешь на теннисный матч! – Немедленно проваливайте! Я принимаю ванну! Неужели даже здесь нельзя оставить меня в покое? – О, конечно! Надеюсь, ты простишь меня, если скажу, что удивлен столь неожиданной стыдливостью? Я сам читал твое интервью, где ты заявляешь, что, поскольку природа наградила тебя красивым телом, ни к чему его прятать! Он стоял под очередной мавританской аркой (почему, черт возьми, во всех апартаментах нет ни одной двери?!) в облегающих коричневатых полотняных брюках и высоких сапогах для верховой езды. Черные брови высоко подняты, губы искривлены постоянной сардонической гримасой, отдаленно напоминающей улыбку. Ну и мерзкий же тип! – Мое тело и все, что я делаю с ним, вас не касается! Или забыли, что я невеста вашего брата? Возможно, Дилайт не погрузилась бы в воду по шею – наоборот, скорее всего гордо выставила бы себя напоказ, дразня Марко своей недоступностью и не преминув напомнить, что принадлежит его брату. Но беда в том, что она-то не Дилайт… – Естественно, не забыл, – надменно протянул он, но тут же раздражающе резко рассмеялся. – Кажется, ты вообразила, что я собираюсь наброситься на невесту своего брата? Поверь, мне никогда не приходилось прибегать к насилию, чтобы получить женщину! И зачем? Они сами охотно предлагают себя! Особенно в наше время! Волна неукротимой ярости захлестнула Сару. Будь у нее пистолет, не задумываясь бы влепила в герцога пулю! Жаль, что теперь не в моде носить, подобно сардинским крестьянкам, маленькие кинжалы для защиты чести и добродетели – Сара пронзила бы его черное безжалостное сердце, и уж будьте уверены, не промахнулась бы! Но даже сейчас она не растерялась и, набрав полные пригоршни воды, окатила Рикардо с головы до ног, совсем как мстительный ребенок. На безупречно отглаженных брюках расплылись пятна; мыльные брызги покрыли сапоги. Пусть думает о ней что хочет! Почему только она должна быть неизменно вежливой и скромной?! – Прошу запомнить, что я еще ничего вам не предлагала, ни раньше, ни сейчас, поэтому не понимаю, с чего вам взбрело в голову врываться сюда, пока я принимаю ванну?! Буду крайне благодарна, если вы уберетесь отсюда! Воцарилось весьма красноречивое молчание, в продолжение которого Саре почудилось, что он вот-вот прыгнет в ванну и задаст ей такую трепку, что она долго сидеть не сможет! Лицо Марко было мрачнее тучи, а сквозь стиснутые зубы вырывались итальянские выражения, очень непохожие на те, что она проходила в школе. – По-моему, это я должна как следует отчитать вас, – фыркнула Сара. – Неужели в этой части света никто не имеет понятия о гостеприимстве? Мне почему-то казалось, что я у вас в гостях… Судя по выражению его лица и горящим глазам, Марко так и подмывало свернуть ей шею, однако он, явно овладев собой, лишь сухо кивнул; бесстрастное лицо походило на вырезанную из дерева маску. – Мои извинения. Вероятно, причина в том, что я имел счастье видеть твои фильмы и поэтому посчитал, что слишком близко… знаком с тобой. Кажется, подобная сцена была в «Аромате любви», верно? Но там ты вела себя далеко не так скромно, как сегодня! «Аромат любви»! Что за мерзкое название! Сара едва не поморщилась… Нет, ей нельзя выдать себя! Все еще держась под водой как можно глубже и ежеминутно подвергаясь опасности утонуть, девушка презрительно скривилась, решив игнорировать его гнусные намеки. – Но сейчас я не на съемках, правда? Будьте любезны удалиться и дать мне одеться. Вряд ли Карло понравилось бы, начни я расхаживать перед вами голой, ибо он очень вас уважает! Очко в твою пользу, Сара. По крайней мере на этот раз. Позже, сидя в увешанной зеркалами гардеробной и пытаясь решить, стоит ли накладывать косметику, Сара готовилась к очередному словесному поединку, который не замедлит разразиться, особенно после поспешного бегства герцога. Глядя на свое отражение в трельяже, она в который раз задалась вопросом, как ухитрилась попасть в такой переплет. «Аромат любви»! Кошмар! Может, разом покончить с этой комедией? Останавливала только одна жуткая мысль – что он сделает с ней, узнав правду? «Следуй примеру Скарлетт и решай проблемы по мере их возникновения!» Сара сокрушенно покачала головой. Она очень бледна, нужно все-таки чуть подкраситься! И поскольку это наверняка обозлит герцога, Сара немедленно наложила на скулы немного румян, а на губы блеск, превративший сурово сжатый рот в пухлый и соблазнительный. Волосы тяжелыми волнами спадали на плечи, и Сара нетерпеливо пригладила густые пряди. Что осталось от перманента, который она сделала, чтобы походить на Дилайт? Сара всей душой надеялась, что Дилайт и Карло благополучно воссоединились и уже успели пожениться. Ах, что сказала бы сестра, узнав о случившемся? Наверное, хохотала бы до слез! Тяжело вздохнув, Сара подхватила волосы на затылке шелковым шарфиком и встала, в последний раз оглядывая себя в зеркале. Неплохо! В этом бледно-зеленом теннисном платьице она кажется совсем юной. – Извините, синьорина… Сара, краснея, обернулась, оказавшись лицом к лицу с экономкой. Пожилая женщина бесстрастно взирала на нее. – Мне приказано проводить вас до корта, если вы готовы, конечно. С первого раза трудно найти дорогу. – Спасибо. Что думает о ней эта тощая экономка с окаменевшим лицом? Сколько лет она служит семье герцогов ди Кавальери? Поддавшись непонятному порыву, Сара спросила: – Вы знаете Карло? Моего… жениха? – С самого детства, – все так же невозмутимо ответила ее провожатая. – Будьте добры следовать за мной, синьорина. – Вы правы, здесь недолго и заблудиться. Как мило с вашей стороны помочь мне! – У меня приказ… – сухо повторила женщина, но ее напряженные плечи слегка расслабились. – Чей? Марко? Вы и его знаете с самого детства? Каким он был? Сара сама не понимала, почему пристает к экономке с вопросами, но на этот раз была вознаграждена одобрительным взглядом исподлобья. – Я поступила на службу как раз перед приходом в дом второй герцогини. Тогда его светлости было всего одиннадцать лет. Осторожнее, синьорина, не споткнитесь на ступеньках. Если бы не экономка, Сара никогда не нашла бы дорогу в лабиринте бесконечных переходов и коридоров. Эти величественные анфилады комнат, выходящие на галерею, увешанную старинными портретами, мраморные лестницы, ведущие вниз, в огромный сводчатый зал, в центре которого синел бассейн, больше напоминавший римскую ванну, окруженный с трех сторон низким бортиком. Бассейн был выложен голубым кафелем, что придавало ему вид крохотного игрушечного моря. – Какое чудо! В дальнем конце был устроен миниатюрный искусственный водопад; прозрачные струи, казалось, лились прямо из стены и ниспадали с гладко отполированных камней. – Вода поступает из горного источника и сначала скапливается в цистерне на крыше, где подогревается на солнце. Если синьорина захочет искупаться, вода здесь всегда теплая. – Нагревается солнцем – просто восхитительно! – Сюда, пожалуйста… После прохладного полумрака дома яркий свет едва не ослепил Сару. Девушка заслонила глаза ладонью, пытаясь защититься от беспощадного сверкания. За пределами двойного теннисного корта росли деревья, и под большими пляжными зонтиками стояли столы и стулья. Марко с преувеличенной галантностью поднялся при ее приближении. – Как любезно с вашей стороны присоединиться ко мне! Вижу, вы переоделись в теннисный костюм – превосходно! Спасибо, Серафина. Экономка почтительно склонила голову и удалилась в дом. Сара неохотно села на предложенный стул. Стоит ли сделать вид, будто утренней стычки не было? Возможно, так будет лучше всего. Она невольно отметила, что Марко одет в короткие белые шорты из джинсовой ткани, слишком облегающие, на ее вкус. Светло-голубая сорочка расстегнута едва ли не до пояса. Ужасно похож на свирепого корсара из старой голливудской мелодрамы и так же неотразимо красив! Поймав себя на этой мысли, Сара досадливо покачала головой. Нельзя забывать, что перед ней враг! Где ее бдительность? Тем более что исход войны далеко еще не известен! – Хорошо выспалась? Сара с трудом оторвала взгляд от волка, который, казалось, зловеще подмигивал ей, лишая воли и рассудка. – Да, благодарю вас. Оказывается, я ужасно устала. Она старалась равнодушно цедить слова, но пальцы нервно теребили подол короткой юбочки в складку. – Надеюсь, ванна освежила тебя? Он явно намекал на то, в каком виде застал ее сегодня, – растрепавшиеся волосы облепили плечи и шею, изгибы юной упругой груди едва прикрыты дымящейся водой. И сейчас нагловатые черные глаза намеренно задержались на ее обнаженных руках и ногах. В этих бездонных глубинах словно таится дикий зверь, готовый в любую минуту наброситься на добычу и не дать ей уйти. Сумеет ли жертва спастись? Глава 17 – Странно, что замок не окружен рвом с подъемным мостиком, – уж тогда семья Кавальери действительно была бы надежно отрезана от всего мира! – Насадив на вилку кусочек ледяной дыни, Сара сунула его в рот и насмешливо взглянула на сидевшего напротив хозяина. – Как можно быть уверенным в том, что стены достаточно высоки, а ворота прочны, чтобы отпугнуть тех… кстати, от кого вы прячетесь? Неужели в этой части света и впрямь водятся бандиты? Она слегка раскраснелась от жары и радости победы над Марко в последнем матче. О, как он взбесился! Хорошо еще, что не испепелил ее взглядом! Но теперь он небрежно играл бокалом, а лицо вновь стало застывшим. – Бандиты? – с ленивым снисхождением переспросил Марко. – Скорее уж просто несчастные воришки, не в ладах с законом, мелкие грабители – мошенники и скотокрады. Нет, крепкие ворота и охранники с собаками – самое верное средство отпугнуть террористов, которые далеко не так романтичны, как бандиты, и куда более опасны. Но почему ты спрашиваешь? Тебя что-то напугало? – Нет, конечно. Обыкновенное любопытство, вот и все, – беспечно бросила Сара. – Я немного знаю историю Сардинии по книгам. У вас здесь неплохие книги. – И немедленно вспомнив о своей роли, поспешно добавила: – Естественно, те, что с картинками… – Понятно. Как она ненавидит этот иронический изгиб бровей! – Так ты читаешь по-итальянски? – Один из маминых мужей, Пьетро Ферреро, был итальянцем и продержался достаточно долго, чтобы я смогла перенять от него несколько слов. – Весьма кстати. Но если ты на самом деле интересуешься историей Сардинии, я мог бы помочь. Например… – А, кому нужна вся эта лабуда! Сара жизнерадостно улыбнулась, поняв по едва заметно сжавшимся челюстям, что снова ухитрилась обозлить его. – Вот Коста Смеральда – другое дело! Я слышала, это обалденное местечко! Неужели не можешь отвезти меня туда! – И с надутым видом добавила: – Я уже сто лет не танцевала, и Карло, конечно, не стал бы возражать, если бы мы поехали с тобой! Боже… я торчу здесь, кажется, целый век! Надо как можно правдоподобнее изображать сестричку да еще держать этого наглеца на расстоянии ядовитыми выпадами и резкими отповедями. Сегодня утром она поднялась ни свет ни заря и устроилась на маленькой террасе, куда вели двери ее спальни, с намерением немного позагорать. И надо же, чтобы он наткнулся на нее, лежащую на солнце в мини-бикини! Сара, конечно, растерялась, не ожидая увидеть его так рано, и кроме того, из транзистора лилась оперная музыка. Марко, разумеется, не удержался от саркастического замечания, так что пришлось наспех соврать, будто, пока она дремала, сменилась программа. Наконец-то найдя предлог для очередной атаки, он принялся читать ей лекцию о вреде сна на солнце и тяжелых его последствиях. И в продолжение всей тирады Сара неловко ежилась под намеренно дерзким, медленным осмотром. Взгляд сначала задержался на ложбинке между грудями, потом на сомкнутых бедрах, и поскольку она забыла захватить с собой халатик или хотя бы полотенце, приходилось сгорать от стыда. Но непослушное сердце выбивало в груди барабанную дробь, а горло сжала судорога, не позволившая осыпать его всеми мыслимыми оскорблениями. – Намажься кремом для загара, если собираешься пробыть здесь еще немного, – изрек он наконец. – И включи радио погромче. Найди музыку, которая не давала бы тебе заснуть! Он небрежно покрутил ручку. Из приемника, оскорбляя слух, рванулся разухабистый рок, и не успела она опомниться, как Марко потянулся к коричневой пластиковой бутылочке с кремом. – Я не нуждаюсь… – прошипела Сара, но неужели он станет слушать! – Перевернись! Попробовала бы она не подчиниться! Наверняка заставил бы силой! – Не можешь же ты намазать себе спину! Лежи смирно, я все сделаю. Сильные пальцы уверенно втирали крем, пока горящая кожа не стала скользкой, как шелк. Саре хотелось отодвинуться подальше, вырваться, сбежать от наглого высокомерия и утонченной жестокости, укрыться в комнате… Но разве в этом дворце-крепости существовал такой уголок, где бы она оказалась в безопасности? Волк, готовый к прыжку, выжидающий подходящего момента… Заметив, как по телу девушки прошла нервная дрожь, Марко коротко и неприятно усмехнулся: – Боишься, что я отхожу тебя как следует за все твои проделки? Успокойся, сейчас мне не до этого. Лучше расслабься и не трясись так! Неужели не нравится массаж? Опять этот гортанно-нежный голос. И руки… жесткие и одновременно умелые… Размяв шею, он перешел к лопаткам, туда, где сходились узенькие бретельки купальника. – К чему тебе надевать это жалкое подобие лифчика? Поражаюсь лицемерию женщин, особенно тех, кто исповедует свободу и равенство! Разве не ты в интервью упомянула, будто всегда загораешь нагишом, поскольку любишь, чтобы загар распределялся равномерно по всему телу? Если хочешь, я прикажу, чтобы тебя не тревожили, пока ты принимаешь солнечные ванны. Его руки скользнули ниже, чуть сжали и принялись мять сведенные судорогой ягодицы. Не обращая внимания на возмущенные требования девушки немедленно оставить ее в покое, он провел ладонями по бедрам, снизу вверх, чуть раздвинул стройные ноги, погладил мягкую внутреннюю поверхность. – Я чувствую, как ты трепещешь, – тихо пробормотал Марко. – Чем ты напугана? Что, уговорив тебя раздеться и предложить солнцу свое белоснежное тело, я вздумаю сыграть роль Аполлона и попытаюсь овладеть тобой? Но ведь ты сама пришла сюда, прекрасно зная, что я единственный мужчина, который может застать тебя в таком виде! Неужели, по-твоему, что-то остановит меня, если я вдруг вздумаю воспользоваться «правом первой ночи»? Легчайшее прикосновение его пальцев к чувствительному местечку пронзило Сару, словно электрическим током и привело в чувство. – Нет! – вскинулась она, вскакивая и разъяренно глядя на него из-под разметавшейся гривы волос. Герцог угрожающе навис над ней. – Что именно «нет»? – издевательски ухмыльнулся он, уставясь на тоненькую жилку, бившуюся у самого горла. Если он дотронется до нее, она закричит… несмотря на то что ее никто не услышит, а если и услышит, уж конечно, не подумает прийти на помощь! Но Марко внезапно отвернулся и широким шагом покинул террасу. Вечером Сара подметила такое же странно напряженное выражение его лица, как в тот момент, когда он исчез, оставив неразвязанным ее крошечный бикини. Однако уже через мгновение оно стало спокойно-непроницаемым. – Значит, соскучилась по дискотекам? Интересно, что ты будешь делать, если я отправлю Карло куда-нибудь на край света. Знаешь, на земле до сих пор остались места, где даже нет электричества! Опять пытается испытывать ее на прочность? – Именно в такое место вы заслали его на этот раз? Аргентина… бр-р-р-р! Но, думаю, что выживу, – в конце концов, выношу же я здешнее существование! – Рад слышать, и поскольку тебе, как видно, опротивело загорать и играть в теннис, попробую устроить для тебя… более подходящее развлечение. – Благодарю покорно! Ответом послужила злобная гримаса, и, воодушевленная победой, Сара ничтоже сумняшеся продолжала: – Мне уже стало казаться… только не обижайтесь… будто я заперта в замке Синей Бороды. – Синей Бороды?! – Ну да, – пояснила девушка. – Помните, тот тип, что убивал жен, как только они ему надоедали, и хранил их изуродованные тела в запертой комнатке… – Прошу тебя, довольно, – оборвал не на шутку взбешенный Марко. – Да, я знаю эту сказку, но не вижу сходства между последней женой Синей Бороды и тобой. Поверь, у меня нет потайной комнаты, где спрятаны трупы бывших любовниц, и более того… – тут в его голосе прозвучала легкая издевка: – если мне придет в голову избавиться от тебя, достаточно «случайного» падения с высокой башни на острые скалы, и алчные волны унесут все следы преступления… – Вы… кажется, угрожаете мне? – осведомилась Сара, надеясь, что голос не дрогнул, и широко раскрытыми глазами смотрела на него в безуспешной попытке унять бешеный стук сердца. Как же она забыла о его смешанной, горячей, неукротимой мавританско-испанской крови? Как же она не подумала, что он пойдет на все, лишь бы навсегда выкинуть Дилайт из жизни младшего брата? В зеленых глубинах ее глаз таились золотые искорки. Будь они чуть потемнее, радужка казалась бы зеленовато-карей. И эти высокие, нацелованные солнцем скулы… а губы! Марко чертыхнулся. Ну почему стоит ему увидеть эти чуть припухшие губы, и он не может удержаться от желания накрыть их своим ртом, раздавить и смять, хоть на секунду забыть о том, сколько мужчин до него припадали к этим манящим устам и сколько их еще будет! Вот уже несколько дней она язвила и жалила его, колкости, словно занозы, впивались в сердце, и лишь невероятным усилием воли он удерживался от того, чтобы не схватить ее за плечи и начать трясти, пока голова не оторвется. У маленькой шлюшки к тому же хватило наглости выиграть в теннис, игру, в которой редко кому удавалось его превзойти. Носилась по корту, как амазонка, и отбивала самые сложные подачи. После, еще не успев опомниться, он глухо прорычал: – Признаться, я удивлен твоей техникой, но как-то запамятовал, что сейчас все просто помешались на теннисе! Девчонка, однако, слишком явно торжествовала, чтобы оскорбиться, но теперь, слава Богу, Марко удалось нагнать на нее страху. Остается только не давать ей спуску, и все будет в порядке. Сучонка вполне это заслужила! Пускалась на всяческие уловки, чтобы попасть сюда, и до сих пор клянется в верности брату, несмотря на то что тает от прикосновений и поцелуев Марко. Охотится за наследством Карло, что же еще! Вряд ли у нее есть свои деньги, а знаменитый папаша так и не удосужился официально ее признать. Ну что же, он привез ее сюда, чтобы хорошенько проучить и открыть глаза Карло на его так называемую невесту. Марко скользил по ней мрачным, оценивающим взглядом, не давая себе труда ответить на обвинения. Пусть пресмыкается! Пусть трясется от страха! Пусть смотрит на него с обреченностью загнанного в угол животного, сознающего неминуемую гибель! Ей это даже полезно – может, укоротит чересчур длинный язык и скорее согласится на его условия. – Вот как?! Не в силах вынести зловещего молчания и вида гнусного наглеца, Сара порывисто вскочила. – Ах вы… если воображаете, что способны запугать меня, сильно ошибаетесь! Благодарите Бога, что я не высказала своего мнения на ваш счет, правда, стоило лишь начать, и на это ушла бы вся ночь! И… и прошу простить меня, кажется, я потеряла аппетит. Если только можно, я хотела бы завтра утром убраться отсюда! Стремясь поскорее покинуть эту комнату и избавиться от назойливого присутствия Марко, Сара едва не опрокинула стул, не обратив внимания на невозмутимого лакея, немедленно бросившегося ей на помощь. Пусть провалится в ад этот дьявол, там ему самое место! Дилайт не имеет ни малейшего представления, во что втянула сестру! Он еще почище, чем та описывала! Нет, бежать отсюда и как можно быстрее! – Твои манеры просто невыносимы! Кто только тебя воспитывал? Сейчас же вернись! Но если этот стальной голос приводил в ужас окружающих, то на Сару он не произвел ни малейшего впечатления. – Катитесь ко всем чертям! – рявкнула она, не оборачиваясь. Пусть попробует швырнуть ее через эту толстую каменную стену, так мило увитую цветущими лианами, пахнущими тропиками! Самое меньшее, что она попытается сделать, – вцепиться в него и увлечь за собой в морскую пучину! Ярость придала ей сил пройти последние несколько шагов до украшенных затейливой резьбой дверей. Сквозь звон в ушах смутно донеслись какие-то резкие приказания на местном диалекте, как правило, употребляемом прислугой. Сара остановилась на пороге, удивляясь, почему обычно столь услужливые лакеи неумолимо загородили выход. Только сейчас смысл его слов стал понятен. – Ты окончательно опозоришь себя своими безумными выходками! Сию секунду прекрати и сядь! Но Сара продолжала стоять, тупо глядя на двери с блестящими позолоченными ручками, которых следовало, конечно, касаться исключительно затянутыми в перчатки руками. Она не могла заставить себя обернуться и снова встретиться взглядом со своим палачом. Он не имеет права заставлять ее! – А… а если я не захочу? Если откажусь? Велите своим рабам силком потащить меня к креслу? Повторяю, я желаю срочно уехать отсюда и больше никогда вас не видеть! Да как вы смеете… обращаться со мной, словно с наложницей из мавританского гарема, обреченной навеки оставаться в заточении?! – Будь ты в самом деле невольницей, моя дорогая Дилайт, вряд ли захотела бы уйти отсюда – напротив, из кожи вон лезла бы, чтобы ублажить господина и остаться его любимой игрушкой. Но прояви ты хоть малейшее неповиновение, тебя попросту выпороли бы или утопили. Радуйся, что я не собираюсь делать ни того, ни другого, если, конечно, ты не доведешь меня до крайности! А теперь, пожалуйста, вернись к столу. К чему лишние унижения? Помощи ждать не приходилось – оба лакея стояли неподвижно, глядя в какую-то точку над ее головой. Выхода нет. Сара взвесила все «за» и «против» и, проглотив горький ком, поднявшийся к самому горлу, кивнула: – Прекрасно. Вы, кажется, решили не оставлять мне выбора, не правда ли? Гордо выпрямившись, словно новобранец на параде, Сара развернулась так круто, что шелковая юбка короткого платья обвилась вокруг ног. Слуга ловко отодвинул стул, и девушка, небрежно кивнув, снова устроилась за столом с видом Снежной королевы. Будь он проклят! Чего намеревается добиться этим произволом? И на какие еще уступки вынудит? Глава 18 – Похоже, у вас вошло в привычку насильно удерживать женщин за столом? Или похищать их для собственного развлечения. Карты на стол – для каких целей вы притащили меня сюда? Черные глаза, взгляда которых Сара уже привыкла бояться и ненавидеть, легко проникали за ее не слишком крепкую броню. – Зачем? – протянул едкий, словно серная кислота, голос. Марко элегантно отрезал кусочек сыра и нанизал на кончик ножа. – А как, по-твоему, Дилайт? Возможно, мне просто захотелось узнать, по праву ли ты носишь такое имя… а может, решил убедиться, как велика твоя любовь к моему брату. Кажется, оба ответа пришлись тебе не по вкусу? Взволновали? Вижу, как бьется пульс на твоей шейке! Голос стал еще резче – словно удар ножа, которым он поигрывал. – Ну же, carissima, будем откровенны друг с другом! Прежде всего мне не приходило в голову похищать тебя. Твое право отрицать сколько угодно, но я ясно припоминаю, что ты поехала со мной по доброй воле и заявила, что «тащишься от моего приглашения и это просто отпадная идея». Ты даже оставила сообщение на автоответчике дядюшки Тео… хоть это застряло у тебя в памяти? Мне приходилось то и дело твердить, что, если ты не перестанешь глупо хихикать, он не поймет ни единого слова. Так с чего вдруг тебе приспичило сбежать? Или эта твоя истерика – типично женский способ дать мне понять, что я должен уделять тебе больше времени? Сара с трудом перевела дыхание и вызывающе вздернула подбородок. Она не позволит ему издеваться! И выскажет наконец все, что бы он потом ни сделал с ней! – Вам не терпится побольнее ранить и унизить меня, верно? Интересно почему? Злитесь, что не смогли обыграть меня в теннис? Или потому, что я предпочитаю ласки Карло вашим? Не успели слова сорваться с языка, как Сара испугалась, что своими руками вырыла себе могилу. Если бы взгляд обладал способностью убивать, она замертво свалилась бы под стол. Послышалось нечто вроде шипения разъяренной змеи, и, чтобы не забиться в самый дальний угол, Сара решила ринуться в бой. – Конечно, я всего лишь беспомощная женщина и не способна с вами совладать! Кроме того, вы всегда можете позвать на подмогу слуг, которые слепо вам повинуются. Теперь, когда вы столь убедительно доказали, что я полностью в вашей власти, позволено ли мне будет осведомиться, как собираются поступить со мной? Убить? Изнасиловать? – Довольно! – зычно крикнул Марко. Нож с силой вонзился в стол. – Мне надоели твои вопросы, обвинения, намеки, постоянное стремление выставить напоказ свою пресловутую сексапильность, которой ты как флагом размахиваешь перед моим носом! И разреши также сказать… С нетерпеливым рыком вытащив нож, герцог ткнул лезвием в сторону Сары так злобно, что та затряслась, опасаясь, что клинок вот-вот пронзит ее сердце. – Позволь сказать, что у меня нет ни малейшего намерения насиловать тебя, как бы ты ни мечтала спровоцировать меня на это. Я и без того получу тебя, рано или поздно, и ни брат, ни наша взаимная ненависть не помешают! Я приду к тебе, когда захочу, а ты отдашься по собственной воле! Прошло несколько мгновений, прежде чем Сара осознала истинный смысл его слов и залилась краской стыда, молча глядя на него, слегка приоткрыв рот и тяжело дыша. Позже она с отвращением сравнивала себя с жалким воробьем, бьющимся в лапах огромного дикого кота. Марко коротко, злобно рассмеялся. – Проклятие! Неужели я действительно заткнул твой болтливый рот? Смотришь на меня так, словно я сейчас вскочу со стула и наброшусь на тебя… как этот оскаленный волк, что я ношу на шее. Трусишь? Или ждешь не дождешься, моя неверная Дилайт? – Ваша? Ошибаетесь, я не ваша! Не смейте меня так называть! Никогда, никогда я не стану принадлежать вам, даже если на земле не останется больше ни одного мужчины. И в жизни не приду к вам по своей воле! – Это вызов или очередное лицемерное вранье и притворство? Для молодой женщины, успевшей набраться такого жизненного опыта и, по вашему американскому выражению, «повидавшей виды», ты ведешь себя, как высохшая ханжа! Или стараешься произвести на меня впечатление? Нет, с подобной наглостью и самовлюбленностью ей еще не приходилось сталкиваться! Нужно же быть таким негодяем, чтобы передергивать каждое ее слово… – С каким удовольствием я запустила бы в вашу физиономию чем-нибудь тяжелым, – выдавила Сара, с вожделением глядя на стоявшую в центре стола массивную серебряную вазу с экзотическими орхидеями. – Но, к сожалению, в меня слишком крепко вбили правила приличия и приучили в любых обстоятельствах вести себя как леди, даже в обществе дикарей, не говоря уж о человеке, которого вряд ли можно назвать джентльменом. Вцепившись в край стола, Сара вынудила себя не отводить от врага глаз. – Вижу, ты твердо заучила свою роль, как истинная актриса. – Наслаждаясь второй чашкой кофе, Марко одобрительно кивнул: – И ты права насчет меня, Дилайт. Я не джентльмен. Эта земля не терпит чересчур воспитанных, мягких и вежливых людей, они здесь просто не выживают. Слабость – самое прискорбное качество в уроженце этих мест. Природа нашего острова жестока, и здесь в ходу только крайности – никакой половинчатости. А какова природа – таковы и люди. По временам ее глаза становились похожи на острые осколки зеленого стекла, готовые безжалостно вонзиться в душу и ранить. Марко откинулся на спинку стула, пытаясь понять, удалось ли как следует запугать ее. Он не сомневался, что рано или поздно девчонка уступит, но пока что она удивляла его своим упорством и несгибаемостью характера. Дилайт воздвигла между ними стену ледяного оскорбленного молчания и, полуотвернувшись, скучающе пожала затянутыми в шелк плечиками и принялась небрежно вертеть серебряную ложку. Черт бы ее побрал! Кого она из себя корчит, эта шлюшка со стройным телом, посредством которого прекрасно научилась добиваться от мужчин всего, что угодно. Как смеет она разрушать его налаженную жизнь, оказавшись настолько строптивой, что пришлось пойти на крайние меры и привезти ее сюда! И еще ломается: то строит из себя застенчивую недотрогу, то завлекает изощренным кокетством и тут же отталкивает взрывами непредсказуемой вспыльчивости и упрямства. Что ему нужно от нее? Безусловная и полная капитуляция. Пусть наконец признает, что между ними существует странное, непрошеное, нежеланное притяжение, такое сильное, что самый воздух словно пронизан электричеством. А потом он разоблачит ее, докажет, что преданная и верная любовь к Карло, которого она упорно именует женихом, – не что иное, как наглая ложь и притворство. Но в эту минуту Марко, сам не признаваясь себе, мечтал лишь стиснуть в объятиях это стройное продажное тело, вынудить губы добровольно раскрыться под его губами, зарыться руками в роскошную гриву волос цвета полированного красного дерева. Именно так ему и следовало бы поступить и покончить раз и навсегда с этим бессмысленным фарсом, которым она так наслаждалась. И когда он возьмет Дилайт и покажет наконец, где ее истинное место, может со спокойной душой вернуться к делам и своей любовнице Франсине, ожидавшей его в Париже. – Вы уже целых пять минут глазеете на меня! Не лучше ли рассматривать картину, она по крайней мере бессловесна и не может защититься! Честно говоря, я немного устала, и если не возражаете, хотела бы подняться к себе… и лечь. Марко мгновенно подметил, что она старательно избегает упоминания слова «постель». Просто смешно наблюдать, как она пытается изображать из себя застенчивую скромницу. Сара даже не сознавала, что затаила дыхание, пока не увидела, как он встал и отвесил поклон, подчеркнутую вежливость которого сводил на нет брезгливо-пренебрежительный взгляд. – Разумеется. Наверное, ты находишь здешнюю жизнь довольно скучной? Вероятно, желая доказать свою правоту, он настоял на том, чтобы проводить ее наверх. Сара, поеживаясь от неловкости, остро ощущала его близость. Неумолимая хватка пальцев, сжимавших локоть, лучше всяких слов предупреждала о бесполезности бегства. Чувствует ли он, в свою очередь, ее почти первобытный страх, понимает ли, что она теряет контроль над собой вместе с частичкой души и глупыми романтическими грезами детства? Если этот спесивый сардинский герцог исполнит свою угрозу и овладеет ею силой, вряд ли можно ждать от него любви и уважения – он воспользуется ее телом как орудием наказания, и не исключено, что в последний момент с его губ сорвется женское имя! Господи, откуда эта обреченность? Сара изо всех сил пыталась взять себя в руки. Нет! Она не должна сдаваться, не позволит непрошеным эмоциям одолеть ее. – С вашей стороны очень любезно проводить меня, но теперь я сама найду дорогу, благодарю. В моей комнате горит свет, так что… – Не хочешь выйти на террасу полюбоваться звездами? Здесь они почему-то кажутся необычайно яркими. Значит, сейчас он решил пустить в ход свое дьявольское обаяние? – Нет, спасибо, – решительно отказалась Сара и подчеркнуто смиренно добавила: – С разрешения вашей светлости ваша гостья предпочла бы отправиться спать. Только бы он отпустил ее! Стоит ли закончить эту нелепую игру немедленно или следует еще немного потянуть время? Марко, прищурясь, вгляделся в смутно белевшее в полумраке лицо и усмехнулся. К чему спешить? Она все равно уже здесь и, нравится ей это или нет, никуда не денется без его позволения. Слишком легкая победа, к сожалению, пресна и неинтересна! – Но… может быть, завтра? – осведомился он, предоставляя ей самой догадываться об истинном смысле вопроса. – Кстати, надеюсь, моя прелестная гостья ни в чем не нуждается? – Спасибо, ваша экономка чрезвычайно услужлива, – спокойно ответила Сара, отчаянно молясь о том, чтобы ему наконец надоела эта словесная дуэль и он оставил ее в покое. – В таком случае спокойной ночи… Дилайт. С этим пожеланием он дразняще обвел пальцем ее подбородок и губы, издевательски улыбнувшись, когда девушка дернулась, как от ожога. – Если передумаете… насчет прогулки под звездами, вспомните, что я буду работать допоздна в своем кабинете. Все, что необходимо, – взять телефонную трубку и набрать семерку. Еще раз спокойной ночи. Приятных снов. Слава Богу, он ушел! Не заботясь о том, что подумает герцог, Сара ринулась к себе, обессиленно прислонилась к двери, в которой не было даже замка, чувствуя, как дрожат колени. Ничего, зато она сумела выпутаться и на этот раз, и если впредь будет, как выражается Дилайт, «держать ухо востро», наверняка найдет способ отделаться от этого смехотворно-готического романа, героиней которого она волей-неволей стала. В конце концов рано или поздно коварный герцог (тут губы сами собой скривились в ехидной ухмылке) узнает, что его драгоценный братец Карло уже больше не живет в Аргентине, а в плену оказалась совсем не та сестра. Но в голову тут же пришла устрашающая мысль: что, если тогда он действительно расправится с ней так, чтобы никто не узнал, какое посмешище сделали из гордого итальянского аристократа! То и дело опасаясь, что Марко передумает, Сара поспешно вымылась и надела прозрачную белую батистовую сорочку, доходившую до щиколоток и сшитую в стиле девятнадцатого века, с нарядным лифом, отделанным белыми кружевами и голубыми лентами. Любоваться с ним звездами! Еще чего! Сара негодующе фыркнула, продолжая машинально водить щеткой по волосам. Не хватало ей новых бед! В Джованни Марко Рикардо Маркантони, герцоге ди Кавальери не было ни капли романтики и, уж конечно, нежности, невзирая на все имена и титулы. Разве не он сам издевался сегодня над людскими слабостями? Нет, это грубый, жестокий, беспощадный негодяй, привыкший, очевидно, брать все, что захочет, без малейших угрызений совести. Если он вздумает потащить ее на маленькую террасу с изразцовым полом, еще теплым от солнца, приятно греющим босые ноги, кто знает, что слу… Да она просто спятила, если позволяет себе такие мысли! Сара вскочила так резко, что едва не опрокинула табурет, и отбросила щетку. Ей следовало бы вместо этого хорошенько обдумать, как избежать его общества! Тяжело вздохнув, девушка выключила маленький ночник. Собственно говоря, она может смотреть на звезды одна – так будет гораздо безопаснее. Здравый смысл советовал ей лечь в постель, но, повинуясь непонятному безудержному порыву, она раздвинула тяжелые гардины, не пропускавшие солнечных лучей сквозь стеклянную дверь террасы. Постояв в нерешительности на пороге, Сара сделала крохотный шажок. Да, пол действительно оказался теплым, а звезды – огромными, ослепительно сверкающими блестками на черном бархате неба. Странное томление охватило Сару, жажда чего-то нового, неизведанного… о котором, возможно, лучше бы вообще не знать. Но… на самом деле это было не страстное стремление к неведомой цели, а неясная уверенность в том, что когда-то она уже стояла здесь, разрываясь между желанием броситься навстречу неизвестному и поскорее укрыться в своем коконе, где ее не настигнут ни бури, ни страсти. Она хотела выйти, прислониться к теплой каменной стене и долго смотреть в небо, представляя, каково это – медленно плыть вместе с легкими облачками. А если кто-то внизу свистнет или тихо окликнет, она не повернет головы, останется стоять, глядя вверх, на переливающиеся ртутные капельки, которые нельзя схватить и сжать в кулаке. Ноги Сары, не повинуясь рассудку, понесли ее вперед. Чувство отстраненности все усиливалось с каждым шагом, каждым движением. Влажный ветерок овевал разгоряченное лицо, слабый запах моря смешивался с другими ароматами ночи. И Сара, облокотившись на перила, неожидано поняла, что ждет. Сигнала. К чему-то и от кого-то… Глава 19 Свист, заставивший ее встрепенуться, казалось, принадлежал какой-то ночной птице. Сара не обратила на него внимания, хотя по коже поползли мурашки. Ей почему-то стало не по себе. Зачем ее сюда принесло? Тихий переливчатый звук повторился, и ладони мгновенно вспотели. Нет, это, конечно, птица! Но как бы там ни было, а она идет спать! – Пс-с-ст! А вот это уже явно не птица. Сара встревоженно огляделась, хотя ноги словно приросли к полу. – Не кричите, ладно? Я всего лишь хочу поговорить, честное слово! Сара ошеломленно зажмурилась, но тут же открыла глаза, пытаясь убедиться, что не грезит. Невероятно – услышать в сардинской глуши бруклинский акцент! Этот подлец Марко, должно быть, велел что-то подсыпать ей в вино, и теперь она сходит с ума от какого-то проклятого зелья, ЛСД или чего-то столь же опасного. А может, она попала в Зазеркалье, как Алиса, и слышит голос Чеширского кота?[13] Но тут Сара заметила черную тень, мелькнувшую на крыше и легко приземлившуюся к ее ногам. – Привет, – дружелюбно поздоровался неизвестный. – Правильно сделали, что не закричали. Наверное, гадаете, кто я и что здесь делаю! Хорошо еще, что он не собирался наброситься на нее и не сделал попытки приблизиться! Немного осмелев, Сара дрожащим голосом пробормотала: – Думаю, для начала неплохо узнать хотя бы это! Вы… вы до смерти меня напугали. Я считала замок неприступным! – Позвольте заметить, что я тоже струсил! На минуту мне даже показалось, что вы – ее призрак! Черт возьми, конечно, вы не привидение, а та, кого я хотел видеть. Только чтобы потолковать, разумеется! Обещаю, что пальцем к вам не прикоснусь. Я не из тех, кто… ну знаете… пользуется случаем. Договорились? – Если не объясните мне… – Конечно, конечно, я как раз собирался перейти к делу, мисс Адамс. Вы ведь мисс Дилайт Адамс? Одна из дочерей мисс Моны Чарлз? – И мужчина, беззвучно рассмеявшись, добавил: – Меня зовут Анджело, хотя некоторые считают, что это имя мне не подходит. Если вас удивляет мой американский выговор, то все очень просто – меня отослали в тамошнюю школу. У меня дядя в Нью-Йорке, и мы с отцом решили, что неплохо бы туда свалить. Родные оплатили билеты. Семья моей матери, разумеется. У них огромные связи. Я жил в Нью-Йорке более пятнадцати лет, прежде чем решил вернуться. А теперь они никак не хотят отпустить меня – ха! Заметив, как блеснули в улыбке белые зубы, Сара почувствовала, что окончательно запуталась и перестала что-либо понимать. – Послушайте… э… Анджело, – начала она осторожно, поскольку не хотела нечаянно обидеть его. – Я никак в толк не возьму, кто эти «они» и почему не желают отпустить вас, если вы действительно этого хотите. – А… наверное, потому, что меня считают одним из тех бандитов, о которых постоянно пишут в газетах. Поэтому лучше не слишком приглядывайтесь к моей физиономии. Правда, все говорят, что я похож на Марко, то есть герцога. Как вам известно, он мой сводный брат. – Нет, я ничего не знала. А он? Он знает? – удивилась Сара, стараясь подавить рвущийся наружу истерический вопль. – Марко? Конечно! Но ему не хочется открыто признавать меня. По-моему, он даже старается не думать об этом… учитывая обстоятельства моего рождения. – И снова этот мягкий, чуть слышный смешок. – Впрочем, я его не осуждаю. Должно быть, неприятно постоянно видеть перед глазами живое доказательство того, что один из твоих родителей, устав от другого, наставил ему рога. Надеюсь, вы понимаете, о чем я. – Да, кажется, но почему… Анджело не только оказался прекрасным каскадером, способным одолеть любую стену, парапет или перила, но и безошибочно читал мысли. – Почему я хотел поговорить с вами? Потому что я без ума от Моны Чарлз. Просто помешан на ней. И всегда был. Однажды я подобрался совсем близко к ней и унюхал запах ее духов, тех самых, которыми она всегда душится, даже в постели! Она была так добра, что написала мне очень милое письмо и прислала снимок с автографом. А вы ее дочь… и немного похожи, верно? Я видел ваши фото в журналах. Вот ваша английская сестра, та редко снимается. Господи Боже! Поклонники мамы Моны имеют обыкновение возникать в самых неожиданных местах, но это уж слишком! Да, но он к тому же прекрасно осведомлен о подноготной ее семьи! Вот только этого недоставало! Что, если он узнает в ней другую дочь Моны? Слава Богу, хоть темнота скрывает ее лицо так же надежно, как его физиономию! – Вы один из фэнов мамы? Потрясно! Обязательно скажу ей, как только пересечемся! И… вряд ли у вас есть постоянный адрес, из-за них, конечно, а не то я обязательно бы уговорила ее написать вам еще раз и прислать последние фото. Знаете, она, вероятно, была бы не прочь познакомиться с вами! – Неужели вы не слышали? Она собирается снимать свой последний фильм здесь, на острове! Мисс Мона не сказала вам? Ну так вот… – Он негромко откашлялся. – Несколько сцен будут снимать в Кальяри, это наша столица, и в Сассари тоже – это недалеко отсюда. Так что, если вздумаете повидать матушку, а я уверен, что захотите, вам понадобится телохранитель – без него здесь не обойтись. Но никто не посмеет встать у меня поперек дороги, и даже мой братец герцог не станет это отрицать, иначе почему, по-вашему, он закрывает глаза на то, что я постоянно ошиваюсь в его владениях? По крайней мере надо отдать должное этому дьяволу, он не отрекается от семейных уз и обязательств! Да, я могу входить сюда в любое время, пока делаю вид, что пробираюсь тайком. Правда, это не составляет большого труда, поскольку я в Нью-Йорке был вором-домушником, и никто не замечает, когда я появляюсь или исчезаю. – Понятно, – чуть слышно пробормотала Сара. Она почти забыла, с чего начался разговор, и теперь в голове был настоящий хаос – как ни старалась она следить за ходом беседы, мозг воспринимал лишь несвязные отрывки. Бандит… домушник… и к тому же сводный брат герцога! Что подумает Марко, если застанет ее здесь, под луной, с этим…. странным эксцентричным типом? Сара нервно вздрогнула. Возможно, он просто удушит ее, поскольку уже стал обращаться, словно с одалиской из собственного гарема! – Надеюсь, вы дадите мне знать, когда решите навестить матушку. Честно говоря, я много бы отдал, чтобы встретиться с ней и потолковать. Если бы вы могли видеть меня, сразу же заметили бы, что я не так уж плох собой и держу себя в форме. Явлюсь по первому же зову – все равно дела в последнее время идут неважно, как, впрочем, и везде, верно? Сара снова подавила приступ истерического смеха, опасаясь нажить в лице Анджело смертельного врага. Главное – не донимать его расспросами и хорошенько обдумать преимущества этого случайного знакомства. Может, в конце концов дорогой Анджело оправдает свое имя и спасет ее. Сама мысль вселила в девушку такую необходимую ей уверенность. – Как мне сообщить вам, если решу свалиться на голову мамы Моны? И… – Немного поколебавшись, она все-таки добавила: – И если Марко меня не отпустит. Вы, наверное, не захотите с ним ссориться… Хитрость мгновенно сработала – Анджело на глазах превратился в горделивого петушка, распустившего хвост. – Марко… ха! Не волнуйтесь, детка! Не знаю, что там между вами и Марко, и не мое это дело, но если хотите повидать свою мамочку, единственную светлую любовь моей жизни… – он быстро перекрестился, – только попросите. И я докажу, что готов защищать дочь Моны Чарлз ценой собственной жизни. Сейчас объясню, как меня вызвать. Пошлете весточку, и я мигом примчусь. Сара заснула лишь на исходе ночи, вконец утомившись от бесконечных размышлений и замыслов. Выспаться так и не удалось, и не хотелось вылезать из постели, а мысль о новой стычке с ее мучителем была невыносимой. Но она пообещала, что отправится с ним на верховую прогулку. – В одном из своих интервью ты утверждала, что боишься лошадей! Так к чему эта новая прихоть? У меня нет времени давать уроки трусливым голливудским старлеткам! – Но… но я действительно хочу преодолеть страх! Возможно, это просто дурацкое предубеждение, от которого легко избавиться! Вы только покажете мне, как держаться в седле, ну, пожалуйста, позвольте хоть попробовать! Я быстро все схватываю, честное слово! О, ей пришлось по-настоящему умолять, прежде чем герцог сдался! Саре мельком удалось увидеть лошадей: все, как на подбор, чистокровки, так что девушка не устояла перед искушением снова погарцевать на резвом скакуне! Самым трудным было убедить Марко, что она раньше никогда не ездила верхом и по какому-то капризу судьбы оказалась прирожденной наездницей! Обреченно покачав головой, Сара зажмурилась от назойливо проникающих сквозь трещины в ставнях, бьющих в глаза ярких лучей, в которых весело плясали пылинки. Забавная вещь судьба, хотя девушка никогда не верила в предопределенность событий. Конечно, этим легко объяснить, по какой причине она очутилась здесь и почему встретила обладавшего столькими талантами разговорчивого Анджело. Невозможно лишь осознать, что именно неодолимо тянуло ее на террасу прошлой ночью, будто она заранее предвидела, что произойдет… Но такого Сара не ожидала. – Прошу прощения, синьорина, но герцог приносит свои извинения. Он не сможет отправиться с вами на верховую прогулку. Его вызвали по срочному делу. Желаете поспать еще немного? Сара не слышала, как вошла экономка, и теперь испуганно раскрыла глаза. – Вот как… – невнятно пролепетала девушка, гадая, отчего испытывает такое разочарование. Ведь всего пару секунд назад она раздумывала, не уклониться ли ей от этой прогулки! – Может, синьорине угодно заняться чем-нибудь еще? За последние несколько дней Серафина заметно оттаяла, особенно когда поняла, что герцог вовсе не проводит ночи в постели гостьи. Она даже показала Саре детские снимки Карло, над которыми та восхищенно кудахтала. На одной фотографии Карло был запечатлен рядом с неестественно вытянувшимся старшим братом. Очевидно, привычка Марко угрюмо хмурить лоб и сводить брови сохранилась с ранней юности! Не желая портить утро размышлениями о постоянных стычках с чванливым герцогом ди Кавальери, Сара вальяжно потянулась и одарила женщину сонной извиняющейся улыбкой. – Мне так стыдно, Серафина, но, кажется, я еще не проснулась. Я… вчера долго не могла заснуть, и… – Нервно засмеявшись, она припомнила все, что произошло прошлой ночью. – Так трудно было удержаться, чтобы не постоять под звездами! В конце концов пришлось… Сара осеклась, услышав необычно резкий голос экономки: – Вы… вы не выходили в сад, синьорина? На загорелом лице застыло необыкновенно суровое выражение, карие глаза напряженно впились в Сару. Что случилось? Неужели Серафина также осведомлена о ночных похождениях Анджело? Именно потому и нервничает сейчас? Сара попыталась тщательно подбирать слова, не желая предать Анджело, который так великодушно предложил помощь. – В общем… да. Но, пожалуйста, не волнуйтесь, я всего лишь постояла на террасе, чтобы в одиночестве немного насладиться тишиной и покоем, а потом немедленно отправилась спать. Серафина продолжала пристально разглядывать ее. – И это все? – осведомилась она, подчеркнув последнее слово, но тут же, будто спохватившись, опустила глаза и бесстрастно пробормотала: – Вы могли простудиться в своей тонкой сорочке, синьорина. Ночи здесь холодные, особенно когда ветер дует с моря, и в темноте… все кажется иным. Не дай Бог, споткнулись бы… – Но тут и спотыкаться было не обо что, – резонно возразила Сара. Но что так расстроило обычно невозмутимую Серафину? Анджело? Кто-то еще? – Она примирительно рассмеялась и объяснила: – Собственно говоря, я и не намеревалась гулять в саду. Просто открыла шторы, чтобы подышать свежим воздухом, и почувствовала… – Что именно, синьорина? – О, я уверена, это как-то связано с красотой ночи, к которой я не привыкла в Америке. Как чудесно – вдыхать цветочный аромат, смешанный с соленым запахом моря, ощущать под ногами еще не остывшие камни. Должно быть, я просто спятила, но чувствовала… и ничего не могла с собой поделать… словно я уже когда-то была здесь, в этом месте, давным-давно. Сара сосредоточенно насупилась, пытаясь точно припомнить, что именно испытывала прошлой ночью, когда Анджело так бесцеремонно ворвался в ее жизнь. – Словно я чего-то ожидала! Смешно, правда? – Нет, нет, что вы! Матерь Божья, неужели и вы почувствовали это?! А ведь вы даже не родственница… Экономка принялась взволнованно перебирать четки. – Что вы имеете в виду? Прошу вас… я же вижу, как вы расстроены, и должна знать, в чем дело! Серафина упрямо поджала губы и покачала головой. – Синьор герцог скажет, что я глупая, суеверная старуха, и выгонит меня! – Даю слово, что он ничего не узнает! Вы просто не можете сейчас промолчать! Я умру от любопытства или буду все время трястись от страха! Кто-то бросился вниз с этой террасы? Или… Сара судорожно обхватила руками колени. – Нет-нет! Что за вздор! – раздраженно фыркнула Серафина. Очевидно, она уже жалела, что проговорилась. – Ничего подобного, – уже тише возразила экономка и вздохнула. – Маленькая терраса скорее свидетельница безмерной глупости, чем насилия, синьорина. И поскольку вы невеста синьора Карло, думаю, вам надо услышать правду. Все равно рано или поздно до вас дойдут сплетни… – Какую правду? – терпеливо спросила Сара. – Пожалуйста, объясните, что это за глупость и какое отношение имеет эта старая история к моим ощущениям минувшей ночью? Серафина выпрямилась и обреченно кивнула. – Так и быть, расскажу. Но сначала, с вашего позволения, проверю, не крутится ли за дверями какая-нибудь горничная. Глава 20 – Понимаете, она была испанкой, настоящей красавицей – вы ведь видели ее портрет в гостиной, – но очень молоденькой и из хорошей семьи, иначе вряд ли герцог женился бы на ней. Герцогиня жила в этих покоях, когда герцог уезжал куда-нибудь, а его частенько не бывало дома. Я сама была молода в то время и служила горничной, одной из тех, кто убирал ее комнаты. Иногда от скуки она заговаривала со мной. Лицо Серафины на мгновение смягчилось, но уголки рта тут же сурово опустились. – Герцогиня не выносила одиночества. В первый же год замужества она забеременела и родила сына, во исполнение своего долга. Но ребенка отдали нянькам, муж вечно разъезжал по делам, и у герцогини оказалось слишком много свободного времени. Она проводила на террасе дни и ночи, отсылая горничных и запирая дверь, чтобы никто не помешал. Она тоже любила звезды и ночные запахи. Серафина откашлялась и многозначительно замолчала. И Сара вдруг поняла. Ну конечно! Молодая одинокая герцогиня завела любовника, пока мужа не было поблизости, и проводила с ним исполненные чувственной неги ночи. Эта страстная женщина жаждала любви и, к несчастью, совершила непоправимую ошибку, бедняжка. – Бедняжка! – вызывающе повторила вслух Сара. – Подумать, сколько времени она провела здесь одна и как ей было страшно! Дрожать в ожидании сигнала от возлюбленного! Совсем как в итальянской опере! Старуха как-то странно поморщилась; пальцы судорожно стиснули четки. – Значит, вы все поняли, синьорина. Да, она ждала птичьего свиста – это означало, что он уже здесь. Она спускалась по лестнице, которая теперь замурована, или он поднимался к ней. Но однажды их застали. Сначала слуги. А потом… Саре почему-то расхотелось слушать дальше, узнать неизбежно печальный конец прекрасной романтической любви. – Но кто был этот любовник? – поспешно перебила она. – Вероятно, сам герцог тоже не был святым? Имел любовниц по всему свету, а от нее требовал лишь исполнять супружеские обязанности и рожать детей! По его мнению, она должна была безропотно ждать, постоянно беременная и покорная, пока он носится вдали от дома! Простите, синьора, возможно, вы не согласны со мной, но… но ведь все это происходило лет тридцать – сорок назад. Тогда о разводах и не слыхивали… – На Сардинии развод до сих пор невозможен. Даже сейчас скандал был бы невероятный, но в те дни… Конечно, американцам не понять этого, синьорина. Достаточно неприятно уже и то, что замужняя женщина оказалась неверна супругу, но когда эта изменница – герцогиня, а ее избранник простой крестьянин с гор, ее бывший конюх к тому же… представляете себе последствия? Судорожно сглотнув, Сара хрипло пробормотала: – Она умерла, верно? Герцог убил ее, обставив убийство, как несчастный случай… и это сошло ему с рук, потому что он мужчина и все смотрели сквозь пальцы на его побочных детей, вроде Анджело, не правда ли? Но ей… ей ничего не простили… Спохватившись, что проговорилась, девушка была готова откусить собственный язык, но, к счастью, шокированная такими откровениями, Серафина успела немного прийти в себя и лишь тяжело вздохнула при упоминании об Анджело. – Ох уж этот Анджело! Следовало бы догадаться, что он найдет способ увидеть вас! Но вы не должны говорить такие вещи о покойном герцоге, синьорина! Богу одному известно, что он пережил, вернувшись домой и обнаружив, что герцогиня сбежала в горы со слугой! И к тому же весь остров уже знал об этом! – Она сбежала с любовником? – Да, – сухо кивнула экономка. – Но и это еще не самое страшное. Хуже всего было то, что там, в маленькой горной хижине, служившей убежищем всех бандитов в округе, она родила ребенка. Дитя своего любовника, которое по закону носило благородное имя ее мужа! «Да это похлеще любой оперы!» – думала Сара, зачарованно слушая. Может, Дилайт не знает всего и история все-таки имела счастливый конец? – А что случилось с малышом? – продолжала расспрашивать Сара. – И с ней, прелестной юной герцогиней, все бросившей ради любви? – Несчастная женщина заболела и умерла, она не привыкла к холоду и лишениям, – резко произнесла Серафина. – Что же до мальчика… да ведь вы с ним знакомы, иначе вряд ли знали бы его имя. – Анджело? Хотите сказать, Анджело – ее дитя, а не его? – изумилась Сара и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – А герцог? Я думала, он… – Когда эта глупышка бросила герцога, он больше не желал ничего о ней слышать. И был прав! Никто не осудил его за ее смерть, а ей, слабой, неразумной дурочке, следовало бы проявить немного больше гордости и не посылать за мужем, умоляя его привезти доктора и позволить вернуться вместе с ребенком. Ах, это скверная история, о которой лучше бы забыть! Серафина права, не мешало бы и ей навеки похоронить услышанное на дне души, приказала себе Сара после ухода экономки. Пользуясь тем, что ее «сказочное чудовище» уехало и оставило ее в покое, Сара долго сидела в мраморной ванне, наслаждаясь благоухающей водой, ласкавшей тело. Бедная, покинутая женщина, погибшая из-за людского равнодушия… И как различны судьбы сыновей герцогини, первой герцогини ди Кавальери! Зато они «позаботились» о бедняге Анджело, спровадив его в Нью-Йорк. Главное – с глаз долой! Замять неприятный скандальчик, решив, что со временем все забудется! А может, понадеялись, что Анджело сгинет в каменных джунглях Нью-Йорка? Но он всем натянул нос! И молодец! Что же до Марко – вероятно, он старается идти по стопам папаши. С детства приучен ненавидеть родную мать и презирать всех женщин… кроме одной. – Ах, синьорина, какой это был озлобленный, непослушный мальчик! – вспоминала Серафина. – Но с появлением в доме второй герцогини, матери синьора Карло, все изменилось к лучшему. Герцогиня Маргарита родом из северной Италии, так что ее сын такой же светлый, как она сама. И она стала настоящей матерью нынешнему герцогу, он боготворит ее, как Пресвятую Деву, и пойдет на все ради нее. Ну прямо по Фрейду! При мысли о герцоге на Сару нахлынула новая волна гнева. Девушка стала энергично растираться полотенцем, пытаясь немного успокоиться. Уж от нее он жалости не дождется! Несчастный ребенок превратился в жестокого дикаря, достойного лишь ее презрения! Так чертовски надменен, так неколебимо уверен в праве помыкать людьми, дергать их за ниточки, словно марионеток, по трупам пойдет, только бы своего добиться. Но с ней эти штуки не пройдут! Девушка пожала плечами. Ничего, игра еще не закончена, и так как Сара знает о нем все, а он о ней ничего, преимущество явно на ее стороне! Преисполнившись злорадной самоуверенности, Сара спустилась вниз, твердо решив идти до конца. И поскольку она успела немало времени провести перед зеркалом, не без оснований считала, что совсем неплохо выглядит. Самообладания хватило даже на то, чтобы, не вспылив, прочесть принесенную недавно экономкой короткую, довольно грубую записку, где Марко уведомлял ее (не просил и тем более не предлагал) о небольшой вечеринке, которую им предстояло посетить вдвоем сегодня вечером. Сам он вернулся из таинственной поездки, занявшей «несколько часов», и собирается взять Дилайт на Коста Смеральда немного повеселиться. Сара недоуменно подняла брови, гадая, какую очередную гадость он ей готовит. – Прекрасно. Рад, что ты не опоздала, – приветствовал ее Марко, нетерпеливо поглядывая на часы. – Вертолет уже перезаправили. Впервые с того момента, когда, встретив ее у подножия лестницы, Марко небрежно, чисто европейским жестом поднес ее руку к губам, Сара заметила, что он пристально разглядывает ее. Она долго примеряла платье за платьем и еще дольше накладывала косметику, пытаясь припомнить подробные наставления, изложенные в книге, которую обнаружила в квартире Дилайт. Теперь же, встретившись с критическим взглядом Марко, Сара, цепляясь за вновь обретенную уверенность, сделала медленный кокетливый пируэт и улыбнулась с таким трудом заученной дразнящей улыбкой. – Ну как, ничего? Сойду? Годится такое платье для дискотеки? Шедевр Халстона, представляющий собой несколько слоев огненно-красного шифона, обнажал одно плечо и почти все левое бедро. Сара прихватила его из гардероба Дилайт и надела сегодня, решив, что настало время настоящего дебюта и все трофеи достанутся сестре, если она выиграет, конечно. – Платье превосходно отражает твою сущность, – раздался скрипучий, словно предназначенный для того, чтобы бередить и без того натянутые нервы, голос. – Надеюсь, у тебя есть к нему шаль или накидка? Едва вертолет набрал высоту, в воздухе заметно похолодало, и Сара втайне радовалась, что Марко заставил ее прихватить огромную испанскую шаль с длинной бахромой. Оба молчали, она – потому что побаивалась летать вертолетами, а он… Да какое ей, собственно, дело до его настроения? Пусть только не забывает держаться подальше! Стараясь не смотреть на своего мучителя, Сара уставилась в темноту, где были рассыпаны тусклые блестки света, вероятно, лившегося из окон крестьянских хижин или лачуг, скорее напоминающих груды камней и выстроенных едва ли не первыми обитателями Сардинии. Там и сейчас иногда селились бродяги, не имевшие другого прибежища. Но к чему гордому аристократу знать о жуткой нищете, существующей бок о бок с его роскошным палаццо, поместьями и банковскими счетами? Воспитанный неумолимым отцом, отказавшимся выслушать последние отчаянные мольбы девочки-жены о медицинской помощи, которая могла бы спасти ей жизнь, Марко не унаследовал ни капли мягкости и человечности от несчастной матери! Обожествлял свою добродетельную мачеху и нетерпимо относился к другим женщинам. Наверное, его душа так же бесплодна и жестока, как пустыня, из которой вышли его предки, чтобы завоевать полмира. – Тебя, кажется, пугают зубчатые отроги, над которыми мы пролетаем? Боишься, что они пожрут тебя? – язвительно поинтересовался Марко. Но на этот раз Сара не собиралась препираться с ним. Намеренно пристально глядя в какую-то воображаемую точку, она пожала плечиком. – К чему заранее пугаться? Ведь в случае чего вас ждет та же участь? Кроме того, я уверена, что ваш пилот столь же сведущ, как остальная прислуга. По какой-то причине ее вежливый, без малейшего оттенка иронии ответ взбесил Марко. «Но сегодня, – решил он, стискивая зубы, – надо постараться проявить нечеловеческое хладнокровие и держать себя в узде. Недолго ждать, пока она покажет, кто есть на самом деле, – распущенная, доступная дешевка, готовая лечь под любого. Правда, теперь она задалась целью сорвать главный приз – Карло и его огромное состояние. Возможно, именно поэтому она так долго отказывает ему – ведь Карло наверняка проболтался о наследстве». Марко поборол искушение высказать все, что думает о ней. Но сегодня вечером эта шлюшка в огненном платье от дорогого кутюрье, несомненно, подаренном очередным богатым любовником, свалится со своего шаткого пьедестала! Он все устроил заранее, и блестящая мысль стоила бессонной ночи, во время которой Марко не сомкнул глаз, пока она нежилась в постели и дрыхла сном праведницы! «Но уж сегодня, – цинично думал он, – ей, вероятно, совсем не придется спать!» Он позаботится о том, чтобы у нее не нашлось ни минуты свободной! Марко невольно улыбнулся, но эта уродливая гримаса не имела ничего общего с искренним весельем. Он и так слишком много времени потратил на эту дрянь, и вот-вот все откроется. Лицо герцога на мгновение напомнило маску дьявола, которым пугают детей, и Сара, случайно взглянув на него, оцепенела. Как жаль, что у нее нет четок Серафины, можно было бы по крайней мере успеть прочитать молитвы, перебирая бусины. Но пусть хоть лопнет от злости, Сара не поддастся ни на уговоры, ни на угрозы! Посмотрим, кто кого! Глава 21 Огни яхт, пришвартованных в Порто-Черво – средоточии модных отелей, обманчиво простых, но очень дорогих вилл, приближались, становясь все ярче по мере того, как вертолет заходил на посадку. – Вот это класс! Умереть – не встать! – с притворно наивным восхищением воскликнула Сара. – Наконец-то назад к цивилизации! И я смогу оттянуться! Какой вы милый! – Мы собираемся на виллу одного приятеля, который устраивает вечеринку, – процедил Марко. – Но не волнуйся, скучать не придется! Кроме того, у него собственная дискотека и даже с цветомузыкой. Это его хобби. – О-о-о! Вот так хобби! Потрясно! Крутой, должно быть, мужик! Сегодня она собирается неуклонно придерживаться навязанной ей роли. И поостережется брать что-то из рук Марко – уж лучше остаться голодной и немного пострадать от жажды. В крайнем случае напьется воды из-под крана. Сара не доверяет герцогу и особенно его ехидным уверениям, что уж сегодняшнюю ночь она запомнит навсегда! Довольно с нее и вчерашней! Но сейчас не время думать о том, что она узнала. Еще успеет над этим поразмыслить, ну а пока надо быть начеку. Хозяина звали Винчи-как-его-там, хотя лицо явно казалось знакомым. Как, впрочем, и лица избранных гостей, прохлаждавшихся на террасах и у огромного бассейна, на поверхности которого плавали душистые цветы с махровыми лепестками. – А, Дилайт! Очень приятно, – пробормотал Винчи, прежде чем представить ее гостям. Сара никогда не обладала хорошей памятью на имена и сейчас сумела запомнить едва ли половину, а если среди них и были знаменитости, то слишком редкое общение не давало возможности их узнать. Вертя в руках бокал перье с лаймом, она, как ей думалось, довольно правдоподобно изображала подвыпившую старлетку. В алом, чересчур смелом платье Дилайт она производила на мужчин такое неотразимое впечатление, что вскоре ее окружила целая толпа. Одни наперебой предлагали выпить, не сводя с нее оценивающего взгляда, пожирая глазами ее ноги и грудь, другие пытались назначить свидание. Сару вскоре чуть не затошнило от новой, омерзительной игры, которой она старалась развлечься. Однако любые средства хороши, только бы не думать о своем «внимательном» спутнике, сразу же исчезнувшем куда-то. Лучше забыть о нем. Сегодня она – Дилайт с ног до головы, до мозга костей! И конечно, это прекрасный шанс доказать всем, что Дилайт Адамс ограничивается лишь невинным флиртом, но не позволяет ничего более серьезного. – Слушайте, почему нам не показать вам виллу? Винчи не станет возражать. Горящие, пронзительно-синие глаза, неприятно напомнившие о гароне Медузе, многозначительно уставились в какую-то точку пониже ее пупка, и Сара едва не опустила голову, чтобы проверить, не спустилась ли петля на сверхпрозрачных колготках. – Спасибо, мне и здесь хорошо, – вежливо отказалась Сара, отвечая таким же сверкающим взором. – Возможно, позже… Уклончивого полуобещания, вероятно, вполне достаточно, чтобы он хотя бы на время отстал. Наверное, так чувствуют себя роковые женщины, абсолютно уверенные в своих чарах и власти над мужчинами? И неожиданно Сару охватили пьянящий восторг и радостное волнение, с которыми не в силах была справиться прагматичная часть ее натуры. Да она и не хотела этого! Так вот что значит по-настоящему веселиться! Она ощущала себя остроумной, блистательной, изящной и, конечно, неотразимой! Власть женщины! – Нет, спасибо, ничего не надо, – повторила она. – Видите, сколько осталось в бокале? Кокетливо склонив набок голову, Сара подняла бокал. – Вот ты где! Эти властные интонации собственника разозлили ее куда больше, чем рука герцога, лежащая на талии; пальцы чуть скользнули по груди. – Что ты пьешь, cara? Как он и ожидал, нежное словечко вызвало у нее очередной приступ раздражения. – Водку, конечно, – жизнерадостно заявила Сара и, постаравшись незаметно высвободиться, обернулась к нему: – Марко, лапочка, не принесешь мне еще? Только похолоднее! – А мне показалось, что вы предпочитаете перье, – мрачно пробормотал один из поклонников. – Исключительно в промежутках между настоящим бухлом! Тут столько отпадных мальчиков, надо подольше продержаться! – Черт побери, да на тусовках у Винчи никто не бывает трезвым! – хмыкнул синеглазый незнакомец, беспардонно раздевая ее взглядом. – Разве Марко не сказал? Слушай, беби, здесь можно оторваться на всю катушку! И копам сюда хода нет! Все схвачено! Наконец Сара узнала собеседника, новую звезду телевидения, комментатора, не боявшегося ходить по лезвию бритвы, одного из тех, кто вечно рисковал головой, правда, получая за это куда больше своих коллег. – Уверена, что в самом деле хочешь выпить? – почти промурлыкал Марко. – Или предпочитаешь что-нибудь покрепче водки? Мой друг Глинн прав – здесь можно делать все, что угодно, не боясь осуждения или полицейского налета. Да, почему бы и тебе не расслабиться. – Вот, возьми понюшку! Солидный мускулистый господин с рыжеватыми волосами протягивал ей флакончик с белым порошком. – Ну же, попробуй! – уговаривал он, неправильно истолковав ее замешательство. – Настоящая кока! Я покупаю товар только высшего сорта! Не стесняйся, ты среди друзей. А если что случится, я всегда рядом. «Дьявол в бархате», – совершенно не к месту подумала Сара, чувствуя, что мышеловка захлопнулась. Когда-то давно она читала книгу с таким названием… Как же оно ему подходит, этому свирепому смуглому сардинцу, который не расстается с изображением разъяренного волка. Да, обман ни в коем случае не должен раскрыться, пока она не окажется в полной безопасности! Не зная, что делать, и чувствуя на себе десятки чужих глаз, Сара попыталась выкрутиться: – Только после вас! Я и так забалдела, начала-то гораздо раньше, чем вы! Рыжеватый пожал плечами, отвинтил крышечку и, прикрыв пальцем ноздрю, глубоко вдохнул. – Ии-сусе! Вот это да! Он повторил ритуал. Сара внимательно наблюдала за его действиями, слишком остро ощущая пальцы Марко, небрежно массировавшие шею и плечи. – Ну вот, теперь твоя очередь. Выхода не осталось. Сара встряхнула флакончик с видом бывалой кокаинистки, подражая незнакомцу, хотя ноги в изящных туфельках на высоких каблуках едва заметно подрагивали. – Черт возьми, что это вы все на меня уставились! – Да она настоящая южная красотка! Синеглазый разразился визгливым смехом и на мгновение действительно отвел от нее глаза. Гордясь собственной сообразительностью, Сара притворилась, что открывает бутылочку, и осторожно вдохнула, зажимая поочередно каждую ноздрю. – О Господи, ну и штучка! Гораздо крепче, чем я обычно употребляю! Спасибо, беби! – С тебя довольно? Ты вроде совсем не расслабилась. Ну почему Марко не оставит ее в покое? Сара повернула голову, стараясь отстраниться. – Спасибо, я в порядке! Не надо меня доставать, я уже словила кайф! – Похоже, тебя и впрямь плохо воспитали! К счастью, в этот момент раздался женский голос и в поле зрения появилась шикарная дама, высокая, стройная и с потрясающей фигурой. – Марко, любимый, где ты прячешься? На прошлой неделе мы должны были встретиться в Марбелле, неужели забыл? Кажется, порой он бывает весьма беззаботным. Сара почти с ненавистью наблюдала крепкие объятия, сопровождаемые страстным поцелуем. У герцога и его дамы был такой вид, словно окружающие куда-то вмиг испарились и на всей земле осталась только эта сладкая парочка. – Дорогой, – наконец выдохнула женщина. – Не заставляй меня ревновать. Почему не приехал? Все спрашивали о тебе. Какая омерзительно-публичная сцена! И если расфуфыренная блондинка – любовница герцога, а по-видимому, так оно и есть, у него совершенно отсутствует вкус! Отвернувшись от них, Сара положила ладонь на руку рыжего. Его звали Сайрусом, и, к счастью, он выглядел так, словно вот-вот отключится. – Привет, незнакомец с волшебной бутылочкой! Пойдем потолкаемся под музыку, прежде чем снова нюхнуть? Глупо ухмыляясь, он последовал за ней, подгоняемый собственным тщеславием и ее лестью. Сайрус Ричардс, один из самых богатых людей на планете, занимался тем, что постоянно приумножал свои капиталы. Нефтяные скважины, недвижимость, золотые прииски, женщины… Возможно, ему взбредет в голову приобрести и эту! Оглушительные звуки разухабистой музыки с нервно пульсирующим ритмом неслись из динамиков открытой танцплощадки у бассейна с такой силой, что даже пол дрожал. – Ну ладно! Давай потрясемся, беби! Покажи, на что способна! Вот это да! Его смех и вопли казались Саре абсолютно лишенными смысла до тех пор, пока она случайно не подняла глаза и не взглянула на огромный экран, перед которым зачарованно застыли несколько гостей Винчи из тех, что потрезвее. Неудивительно, что они так свистели, едва она начала танцевать. Дилайт Адамс в своем суперсексуальном красном платье извивалась под музыку диско, пока на гигантском полотне ее нагой двойник раскованно и чувственно метался в балете, не оставляющем простора воображению. Господи, как она могла? И что теперь эти люди ожидают от той, кого считают Дилайт? – Эй, беби! Спустимся вниз, идет? Рыжий стал красноречиво вихлять бедрами. – Ну же, не стесняйся! Что случится, если она бросится бежать? Сара с трудом оторвала взгляд от экрана, чувствуя, как невидимая рука словно щелкнула каким-то переключателем, и начала двигаться в такт музыке. Только бы не задумываться, не мучиться комплексами, и тогда она станет танцевать так же самозабвенно, как и остальные! И ни за что не убежит – наоборот, когда-нибудь покажет им и ему, что между ней и той, что на экране, нет ничего общего. Он… ну конечно, она еще гадала, какую гадость устроит этот изверг! Дилайт Адамс на все готова, на экране и в жизни! Вот что он думает и, приведя ее сюда, на тусовку, где собираются богатые бездельники, лишь подчеркнул, как презирает ее. Ярость, безумная и буйная, овладела Сарой. Ее бросало то в жар, то в холод, но на помощь пришла решимость. Мерзкий, самодовольный, лицемерный ублюдок! Она проучит его, даже если это станет последней задачей в ее жизни! О да, она найдет способ отомстить и выставит посмешищем в глазах друзей и знакомых! Сара внезапно сообразила, что ее партнер немного очнулся и о чем-то спрашивает ее. – Простите, я не слышала… – Ничего страшного, я сейчас подойду. Музыка замедлила темп и стала тише. Сайрус обхватил ее за талию и, едва не сбив с ног, прижал к себе. – Хм-м-м! Вот так куда лучше. Весь вечер хотел познакомиться с тобой поближе, красотка. «Да уж куда ближе!» – негодующе думала Сара, когда он вжался в ее бедра своими и на удивление сильно стиснул ее одной рукой за талию, а другой – за попку. Приняв ее попытку освободиться за намеренное заигрывание, рыжий похотливо подмигнул. – Да уж, настоящая конфетка! Скажи, ты действительно так любишь трахаться? Он мотнул головой на экран, в эту минуту почти целиком заполненный крупным планом вызывающе обнаженных ягодиц Дилайт, но прежде чем Сара успела ответить, небрежно бросил: – Так вот, если согласна, я готов обслужить тебя по первому классу! Может, удастся показать друг другу парочку новых позиций? Единственное, что удержало Сару от пощечины, был сардонический взгляд герцога ди Кавальери, вопросительно смотревшего поверх головы блондинистой липучки. Сколько времени он торчит у нее за спиной и подслушивает? Хорошо бы и ему отвесить оплеуху позвонче! Отведя глаза от своего тюремщика, Сара мгновенно перестала отталкивать партнера и покорно положила руки ему на плечи. Будем надеяться, что от Марко и его белобрысой сучонки, цепляющейся за него, как репейник, ничего не ускользнет! – Ну? – нетерпеливо повторил Сайрус. Взглянув на его натянувшиеся брюки, Сара безошибочно определила, сколь велико его нетерпение. – Не знаю. Нам, пожалуй, стоит уединиться и потолковать за бокалом чего-нибудь похолоднее! Здесь слишком жарко, народу как сельдей в бочке! – Крошка, у старины Винчи в каждой спальне бар! Да, почему бы не хлебнуть чего-нибудь покрепче? Надо любым способом избавиться от Сайруса, как только они войдут в дом, даже если для этого придется запереться в туалете! А пока пусть Марко видит, как она удаляется рука об руку с этим типом, и думает все, что угодно. Сара ощущала спиной его пристальный взгляд. Тем лучше! Сара откинула волосы со лба намеренно чувственным жестом и улыбнулась Сайрусу. Может, Марко наконец убедится, что она предпочтет ему любого человека, даже первого встречного, и полезет на стенку от злости! Так ему и надо! Она совершенно отчетливо сознавала, что он хочет ее. Презирает и все-таки не в силах не желать. Эта странная мысль пришла к Саре внезапно, но кто знает, не таилась ли она все время в глубинах подсознания? И сейчас она ведет смертельный поединок не ради Дилайт, которая к этому времени, конечно, осуществила все свои мечты, но ради себя и спасения собственного достоинства. Глава 22 Как Сара ненавидела назойливый резкий прерывистый гул вертолетных лопастей, беспардонно нарушавший тишину и покой ночного, но уже посветлевшего неба! Должно быть, рассвет близко. Сара нетерпеливо заерзала в кресле, подчеркнуто отвернувшись от спутника, хотя в крохотной кабине почти не было свободного места. Но он, словно волк, стороживший каждое ее движение, мгновенно встрепенулся. Из темноты донесся тихий гортанный голос: – Минут через пять начнем снижаться. Твой ремень пристегнут? – Угу. Она не намерена была вступать с ним в разговор: уши все еще горели от недавно подслушанной беседы. Будь он проклят, проклят, проклят! Сара с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Как бы она хотела расцарапать его наглую физиономию! Девушка даже не подозревала, что способна на такую ненависть. Но ничего, настанет час ее торжества! Она еще увидит его позор и унижение! Докажет, что ему не удастся безнаказанно использовать людей и манипулировать всеми, кто имел несчастье столкнуться с ним. Сара усилием воли вынудила себя вернуться мыслями к вечеринке, вспоминая все, что произошло после того, как она ушла с Сайрусом… Господи, как его фамилия? Не важно, вряд ли она встретится с ним еще когда-нибудь. Слава Богу, отделаться от него оказалось довольно легко. Старая, как мир, отговорка о необходимости сбегать в туалет безотказно сработала. Когда она, умывшись и поправив макияж, через полчаса вышла из туалетной, Сайрус исчез – вероятно, утешившись с новой партнершей. После этого Сара постаралась вести себя поосторожнее и бесцельно бродила среди веселящихся гостей, заполнивших все комнаты просторной двухэтажной виллы. Она широко улыбалась, флиртовала, однако нигде подолгу не задерживалась, особенно если мужчины становились слишком назойливыми. Наверху оказался большой кинозал, скорее даже небольшой театр, с креслами, обитыми плюшем и расположенными ярусами. Спинка каждого сиденья откидывалась; как цинично предположила Сара, для большего удобства. Сюда ее привел молодой человек по имени Барри, называвший себя певцом. – У Винчи всегда самые последние порнушки, – сообщил он, кажется, втайне испытывая облегчение оттого, что она не узнала его. Впрочем, и девушка, в свою очередь, с радостью поняла, что Барри понятия не имеет, кто такая Дилайт Адамс, хотя и небрежно заметил, что у нее очень красивое имя. Ну что же, поскольку все равно надо как-то убить время и при этом заставить Марко думать, будто она проводит его в постели с мужчиной, почему бы нет? Ей, пожалуй, даже полезно посмотреть пару-другую «грязных» фильмов. Какое счастье, что хотя бы в этом не снималась Дилайт! Первые полчаса Сара безропотно смотрела «Грешников», стараясь не слишком ерзать на сиденье. Сначала она не могла отвести глаз от экрана… Неужели впрямь существует так много способов заниматься любовью? Но когда одна и та же сексуальная карусель начала кружиться снова и снова, а диалог состоял в основном из страстных воплей и стонов, девушке стало скучно. Барри по-прежнему смотрел фильм, правда, с довольно рассеянным видом. Из дальних уголков зала стали доноситься такие же невнятные звуки. Сара уже прикидывала, далеко ли до ближайшего выхода, когда Барри, который, казалось, до сих пор совершенно не обращал на девушку внимания, взял ее руку и положил на разбухшую ширинку. «Боже, – не веря себе, подумала Сара, – да он, пожалуй, переплюнет того кретина на экране!» Но тут без всяких предисловий он деловито спросил: – Хочешь отсосать? Сара решительно сбросила его руку. – Не очень! И вообще мне пора. Хотелось верить, что и Барри она видит в последний раз. Как, впрочем, и остальных бездельников, особенно тех троих, что играли с Марко в пул,[14] когда Сара проходила мимо. При воспоминании об этом Сара вновь окаменела от ненависти и ярости. Направляясь к выходу, она случайно услышала обмен репликами, заглушивший стук шара, упавшего в лузу, и остановилась как вкопанная. – Дилайт Адамс… кажется, я читал где-то, что она невеста Карло? Свет единственной лампы падал на зеленую поверхность стола, куда были устремлены сосредоточенные взгляды игроков – четверых смуглых мужчин в дорогих костюмах, словно отлитых по единому образцу. Богатые спесивые итальянские набобы лениво перебрасывались словами. Но тут раздался хрипловатый голос Марко, ожегший Сару, как кнутом, точно определивший ее место в его жизни. – Ошибаешься, дружище. Не девушка Карло, а моя шлюха. Я содержу ее… пока. Больше она ничего не желала слышать. Его шлюха! Как отчетливо он выговорил это слово, не оставляя сомнения в истинности своего отношения к ней! Глухие удары сердца отдавались в груди тупой болью. Так вот какой он хотел представить ее окружающим! Вот что думал о ней! Привез на вечеринку, чтобы выставить напоказ, как свою новую забаву… жалкую потаскушку! Дурнота подкатывала к горлу при одной мысли о том, как все мужчины смотрели на нее и что воображали при этом. Но Сара постаралась овладеть собой. Пусть до поры до времени считают ее кем хотят! – Ну как, повеселилась? – спросил Марко, пока они ехали к тому месту, где ждал вертолет. – О, еще бы! Просто конец света! А какие обалденные мужики! Не находишь, что Сайрус – кадр на все сто? Но конечно, Барри – это что-то! Я так завелась! Она хихикнула, наслаждаясь мгновенно помрачневшим лицом и кривой усмешкой Марко. Напрасно он пытался уничтожить ее убийственным взглядом! Черта с два! – Да, судя по твоему виду, у тебя минуты свободной не было, – издевательски протянул он, многозначительно кивая на спутанные волосы и смазанный макияж (десять минут в туалете, и ее даже мать родная не узнала бы!). – Разве ты не для того повез меня на эту тусовку, чтобы оторваться на полную катушку?! – Разумеется, – процедил герцог сквозь зубы. До этой минуты никто не произнес ни слова, и теперь, отделавшись отрывистым замечанием, Марко погрузился в мрачное молчание. О чем он думает? Вероятно, изобретает новые способы побольнее унизить ее? Но на сей раз она отплатит ему той же монетой и возьмет реванш за все муки и издевательства! Его шлюха, подумать только! А как насчет белобрысой? Правда, он из тех распутников, что содержат по нескольку любовниц сразу, воображая, что на дворе все еще девятнадцатый век. Праведный гнев поддерживал решимость Сары остаток пути. Вертолет приземлился, и она, гордо выпрямившись и стараясь полностью игнорировать спутника, направилась к дому. Но едва двери за ними закрылись и Сара шагнула к лестнице, Марко схватил ее за руку и рывком повернул к себе. – Я советовал бы тебе немного поспать, прежде чем станет слишком жарко. А если что-то понадобится, позвони горничной. Несмотря на мирный тон, в глазах сверкали насмешливые искорки, словно он ощутил, как напряглась узкая ладонь под его пальцами. – Спасибо. Но это сильно отдает средневековьем, – бросила Сара, не заботясь о том, что герцог снова сочтет ее мнение вызывающе грубым. Он и без того частенько твердил о том, как она невоспитанна. – Мне жаль бедняжку, вынужденную бодрствовать всю ночь только на случай, если кому-то взбредет в голову потребовать ее услуг! Она попыталась освободиться, но пальцы мертвой хваткой вцепились ей в руку. – Не думал, что сострадание свойственно женщинам твоего типа! – бросил он, наслаждаясь ее замешательством. – А мне, честно говоря, до лампочки, к какому типу вы меня относите! – огрызнулась Сара, и ее глаза полыхнули изумрудным пламенем. – И если соблаговолите отпустить меня, я последую вашему совету и отправлюсь спать, как паинька. Свет хрустальной люстры заиграл в ее растрепанных волосах багровыми отблесками. Марко зачарованно, словно против воли, протянул свободную руку и взвесил на ладони тяжелую густую массу. Черт бы побрал похотливую алчную сучку. Откуда в ней столько соблазна, даже после того, как она ублажила сегодня всех мужчин, положивших на нее глаз! И все же с ним эта ненасытная тварь корчит из себя недотрогу! Какого дьявола он медлит, вместо того чтобы взять ее силой?! Возможно, именно этого она ждет не дождется? Он хорошо изучил тварей подобного сорта, жаль только, что Карло так и остался наивным сосунком! – Немедленно отпустите! Не выношу, когда вы ко мне прикасаетесь! – взвизгнула Сара и, как испуганная кобылка, замотала головой. От его оценивающего взгляда просто дрожь пробирала! – Вот как? – язвительно прошипел он. – А по-моему, ты лжешь, Дилайт – утеха всех мужчин! Ты ведь едва не отдалась мне! Признайся, что легла бы под каждого, кто сумел бы к тебе подойти! – Вы… вы не так поняли! И ничего обо мне не знаете! Да отстаньте же, черт возьми! Взбешенная, Сара приготовилась вцепиться ему в лицо, но он легко увернулся и, смеясь, заломил ей руки за спину, насильно прижав девушку к своему мускулистому телу. – Ну что, посмотрим, кто из нас лжет? – продолжал издеваться Марко, с ухмылкой разглядывая ее раскрасневшееся разъяренное лицо. – Меня… меня тошнит от тебя! – охнула Сара, проклиная собственное бессилие, но все же не оставляя попыток вырваться. – Неужели у тебя совсем нет гордости? Разве так трудно понять – я не хочу тебя! Почему бы не найти себе готовую на все женщину? Ненавижу, презираю тебя… – Заткнись! – прорычал он, словно готовый наброситься на жертву зверь; напряженное свидетельство его страсти все сильнее прижималось к ее бедру. – Заткнись! – снова повторил Марко, с еще большей злобой, едва она открыла рот, чтобы запротестовать. – То, что я с самого начала пытаюсь доказать, не займет слишком много времени, маленькая зеленоглазая врушка с соблазнительным телом, которым ты так гордишься! Прошлым вечером каждый мог видеть на экране этот особенный взгляд, ясно выражавший полное пренебрежение к присутствию оператора и остальных членов съемочной группы! Самое главное для тебя – собственные ощущения! Ты из тех женщин, которыми управляют не разум, а чувства! – Замолчи, замолчи! – твердила Сара, стараясь увернуться от него и пыхтя от бешенства. – Ты ничего обо мне не знаешь, потому что не видишь дальше своего… – В эту минуту я не вижу ничего дальше твоих манящих губ, – перебил герцог, и Сара с отчаянием поняла, что, несмотря на все насмешки, он не даст ей на этот раз так легко ускользнуть. Его рот приближался к ее губам неотвратимо, с намеренной расчетливой медлительностью, заглушив наконец последнюю несвязную мольбу. Он целовал Сару до тех пор, пока ей не показалось, что шея вот-вот переломится, пока ноги не подкосились, а губы сами собой не разомкнулись. Ее захлестнули неизведанные ощущения. По-прежнему сжимая ее запястье одной рукой, Марко неспешно провел другой по спине до самого затылка. Длинные пальцы с притворной нежностью пробежались по ней, прежде чем погладить плечо и опуститься на грудь, прикрытую тонким шелком красного платья. А затем он сжал и стал теребить розовые соски, пока они не превратились в крохотные острые камешки, посылавшие молнии сексуального желания по телу. Как смеет этот мерзкий человек проделывать с ней такое? Девушка, преисполнившись отвращения к себе, невольно отстранилась, пытаясь избежать непрошеных ласк. Но голова беспомощно откинулась, и из горла вырвался тихий стон, едва беспощадные губы оторвались от ее рта и с агонизирующей медлительностью двинулись к груди, с которой уже успел сползти лиф платья. Неужели она действительно наслаждается касанием его губ и языка к чувствительному бугорку, уже пробужденному им к любви? Как случилось, что она безумно жаждет всего, что он делает с ней, пусть даже его рука скользит по животу и накрывает маленький холмик, обжигая сквозь складки яркого шифона? Лицо Сары тоже загорелось, по телу разлилась истома. Она безропотно принимала все и трепетно ждала, что будет дальше. Но тут Сара неожиданно оказалась на свободе – Марко так резко оттолкнул ее, что она едва не упала. К счастью, он вовремя сумел ее подхватить. – Вот видишь? – глухо бросил он. – У тебя даже нет сил сопротивляться своей страстной натуре! Нимфоманка! Думаю, ты легла бы под самого дьявола, если бы он поманил тебя! Как отвратительно он смеется! Словно тысячи заноз впиваются в кожу, ставшую такой чувствительной от его ласк. Мельком взглянув на ее багровое от стыда лицо, Марко усмехнулся. – Не смотри на меня так! Кстати, не находишь, что для одного вечера впечатлений больше чем достаточно? Иди наверх, лгунишка. Возможно, я приду к тебе попозже. Сара припустилась бежать, позабыв о гордости. Мозг крохотными молоточками долбили его последние слова: «Иди наверх, лгунишка. Возможно, я приду к тебе попозже». Он сказал «возможно». Последний бесчеловечный поворот острого лезвия, которым он уже успел ее пронзить. Сара мчалась по ступенькам так, словно за ней по пятам гнался сам сатана, и перевела дух только у самой двери, в которой не было замка, служившей символом ее положения в этом доме и напоминанием о другой эре, когда женщинами владели, как скотом и мебелью, и использовали как было угодно их повелителю. Глава 23 Прошло немало времени, прежде чем Саре удалось наконец уснуть. Во сне ее преследовал огромный чудовищный волк с ощеренной пастью и сверкавшими, как горящие угли, глазами. И несмотря на то что он мог одолеть ее в мгновение ока, все-таки почему-то предпочитал держаться за спиной, играя с ней, доводя до изнеможения, пока сердце едва не разорвалось от усталости в ожидании момента, когда он сомкнет челюсти на ее горле, унося в небытие, жадно овладев… – Нет! Должно быть, собственный крик разбудил ее. В комнате было невыносимо душно, и она, вся мокрая от пота, лежала на сбившихся простынях. Слава Богу, это всего лишь сон! Постепенно сердце и дыхание успокоились. Шторы были опущены, и в комнате царила темнота. Который час? И тут, судорожно всхлипнув, Сара вспомнила, что находится в тюрьме, где время не имеет значения. Какая разница, проспала она или нет! Самое страшное уже случилось: она здесь, словно крохотная мошка, навеки заключенная в куске янтаря, или недавно привезенная наложница в гареме мавританского султана, со страхом и любопытством ожидавшая, когда на нее упадет взгляд капризного и непостоянного хозяина. Сара прижала к вискам ледяные пальцы. Сегодня ее донимали и другие, не менее странные сны, кошмары, о которых не хотелось сейчас думать. Не стоило также и вспоминать о причине этих видений и уж ни в коем случае не мучиться, воспроизводя в памяти, как он опозорил ее, раздавил гордость и самоуважение. «Немедленно перестань!» Настал новый день, а вчера она была слишком усталой и измученной, переполненной впечатлениями от звуков, красок и образов, несомненно, каким-то образом повлиявших на подсознание, хотя происходящее на вилле наполнило ее отвращением. Но сегодня, если он вздумает прийти, она так легко не сдастся! Он не сумеет… Поскорее выбросив из головы позорные предательские мысли, Сара вынудила себя встать с постели и боязливо взглянула на дверь. Неужели он придет сюда, за ней, чтобы довершить начатое? Или, теша мужскую самонадеянность, ждет, когда она придет к нему? Сара с размаху ударила по кнопке вызова слуг. Сегодня, пока она не опомнится настолько, чтобы выработать подходящий план, будет разыгрывать роль избалованной одалиски, окруженной услужливой челядью. Если же герцог пошлет за ней, притворится больной и откажется спуститься. Он еще у нее попляшет! К счастью, на звонок появилась сама экономка и, настороженно глядя на Сару, сообщила, что сейчас уже четверть восьмого вечера, но хозяин приказал не тревожить гостью. – Неужели? Как мило! Серафина пропустила мимо ушей эту колкость, и Сара запоздало вспомнила, что та безусловно предана ди Кавальери и служит в доме не один десяток лет. К чему ей волноваться за судьбу глупенького мотылька, имевшего неосторожность слишком близко подлететь к огню? – Приготовить вам ванну, синьорина? Я приказала принести поднос с кофе, апельсиновым соком и сладкой булочкой на случай, если вы проголодались. И соблаговолите сказать, что хотите на ужин. – Я… я неважно себя чувствую, – поспешно ответила Сара, чтобы скрыть, как нервничает. – Неплохо бы полежать в горячей воде; вас не затруднит приготовить ванну? А потом… прошу прощения, но мне в самом деле сегодня тяжело переодеваться и спускаться вниз к ужину. Не могли бы вы принести поднос сюда? Что-нибудь полегче – тарелки супа и салата вполне достаточно. – И все? Но вам необходимо побольше есть. Серафина неодобрительно оглядела стройную фигуру Сары и худенькое личико с темными кругами под глазами. – Я совсем не голодна… однако… Господи, она лепечет, как деревенская дурочка! Но ничего не поделаешь, надо попытаться объяснить. – Как, по-вашему… нельзя ли попросить кого-нибудь побыть со мной немного? У вас, конечно, полно дел, но, возможно, одна из горничных согласится? Я… минувшей ночью мне снились кошмары. Не хотелось бы снова предаться искушению выйти на террасу и поддаться странному опьянению сардинской ночи. Кажется, она попала в точку, потому что Серафина перекрестилась и молча кивнула. – Я пришлю Терезу. Она немного знает английский. Правда, страшная болтушка и станет надоедать вам расспросами об Америке, но девочка хорошая и очень честная. Значит, хотя бы на сегодняшнюю ночь у нее будет защита. Но и лежа в мраморной ванне с распущенными, плавающими в воде волосами и позже, сидя перед зеркалом и расслабленно отдаваясь заботам Терезы, хлопотавшей над ней со щеткой в руках, Сара пыталась прогнать неотвязную мысль: от кого ей защищаться? И от чего? Тереза почти не выходила из спальни и, преодолев застенчивость, жадно забрасывала ее вопросами об Америке, как и предупреждала Серафина. Сара немного поела, несколько раз прошлась по комнате и, заметив, что девушка едва подавляет зевоту, пожалела ее и отпустила. Было уже поздно, во дворце воцарилась тишина. Ей и самой следовало бы лечь в постель, чтобы наутро проснуться свежей и бодрой! У Сары было время собраться с силами, и теперь она ко всему готова! Больше он не воспользуется ее слабостью, не проникнет сквозь заново возведенные крепостные стены, не сломит сопротивление. Главное – выработать правильную стратегию. Стратегия… преимущества… оружие… Эти мысли хороводом вертелись в голове Сары, рассерженно метавшейся по комнате, как тигрица. Наконец, немного успокоившись, девушка остановилась перед высоким зеркалом в золотой раме, глядя в глаза собственному отражению. Оружие! Зеленые глаза слегка потемнели и прищурились. Дилайт, разумеется, инстинктивно поняла бы, как бороться с герцогом. Да и мама Мона тоже! Но и Сара постепенно учится. И обязательно выучится! Отступив, она критически осмотрела себя. Глаза и волосы, конечно, унаследованы от Моны, которая и ввела в моду цвет красного дерева. Густая грива Сары не знала краски и доходила до плеч. А груди… Рассматривая себя, как незнакомку, Сара покраснела, вспомнив, что затворилась в этой комнате в поисках сна и уединения. Настоящий кролик! Глубоко вздохнув, девушка продолжала мысленно подсчитывать собственные достоинства и недостатки. Грудь, признаться, ничего, но не такая налитая, как у Дилайт. Кажется, мужчины любят, чтобы бюст был попышнее. А как насчет всего остального? Возможно, она и в самом деле слишком худа, но… Сара порывисто развязала шелковый халатик и одним движением плеч сбросила его на пол. Тонкая талия и, слава Богу, плоский живот. И если ее бедра, как и грудь, недостаточно полны, ноги по крайней мере длинные и стройные, а зад не отвисает. Прекрасно, Сара. Совсем неплохой арсенал для новобранца! За спиной в зеркале таинственно улыбалась дама с портрета, и под ее пристальным взглядом Сара поспешно подхватила халатик и оделась, но тут же раздраженно нахмурилась. Да что это с ней творится! Еще похуже Серафины! Она вспомнила загадочные слова экономки: «Не знаю, в чем тут дело и почему одни чувствуют некоторые вещи, а другие – нет. Но говорят, здешние камни очень старые и вместе с теплом вобрали в себя много чего странного». Тогда Сара, занятая своими мыслями, лишь пожала плечами. В наши дни, когда парапсихология шагнула так далеко, все кажется возможным. Сильные эмоции пронизывают самый воздух этого дома, навеки запечатлены в камне и дереве. В ту минуту Сара посчитала, что немного повредилась в уме, но размышлять об этом было попросту некогда. А сейчас… Ах, в конце концов, это всего лишь портрет! И та несчастная глупышка, которая позировала для него, умерла в нищете и холоде, отдав все ради любви. Робко приблизившись к картине, Сара в который раз стала рассматривать красавицу испанку. Жалела ли она обо всем, чего лишилась, эта юная герцогиня? И рвалась ли к любовнику или просто пыталась избавиться от своего деспота мужа, так часто оставлявшего ее в одиночестве, вынуждавшего носить «волчий» медальон, как рабский ошейник? Но женщина на портрете унесла тайну с собой в могилу. Она мать Марко, и мальчику было всего несколько лет от роду, когда бедняжка покинула его, герцогский палаццо и эту комнату, где, должно быть, так часто плакала по ночам, стараясь найти выход. Как много мужчин хотели бы даже в наше время видеть женщин у своих ног, покорных и безропотных! Все это длилось бы веками, если бы женщины некоторых, весьма немногочисленных стран не решились сбросить ярмо. Но тут, на Сардинии, мужчины и поныне вели себя так, словно на дворе средневековье! Лицо Сары омрачилось. Может, именно из-за матери Марко так относится ко всем женщинам? Он, естественно, подражает отцу, приучившему его считать женщин чем-то вроде домашних животных или игрушек, которые легко купить и еще легче бросить в угол. Такие мужчины, вероятно, подсмеиваются над самим понятием «любовь» и женятся с единственной целью – получить наследника. Того же самого ждут и от Карло, и старший брат без малейших угрызений совести идет на все, лишь бы настоять на своем. – Только, – прошептала Сара, – со мной у него ничего не вышло, хоть он об этом еще не подозревает! Да-да, главное, как она и подумала раньше, – стратегия! Существуют стратегия любви и военная стратегия, а поскольку между ней и Марко определенно нет нежных чувств… Сара коварно усмехнулась. Недаром все считают, что она – истинный ученый! Теперь настала пора провести самое тщательное исследование всех сторон характера Марко, узнать его подноготную: уязвимые места (если таковые у него имеются), пристрастия и вкусы, особенно в отношении женщин. Тут Сара поморщилась, припомнив блондинку. Марко, конечно, животное, но все же что-то человеческое в нем осталось, а у каждого гомо сапиенс есть свои слабости. Именно их и предстоит отыскать. И сыграть на них так же бессовестно, как он это сделал вчера. Сара вздрогнула от пронзительного телефонного звонка. Кому понадобилось звонить в такой час? Вспомнив, что во дворце лишь внутренние телефоны, Сара уставилась на аппарат. Неужели… стоит или нет отзываться? Но если она не ответит, он не задумываясь вломится сюда! Сара схватила трубку и, немного помедлив, сказала сонным голосом: – Э… алло! Неплохо для начала! – Не притворяйся, что спишь. Я знаю, когда ушла Тереза, и видел свет в твоей комнате. Как она ненавидит этот гортанный голос! Сара поудобнее переложила трубку. – А тебе не приходило в голову, что я могу уснуть с зажженным ночником? Марко многозначительно помолчал, давая ей осознать всю абсурдность подобного заявления, и коротко бросил: – Я собираюсь поплавать в бассейне и подумал, что, может быть, ты составишь мне компанию. – Только мы вдвоем? – кокетливо осведомилась Сара. – Тебя так пугает подобная перспектива? Перед глазами Сары встало насмешливое лицо с презрительно поднятыми бровями. – Боюсь, – вкрадчиво добавил он, – что слуги уже спят, и поскольку их комнаты находятся на другой стороне двора, кроме нас, во дворце никого нет. У Сары захватило дух. Молчание, казалось, тянулось бесконечно. Наконец вновь послышался голос Марко: – Я просто хотел заверить тебя, что нас никто не потревожит и стесняться нет причин. – О чем это ты? Чего стесняться? Обыкновенного купания в бассейне? – Мне следовало бы понять, что тебя не смутит купание нагишом даже на глазах у всего пляжа! Но здесь, на Сардинии, люди очень старомодны, как ты уже успела заметить. – Нет! – вырвалось у Сары. Для такого человека, как он, в английском языке существует довольно выразительное название, которое ей, однако, не хотелось бы употреблять вслух! – Что значит «нет»? По-моему, я тебя ни о чем не спрашивал! Кажется, ей все-таки удалось пробить его толстую шкуру! – Ты поинтересовался, не хочу ли я пойти с тобой купаться, и я повторяю – ни за что! – отчетливо произнесла Сара и для пущей ясности добавила: – Я не марионетка, чтобы дергать меня за веревочки! И не верю ни тебе, ни твоему так называемому слову чести! Голос Марко зазвенел сталью, способной, будь она настоящей, наверное, убить Сару на месте. – Интересно, какое обещание я не сдержал? И в чем мне нельзя доверять? «Ха, – торжествующе подумала она, – шах и мат!» Но вслух с фальшивой искренностью объяснила: – Но ведь… ведь ты говорил, что никогда не изнасилуешь меня… и ни к чему не принудишь. Или уже забыл? – Почему же, у меня превосходная память! – прорычал он, но тут же постарался взять себя в руки. – Как, по-твоему, почему я отослал тебя в постельку? И что ты вообразила себе, всего лишь потому, что я поцеловал тебя на пари? – На пари?! – Да, пари, которое мы заключили, маленькая обманщица! Услышав его самодовольный смешок, Сара стиснула зубы от бессильной ярости. – Я ведь не насиловал тебя, правда? И поверь, мне ни к чему прибегать к подобным крайностям. Подумай хорошенько, может, ты себя боишься, дорогая Дилайт? Не доверяешь собственным эмоциям и поэтому опасаешься поплавать нагишом с обнаженным мужчиной? Возможно, ты желаешь… жаждешь того приключения, которое так напыщенно именуешь изнасилованием? – И, пренебрежительно хмыкнув, коротко бросил: – Но все это – пустая трата времени! Я иду в зал, а ты поступай как хочешь. Глава 24 В каминах по обоим концам огромного зала весело горел огонь. Пляшущие языки пламени окрашивали светлую кожу Сары в золотистый цвет. Спускаясь по широким ступенькам мраморной лестницы, она с каждым шагом все отчетливее сознавала, что совершает нечто очень опасное и рискованное, на которое никогда бы не отважилась в прежней спокойной, размеренной жизни. И все же Сара старалась идти уверенно и неспешно, даже когда плеск воды в бассейне смолк и она поняла, что Марко наблюдает за ней. Впрочем, что особенного? В человеческом теле нет ничего постыдного или неприличного. Нагота гораздо целомудреннее, чем полуприкрытое тело, оставляющее простор воображению, завлекающее и дразнящее. Смелее, Сара! Думай о той, ради кого решилась на такое! – Ну что? Теперь, когда ты здесь, наверное, вспомнишь, что не умеешь плавать, и умчишься со всех ног от страшного серого волка? Сейчас, с волосами, прилипшими к голове, его лицо казалось совсем иным, но хрипловатый голос и сардоническая гримаса оставались прежними. Ну и черт с ним! – Кто боится большого серого волка? – весело перефразировала Сара, сбрасывая короткое японское кимоно и ныряя в воду. О, как приятно! Она так давно ведет ленивую жизнь и нуждается в упражнениях, как умственных, так и физических. Проплыв под водой, девушка показалась на поверхности и откинула со лба тяжелые пряди волос, с которых потоками лилась вода. – Позволь мне… Длинные темные пальцы убрали волосы, и Сара ошеломленно сообразила, что едва не наткнулась на него. – Спасибо! Глубоко вдохнув, она поплыла кролем в противоположном направлении, но, к сожалению, не успела доплыть до бортика, как увидела Марко перед собой. – Значит, ты плаваешь почти так же хорошо, как играешь в теннис? Интересно, в каких еще видах спорта мы можем посостязаться? Надежно ли скрывает ее вода? О дьявол, кажется, она начинает превращаться в викторианскую ханжу! Намеренно кокетливым жестом Сара снова отбросила волосы. Весьма удачно найденная деталь! – Остается только гадать? – лукаво шепнула она и была вознаграждена убийственным взглядом. Похоже, у него чешутся руки утопить ее! Не собираясь проверять правильность своего предположения, Сара снова поплыла, теперь уже куда увереннее. Давно она не тренировалась! Да, она может отлично играть в теннис, плавать и ездить верхом! Кроме того, в число ее достоинств входит умение весьма прилично играть на фортепьяно и бренчать на гитаре. Отец настаивал, чтобы она получила «приличествующее леди» воспитание. Представить страшно, что случилось бы с бедным папочкой, узнай он, какую авантюру затеяла его дочь. Сара нервно поежилась. – Неужели тебе холодно? Сейчас насмешливый голос донесся с довольно безопасного расстояния. – Если так, могу подложить дров в камин. – Я в полном порядке, благодарю, – живо откликнулась она. – Bene.[15] Очевидно, он решил ее игнорировать! Держась за поручень, проходивший по всему периметру бассейна, Сара сделала несколько упражнений для ног, слыша, как он рассекает воду быстрыми, резкими движениями. – Ладно, с меня хватит. Когда Сара повернула голову, он сидел на бортике, скрестив ноги так небрежно, словно успел надеть как всегда безупречно скроенные брюки. Девушка побыстрее отвернулась, пробормотав достаточно громко, чтобы он слышал: – Означает ли это, что я тоже должна выйти? Несправедливо – я только что пришла! – Ты вольна делать все, что захочешь! И поскольку я тоже забыл полотенце, полежу пока что у огня, чтобы обсохнуть. Не хочется оставлять тебя одну, такую маленькую и беззащитную, в этом огромном мраморном корыте! Вдруг поскользнешься или судорога сведет! Я тебя подожду! Спокойная констатация факта, только и всего. Мужайся, Сара! Она три раза проплыла бассейн туда и обратно, прежде чем небрежно бросить: – Просто потрясно! Поднявшись из воды, Сара немного посидела спиной к Марко, гадая, действительно ли он задремал или исподтишка наблюдает за ней. По телу побежали мурашки. Отделается ли она на сей раз так легко? Позади нее внезапно взметнулись огненные языки, и по стене заплясали причудливые тени. Где-то там сейчас Марко. Далеко или совсем рядом? Но тут девушка с облегчением услышала его голос, донесшийся с другого конца зала: – Ты, кажется, замерзла, и я подбросил в камин дров. Вместо того чтобы сидеть и рисковать подхватить простуду, предлагаю последовать моему примеру и погреться немного. Здесь даже пол теплый, и, разумеется, – ехидно добавил он, – нечего бояться, что я стану… к чему-то принуждать тебя. Решив пропустить мимо ушей нескромный намек, Сара весело откликнулась: – Звучит заманчиво! Воцарилось выжидательное молчание. Набравшись мужества, Сара приготовилась сделать первый шаг. В конце концов, что тут такого! Можно подумать, он мало видел обнаженных тел, запечатленных в мраморе и на полотнах, не говоря уже о нудистских пляжах, стриптизерках и центральных разворотах журналов для мужчин! Последнее соображение решило все. Да и по роли ей предназначено поощрять его и поставить на место, лишь когда придет время. – Не будете ли вы так добры передать мне кимоно, пожалуйста? Должно быть, рассудок все-таки взял верх, и слова сами собой сорвались с языка! Недоверчивый смешок подтолкнул Сару вскочить. Стройная, как тростинка, она повернулась к нему. В черных глазах плясали отблески пламени. Гордость заставила ее помедлить чуть больше, чем стоило бы. Ну что же, если хочет – пусть любуется, будь он проклят! Пусть лопается от злости, сходит с ума по тому, чего никогда не получит! Зелен виноград! Обманчиво неловким движением Сара подняла руки, поправляя мокрые волосы. – Боюсь, они ни за что не высохнут, если только ты не проявишь хоть каплю галантности и не сходишь за полотенцем. – А с чего ты решила, что я могу быть галантным, – проскрежетал Марко, в который раз едва не лишив ее уверенности в себе. Однако Саре удалось тихо, беззаботно рассмеяться. – Хотела точно убедиться. Но, вероятно, мне следовало бы знать заранее? – Совершенно верно. Тембр голоса неуловимо изменился, превратившись в рычание. – Почему бы тебе не подойти поближе к огню? По-моему, ты опять трясешься. Не хочу, чтобы твоя болезнь была на моей совести! Он, разумеется, лежал у огня, подложив руки под голову и согнув ноги в коленях. Сара старалась не смотреть на его мускулистое, идеально сложенное тело, хотя Марко, напротив, бесстыдно и откровенно глазел на девушку, легко шагавшую к нему с деланно небрежным видом. Какое облегчение – наконец опуститься на пол, лечь на живот и повернуть голову, притворяясь, что смотришь на пламя. Затянувшееся молчание становилось почти ощутимым, и Сара неожиданно осознала, что откуда-то льются тихие, чуть слышные звуки музыки, окутывающие ее невидимой шелковой паутиной. «Тристан и Изольда»… тема трагической любви. Только музыка, без вечно раздражающего вторжения голосов. Самая чувственная в мире. Та, от которой можно потерять разум и волю. – Ты, вероятно, предпочитаешь рок-н-ролл, но эта мелодия больше соответствует моему сегодняшнему настроению. – Ты вечно предполагаешь, но ничего толком не знаешь обо мне. Ничего! – В таком случае остается надеяться, что мне когда-нибудь будет позволено узнать. – Сомневаюсь, что дашь себе труд попытаться, – хмыкнула Сара. Ну отчего он постоянно накидывается на нее? – Почему бы нет? Ведь до сих пор ты ухитрялась сохранять тайну. Я заинтригован и честно признаюсь в этом. – Ха! Последнее время Сара частенько употребляла это короткое, но емкое междометие. – Не веришь? Даю слово, Дилайт, мне хотелось бы узнать о тебе как можно больше. Ну хотя бы нравится ли тебе массаж? У тебя сведены все мышцы на спине, а это нехорошо. И поскольку я не настолько галантен, чтобы принести тебе полотенце, искуплю вину трудом рук своих. – Но я не… – Лежи смирно, – властно оборвал Марко. – Это всего-навсего крем с витамином Е. Прекрасно сохраняет упругость и эластичность кожи. И, не дожидаясь ответа, с удивительной осторожностью начал втирать крем в ее шею и плечи. – Не волнуйся, – издевательски бросил он, – я не собираюсь тебя возбуждать. Только помогу согреться и расслабиться. Ну да, так она и поверила! Однако, тщательно все взвесив, Сара решила, что хладнокровие – лучший способ держать его на расстоянии… и, уж бесспорно, она в большей безопасности, когда лежит на животе, а не пытается вскочить и удрать. Кроме того, надо честно признать, что он совершенно не старается разжечь в ней желание, наоборот, спокойно и почти профессионально разминает напряженные мускулы. И пока его руки не спускались ниже талии. – Тебе больно или приятно? – осведомился Марко. До сих пор она не знала, что волки могут мурлыкать! Или он хочет застать ее врасплох? – Ну вот, опять ты как натянутая струна! Неужели так и не научилась расслабляться? – Честно говоря, я была бы гораздо спокойнее, если бы столь внезапное проявление доброты не вызывало вполне естественных подозрений! – Какой цинизм! Повернись, и я докажу, что добрее меня человека на свете нет, если, конечно, под словом «доброта» ты подразумеваешь полнейшее равнодушие. Может, мне притвориться, что ты… ну, скажем, любимая племянница? Чистая, как только что выпавший снег, дочь старого друга? – Да поможет Бог твоим племянницам, если они в самом деле у тебя есть! И сомневаюсь, чтобы дочерям твоих друзей удалось до сих пор сохранить невинность! Сара вдруг вскрикнула оттого, что его руки зверски стиснули ее плечи, словно Марко боролся с желанием ударить ее головой о мраморный пол. – Твой слишком длинный и острый язык, Дилайт, когда-нибудь доведет тебя до беды. Твое счастье, что я поклялся… – угрожающе прошипел он. Сара сочла за лучшее промолчать, боясь, что он попросту разорвет ее надвое своими могучими ручищами. Но и он, кажется, овладев собой, переключил свое внимание на ноги девушки – сначала подошвы, потом лодыжки. Кожа, смазанная кремом, становилась шелковистой, пальцы двигались на удивление легко, и Сара обрела утраченную уверенность. Лишь ощутив, что руки его медленно скользят к бедрам, Сара решила, что с нее хватит. – Спасибо. Я прекрасно отдохнула и, пожалуй, пойду спать. – Не думал, что ты еще к тому же и трусиха. К тому же? Что он имеет в виду? Опять этот назойливый внутренний голос! Но сейчас лучше не обращать на него внимания! – Мне совершенно безразлично твое мнение, – холодно бросила Сара. – Прекрасно. Наверное, я ошибся, предполагая, что ты по какой-то причине боишься меня. Заверяю, я абсолютно безвреден, так что можешь без опаски перевернуться. И поскольку вряд ли тебе присуща застенчивость, естественно предположить, что причина столь неожиданной скромности – обыкновенный страх. – Ты слишком самоуверен! С какой стати мне тебя бояться? – В таком случае… И Марко в мгновение ока поднял Сару и уложил на спину, как тряпичную куклу. – Ах ты… Сара опустила веки, чтобы не видеть, как вспыхнули его глаза. – Приличной женщине не к лицу ругаться, а ты, кажется, вот уже несколько недель старательно пытаешься убедить меня в том, что передо мной истинная леди! Поэтому лежи спокойно и не шевелись, иначе я могу забыться и допустить непростительные вольности! – Разве я не успела объяснить, что ты совершенно не в моем вкусе? – глухо пробормотала Сара, застыв, и с неожиданной вспышкой ярости заметила его кривую улыбку. – Неужели? До чего же ты неблагодарна, а ведь я всего лишь стремлюсь услужить. Почему бы тебе, как говорится в анекдоте, «не расслабиться и не получить удовольствие»? Сейчас легче всего закрыть глаза и не спорить, словно этим можно отгородиться от него! Выстоять против коварных, нежных ласк его пальцев, которые втирают крем в горящую кожу, превращая ее в переливающийся атлас, озаренный красновато-золотым светом. Он взял ее за плечи, осторожно массируя шею, пока не почувствовал, как обмякла напряженная плоть. Лишь когда его ладони скользнули ниже, Сара снова напряглась. Однако он намеренно избегал прикасаться к соскам. Едва дотрагиваясь, он очень бережно коснулся груди, погладил упругий плоский живот и снова двинулся вверх, по-прежнему дразня неуловимыми касаниями. Сара сохраняла вид усталого безразличия, но Марко показалось, что под шелковистой гладкой кожей пробегает еле заметная дрожь желания, с головой выдавая девушку. Будь она проклята, маленькая лгунья, предпочитающая из последних сил бороться с собой, только бы не дать волю собственным чувствам! Разве к этому времени она еще не поняла, что о браке с Карло не может быть и речи? Чего надеется добиться этой показной добродетелью? И долго ли еще продержится? Глава 25 Какой невероятной и неправдоподобной показалась бы эта сцена всего лишь два дня назад! Представить невозможно, что она, рассудительная и невозмутимая Сара Колвилл, отважится лежать в чем мать родила на теплом мраморном полу, пока самый презренный и ненавистный на свете человек смеет дотрагиваться до нее своими лапищами да еще и лицезреть в таком виде… Ну почему, почему она все это позволяет? Если бы его прикосновения снова стали грубыми и оскорбительными, если бы он попытался каким-то образом нарушить безмолвное, но взаимное соглашение, Сара немедленно поднялась бы и гордо удалилась. Однако ей даже нечего возразить, он просто массирует ее, как обещал. Но в самом ли деле так равнодушен при этом? Ведь не пригрезилось же ей едва ощутимое скольжение пальцев по внутренней стороне бедра! И, дьявол бы все это побрал, разве не она должна была завлекать его, разжигать и в самый напряженный момент послать к черту? Его и дразнящие, всезнающие чуткие пальцы, которые беспрепятственно порхают по ее телу… одному Господу известно, сколько женщин пало жертвами этой внешне невинной игры. Массаж называется! Запоздало вернувшийся здравый смысл и решимость отрезвили Сару. Она села, сонно потирая глаза, словно и впрямь едва не задремала. – М-м-м… просто восхитительно. Однако услуга за услугу! Теперь моя очередь! Вот увидишь, я тоже классная массажистка! Пожалуй, это сильно сказано, но Сара прочла руководство по массажу и прекрасно все запомнила! С озорной улыбкой, не спуская глаз с удивленного лица Марко, она потянулась к открытой баночке с кремом. – Ложись! – Какая неожиданная любезность! Я польщен! Но Сара заметила, что, даже растянувшись на животе, он все-таки поглядывал на нее с некоторым подозрением. Довольная собой, она радужно улыбнулась: – О, я уверена, что у тебя нет отбоя от горящих рвением дам! Постараюсь и я отличиться! – Спасибо, – сухо произнес он. – Придется после сеанса определить и твой рейтинг! Не имею ни малейшего желания ходить в синяках и царапинах! – Возможно, тебя ждет сюрприз! Ничего нельзя знать заранее, не правда ли? – Валяй! Пожав плечами, он спрятал лицо в ладонях, словно смирившись с не слишком приятной процедурой. Стоявшая на коленях Сара с трудом удержалась, чтобы не высунуть язык, благо он все равно не увидит. Марко прав, ее так и подмывало запустить ноготки ему в спину, но приходилось сдерживаться, чтобы показать настоящий класс! Поэтому ее пальцы с удивительной силой стали массировать шею Марко совсем, как он! Крем густым медом покрывал руки Сары и его загорелое тело, пробуждая в девушке странные чувства. Удивительно, что она вытворяет, да еще ухитряется при этом действительно получать удовольствие от дурацкого массажа! Под ладонями перекатывались бугры крепких, как у молодого животного, мускулов. По-видимому, она постоянно держала Марко в напряжении, поскольку тот не знал, чего от нее ждать. Сара провела костяшками пальцев вдоль позвоночника, вниз и вверх, размяла плечи и тут же, едва прикасаясь, пробежалась до пояса и даже не побоялась задержаться на бедрах. – Это, по-твоему, массаж? – прорычал Марко, но девушка только улыбнулась. Судя по тому, как он заерзал, наверняка пытается подавить возбуждение. – А ты на что-то жалуешься? – призывно прошептала Сара, пока ее руки продолжали посылать красноречивые сигналы по всему упругому мужскому телу. Пьянящее ощущение собственного могущества ударило в голову, когда под кончиками пальцев она почувствовала его невольную реакцию. – Ты… ты вызываешь во мне желание! Берегись! Ее блестящие от крема руки не переставая скользили все с большей уверенностью по теплой коже. – Но почему? – беспечно отозвалась она. – Ты клялся, что твоему слову можно верить! Хочешь, чтобы я прекратила? Она дразнила, манила, искушала – прожженная дрянь! Еще бы – хочет отплатить ему той же монетой, а поскольку мужчину куда легче привести в состояние боевой готовности, чем женщину, значит, на этот раз ее верх! Боже, как страстно он жаждет накрыть это длинноногое извивающееся тело своим и заставить признать, что на самом деле она всего лишь дешевая доступная тварь, живущая только позывами плоти, одна из тех сук, что готовы дать любому кобелю, на которого положат глаз. Он так хотел, чтобы Карло сам до этого додумался… Хотел? Хочет! Она, конечно, не так проста, как кажется, и невероятно своенравна, но при этом всего-навсего женщина и податлива, как все они, включая его мать! Марко грустно усмехнулся, радуясь, что Дилайт этого не видит. Поместив ее в эту комнату, он посмеялся над собой. Какая горькая шутка! Его мать, сбежавшая с конюхом, тоже была шлюхой! Родственные души! И существует лишь один очевидный способ выбросить ее из души и сердца… Упоенная своей победой и невольно злорадствуя, Сара испуганно охнула, когда ее рука оказалась в неумолимых тисках. – Довольно! Почему он вечно либо командует, либо угрожает? – Да что с тобой? Пусти, ты делаешь мне больно. Сам обещал… – Я прекрасно помню, что обещал, – процедил Марко. – Однако, насколько я понимаю, ты пытаешься заставить меня нарушить установленные тобой же границы! Я не наивный олух вроде Карло и обычно… – Выразительно помолчав, он одним гибким движением вскочил, не давая Саре подняться с колен. – Обычно, – громовым голосом произнес он, – я не отказываю себе в тех мимолетных утехах, которые могут доставить такие, как ты, поэтому поостерегись, иначе я могу принять твои заигрывания за приглашение к действию! Он нарочито медленно оглядел ее обнаженное тело, задержавшись на груди и темном треугольнике между ног. Сара неудержимо покраснела под этим словно бы поглощающим, вбирающим в себя взглядом и, задыхаясь, попыталась вырваться. – Мне следовало бы помнить, что ты не умеешь проигрывать! Сначала в теннис, потом сейчас… – Но кто из нас проигравший, а кто победитель? – осведомился Марко пренебрежительно, а сам не переставая поглаживал то место на руке, где лихорадочно бился пульс. – Хочешь узнать? – Думаю… – Сара постаралась унять дрожь в голосе. – Возможно, стоит на сегодня объявить ничью и… разойтись по своим комнатам. И перестань выкручивать мне руки, больно же, говорю! – Говоришь, – подтвердил он задумчиво, явно наслаждаясь ее бесплодными попытками освободиться. – Кажется, это еще одно обещание, которое ты обманом заставила меня дать? Что я не причиню тебе боли? Признаться, не припоминаю. – Отвяжись! – прошипела Сара. – Я не поклонница садомазохизма, не то что, по-видимому, ты! – А если бы и так, неужели меня остановило бы твое жалкое нытье? По-моему, ты не хуже меня сознаешь, что еще немного, и ты уже не сможешь обходиться без всего, что я стану делать с этим стройным разгоряченным телом! И снова эти искры, похожие на язычки пламени, вспыхнувшие в черных глазах, как последние огоньки под прогоревшими углями. Опасный симптом, понятный даже неискушенной Саре. – Нет! Единственное резкое слово, как удар ножа, брошенное ему в лицо! Ах, если бы оно могло ранить его, оставить неизгладимый шрам! Будь у нее в этот момент настоящий кинжал, она не задумываясь бы вонзила его в мускулистое тело человека, который способен так легко ее одолеть! – Нет! Все, что бы вы ни делали, не вызовет во мне желания! Ее глаза влажно блестели, полные непролитых слез отчаяния, так похожего на ненависть. Из горла вырвался нервный высокий смешок, напоминавший звон бьющегося стекла. – Потому что… потому что, даже если ты возьмешь меня силой и сумеешь распалить, я просто закрою глаза, чтобы представлять на твоем месте кого-нибудь другого – любого мужчину, кроме тебя! Понятно? До сих пор я сама выбирала себе любовников, синьор герцог, а вы не в моем вкусе! Надеюсь, я достаточно ясно выразилась? За неожиданным взрывом последовала зловещая тишина, и даже дыхания, кажется, не было слышно. Противники не могли оторвать друг от друга глаз. Взгляд Марко стал неумолимым, как острый клинок; других видимых перемен она в нем не обнаружила. Почему он ничего не скажет? Не шелохнется? Сгорая от стыда, она ощущала, как бешено бьется сердце. Только бы он не заметил! Не понял, как она трусит. – Ты, кажется, не расслышал? – переспросила Сара, боясь, что вот-вот сорвется голос. – Отчего же. Мы достаточно близко друг от друга, так что совершенно нет необходимости кричать. Как он вежлив. Слишком учтив. Сара подавила неудержимое желание отступить. – Ты просто блистала красноречием и… завидной откровенностью. Должен сказать также, что редко встречал таких искренних стервоз, из тех, кого в Америке называют динамистками! Сгораешь от страсти, но стоит мужчине поддаться на удочку, тут же становишься холоднее айсберга! Прирожденная шлюха! Кровь прихлынула к щекам Сары. Разум подсказывал, что пришел час поставить Марко на место. Сражаться любым оружием, иначе герцог унизит и сломит ее – разве не это он пытается сейчас проделать, бросая ей в лицо подобные обвинения, наблюдая за реакцией с ледяной улыбочкой, так напоминающей гримасу. Он назвал ее шлюхой. Снова. – Будь я действительно тем, кем вы меня считаете, поверьте, синьор, вы не могли бы купить меня ни за какие деньги. Уверяю вас, я готова отдаться даром любому, кто приглянется, даже если это последний мусорщик! – Я начинаю думать, что в этом безупречном теле, принесшем тебе столь сомнительную славу, кроются все омерзительные пороки, присущие лишь женщинам! Перечислить? – Больше я ничего не желаю слушать! Убирайся и оставь меня в покое! Однако он неумолимо продолжал, не обращая внимания на ее вопли: – У тебя слишком пылкий нрав и змеиный язык, и потому всякий любовник, которого ты вздумаешь удержать больше чем на две ночи, не задумываясь уйдет к другой, настоящей, живой и теплой. Расчетливая, насквозь лживая, лицемерная, маленькая… – А ты не что иное… как напыщенный осел! Льешь на меня помои, рассматриваешь через грязное увеличительное стекло с видом праведника, а сам все время… Сара своевременно осеклась, ужаснувшись тому, что едва не высказала. – Все время… а дальше? Пора бы поучиться заканчивать предложения, – посоветовал он, но за вкрадчивостью тона таилась несомненная угроза. – Когда ты разожмешь руки и перестанешь оскорблять меня, я смогу наконец спокойно уйти! Мне крайне неудобно стоять на коленях на жестком холодном полу… или ты вздумал вынудить меня каяться за неведомые, вымышленные грехи? Марко прошипел грязное ругательство и бесцеремонно поставил ее на ноги, по-видимому, рассчитывая, что она потеряет равновесие и упадет ему на грудь. Но эта дрянь, ловкая как кошка, мгновенно выпрямилась, глядя на него своими похожими на осколки зеленого стекла глазами, переливающимися золотом в свете угасающего пламени. Кто знает, какие тайны скрывают эти глаза? Глаза отъявленной кокетки, прожженной проститутки. А тело… тело, перед которым даже он не смог устоять. Расчетлива… расчетлива до мозга костей. И насквозь порочна. От рождения лишена того, что называют моралью. Шлюха и богиня. Что она там несла о грехах? – Боюсь, искупление пристало исключительно тем, кто искренне раскаивается. Но, происходи это всего лет сто назад, поверь, я бы сумел выбить из тебя спесь! Уж тогда бы ты не отделалась только церковным покаянием. Марко почти рычал, что, по ее мнению, было весьма опасным признаком, не говоря уже о зловещем, задумчивом взгляде. Хорошо хоть отпустил ее ноющее запястье, и Сара, с небрежным видом потирая больное место, слегка подалась назад. – Избавь меня от подробного рассказа! Наверняка заточил бы в подземелье или камеру пыток и терзал бы до тех пор, пока я не призналась во всех воображаемых преступлениях, которые тебе вздумалось бы на меня повесить! – Она демонстративно вздрогнула. – Хорошо, что бодливой корове Бог рог не дает! Руки коротки, беби! Пожалуй, самое время исчезнуть, с достоинством и не потеряв лица… Жаль только, что ее кимоно неизвестно где. – Рад слышать, – сухо заметил он и с притворной вежливостью добавил: – Ты, кажется, ищешь что-то? Это? «Это» оказалось пропавшим халатиком, который он, скомкав, швырнул едва ли не в лицо ей, так что Саре пришлось немного попятиться, чтобы поймать его. Именно этого он и добивался, конечно! Девушка оступилась и с громким плеском рухнула в бассейн. Тяжело дыша, она вынырнула и под его хриплый смех снова ушла под воду. На этот раз она не показалась на поверхности – недаром столько усилий ушло на то, чтобы научиться задерживать дыхание на глубине. К счастью, подсветка была выключена. Интересно, что он сделает, если посчитает, что она ударилась головой и потеряла сознание? Бросится спасать или даст утонуть? Она почти истощила запас воздуха, когда он все-таки нырнул. В тот же миг девушка пулей выскочила из воды, держась поближе к бортику, и в мгновение ока выбралась на сушу. Чванливый самоуверенный ублюдок! Сара искренне надеялась, что он еще несколько минут будет шарить под водой в поисках «утонувшей». По крайней мере достаточно долго для того, чтобы испугаться возможного судебного расследования и обвинения в преднамеренном убийстве. На худой конец, может, утонет сам! Она метнулась к лестнице, но злорадный голос догнал ее: – Правильно сделала, что сообразила удрать от меня, хитрая сучка! Поймай я тебя, не пришлось бы притворяться утопленницей. Но Сара не подумала остановиться, оставив за ним последнее слово. Только бы удержаться от боязливого взгляда через плечо напоследок! Охваченная паникой, девушка дважды поскользнулась и едва не упала, прежде чем добралась до призрачного убежища своей комнаты, и в изнеможении прислонилась спиной к двери. Одна мысль терзала ее – она не может повернуть ключ в замке. Глава 26 Впоследствии Сара не могла припомнить, сколько времени провела, глядя на тяжелую деревянную дверь, в которую в любой момент мог войти он, чтобы свершить возмездие. Что, если так и будет? Немного отдышавшись, она подняла сброшенную ночную сорочку, поспешно натянула ее и снова с ненавистью уставилась на дверь. Неужто это и есть прославленная «сладкая жизнь»? Купание нагишом с итальянским герцогом, который привык переделывать под себя все правила и повиноваться лишь собственным желаниям? Нет, это не для нее! И честно говоря, будь у Сары хоть капелька здравого смысла, ни за что не позволила бы втянуть себя в это дерьмо! По обе стороны от зеркала в тяжелой резной раме стояли массивные подсвечники из серебра и слоновой кости. Сара взвесила один в руке. Если Марко посмеет хотя бы ступить через порог, она не задумываясь огреет его по голове, а там будь что будет! Похищенная девственница, отстаивающая свою честь до последнего дыхания! Она невольно улыбнулась, представив себе, как глупо выглядит, стоя здесь с подсвечником наготове. Недаром няня Стеггс вечно осуждала ее слишком живое воображение, а кто знал Сару лучше нее? – Ах, мисс Сара, сейчас вы ну прямо в точности как ваша матушка! С чего вы взяли, что бедный мистер Микс – маньяк-убийца? Ну что за вздор! Воспоминание о выразительном фырканье няни вернуло ей рассудок. Если бы ему взбрело в голову последовать за ней, давно бы уж ворвался сюда! Может, и он внял голосу разума? Лучше поздно, чем никогда! Напряжение отпустило ее так внезапно, что девушка устало обмякла. Завтра надо предпринять что-то, чтобы выпутаться из этого невозможного положения. Если же он все-таки не отпустит ее подобру-поздорову, придется прибегнуть к помощи вездесущего Анджело, который сам предложил отвезти ее к матери. Она интуитивно чувствовала, что, несмотря на несколько порывистый характер и склонность к необдуманным действиям, Анджело на многое способен. Уж он-то всегда выйдет сухим из воды. Такие, как он, выживут в любых обстоятельствах. Выключив свет, Сара рухнула на постель. Перед тем как идти купаться, она оставила двери террасы открытыми и теперь оттуда дул довольно прохладный ветерок. Но подняться не было сил. Сон… благословенная тьма, где нет места тяжелым раздумьям, тревожным мыслям… уютное убежище, царство небытия… Но тут долгожданный покой был нарушен вторжением отвратительного кошмара, заставившего девушку беспокойно метаться по широкой постели. Почему ей кажется, будто кто-то спрашивает ее о чем-то, повторяя одно и то же снова и снова беззвучно шевелящимися губами? Неужели ей так и не дадут спокойно уснуть? Как это все надоело! Она ведь не глухонемая, умеющая читать по губам! И зачем так яростно трясти ее, чтобы вынудить понять? – Да отстаньте же, – пробормотала она, приходя в себя от звука собственного голоса. – Maledezione![16] Какого черта ты нацепила эту идиотскую тряпку? Немедленно сними, иначе, клянусь, я сам сорву этот балахон, моя дважды проклятая Дилайт! О Иисусе, да ведь голос ей знаком! Только не это! Протестующий вопль вырвался у Сары, но тяжелая рука неумолимо подхватила ее, приподняла, и рубашка мгновенно полетела куда-то. Марко снова бесцеремонно швырнул девушку на постель. Сара приоткрыла глаза, пытаясь хоть немного разогнать туман в голове. Ничего не получалось, но по крайней мере он сумел ее разбудить. – Что… что ты здесь делаешь? Как ты смеешь?.. – Я, кажется, уже объяснял, это называется правом синьора, а иначе говоря, правом первой ночи! На здешнем диалекте это звучит точно так же, если желаешь знать… – Проваливай отсюда! Ты… ты ведь обещал, помнишь? – Не будь дурочкой! С чего ты взяла, будто я всегда держу слово? Сара с ужасом сообразила, что он лежит на ней. Лицо было так близко, что она почувствовала слабый запах спиртного. Девушка сжалась. – Да ты пьян! Налакался, как свинья, прежде чем набраться храбрости и решиться все-таки изнасиловать меня! Право синьора! Да в тебе нет ни капли порядочности! Пещерный житель! Никак не можешь забыть своих предков-пиратов, которые совершали набеги, чтобы грабить и насиловать женщин! – Но я никогда не обещал, bella mia,[17] что не попытаюсь соблазнить тебя! Он припал губами к ее шее, и она вскрикнула. – Разумеется, я немного выпил, почему бы нет? Думал, что вино поможет мне уснуть, но перед глазами все время стояла ты, проклятая ведьма! Отчего я презираю и все-таки хочу тебя, хотя и знаю тебе истинную цену? Как часто я был готов возненавидеть тебя и тем не менее вожделел! Он перешел на итальянский, и от всего услышанного Сару охватил такой гнев, что она принялась сопротивляться. Но он полон решимости взять ее! И теперь бросает оскорбление за оскорблением этим грубоватым, звенящим, как сталь, голосом с неожиданно бархатными интонациями, играющими на нервах, как на гитарных струнах. Теперь Марко прижимал ее к кровати всем телом, и непривычное ощущение шершавой кожи и жестких волос на груди заставило девушку сжаться. – Я же сказала – уходи! Немедленно прекрати эту комедию и убирайся! В этот момент Сара презирала себя за нотки отчаяния, за унизительную мольбу, но ничего не могла поделать с извечным ужасом девственницы, особенно когда он начал осыпать ее умелыми изощренными ласками. – А мне казалось, тебе понравился массаж! Перестань так извиваться, carissima, не то я сочту, что ты уже достаточно возбудилась. Сара замолотила по его груди кулаками, всхлипывая от бешенства и страха. – Успокойся! Чем я опять не угодил? Да перестань! Не хватало мне еще следов от ногтей на память о безумной страсти! – прорычал он, перехватывая ее запястья. – И брось делать вид, что отбиваешься, все равно никто не поверит, что ты насмерть перепуганная девственница, а не искушенная в постельных делах куртизанка! Он чертовски силен! У Сары нет ни единого шанса вырваться, если… если она немедленно не признается во всем, не объяснит, что перед ним не Дилайт, а ее старшая сестра. Лучше любое наказание, чем то, что он собирается с ней сделать! – Я не… не… О, черт бы тебя побрал, да подожди же, ты не пони… Но все протесты были заглушены старым как мир способом: рот Марко прижался к ее губам в бесконечных поцелуях – от безумно-нетерпеливых и причинявших боль до долгих и затяжных, исследующих форму и вкус губ, языка, рта. Он был попеременно груб и нежен, а тем временем волшебные пальцы творили нечто невообразимое. Наконец Марко намеренно-дразняще, неспешно-дерзко принялся играть с чувствительными бугорками ее сосков, пока она не задохнулась, пытаясь освободиться от его хищного рта. Она почти теряла рассудок, беспомощно разрываясь между желанием избавиться от него и неодолимым порывом сдаться на милость победителя. Теперь в комнате слышались лишь тяжелое дыхание и тихие стоны. Неужели все происходит с ней, и она ждет и не может дождаться, пока это случится? В эту минуту Сара вообще не могла и не хотела думать, впервые в жизни позволив чувствам взять над ней верх, и теперь медленно падала с огромной высоты, вращаясь по гигантской спирали, словно неожиданно налетевший смерч неумолимо засасывал ее все глубже. То, что Марко творил с ней своими пальцами и губами, было поистине дьявольским наваждением! И наконец наступил миг, когда больше не было необходимости держать запястья Сары, – Марко отпустил девушку, и ее руки взметнулись, чтобы обвить его шею. Он касался тех местечек, что мучительно ныли, требуя ласк, погружал ее в мир ощущений, о которых она до сих пор не подозревала. Гигантский девятый вал швырял Сару в водоворот эмоций, заставивших ее отчаянно выгнуться и радостно принять резкий удар, вызвавший невольный крик боли, но уже через несколько мгновений эта боль уступила место другой, не имевшей ничего общего с физической, и Сара издала захлебывающийся, почти животный вопль, которого даже не услышала из-за бешеной пульсации крови в ушах. Еще… еще… и просто невероятно… еще. Больше, больше… выше… Такое она не могла представить в самых смелых мечтах, вообразить или попытаться описать. Все, что в эту секунду сознавала Сара, – сильные толчки его тела внутри нее, заполняющие пустоту и уносящие в заоблачные выси наслаждения, откуда последовало свободное падение в реальность. Сара словно очнулась от транса, в котором была не собой, а страстным чувственным созданием, бесстыдно отдававшимся собственным желаниям и способным на все, чтобы их удовлетворить. Девушка неожиданно отрезвела. Смятые разбросанные простыни, какая-то неприятная влага между бедрами. Марко все еще по-хозяйски лежал на Саре, но так и не вышел из нее. Может, он заснул? Если сейчас бросит что-то привычно саркастическое и оскорбительное, она… Он слегка отодвинулся, лениво покусывая нежную ложбинку над ключицей. – Клянусь Богом, ты настоящая волшебница. Такая тугая и горячая… невероятно, но я снова хочу тебя! Тихое рычание заставило ее затрепетать от страха… и еще чего-то непонятного, чему не было названия, но слова Марко распаляли, возрождали дремавший в ней древний инстинкт, вызывавший неудержимое желание дотронуться до него. Прижать к груди, ощутить внутри себя. Погладить черные как вороново крыло волосы. Проверить, сможет ли он во второй раз заставить ее испытать столь же неукротимую страсть и то же блаженство. Руки Сары спустились по его спине вниз и двинулись вверх, к плечам и шее. Затем одна рука снова скользнула к бедрам и по наитию нашла то место, где их тела все еще были соединены. – Strega! Колдунья! – хрипло шепнул он и вновь начал набухать и пульсировать в ней. Потянув Сару за волосы, Марко стал осыпать ее безумными поцелуями, а потом неожиданно перевернулся на спину, посадил на себя и стиснул стройные бедра. Из прочитанных книг и откровений подружек Сара усвоила, что подобных вещей в жизни просто не бывает. Так скоро? И она торжествующе, радостно, не веря себе, убедилась, что все они жестоко ошибались! Сара все еще плавала в невесомости, легкая, как перышко, когда сквозь сладостное забытье до нее донесся его голос. Она так и не поняла, что он хотел сказать, но это и не имело значения, во всяком случае, сейчас. Сара сонно уткнулась ему в плечо, прижалась ближе, пробормотала что-то невнятное и крепче обняла его. Уже потом она смутно припомнила, что Марко говорил по-итальянски… То ли пожелал доброй ночи, то ли сказал что-то нежное, как всякий мужчина своей любовнице после любовных игр. Сама того не сознавая, девушка улыбнулась во сне. Любовница! Кто бы мог подумать… она и вдруг чья-то любовница?! Не чья-то, а именно Марко! Забавно, ведь она с самого начала его ненавидела! Больше она ничего не помнила до тех пор, пока жаркие солнечные лучи не ударили в сомкнутые веки. И тут же сердце сжалось от горького чувства потери. Неужели все это ей приснилось? Нерешительно протянутая рука коснулась подушки. Сара нахмурилась. Итак, это действительно сон? Но стоило шевельнуться, и между бедрами непривычно засаднило. Все тело ломило, и она, поморщившись, глянула в окно. Сквозь неплотно задернутые занавески бесцеремонно лилось ослепительное сверкание. С приглушенным стоном Сара повернулась на бок, лицом к опустевшей стороне постели. О дьявол! Ей вправду не хотелось пока думать об этом, но непрошеные воспоминания упрямо лезли в голову. Машинально обняв подушку, как единственное надежное прибежище, Сара невидящими глазами уставилась в стену. Значит, это наконец свершилось! Как странно, что именно Марко, которого она была готова презирать, еще не увидев воочию, стал ее первым мужчиной! Марко, способный соблазнить Сару поцелуем, подчинить своей воле, превратить в послушную куклу. И к тому же он принимает ее за Дилайт! Дилайт, чье имя он шептал снова и снова, пока занимался любовью с Сарой, простой, обыкновенной Сарой, незатейливой, унылой, скучной, добродетельной Сарой, вовсе не принадлежавшей к тем женщинам, которых мужчины находят сексапильными. И что, спрашивается, ей теперь делать? Сару считали практичной и достаточно прагматичной, не без основания полагая, что эти качества она унаследовала от отца. Осторожной и рассудительной. Но оказалось, что этот уравновешенный характер таит и нрав матери – страстность, безрассудство, бесшабашность, которые и она сама, и окружающие пытались безжалостно подавить. Зачем? И ради чего? Сара с удовольствием потянулась; восхитительно сладостная истома овладела всем ее существом. Возможно, она, а не сестра заслуживала всех оскорблений, которыми он осыпал ее. Но в этот момент Сара не испытывала ни сожалений, ни угрызений совести. Именно она сама хотела, чтобы Марко любил ее этой ночью, пусть и считая при этом, будто обладает другой. Но она все знала, и каждая клеточка тела радостно и бесстыдно пела об этом! Что сделано, то сделано, назад дороги нет. Только вперед. Она представила сильное тело Марко, мышцы, играющие под обожженной солнцем кожей… под ее руками. Сара, краснея, вспомнила его неудержимо страстные ласки, благодаря которым она постигла себя с совершенно неожиданной стороны. Теперь она узнала про себя то, о чем не догадывалась сама. Сара беспокойно заерзала на смятых простынях. Конечно, он ушел пораньше из-за слуг. Но когда вернется? Глава 27 Прошло не так уж мало времени, прежде чем сомнения начали терзать девушку, а вместе с ними вернулся и здравый смысл, потерянный вчера ночью одновременно с осточертевшей девственностью. Подумать страшно, как она посмотрит в глаза Серафине, ведь чопорная экономка наверняка мгновенно поймет все, что произошло в спальне. Сара сокрушенно поморщилась. Пожалуй, лучше всего застирать окровавленные простыни в ванной и вывесить на террасе. Но, к несчастью, Серафина вошла как раз в тот момент, когда ванна еще не успела наполниться, и, конечно, одного взгляда ей было достаточно, чтобы увидеть все, включая рубашку с порванной бретелькой, валявшуюся в дальнем углу комнаты. Сара тотчас залилась краской, словно пойманная на месте преступления девчонка-подросток. В глазах обычно невозмутимой экономки неожиданно промелькнуло нечто, похожее на сочувствие. Бесстрастное лицо на какой-то миг изменилось при виде испачканных простыней, которые Сара яростно срывала с кровати. Но мимолетная жалость вмиг испарилась, и в голосе Серафины зазвучали привычные неодобрительные интонации: – Синьорине ни к чему утруждать себя подобными вещами. Я сама сменю белье! – И, услышав шум льющейся воды, женщина покачала головой: – Вам стоило всего лишь позвонить, и я приготовила бы ванну. На будущее соблаговолите позвать, как только проснетесь, и я сразу явлюсь. «Дело не в словах, а в том, что стоит за ними», – думала Сара, лежа в душистой воде, пытаясь расслабиться, забыться, отдаться неге, роскоши и безделью. И хотя Серафина не подавала виду, все-таки поняла и смирилась с переменами в положении гостьи. Отныне она сама станет заботиться о Саре – убирать ее комнату, наполнять ванну по утрам… Сара грустно улыбнулась своему отражению в запотевшем зеркале. Как он назвал ее ночью? Куртизанкой? И при этом буквально рычал. Пожалуй, теперь она действительно начинает чувствовать себя куртизанкой. Интересно, скольких женщин он привозил сюда и держал в этой комнате ради собственных прихотей и удовольствия? А затем прогонял, как только они надоедали, награждая на прощание дорогой безделушкой или новой машиной… «Ну что ж, – с отчаянием подумала Сара, – с меня и машины хватит!» Вот только почему на душе так тяжело? Кстати, куда подевался Марко? Прежде он мог бесцеремонно ввалиться, как раз когда она принимала ванну, а теперь… О, черт побери! Надо срочно взять себя в руки! Взглянуть на все происходящее другими глазами. Трезво и холодно, совсем как Марко. Она достаточно долго сопротивлялась, чем и заинтриговала его, но теперь он, доказав свое превосходство, возможно, выбросил ее из головы. А что, если… Сара погрузилась в воду, досадуя, что краснеет по малейшему поводу. Но нельзя отрицать, что прошлой ночью он ее хотел! Новые, хотя уже и испытанные ощущения неожиданно вернулись, терзая молодое, горячее тело, напоминая обо всем, что было прошлой ночью… и Сара нерешительно, почти благоговейно коснулась своего потаенного местечка, которое вчера наполнял он. Здесь… здесь он был. Немножко саднит… слабая боль… но Боже, как могли бесчисленные руководства по технике этого подготовить ее к реальности и дать представление об истинных чувствах, когда теряешь рассудок, хладнокровие, самоконтроль и хочешь, жаждешь, стремишься к тому, что делают с тобой… Сама того не сознавая, она закрыла глаза, отдаваясь чувственным воспоминаниям. Из дремоты Сару вывел знакомый презрительный голос: – А я-то надеялся, что хоть на время утолил твою жажду! И что я вижу? Лежишь в теплой воде и с мечтательным видом ублажаешь себя?! О каком из своих любовников грезишь на этот раз? Сара ойкнула и прикрылась руками, словно этим детским жестом хотела заставить немедленно исчезнуть нависшего над ней великана в костюме для верховой езды – ноги в пыльных высоких сапогах слегка расставлены, на темном лице играет насмешливая улыбка. – Я совершенно не… – с негодованием начала Сара, но Марко тут же оборвал ее: – О, прошу, не останавливайся! Я наслаждался, глядя на твое полное затаенного блаженства лицо с приоткрытым ртом… Он резко засмеялся, заметив, как на высоких скулах Сары загорелись красные пятна. – Ах, оставь это! Не собираешься же притворяться, что понятия не имеешь, насколько вид женщины, которая играет с собой так, как сейчас ты, заводит любого мужчину? Она, должно быть, окончательно спятила! Позволить ему все, что только можно, да еще воображать, что ненависть к этому человеку осталась в прошлом! И пока Сара пыталась найти подобающий случаю уничтожающий ответ, Марко продолжал наблюдать за ней, издевательски глядя из-под тяжелых век, явно не собираясь выдавать свои истинные чувства. – Надеюсь, я не расхолодил тебя? Кем бы ни был твой воображаемый любовник, ты все равно выглядела так, словно находишься на седьмом небе от счастья! С нее довольно! И если его светлость думает, что отныне все будет так, как он захочет, пусть не обольщается! Сара растянула губы в нескрываемо фальшивой улыбке, прежде чем невинно похлопать глазами и простодушно объяснить: – О, я обычно придумываю себе идеального любовника… ну, ты понимаешь, беру лучшее от всех мужчин, с которыми встречалась, и получается нечто восхитительное. – И, просияв под его угрюмым взглядом, добавила: – Но что, ради всего святого, ты здесь делаешь? Я думала, что не увижу тебя весь день… как обычно. Решив игнорировать выпады девушки, Марко молча пожал плечами, не переставая пристально изучать ее. – Интересно, как тебе удалось узнать так много о моих привычках? – протянул он. – Надеюсь, эти вечно хихикающие глупышки горничные не слишком распускают языки? Сара презрительно поджала губы, но Марко неумолимо продолжал тем самым голосом, который так часто завораживал и бесил ее: – Что же до моего прихода… как ты думаешь, почему я здесь? Ну и скотина! Но на сей раз ему не обвести ее вокруг пальца, не заманить своими оскорблениями, так искусно перемешанными с любовными словечками, и чересчур ловкими, властными руками, прекрасно умеющими возбудить женщину до такого невообразимого экстаза, что бедняжка окончательно теряла голову и не знала, на каком она свете. – Прошу извинить меня, но я не закончила мыться, – ледяным тоном ответила Сара, – и намереваюсь пробыть здесь еще целую вечность. Поэтому не будете ли так добры… Она мысленно послала его к черту, и в самом деле, у Марко уже зародился дьявольский план, которому было невозможно противиться. – Прекрасная идея! – хладнокровно объявил он и, усевшись, принялся снимать сапоги. – Ты весьма изобретательная чертовка! И, слава Богу, не так скованна, как остальные женщины! Не несешь всякой чепухи насчет приличий и запретов! По крайней мере не скрываешь, какую жизнь ведешь! Чаша терпения Сары переполнилась. Это уж слишком! После нечеловеческого напряжения и приключений прошлой ночи, странной сумятицы чувств, после всего… всего, что он сделал с ней, еще смеет возвращаться как ни в чем не бывало и терзать ее! – А ты… ты самодовольный ублюдок! – завопила она, неожиданно для себя. – Неужели? – Он уже успел сбросить рубашку и сапоги и как раз расстегивал ремень. – Весьма сомнительный комплимент, особенно для тех, кто слышал печальную историю о похождениях моей матушки и довольно неприятных последствиях. Однако заверяю тебя, что я родился от короткого, но вполне законного союза между моими родителями, – сухо, без всякого выражения сообщил Марко, но Сара съежилась, заметив неприкрытую ярость, с которой он выдернул ремень из петель и отшвырнул в сторону. Хоть бы он не смотрел так пристально, словно прикидывая, как получше расправиться с ней! Невзирая на решимость не поддаваться угрозам и запугиваниям, Сара нервно облизнула внезапно пересохшие губы и с удивлением поняла, что заикается. – Я… я не… то есть… И поскорее отвела глаза, когда он спустил брюки. – Не притворяйся, будто ничего не знаешь. Слуги любят сплетничать, и ты, конечно, уже выяснила, в чьих комнатах живешь. Вода тихо плеснулась, и девушка, поняв, что Марко опустился рядом, встрепенулась, охваченная паникой и готовая сбежать. – Я… кажется, я пробыла здесь слишком долго. Мне что-то не по себе… Сара поспешно поднялась из воды и уже ступила на пол, но он молниеносным движением схватил ее за ногу, и она шлепнулась на четвереньки. – Весьма соблазнительная поза, – поддразнил он. – Когда-нибудь я обязательно поддамся искушению использовать все возможности, которые она предлагает. Но сейчас я хочу, чтобы ты снова легла в воду. Это напоминает мне обо всем, чем я намеревался заняться с тобой в бассейне прошлой ночью… От его низкого, вкрадчивого, гортанного голоса по спине Сары пробежал озноб предвкушения, и, чтобы прийти в себя, она попыталась вырваться. – Да отстань! Я ведь сказала тебе, у меня голова закружилась… – Ничего подобного! Когда ты прекратишь свои дурацкие кривлянья? – прошипел Марко. – Я хочу тебя, и ты сделала для этого все своими заигрываниями и уловками потаскухи! Поэтому я взял тебя, но по-прежнему хочу. Возвращайся и ложись в воду, если, конечно, твоя поза не означает… – Она всего лишь означает, что я собираюсь убраться от тебя подальше! Почему ты так уверен, что, когда бы ни сунулся сюда, я буду расстилаться перед тобой? Я не твоя собственность, как те несчастные женщины, которых твои разбойники предки покупали на невольничьих рынках! Но он неумолимо тащил Сару в воду, и она поняла, что вряд ли сможет освободиться. – Ну же, перестань ломаться. Разве ты не замерзла? Или дуешься, потому что я еще не успел заплатить настоящую цену? Так и представляю тебя на каком-нибудь оживленном рынке Алжира или Марокко, выставленную на помосте обнаженной! Интересно, там ты тоже пыталась бы прикрыться от жадных взглядов или гордо выставила бы напоказ свое восхитительное тело? – Да замолчишь ты наконец? Ну хорошо, прекрати меня тащить, я сама пойду, – раздраженно пробормотала Сара, с неприязнью глядя на него потускневшими, как зеленый нефрит, глазами. «Ну что за упрямая сучонка!» – подумал Марко и внезапно понял, как сильно хотел бы знать, что происходит в этой головке. Но тут же прогнал дурацкие мысли. Зачем ему беспокоиться, о чем она думает, когда на самом деле он мечтает лишь об одном – снова и снова лежать между этими упругими бедрами, длинными стройными ногами, как нож разрезающими воду, в мгновение ока переносящими ее с одного конца корта на другой, когда их обладательница отбивает самую сложную подачу. Черт возьми, с какой радости ей корчить из себя оскорбленную невинность? – Ну? Что теперь? Приказывай своей рабыне, я готова ко всему. Может, потереть тебе спинку? Марко изучал ее прищуренными глазами, делая вид, что не обращает внимания на колкости. Господи, какая она горячая, влажная, податливая в постели и настоящая ведьма в жизни! Он коварно усмехнулся: – Прекрасная идея, дорогая… предлагаю продолжить тот массаж, который ты затеяла прошлым вечером. Ты начала со спины, но так и не дошла до переда… и теперь, когда мы получше узнали друг друга… надеюсь, ты не возражаешь? Ей хотелось скрыться от него, от этих непристойных намеков, вызывающих нежелательные картины, назойливо встающие перед глазами. И он смотрит на Сару так, словно мысленно уже владеет ею. Но девушка обреченно сознавала, что все потеряно. Она, подобно героям фантастического романа, перенеслась на много лет назад. Этот древний дворец на Сардинии, видевший так много хозяев и завоевателей, существует в ином времени и превратил Сару из обыкновенной практичной девушки, живущей в безопасном привычном мире, где никогда не случается ничего из ряда вон выходящего, в совершенно другого человека. Глаза Сары широко раскрылись. Марко нетерпеливо взял ее руку и положил на возбужденную плоть, поражаясь, почему она вся сжимается. Иисусе! Что ей надо? Чтобы за ней ухаживали? Ползали на коленях? Дарили цветы? Осыпали страстными ласками? – Дилайт, – ласкающе-тихо окликнул он. Как хорошо ей знакомы эти бархатные интонации! Он назвал ее Дилайт! Охваченная непонятным гневом, Сара отдернула руку. Почему Марко так часто напоминает, что видит в ней жизнерадостную, чувственную Дилайт, которая как-то похвасталась, что испытала все на свете? «Да старайся же мыслить здраво, Сара!» Дразняще улыбаясь, она положила руки ему на плечи. – О, ты слишком торопишься! Делая массаж, я предпочитаю начинать сверху! Он с подозрением покосился на девушку, но тут же оперся спиной о стенку ванны и с неприятным видом собственника обнял ее за талию. – Так что же ты медлишь? Вода скоро остынет! Глава 28 Потом, когда-нибудь, она, конечно, пожалеет о собственной слабости, о том, что так легко уступила его натиску. Но от надушенной ароматическим маслом воды поднимались пьянящие ароматы, и Марко медленно провел рукой от ее талии до шеи, к которой прилипли густые потемневшие пряди волос. А оттуда… по-прежнему не отрывая от нее взгляда, – к плечам, нежно погладив их, до того как пальцы отыскали и обвели контуры влажных холмиков и стали перекатывать мгновенно напрягшиеся до боли соски. Руки Сары словно прилипли к его плечам. Невольно опустив глаза, она заметила, какими темными кажутся на белоснежной коже его пальцы, пробуждавшие в ней болезненно острые ощущения, сводящие ее с ума. Чуть покачнувшись, она крепче вцепилась в него. – Потрогай меня. Коснись, как я касаюсь тебя… Сара чуть не упала ему на грудь, когда другая рука нашла под водой напряженный бутон ее плоти, слегка сжала, начала поглаживать, вызывая неудержимую дрожь, лишая разума, воли, превращая в послушную куклу. – Коснись меня, carissima. Пожалуйста, – хрипло, настойчиво повторил Марко, и до Сары вдруг дошло, что он просит, вместо того чтобы, как всегда, приказывать! Почти ничего не сознавая, она протянула руку, дотрагиваясь, держа… ощущая… Теперь она чувствовала всю силу желания Марко. Эта твердая как камень плоть давала ей столько невероятного наслаждения прошлой ночью. И словно все неведение, стыд, колебания куда-то исчезли под натиском древнего как мир, безошибочного женского инстинкта. Она ласкала его, пока не услышала прерывистое дыхание. Тихо выругавшись, он яростно притянул ее к могучему торсу, едва не расплющив грудь, и за несколько минут доведя до грани безумия, рывком насадил на себя. «Зверь! Зверь! Зверь!» – надрывался глумливый голос у нее в мозгу, осуждая, обвиняя, издеваясь, но поздно – Сара слишком далеко зашла, чтобы прогнать его или остановиться самой: еще немного, и исчезло все, кроме них двоих, и Сара цеплялась за Марко, как утопающий за соломинку, неистово вонзая ногти ему в плечи, поднимаясь и опускаясь, снова и снова, словно на могучей приливной волне желания, и наконец со стоном обмякла, жадно хватая воздух, припадая губами к его шее и ощущая языком соленый вкус пота. Постепенно затихающие конвульсии блаженства продолжали сотрясать ее. – Дикая кошка! Мегера! – Приподнявшись на локте, мрачный, как ночь, Марко осыпал ее проклятиями на английском и итальянском. – Кажется, я уже предупреждал – поосторожнее со своими когтями! Как прикажешь объяснять эти царапины остальным моим любовницам? Сара вытянулась на спине, закрыв глаза, чтобы дать отдых утомленному, пресыщенному телу. И как всегда, его слова, не говоря уже о голосе, больно задели девушку. Остальные любовницы! Он посмел в такой момент вспоминать о других женщинах, и это после пылких, невообразимо чувственных признаний, которые шептал ей сначала в ванне и потом, когда отнес (отнес – ликующе повторила она про себя) в постель и снова любил, долго и нежно. Сара не двигалась, противясь искушению открыть глаза и сердито взглянуть на него. – Хочешь сказать, что по сравнению со мной они холодные снулые рыбы? Все мои любовники обычно польщены тем, что способны довести меня до такого… исступления! – Значит, и я должен радоваться, что вхожу в число тех, кто уносит на своей спине следы твоей разнузданной страсти, которую так легко возбудить в тебе? Бедняга Карло! Ах, вот как? Значит, бедняга Карло? Какое лицемерие… и это после того, как он сам овладел предполагаемой невестой брата! Открыв глаза, девушка смело встретила угрожающий взгляд и как ни в чем не бывало весело произнесла: – О, Карло просто обожает это! И конечно, второго такого любовника, как он, нет на свете! Поэтому я и решила, что ради этого единственного мужчины готова отказаться от всех остальных! Подумать только, как чистосердечно взирают на него эти насквозь лживые зеленые зенки! И она еще смеет наглеть! Марко стоило невероятных усилий не сомкнуть руки у нее на горле и не заставить замолчать навеки. Зато ничто не могло удержать его от удовольствия вцепиться в плечи девушки и трясти до тех пор, пока ее лицо не исказилось от страха. – Карло! – процедил он сквозь стиснутые зубы, бросая каждое слово, как тяжелый камень. – Карло! Боюсь, теперь тебе придется забыть о замужестве! Больше ты не будешь спать с ним, да и вообще ни с кем. Мне лучше других известно, что ты за распутная сучка, была и есть, бесстыдная и способная на все, но позволь сообщить, что я решил сделать тебя своей новой игрушкой – шлюхой, наложницей, любовницей, пока не надоешь! Ну а сейчас… предупреждаю, что я не потерплю другого мужчины в твоей постели и кроме меня до тебя никто не посмеет дотронуться. Я стану брать тебя снова и снова, где, когда и как мне заблагорассудится, ясно? А ты… ты будешь ублажать меня и ждать моего прихода! И чтобы впредь больше никаких кривляний! Сара, едва не теряя сознание и боясь, что он вот-вот ее прикончит, впилась ногтями ему в лицо, так что брызнула кровь. – Нет!.. Нет! Не позволю, черт бы тебя побрал! В следующее мгновение ее ослепила жгучая боль; в глазах сначала потемнело, потом запрыгали огненные искры. Сара не сразу поняла, что он ударил ее по лицу. Ударил с такой силой, что голова беспомощно откинулась. – Ты часто твердила, что я слишком похож на своих мавританских предков, – услышала она сквозь пелену слез, застлавших глаза. – И возможно, права. Не следует выпускать джинна из бутылки, mi amante,[18] если не готова к последствиям! Произнесенные только что слова то и дело всплывали в сознании, но девушка, горько всхлипывая, все-таки попыталась гневно протестовать: – Ни за что! Ты не имеешь права удерживать меня силой! Поищи другую рабыню! – Ошибаешься! И будешь всем, чем я захочу! А если доведешь меня, я, ни на минуту не задумываясь, как мои предки, привяжу тебя за руки и за ноги к постели, бесстыдно распятую, и сделаю все, что вздумается! Но возможно, именно этого ты добиваешься? Голос его неожиданно упал до зловеще-вкрадчивого шепота, от которого у Сары кровь застыла в жилах. О Господи, он действительно способен на все! Она пыталась заглушить ужасную мысль беспомощными протестующими криками, больше похожими на рыдания. – Нет! Я расскажу! Слугам… всем на свете… как ты… унизился до того… что силой удерживаешь у себя любовницу! Карло узнает и навсегда возненавидит брата! И газеты… я обращусь в газеты! Интерпол… и… и… – Ни на что подобное ты не отважишься и прекрасно это сознаешь, не так ли, моя страстная маленькая лицемерка? Все еще всхлипывая, она безуспешно пыталась вырваться. – Не сомневайся, ты будешь наслаждаться каждым часом, каждой минутой твоего вынужденного… рабства и, возможно, будешь молить, чтобы я позволил тебе остаться еще ненадолго… даже после того, как осточертеешь мне! Его игрушка… шлюха… содержанка… И если она не покорится, он в самом деле привяжет ее и станет терзать, беспомощную и податливую… – Ненавижу, ненавижу тебя! Даже если принудишь… все равно не перестану ненавидеть! – Вот как? Тогда докажи это, лгунишка! Докажи себе и мне! Сара испустила последний отчаянный вопль, прежде чем он перешел от ярости к притворной нежности, обезоруживая ее бесчисленными поцелуями и изощренно искусными ласками рук, властно завладевших ее трепещущей плотью. – Ах, дорогая! Ну почему ты доводишь меня до безумия своими издевками? Прости, что так больно ударил тебя. Скажи, чем мне загладить свою вину? Чем? Его губы почти касались ее рта. Как он мог из дикого зверя мгновенно превратиться в нежного любовника? Сара не хотела его ласк, поцелуев, касаний, и все-таки он уже успел показать ей, как мало значат ее протесты. Даже если она сейчас начнет сопротивляться, Марко все равно сумеет ее укротить. – Cara… Carissima… позволь показать, как сильно я жажду тебя! Не будь так холодна… Нет! Нет… Но у Сары не вырвалось ни единого звука, когда он стал ласкать ее губами и языком, агонизирующе медленно исследуя самые интимные уголки ее тела. Время от времени его губы припадали к сокровенным, наиболее чувствительным местечкам, покусывая и посасывая, пока она не потеряла рассудок и не стала извиваться и биться под ним, отдаваясь с бесстыдной алчностью, позволяя самые смелые ласки, пока наконец не вцепилась ему в волосы, ощутив его язык у себя внутри. Чуть отросшая щетина щекотала крохотный бугорок, пальцы впивались в ее разверстые бедра. Изнемогая от страсти, Сара выгнулась дугой, сотрясаясь в спазмах нескончаемого оргазма, и громко вскрикнула, вздрагивая в сладкой муке экстаза и пароксизме утоления жажды. * * * Затем она, кажется, потеряла сознание, потому что лежала вялая и неподвижная, ожидая, пока немного придет в себя и нехотя вернется к неприглядной действительности. Во что она превратилась? И чем сделал ее этот человек? Но и очнувшись, она была так слаба и опустошена, что не имело смысла упрекать себя и решать что-то. Сара смутно припоминала, как он накрыл ее тело своим и погрузился в нее, припадая к губам поцелуем, и она ощутила собственный вкус на языке, за мгновение до того, как он вонзился в нее и начал двигаться все быстрее, шепча странные, едва слышные полупонятные слова, и его пальцы метались по ее телу то ли лаская, то ли терзая… и опять это бездумное, иссушающее наслаждение, длившееся до тех пор, пока он с коротким вздохом не пробормотал «О Боже!» и не наполнил ее до отказа, болезненно пульсируя внутри. А потом… потом она раскинулась, не в силах пошевелиться, и запомнила лишь, как он заботливо укрыл ее простыней и ушел, пробормотав на прощание почти нежно, осторожно откидывая с ее лба влажные от пота волосы: – Я скоро приду, моя маленькая невольница. А пока будь хорошей девочкой! Марко снова покинул ее! По крайней мере он может приходить и уходить, когда захочет! Для Сары же началось ожидание. Ему удалось окончательно сломить ее дух, так, что даже не было сил решить, как поступить дальше. Распухшая щека горела. «Только не думать! Сейчас самое главное – не думать», – настойчиво подсказывал разум, и Сара с радостной готовностью соскользнула в сонное забытье. Лучше бы ей никогда не просыпаться! Слишком много накопилось всего, о чем она предпочла бы вообще не вспоминать при свете дня. Дня? Комната была залита солнцем, ставни широко раскрыты, а ноздри щекотал восхитительный аромат кофе. – Простите, что разбудила вас, синьорина, но герцог подумал, что вам не мешает позавтракать до того, как он возьмет вас на прогулку верхом. Серафина многозначительно взглянула на залитую солнцем террасу, а Сара, поспешно сев на постели, прикрылась простыней. – Устраивайтесь поудобнее, синьорина, сейчас я подложу вам под спину подушки и подам поднос… – Кажется, я проспала вечер и всю ночь, – охнула Сара. Все тело затекло и ломило… особенно в некоторых местах. Подлец, негодяй, мерзавец! – Вы долго спали, – подтвердила экономка, ставя ей на колени поднос с завтраком. – И ничего не ели со вчерашнего утра, но его светлость приказал не беспокоить вас и даже не приглашать к ужину. Вам что-нибудь погладить? Бьянка настоящая волшебница и орудует утюгом очень быстро. Неужели обычно столь сдержанная Серафина неудержимо болтает только для того, чтобы дать Саре время прийти в себя и немного успокоиться? И что она думает в действительности? «Возможно, считает, что это не ее дело, – горько вздохнула Сара. – Яснее ясного, что герцог здесь царь и Бог и слово его закон…» – У меня нет костюма для верховой езды, – угрюмо пробормотала Сара, размышляя, как поступит герцог, столкнувшись с открытым неповиновением. Подумаешь, он, видите ли, берет ее на прогулку! Хоть бы для приличия справился о ее желании! – Герцог сказал, что это не обязательно. Сойдут любые брюки. Разрешите, синьорина? Что же, приходится признать, что бедняжка Серафина тут ни при чем. Саре лучше объясниться прямо с его светлостью, и она так и сделает! Сейчас же… немедленно… когда она немного успокоилась и его угрозы кажутся просто вздорными! В конце концов, он не берберский пират, а эти уютные покои и близко не напоминают сераль! Значит, она попросту все себе нафантазировала, и оба к тому же слишком забылись, а он еще больше, чем она… Сара осторожно потрогала синяк на щеке. Ну и животное! Похоже, он совершенно запамятовал, что перед ним женщина! Ударить ее так жестоко лишь за то, что она посмела отплатить ему той же монетой! Рабыня! Еще чего! Ха! Пусть поищет себе другую дурочку, которая беспрекословно станет участвовать в его безумных играх. Сара достаточно читала, чтобы все узнать о его… его… Она лихорадочно порылась в памяти в поисках подходящего слова. Извращение. Вот оно! Все эти слова, которые он шептал во время… слова, с исключительной точностью объяснявшие, что бы он хотел с ней сделать и что заставил бы делать ее. Омерзительные, непристойные вещи, о которых совсем не хочется вспоминать при отрезвляющем свете дня. Глава 29 Она наспех приняла ванну – на этот раз не было времени долго нежиться в теплой воде. Серафина не отходила от Сары на случай, если той вдруг что-нибудь понадобится. Вытершись насухо, Сара натянула протянутые экономкой тщательно отглаженные джинсы, надеясь, что за это время не успела растолстеть, – они и без того были ужасно тесными, купленными исключительно по настоянию Дилайт. Та требовала, чтобы Сара отправилась к Джорджио и приобрела что-нибудь по последней моде. – Я бы поехала с тобой, детка, но… в общем, присмотри что-нибудь облегающее, посексуальнее, хотя бы раз в жизни! Ради меня и моего имиджа в этом городе! Боже, как я рада, что штаны колоколом так быстро вышли из моды! Ох уж эта Дилайт! Затеяла опасную игру, не подозревая о последствиях! Если бы Сара знала тогда, чем это кончится! Господи, знала бы Дилайт, что он натворит! Правда, вероятнее всего сестра посчитала бы это самым забавным приключением на свете! И решила бы, что чопорной Саре полезно немного отвлечься от своих книжек и стать героиней настоящего романа. Подумать только, быть похищенной самим герцогом, не больше и не меньше! Кроме того, что она потеряла? Несчастную девственность, которая и без того ей надоела! Все не так уж плохо – в моменты страсти Марко был неподдельно нежен, особенно в тот первый раз, когда напился… Разозлясь на себя, Сара обернулась к зеркалу и нервно застегнула ремень. Черт с ним! Она так или иначе отомстит Марко! Как это называется в Италии? Вендетта… Кстати, она неплохо смотрится! Линялые голубые джинсы облегают стройные ноги и при этом, оказывается, не так уж и тесны. Красная шелковая блузка подчеркивает изгибы груди. Сара дерзко расстегнула еще одну пуговку. Ну вот, теперь она – настоящая Дилайт! Дилайт, обладающая практичным, холодно-логическим умом Сары. И если она спокойно, без ссор и воплей поговорит с Марко, признается во всем, укажет без всяких упреков и обвинений (ну какой же он все-таки мерзавец!), что теперь, когда он добился своего и… б-р-р-р… трахнул ее несколько раз, может наконец отпустить. Если же считает себя обязанным заплатить, она удовлетворится гоночной моделью «ламборгини». Естественно, самой дорогой, разве она не стоит того? О да, этот недвусмысленный намек придется ему по душе! Зато Марко, разумеется, согласится отвезти Сару в Лос-Анджелес, тем более когда узнает ее подлинное имя. Наверняка ему вовсе не улыбается стать виновником громкого скандала! Еще бы – в прежнее время он был бы вынужден жениться, а бедному папочке пришлось бы вызвать соблазнителя на дуэль. Плотно сжатые губы Сары тронула невольная улыбка. Закалывая волосы на затылке черепаховым гребнем, девушка качнула головой. Несчастного папу удар хватит, если он когда-нибудь узнает обо всем! Его драгоценная, заботливо взлелеянная Сара никогда не отважилась бы на столь безумные, непристойные и порочные выходки. Она совсем не похожа на свою распущенную сестрицу! Или все же такая? Может, в ней гораздо больше от черта, чем от ангела? Иначе почему она здесь и не боится выступить против самого страшного Серого Волка? И почему бы нет? Отныне ей нечего бояться! Сара решительно направилась вниз; за спиной взволнованно лепетала обычно сдержанная Серафина: – Но, синьорина… его светлость заверил меня, что пошлет за вами, когда будет готов. Вам вовсе ни к чему… – Пошлет за мной? Неужели! Мне очень жаль, Серафина, но это ваш господин, не мой, пусть даже сделал меня своей любовницей, не спрашивая позволения и не позаботившись узнать, хочу ли я занять столь почетное положение! Кроме того, не выношу, когда какой-то лодырь, который будит меня ни свет ни заря, все еще валяется в постели! Сара вовсе не собиралась исповедоваться перед экономкой, но слова сами сорвались с языка, и хотя Серафина испуганно охнула, сказанного все равно не воротишь. Довольно лицемерия! Пусть все крепостные, расстилающиеся перед своим повелителем, узнают, каков на самом деле этот гнусный феодал! Сара мысленно перебирала определения, лучше всего подходившие этому человеку. Негодяй! Развратник! Садист! Дегенерат! «Сара, оставь эти ругательства, уместные для прошлых веков, и вернись к обычной американской прямоте! Он… он… козел паршивый! Сукин сын! И лучше пусть не доводит тебя, иначе ты такое скажешь!» – Синьорина, умоляю, подумайте! Герцог… Остановившись на площадке, Сара вздохнула: – Извините, Серафина, но не могли бы вы в разговоре со мной называть Марко по имени? Американцы не признают титулов. (Ха! Что сказал бы папочка?) И в любом случае мне не помешает узнать, где его покои, – в мои он врывается, когда ему вздумается! Бедная женщина, по-видимому, сдавшись, начала истово перебирать четки. – Вон та дверь, синьорина. Направо, там еще на ручке фамильный герб. Но надеюсь, синьорина передумает. Гер… синьору это не пон… – А по-моему, он будет польщен, что мне не терпится его увидеть! – мило улыбнулась Сара. – Благодарю, Серафина. Я не позволю ему сорвать злость на вас. Grazie.[19] – Prego, – пробормотала та, глядя вслед стройной молодой женщине, уверенно шагавшей к покоям герцога. Бедняжка! Понимает ли она, во что впуталась, маленькая бывшая девственница, которую герцог уже успел ранить в самое сердце своим циничным отношением к женщинам? Ох уж эта его мать – подумать только, оставить такие шрамы в душе и на сердце сына. Он ненавидит всех женщин, не верит им, и все же… Тут что-то неладно. Зачем герцог привез ее сюда, невинную чистую девушку, по слухам, помолвленную с Карло? И почему обесчестил ее, сделав одной из своих бесчисленных любовниц? Да это просто немыслимо! Несмотря на все свои недостатки, герцог ди Кавальери всегда считался ревностным защитником семейной чести. Если верить откровениям его личного шофера Бруно, у герцога была не одна любовница, но он никогда не выставлял их напоказ и уж в жизни не привозил сюда! Что на него нашло? Расстроенно поджав губы, Серафина покачала головой. Кто поймет их, этих аристократов? Может, дурная кровь его матери наконец сказалась… Сара нерешительно помедлила перед окованной железом дверью, прежде чем постучать. Несчастная! Настоящая леди, всегда вежливая, неизменно внимательная, скромная! Как жаль! И не успела экономка удалиться, как из распахнувшейся двери донеслось грубое ругательство. У Сары сердце замерло при виде наполовину намыленного разъяренного лица. Но пришлось как-то защищаться. – Добрый день! Я думала, ты не потерпишь, чтобы я опоздала, а мне ни за что не хотелось бы пропустить свой первый урок верховой езды! – Какого дьявола ты тут… – Уговорила Серафину, но не ругай ее! Я просто… просто объяснила, что между нами на самом деле, и она уступила. Можно войти? Марко явно подумывал, не захлопнуть ли дверь прямо перед ее носом, да так, чтобы девчонка отлетела в сторону и хорошенько шлепнулась. Сара поняла, что дальнейшее промедление опасно. – Ты не поздоровался, – надулась она. – А сам вечно твердишь, что я невоспитанная… – Прошу! Очевидно, сумев взять себя в руки, Марко отступил и издевательски-вежливо поклонился. – Добрый день. И как только я закрою дверь, можешь растолковать, что именно между нами на самом деле. Немного струсив, Сара, однако, переступила порог с приклеенной на лице лучезарной улыбкой. И даже не шевельнулась, когда он снова с треском захлопнул дверь – на этот раз за ней. – Надеюсь, извинишь за то, что не успел побриться? В черных глазах, задумчиво изучавших Сару, мелькнули насмешливые искорки. Взгляд задержался на ее груди, полуприкрытой огненно-красной блузкой, потом на бедрах, туго обтянутых джинсами, делавшими ее похожей на стройного юношу. Только перед Марко был не юноша, и он сознавал это каждой клеточкой своего разгоряченного тела. Кстати, почему это Марко торчит тут, намылив одну щеку и обмотав узкое полотенце вокруг бедер, когда сам требовал, чтобы она была готова едва ли не час назад? Ей становилось все труднее сохранять улыбку, особенно потому, что он уставился на нее с таким странным видом, словно только и мечтал о том, чтобы вскрыть ей череп, вынуть мозг и исследовать каждую мысль, чувство и эмоцию. Сара нервно отвернулась, играя затейливым ножом для разрезания бумаг с оправленной в золото нефритовой ручкой в виде уродливой волчьей головы! Ну конечно, чего же еще ожидать! – Пожалуй, не стоит задерживаться из-за меня, – притворно-небрежно бросила Сара. – Занимайся своими делами… а я постараюсь не мешать. Очевидно, на большее Марко не хватило. – Мне вообще непонятно, какого черта ты сюда заявилась! И хотелось бы все-таки знать, что ты наплела Серафине? Ради всего святого, неужели так и не научилась благоразумию и осмотрительности? – Осмотрительность? А что это такое? Весьма странно слышать подобное от тебя! Сара вызывающе вскинула голову, полыхая зелеными глазищами. Несколько бесконечно долгих минут он, казалось, раздумывал, что теперь делать. Да и что оставалось? Задать ей трепку? Нет, это было бы слишком! Сара понятия не имела, что только безобразный синяк у нее на скуле удержал потрясенного своим неслыханным поведением Марко от немедленной расправы. Да что это с ним в самом деле? И почему именно она способна проникать сквозь его цивилизованную оболочку, превращая в дикого зверя, что вполне соответствовало ее обвинениям? Да это просто чертовка какая-то! Дилайт… маленькая прихоть его брата, с точеным распутным телом, которое теперь стало источником его наслаждений… пока Марко продолжает желать ее, несмотря на змеиный язык! Нет, он не может позволить ей безнаказанно выводить его из себя! – Мы обсудим это позже, – буркнул он, бросив на Сару предостерегающий взгляд, отбивший у нее охоту спорить. – Если, конечно, ты не предпочтешь другой вид спорта верховой прогулке. Сара благоразумно промолчала. Ей в самом деле очень хотелось вновь очутиться в седле, а у него такие прекрасные кони! – Вот и хорошо! – объявил Марко, не дождавшись ответа. – Тогда, если не возражаешь, я добреюсь и оденусь. И, показав на неудобное кресло из темного дерева с высокой спинкой, предложил ей сесть. «Каким вежливым он становится, когда хочет!» – неприязненно подумала Сара, глядя вслед удалявшемуся герцогу. Тот демонстративно захлопнул за собой дверь ванной. Очередная несправедливость! На дверях его покоев есть замки. Он явно недоволен вторжением Сары, тогда как сам вечно заявляется когда захочет, даже не постучав! Весьма удобно для таких, как он, – беспардонно нарушать уединение любовницы, не давая ей возможности для отказа! Тот факт, что Марко вышел из ванной в гораздо лучшем настроении, умытый и одетый для прогулки, отнюдь не смягчил ее гнева, хотя Сара постаралась не терять самообладания. – Ну вот, mia diletta! Я не заставил тебя скучать? Сара спрятала за спиной стиснутые кулаки. Его наслаждение, подумать только! Самоуверенный спесивый ублюдок! Но придется до поры до времени сдерживаться, не давая волю душившей злости. Он обязан отпустить ее! Иначе как ей отомстить? Чтобы скрыть истинные чувства, Сара небрежно обвела взглядом неуютную комнату, обставленную уродливой темной мебелью, где он держал ее, словно просительницу, пришедшую умолять о подаянии. – Я тут осмотрелась и, признаться, сильно разочарована. Скорее уж я ожидала что-то и впрямь великолепное. А эта комната больше напоминает контору. Марко насмешливо приподнял брови, прежде чем удостоить ее ответом. – Значит, она недостаточно хороша для тебя? Что же, ты права, я действительно использую эту комнату под свой кабинет. Для меня и это сойдет. Терпеть не могу, когда меня что-то отвлекает во время работы. Он подчеркнул слово «отвлекает», по-видимому, намекая на ее присутствие. – И чтобы не разочаровывать тебя, tesoro mio,[20] скажу: это не официальные покои герцогов ди Кавальери, настолько роскошные, что удовлетворили бы даже твоему взыскательному вкусу. Он пристально взглянул на маленькие бриллиантовые серьги девушки и пожал плечами. – Однако мне не по себе в спальне с огромной кроватью под балдахином и анфиладах комнат. Здесь мне вполне можно обитать, пока не придет время привести туда жену. Ну а теперь пойдем – тебе, наверное, не терпится вскочить в седло. Каким безразличным тоном он упомянул про жену! Сара не выдержала: – Жена? Так ты женат? Не в силах устоять, она искоса поглядела в сторону спальни, дверь которой была распахнута, и увидела висевший над кроватью портрет. – Бедная твоя жена! Это ее портрет? Впервые за все время их знакомства Сара услышала громкий искренний и заразительный смех Марко, так непохожий на его обычный, злобно-язвительный. – Женат? Дорогая, неужели это тебя тревожит? Не волнуйся – у меня нет ни малейшего желания связывать себя, пока не придется серьезно подумать о наследнике, а до этого еще далеко. Что же касается портрета – эта прелестная женщина – моя мачеха, вдовствующая герцогиня, вторая жена моего отца. Единственная женщина, чья внешность полностью соответствует ее истинной сущности. Достойная всяческого уважения и поклонения. Сара неверяще распахнула глаза – просто невероятно, чтобы этот дикарь, неукротимый, вспыльчивый, насмешливый, презирающий всех и вся человек, был способен на такие чувства. Пытаясь скрыть смятение, девушка беспечно бросила: – Ну так и есть. Недаром утверждают, что все итальянцы влюблены в своих матерей, и, кажется, мачехи совсем не исключение. Она совершенно не ожидала такого неистового взрыва: – Что, спрашивается, ты хочешь сказать своими грязными намеками?! – О, Бога ради! Какая она все же жалкая трусиха! Мгновенно пошла на попятный! – Даю слово, я ничего такого не имела в виду. Прошу прощения, если ненароком потревожила фамильные скелеты! У Марко был такой вид, словно он с удовольствием свернул бы ей шею. Но постепенно герцог пришел в себя, и его лицо вновь превратилось в бесстрастную маску. – Вряд ли моя семья и ее история могут интересовать тебя, – холодно заметил он. Марко учтивым жестом указал на дверь. – Кроме того, я буду крайне признателен, если ты не станешь сплетничать со слугами. А теперь идем, пока я не передумал и снова не отослал тебя наверх немного поразмышлять в одиночестве. Угроза была слишком реальной, чтобы Сара решилась возразить. Поэтому она проглотила уничтожающий ответ, хотя в душе бушевала настоящая буря. Во что превратил ее этот человек? Вещь. Его любовница. Шлюха. Игрушка – тут подходит любое определение. Девушка крепко, до боли стиснула челюсти и, чтобы утешиться, стала думать о грядущей победе и возмездии. По пути к конюшне Сара, пытаясь не отстать от Марко, который, ничуть не считаясь с ней, шагал широко и размашисто, злорадно представляла его лицо, когда правда наконец откроется. Подлинная Дилайт Адамс успела благополучно выйти замуж за драгоценного герцогского брата, несмотря на все усилия Марко, а сам он сделал из себя публичное посмешище, похитив старшую сестру Дилайт. Пусть теперь попробует выпутаться, особенно когда вся эта история дойдет до сэра Эрика. Глава 30 Отношения между ними так обострились, что даже омерзительно раболепствующие конюхи, должно быть, заметили это. Несколько раз, ожидая, пока оседлают ее кобылу, Сара ловила их взгляды исподлобья. Могучий вороной жеребец Марко тем временем бил копытом и нетерпеливо фыркал. Ну совсем как его хозяин! Саре ужасно хотелось прокатиться на Дьяволе, который, похоже, по праву заслужил свою кличку, но увы! Впрочем, ей разрешили самой выбрать лошадь: по-видимому, радушный хозяин надеялся, что гостья сверзится и свернет себе шею. Но, кажется, синьора герцога ждет сюрприз! – Ну что? Сможешь сама сесть в седло? – раздраженно осведомился Марко, натянув поводья. Он даже не позаботился скрыть, как жалеет о приглашении! – Руджеро подсадит тебя. Пожалуйста, будь повнимательнее и держи поводья так же крепко, как я. – И понизив голос так, чтобы слышала только Сара, лениво протянул явно с целью побольнее уколоть ее: – Еще несколько уроков верховой езды, и сама увидишь, что лошади почти ничем не отличаются от женщин – им тоже нужно указывать их место и давать понять, кто настоящий хозяин! Напрасно ты отказалась от той смирной малышки, что я предложил вначале! Фьяметта – резвая, непослушная кобылка, которая нуждается в твердой руке. – Не беспокойся, – заверила Сара (можно подумать, что ему вообще есть дело до нее!). – Благодаря теннису руки у меня довольно сильные! И кроме того, Фьяметта такая красивая! Посмотри только на эту гнедую лоснящуюся шкуру и белую звездочку на лбу! Я рада, что ты не успел сломить ее дух! Неужели тебе действительно нравится общаться исключительно с покорными особями женского пола? В этот момент Руджеро подсадил Сару в седло, чем, без сомнения, избавил ее от очередного оскорбления. Как хорошо снова очутиться на лошади! Сара на мгновение забыла даже о Марко, осторожно проверяя, не слишком ли мягкие губы у Фьяметты, но тотчас вспомнила о необходимости притворяться новичком и с деланной улыбкой неуклюже заерзала в седле. – Ну что, в путь? Когда-то я пересмотрела кучу вестернов. Если ты поедешь помедленнее, я смогу присмотреться и подражать тебе – и все прекрасно обойдется. Как тебе известно, я очень способная ученица! – Откуда мне знать? Уверен, мне предстоит еще обнаружить много интересного! – О, к чему трудиться? Представь, какая была бы скука, узнай ты обо мне все, до самого конца, и к тому же успей укротить! Думаю, ты в два счета бросил бы меня ради нового увлечения. – Перестань молоть чушь и удели немного внимания тому хитрому созданию, с которым пытаешься справиться, да и мне заодно. Если, конечно, собираешься остаться в седле, в котором ты сидишь, словно куль с мукой! Вряд ли тебе хочется шлепнуться оземь, еще не выехав со двора. Продолжим нашу занимательную беседу позднее. Неукротимый жеребец нетерпеливо приплясывал, стремясь встать на дыбы и кося огромными красными глазами на Фьяметту, которая тотчас разрезвилась, вынуждая Сару принять самые строгие меры. – Пожалуйста! – охнула она с притворной тревогой, вцепившись одной рукой в гриву лошади. – Неужели не можешь держать своего злющего зверя в узде? Трогай же наконец! Пронзив ее злобным взглядом, Марко рявкнул: – Хочешь переломать себе все кости, дело твое! Поехали! Дьявол рванул с места как вихрь и при этом несколько раз взбрыкнул, стараясь сбросить наездника, так что Марко стало не до спутницы. Сара, успевшая подружиться с Фьяметтой, промчалась мимо, послав ему ангельскую улыбочку. Наконец-то свобода – настоящий рай! И ей все равно, что он себе вообразит, – в конце концов, какое это имеет значение? Рано или поздно Марко выяснит, что его все это время водили за нос и дурачили, как ребенка. Оставив позади обнесенный каменной оградой двор, они очутились на беговой дорожке, ведущей на площадку для поло. Фьяметта, очевидно, привыкшая к замкнутым пространствам, пустилась сначала рысью, а потом галопом по периметру площадки. Сара, пригнувшись к самой холке, ласково подбадривала кобылку. Но тут мир и покой были нарушены топотом копыт за спиной. С молниеносной быстротой догнав Сару, Марко резко выдернул у нее из рук поводья. Фьяметта от неожиданности встала на дыбы, едва не сбросив всадницу. Сара разъяренно отбросила упавшие на лоб пряди волос. – Ты что, спятил! – заорала она, забыв об осторожности. – У нее и без того слишком нежный рот, а ты, вероятно, поранил его, скотина! – Неужели? Обманчиво мягкому голосу противоречил зловещий пристальный взгляд, задержавшийся на ее губах. – Позже ты потрудишься объяснить, откуда успела столько узнать о лошадях за такое короткое время. Надеюсь, у тебя найдется правдоподобная версия! Ты смотрела вестерны с утра до вечера много-много лет, так ведь? И конечно, как я мог забыть! Все хватаешь на лету! – Он отпустил поводья Фьяметты и насмешливо склонил голову. – Ну а теперь, когда я убедился, что ты не скроешься вместе с лошадью, продолжим нашу приятную прогулку? Заодно получишь возможность продемонстрировать вновь приобретенное мастерство. Дьявольские огни, мерцавшие в глубине его глаз, предостерегали ее от попытки достойно ответить. Не сейчас – пока она может наслаждаться неожиданной передышкой, иначе он решит, что настало время прикончить поверженного врага. Сара с ужасом ожидала, что Марко вот-вот перестанет притворяться, забудет о напускной вежливости и тогда… тогда настанет момент последней схватки. Она уничтожит и герцога, и его драгоценную фамильную честь! Что скажет его мачеха, женщина, достойная всяческого поклонения? И что всего важнее – сможет ли герцог найти себе жену, которая не побрезговала бы принять его запятнанное позором имя? О сладость мести! Вот только почему она не испытывает воодушевления? Но ничего, пусть начнет первым, а уж праведный гнев послужит Саре прекрасной поддержкой. Но пока… солнце, теплое и золотистое, как мед, льет благодатное тепло, горячий ветер бьет в лицо, донося ароматы трав, горного кустарника, рождая ощущение приволья и счастья. Зачем думать о всяких неприятностях? И вообще, к чему задумываться хотя бы в эти прекрасные минуты? Сара постоянно чувствовала его присутствие; иногда неукротимый жеребец шел бок о бок с кобылкой, а иногда мчался вперед с такой мощью и скоростью, что бедняжка Фьяметта не могла с ним тягаться. Марко не спускал глаз с Сары, но та боялась повернуть голову. Не сейчас… нет, не сейчас! Зачем портить очередной неизбежной ссорой такой день и эти чудесные мгновения? Неужели он не испытывает того же? Несколько раз промчавшись по заросшей травой площадке, оба придержали лошадей. Волосы Сары выбились из узла, черепаховый гребень повис едва ли не на плече. Спохватившись, Сара попыталась снять его, но руку девушки отвели, и она с ужасом ощутила, как Марко, прижавшись бедром к ее бедру, перегнулся, чтобы вынуть гребень. – Да стой же! Нечего шарахаться, как блудливая кошка! Теплые пальцы чуть дольше, чем нужно, задержались у нее в волосах, пока Марко с преувеличенной старательностью выпутывал гребень из сбившихся прядей. – Ты… тебе не обязательно… – Красивый гребень! Жалко, если потеряешь! И к тому же так тебе гораздо лучше. Не обращая внимания на негодующий вопль Сары, он запустил руки в ее волосы, так, что они рассыпались по плечам, а заколки полетели во все стороны. – Ну вот, совсем другое дело! Хорошо, что твой уродливый перманент развился! Саре становилось все труднее сдерживать Фьяметту, и девушка на несколько секунд отвлеклась, успев лишь заносчиво бросить Марко: – Спасибо! Как это ты умудрился заметить? – Пожалуйста! – отозвался он, продолжая рассматривать ее все с той же кривой усмешкой, которую она так хорошо знала. И вместо того чтобы отдать ей гребень, Марко сунул его в карман! Скотина! Он по-прежнему пристально изучал ее затянутые в джинсы ноги, красную, мокрую от пота блузку, прилипшую к груди, и под этим взглядом она, окончательно выведенная из равновесия, неожиданно смутилась. Черт бы побрал его грязную душу! Почему эти глаза гипнотизируют ее, не давая отвернуться, ведь всего лишь одно едкое слово – и между ними снова проляжет пропасть! Марко первым нарушил внезапное, странно напряженное молчание. – Поскольку ты, как оказалось, прекрасно справляешься с Фьяметтой и без моей помощи, можем проехаться немного дальше… Но тут он словно впервые заметил ее непокрытую голову, пылавшую на солнце всеми оттенками рыжевато-коричнево-красноватых цветов, и неодобрительно нахмурился. – Ты не надела шляпу! Наше сардинское солнце слишком коварно для чужаков. – О, пожалуйста! – Искренне счастливая, что неприятный момент прошел, Сара отбросила гордость и умоляюще сложила руки. – Пожалуйста… я привыкла ходить с непокрытой головой под жарким тропическим солнцем и ужасно люблю ездить верхом! И лошади не устали… ну еще чуточку! Марко непривычным для себя жестом провел ладонью по взъерошенным ветром черным волосам и раздраженно нахмурился. Какого черта он поддался внезапному импульсу взять ее с собой в горы? После ее идиотских выходок, капризов, кривляний, после того, как она сделала все, чтобы вывести его из себя… и вот теперь эти зеленые, широко раскрытые глазищи смотрят на него без злобы и ненависти и сияют предвкушением вихревой скачки, такие по-детски умоляющие, словно у ребенка, просящего конфетку. Ему следовало бы… Чувствуя неодолимую потребность выбросить это из головы, Марко коротко кивнул и повернул лошадь. – Хорошо. Но если свалишься от солнечного удара, пеняй на себя. И так как ты прекрасно разбираешься в лошадях, старайся держаться поближе ко мне. Некоторые тропинки слишком узки и каменисты и разбегаются во все стороны – здесь легко заблудиться. Покорно следуя за ним (в предписанных десяти шагах, как подобает рабыне), Сара проглотила ехидный ответ и по привычке показала язык его удалявшейся спине. Ну что за подонок! Какая женщина захочет стать женой этого заносчивого осла, мерзкого типа, гнусного ублюдка… Исчерпав запас знакомых ругательств, Сара немного успокоилась и покачала головой. Какое ей дело до его жены? Скорее бы выбраться отсюда, и пусть об этом заботятся другие! Ну а пока лучше всего полюбоваться окружающим пейзажем. Дорожка вела через лес, и скоро всадники очутились на поляне, где возвышалась каменная лачуга, перед которой на грубых табуретах сидели двое мужчин. Сначала Саре показалось, что они спят, но, завидев чужаков, оба тут же вскочили, схватившись за револьверы. Совсем как игра в полицейских и воров! Неужели это и есть знаменитая мафия? Стоит ли позвать на помощь или гордо принять смерть от пули? Должно быть, она издала какой-то звук, потому что Марко с его почти звериным слухом мгновенно нахмурился: – Ты что-то сказала? – Я?! Н-нет… н-ничего, – запинаясь, пролепетала Сара. Не может быть, чтобы она высказала вслух все, что думала! И под его скептическим взглядом поторопилась добавить: – Просто… просто закашлялась. Такая пыль… но теперь уже все в порядке! Прошло. На душе сразу полегчало, как только она убедилась, что эти двое знают Марко. И вежливо приветствуют, именуя герцогом! Возможно, он глава местного клана. Нечто вроде «крестного отца»! Сара искренне понадеялась, что Марко не поймет, о чем она думает. Тот несколько секунд мрачно созерцал ее, прежде чем подъехать к незнакомцам. – Оставайся в седле, – бросил он через плечо, а сам, грациозно спешившись, что-то прошептал в настороженное ухо скакуна. Тот мгновенно замер. «Снова приказы», – неприязненно подумала Сара, хотя сама подчинялась так же беспрекословно, как и жеребец. По крайней мере Марко нехотя объяснил, что не задержится, прежде чем исчезнуть в хижине с одним из мужчин, оставив другого, несомненно, чтобы приглядывать за ней. Сара прикусила губу, стараясь не выдать злости. Значит, он все-таки побаивается, что она удерет вместе с лошадью? Ха! Не такая она дура, чтобы мчаться неведомо куда, не разбирая дороги! Ей с каждой минутой становилось все больше не по себе под неотступным взглядом этого похожего на бандита незнакомца с револьвером в черной кожаной кобуре. Можно подумать, что она – опасный преступник! Нашли кого стеречь! Но тут Сара буквально окаменела при виде Марко, выходившего из домика с кобурой на поясе. Сейчас, в расстегнутой на груди белой сорочке и спадавшими на лоб черными кудрями, он больше, чем когда-либо, напоминал корсара или наемника давно прошедших времен. Такой же непредсказуемый, безжалостный, такой же беспринципный, неразборчивый в средствах и жестокий. Сара боязливо и зачарованно смотрела на него… Те же самые чувства она, должно быть, испытывала бы при встрече с настоящим волком – желание бежать со всех ног, не смея оглянуться, и невозможность пошевелиться, отвести взгляд от ощеренного кровожадного зверя, стоявшего перед ней. – Ну… и что с тобой на этот раз? – пренебрежительно поинтересовался он, вскакивая в седло. – Боишься оружия? – Конечно, нет! – огрызнулась Сара, злясь на себя за то, что снова поддалась дурацким фантазиям. – Признаться… признаться, с этим револьвером ты похож на бандита! – К несчастью, именно поэтому я и вынужден вооружаться, когда еду в горы. И держать столько охранников, которые расставлены повсюду. В наше время чрезмерная осторожность не помешает. Последнее многозначительное замечание, по-видимому, было предназначено для нее. – Неужели? – с нарочито наивным видом спросила Сара. – И что именно им приказано – не впускать или не выпускать людей? Ответом ей послужил обычный предостерегающий взгляд. – И то и другое… если понадобится. Ну а теперь будь добра следовать за мной и не тратить время на дурацкие вопросы. Глава 31 Не получай Сара такого наслаждения от езды, она наверняка наорала бы на Марко или швырнула в него чем-нибудь потяжелее, предпочтительно одним из булыжников, разбросанных повсюду, словно детские шарики. Нет, он все-таки невыносим! Едва они покинули поляну и направились по узкой тропе, Марко заставил ее поменяться местами и пропустил вперед, а сам продолжал педантично указывать, куда именно свернуть, да еще при этом критиковать ее мастерство наездницы. Кроме того, Марко имел наглость заявить, будто она надела слишком тесные джинсы, в которых выглядит вульгарно. А потом еще и велел болтать поменьше! Сара, не обращая на него внимания, полной грудью дышала чистым горным ароматным воздухом. По крайней мере он хотя бы не собирается повернуть назад! – Тебя не пугают наши суровые горы с их зубчатыми, острыми вершинами, Дилетта? Теперь он держался подле нее, и его голос отдавался эхом от холмов. Его близость почему-то тревожила ее и выводила из себя. Особенно когда он употреблял итальянский вариант имени ее сестры. – Что? Я не расслышала… – Я спросил, не пугают ли тебя наши дикие, мрачные горы. Почти не задумываясь, Сара ответила с нервным смешком: – Ты и сам похож на них. И поскольку я не боюсь тебя, почему должна страшиться ваших гор? Да еще с таким защитником, как ты? И тут же застыла от ужаса, когда он, не отводя от нее прищуренных глаз, молниеносно выхватил револьвер. Решил все-таки пристрелить ее? Нет, слава Богу, он целится в кого-то другого! Сара расслабленно обмякла. Но в кого же? Перед ней неожиданно возникло смутно знакомое улыбающееся лицо. Да и голос тоже она где-то слышала. Мужчина примирительно поднял руку. – Привет, Марко! Уж не хочешь ли шлепнуть собственного дорогого брата? – мягко осведомился Анджело. Неужели он в самом деле способен на такое? Сара поняла, что сидела не дыша, только когда Марко нетерпеливо вогнал револьвер обратно в кобуру. – Привет, Анджело, – спокойно ответил он, ничем не выдавая своих истинных чувств. – Ну что ты появляешься, как чертик из табакерки? Я ведь действительно мог бы выстрелить! – Ну и спустил бы курок, подумаешь! Я бы понял! – великодушно объявил Анджело, бесцеремонно разглядывая раскрасневшуюся испуганную Сару. У девушки душа ушла в пятки, но, к счастью, она вовремя сообразила, что Анджело открыто любуется ею с восхищенным видом мужчины, только что встретившего красивую женщину. Кажется, у него хватило ума притвориться, что они не знакомы! – Черт возьми, какое приятное совпадение, что я совершенно случайно оказался в этих местах. Только на мотоцикле. Я оставил его в кустах, а сам решил немного размяться, но жизнь полна сюрпризов, верно, братец? Сара заинтересованно наблюдала за обменом любезностями, поскольку Марко умудрился взять себя в руки и без обычной резкости подтвердил: – Совершенно верно… иногда. – Не собираешься познакомить меня с этим прекрасным видением? Подумать только, Центральный парк, Нью-Йорк прямо среди здешней глуши? Но я человек догадливый! Посмотрим… нет ни малейшего сомнения, что передо мной – одна из дочерей несравненной Моны Чарлз. Вот только которая? Во время короткой паузы, державшей Сару в невероятном напряжении, девушка могла бы поклясться, что глаза Анджело заискрились дьявольским лукавством, прежде чем он задумчиво протянул: – Это… должно быть, мисс Дилайт Адамс – у кого еще хватило бы смелости забраться в эти края? Я читал, что другая дочь – настоящая серенькая мышка, посвятившая себя религии или чему-то такому же занудному… кажется, миссионерской работе в Бангладеш, правда, мисс Адамс? – Анджело! Голос Марко в обычных обстоятельствах вселил бы ужас в Сару, если бы она не преисполнилась праведным негодованием: – Она не занудная серенькая мышка! Где вы это вычитали?! – О, простите! Кому, как не мне, знать, на что способны эти подлецы газетчики! Он улыбается совсем как Марко, только тот, скорее, мрачно скалится! – Что ж, был рад познакомиться, но мне пора: брат так ревниво пялится на меня, что вот-вот прикончит по-настоящему! Сара, ойкнув, встревоженно уставилась в непроницаемо-каменное лицо Марко и с удивлением заметила, что он словно бы немного смягчился, переводя оценивающий взгляд с Анджело на нее, и наконец пожал плечами, хотя его безразличный вид не вязался с нарастающей яростью в голосе: – Не важно! Если Дилайт доставляет удовольствие с тобой беседовать, валяйте! Все равно лошадям надо отдохнуть, прежде чем мы пустимся в обратный путь. – Не ожидал такого великодушия, братец! Ну разве он не крут, а, детка? И к тому же подлинный герцог! Знаете, в Нью-Йорке я вечно хвастался своим старшим братом, да только ни один дурак мне не верил! Представляете? Да, плохо быть ублюдком, подзаборники никому не нужны! Но на случай если хотите поближе познакомиться – я местная достопримечательность. Туристы это обожают, хотя женщины и побаиваются садиться на мою новенькую «хонду». Но вы ведь не из таких? Клянусь, все будет о’кей! И Марко знает, что мне можно доверять, правда, братец? Нет, это становится невыносимым! Она просто задыхается в атмосфере ненависти и злобы, сгущающейся между братьями, так похожими друг на друга и в то же время такими разными. Самый воздух вибрирует ею, словно жаркими волнами, поднимающимися от высохшей бесплодной земли, родившей вот таких жестоких несгибаемых людей: вспыльчивых, непредсказуемых, готовых в любую минуту взорваться, уничтожив заодно и ее. В этот момент Сара почему-то винила Анджело с его дружелюбной улыбочкой и бруклинским акцентом, резавшим ей слух. И как это Марко ухитряется не потерять самообладания? – Что-то я не видел здесь никаких туристов! И что им тут делать? Из-за тебя и Дилайт может посчитать, что это один из тех модных курортов, которых она так старательно избегает, верно, cara? Ну вот, теперь он взялся за нее. Заставляет ринуться в драку! Ни за что! Приняв безразличный вид, Сара гордо выпрямилась и мило улыбнулась обоим, готовясь выступить в роли своей любимой Скарлетт. Сейчас она им покажет! И этому Анджело тоже! – Разве не замечал, братец? А, я все время забываю, ты нечасто бываешь в этих местах! Должно быть, здесь и впрямь скучновато! Еще бы, когда имеешь возможность развлекаться в любой части света, запросто встречаться со знаменитостями, вроде этой прелестной юной леди. – Ну-ну, мальчики! Господи, да неужели это ее голос, буквально источающий мед и масло? – Я только сейчас врубилась, что вы имеете зуб друг на друга. Ну просто цирк! Умереть – не встать! Да мы с сестрой в жизни не поцапались – с тех пор как знакомы, а ведь мы тоже сводные! Нельзя ли немного остыть? По-моему, здесь и так слишком жарко! Она одарила взбешенного Марко ослепительной улыбкой. – Дорогой, не пора ли нам обратно? Я просто умираю от жажды! Хорошо бы выпить чего-нибудь холодного! – И, обернувшись к внимательно наблюдавшему за этой сценой Анджело, кокетливо объявила: – Что же до вас, мистер Местная Достопримечательность, ни мотоциклы, ни рокеры никогда меня не пугали, разве вы не читаете светской хроники? Само собой, я с удовольствием прокачусь с вами как-нибудь, если пригласите, конечно! Может, через пару дней, когда все устаканится и вы будете свободны. Марко, дорогой, ты не против? – И, избегая проницательного взгляда герцога, Сара вновь обратилась к сияющему Анджело, продолжавшему, однако, очень пристально наблюдать за ними: – Вот видите? Марко и не думает ревновать, для этого он слишком здравомыслящий человек! И кроме того, на самом деле он ужасно уверен во мне, правда, caro? На мгновение ее издевательская реплика повисла в воздухе, но Сара упорно твердила себе, что если они сейчас не накинулись друг на друга, значит, слава Богу, пронесло. О поездке во дворец у Сары почти не сохранилось воспоминаний, если не считать того, что ноги предательски тряслись, а блузка промокла насквозь от пота. Марко зловеще молчал, отделавшись от Анджело короткой фразой: – Ну а теперь, когда ты удовлетворил свое любопытство и познакомился с дамой, нам пора домой. Надеюсь, ты нас извинишь? – Разумеется! Я и не думал вас задерживать! Ну что же, как говорится, arrivederci![21] Еще увидимся, мисс Адамс! Последняя глумливая фраза звучала в ушах Сары, пока Фьяметта несла ее по извилистой тропе быстрым уверенным аллюром: лошадке явно не терпелось поскорее оказаться в прохладном стойле. Они снова очутились на полянке с каменной сторожкой, но на этот раз Марко не спешился. Он заранее расстегнул пояс и теперь лишь швырнул кобуру одному из невозмутимых охранников. Сара держалась позади. Они преодолели уже довольно большое расстояние, а он все еще не произнес ни единого слова. И это вместо благодарности! Ведь именно она выручила его из чрезвычайно неприятной ситуации. Представить только, какой ужасный разразился бы скандал, если бы он застрелил сводного брата! А уж репортеры набросились бы на него как стервятники, вытащив на свет старую, безобразную историю! Но что, если у Анджело, который, несмотря на свое имя, был далеко не ангелом, тоже оказался бы пистолет? И он спровоцировал бы Марко выхватить оружие, чтобы потом заявить, будто действовал в целях самообороны?.. Логичный, холодный рассудок Сары, которым она всегда гордилась, подсказал такой же логичный, совершенно очевидный ответ, от которого она содрогнулась. Если бы все произошло именно так, Анджело призвал бы ее в свидетели. И невзирая на добродушное сетование насчет незаконного рождения… разве Серафина не объясняла… Ну да, так оно и есть! В Италии до сих пор не разрешен развод, а уж в то время, о котором идет речь… И с точки зрения закона Анджело, кем бы ни был его отец, является вторым сыном почившего герцога ди Кавальери и законным наследником титула и палаццо вместе с бесчисленными угодьями, случись что-нибудь с Марко. Сара прикусила губу, удивляясь, почему это обстоятельство должно ее расстраивать. Марко уже показал себя сильным и беспощадным человеком! Он всегда сумеет постоять за себя, и, кажется, гораздо уместнее беспокоиться о бедняге Анджело! И пусть интуиция подсказывала Саре, как, в сущности, опасен этот человек, однако, несмотря на его улыбчивость, жизнерадостные манеры, она чувствовала также, как безмерно он одинок. Вот именно, одинок и никому не нужен, и уже поэтому ей искренне жаль его. Изгой с самого рождения, на собственной родине, и к тому же высланный из страны, где нашел приют, вечный бродяга, вынужденный влачить существование между двумя мирами и не принадлежать ни к одному. Да, если уж кто и достоин сочувствия, так скорее Анджело, твердила себе Сара, пока усталая Фьяметта несла ее изящной рысцой по площадке для поло. Умный, ловкий, всегда готовый прийти на помощь Анджело, единственный, кто предложил ей свободу и, уж конечно, прекрасно понял истинный смысл ее тщательно продуманной речи, предназначавшейся для него. Он догадался, что Саре необходимо повидаться с ним наедине и, безусловно, придет, чтобы спокойно и по-деловому обсудить план побега. Откидывая волосы с лица, Сара ощутила холодок крошечных бриллиантов в сережках. За эти серьги и обещание познакомить его с матерью Анджело сделает все и даже сверх того, чтобы благополучно доставить ее в Кальяри, навсегда избавив от общества своего угрюмого братца. Дьявол легко обошел Фьяметту, и Сара очутилась у конюшни на несколько минут позже герцога. К этому времени она так и пылала от возмущения. Каким же бесчувственным грубияном надо быть, чтобы вот так бросить ее, не подумав даже о том, что она может заблудиться! И это после того, что он всю прогулку стерег ее, словно цепной пес! Он… Он дожидался ее с тем же мрачно-злобным видом, так хорошо ей знакомым. Все эпитеты, которыми девушка награждала Марко, тотчас же вылетели у нее из головы, она безуспешно попыталась притвориться, что не замечает его, но в этот момент Марко как раз что-то повелительно рявкнул одному из конюхов, мгновенно подбежавшему, чтобы взять поводья Фьяметты и помочь Саре спешиться. Однако герцог, нетерпеливо отстранив его, бесцеремонно схватил Сару за талию и грубо сдернул с седла, умышленно позволив ее сжавшемуся телу скользнуть по своему, напряженному и твердому. Девушка, пошатнувшись, встала на землю. – И ты еще читал проповеди насчет сдержанности и благоразумия? – прошипела она, яростно сверкая глазами. – Да отпусти же! Все на нас смотрят! – Не ты ли, giocattolo mio, сама наплевала на осторожность, когда заявилась в покои Синей Бороды? – Не смей называть меня своей игрушкой! Поищи себе другую! Она пыталась вырваться из рук герцога, но тот продолжал с почти пренебрежительной легкостью удерживать ее. Наконец сообразив, что со стороны это, должно быть, выглядит так, словно она сама бесстыдно трется о него, Сара неловко застыла. – Неужели, моя Дилетта? Чьей же игрушкой ты хотела бы стать? – Пожалуйста, не терзай меня больше! Я же не виновата, что мы случайно столкнулись с Анджело? Яркое солнце мешало как следует разглядеть выражение лица Марко, но хватка этих жестоких рук чуть ослабла. – Нет, конечно, ты в этом не виновата, – монотонно повторил он. – Пойдем, я провожу тебя домой. И, как всегда, не оставил ей иного выбора, как только подчиниться. Глава 32 Ну как же она не догадалась сразу, куда он ее поведет? Сара мельком взглянула в одно из зеркал, мимо которых он тащил ее, и с удивлением увидела незнакомую женщину со спутанными ветром волосами, в промокшей от пота шелковой блузке, обрисовавшей каждый дерзкий контур и изгиб грудей. Она похожа… похожа… Сара попыталась вырвать руку из неумолимых пальцев. – Да перестань же тянуть меня! Неужели не понимаешь, что я хочу… Мне надо принять ванну и переодеться! Я вся мокрая! – Это почти не заметно, особенно еще и потому, что ты не признаешь лифчиков! Уверен, что и Анджело успел вдоволь тобой налюбоваться! И настолько отвлекся, что даже не рискнул, как обычно, затеять дикую ссору! Они остановились у двери его покоев, и Сара решительно отступила: – Ты сам сказал, что не желаешь видеть меня в своих комнатах! По-моему, из нас двоих это тебя хватил солнечный удар! Вместо ответа Марко распахнул дверь и обернулся к Саре с таким видом, что ей захотелось бежать на край света. – Не считаешь, что последняя любопытная женушка Синей Бороды сказала ему что-то в этом роде перед тем, как он сам привел ее к себе? – И прежде чем Сара успела ответить, хрипло рассмеялся: – Боже, я начинаю верить, что твое безудержное воображение способно рождать самые безумные фантазии! Заодно представь еще и знаменитую «сестричку Анну», часами стоящую у окна в ожидании помощи! С силой втолкнув Сару в неуютный кабинет, он пинком закрыл за собой дверь. Синяя Борода, не желающий, чтобы его фамильные секреты стали достоянием чужаков! Ах, чего бы сейчас ни дала Сара за совет житейски искушенной Дилайт! Марко словно прочитал ее мысли. И, издевательски подняв бровь, выпустил жертву и повернул ключ в замке. – Так ты тоже надеешься на спасение? И кто же, по-твоему, этот благородный рыцарь? Может быть, Анджело, предложивший покатать тебя на мотоцикле? Вы двое прекрасно спелись, словно давным-давно знакомы! Возможно, так оно и есть? Нет, он просто так говорит – откуда ему знать? Она уверена, что ничем не выдала себя. Это всего лишь догадки. Он проверяет ее. Или… или ревнует! Дурочка, что ты мелешь! Такой, как он, не способен ни на что подобное! Только не Марко… И все же пьянящая радость ударила в голову, кровь забурлила в жилах. Однако девушка нашла в себе силы безразлично пожать плечиком, отвернуться к столу и сделать вид, что играет ножом для разрезания бумаги. – Не понимаю, о чем ты? Спрашивается, как и где я могла познакомиться с твоим шустрым братцем? Кстати, он очень похож на тебя! Она снова повернулась к нему, пристально вглядываясь в потемневшее от ярости лицо со стиснутыми челюстями. Под кожей снова ходят желваки. Кажется, Марко прилагает все усилия, чтобы не взорваться. Но на этот раз девушка не испугалась. – Я опять разозлила тебя? Ради всего святого, что я такого сказала? Как ни крути, а вы все же братья, хотя и сводные, – быстро поправилась она. – Да? Интересно, а откуда ты это узнала? – зловеще произнес Марко. – Не помню, когда сообщал тебе столь пикантную подробность, да и твой последний обожатель называл меня не иначе как братом! – Ах, вот ты о чем! Но это же очевидно, согласись? Не настолько я глупа и к тому же успела узнать от тебя, что за средневековые нравы здесь царят. Подумаешь, какая важность – ну завел твой отец подружку в деревне… ничего из ряда вон выходящего! Теперь доволен? Она не мигая смотрела ему в глаза, хотя сердце трепыхалось, как овечий хвостик. Он действительно ревнует! И женское чутье твердило это вновь и вновь, хотя разум отказывался верить. – Я уже убедился, что ты лжешь по каждому поводу и без повода! И при этом достаточно хитра и сообразительна, чтобы правдоподобно объяснить любую увертку. Как мне узнать, когда ты лжешь, а когда говоришь правду? – медленно протянул он, полуприкрыв потемневшие, ставшие непроницаемыми глаза, так что Сара, как всегда, не смогла понять, о чем он думает. Она очутилась в ловушке между письменным столом и Марко, который загораживал ей дорогу, не спеша оглядывая тяжело вздымающиеся, выпирающие из-под тонкого шелка груди с острыми сосками. Бежать некуда. И невозможно. – Пожалуйста, не надо, – едва не взмолилась Сара с отчаянием затравленного зверька. Но язык, как и неподвижное тело, отказывался повиноваться. Горло сжал спазм. Он стоял так близко, что Сару обдавало животным жаром, исходившим от него, однако не предпринял попытки коснуться. «Да это и ни к чему – он и так сделает все, что пожелает», – тоскливо подумала девушка. Нет… она ошибается… он дотрагивается до нее своим взглядом, повсюду, где раньше были его руки, пробуждая непрошеные воспоминания и вызывая беспомощный трепет. – Дилетта… Дилетта. Tentatrice… Maliarda… Сара смутно сознавала, что ее только сейчас назвали искусительницей и ведьмой. Дилетта… все равно, что Дилайт. Однако она забыла обо всем, лишь только прижалась к нему и почувствовала силу этого тела. Сделала то, на что никогда в жизни не отважилась бы Сара, и неистово-страстно притянула к себе темную голову, чтобы отдаться его поцелую, свирепому и исступленному. И в этот миг все утратило смысл и значение – гордость и стыд, принципы и предрассудки. Он положил руки ей на плечи, и их тела впечатались друг в друга в слепом протесте против сковывающей их одежды. Наконец Марко, разразившись градом цветистых проклятий, подхватил ее и посадил на стол, не обращая внимания на несвязный негодующий лепет. – Я хочу тебя, моя Дилетта, моя желанная! И хочу сейчас. Не отказывай мне! Он вцепился в ворот шелковой блузки и рывком разорвал ее, обнажая груди, припадая к ним губами, медленно обводя языком нежную плоть, пока не добрался до чувствительных затвердевших сосков. Сара тихо застонала и тут же вскрикнула, едва его зубы сомкнулись на окаменевшем бугорке. По-прежнему стоя между раскинутых ног Сары, он, досадуя, схватился за пряжку ее ремня, раздернул неподатливую молнию и с усилием стянул с нее чересчур тесные джинсы. Что было после? Она почти ничего не помнила – обоих захватил и понес могучий торнадо, затмевая все, кроме странного чувства, которое постоянно росло и ширилось в напряженном ожидании причудливо изогнутого серебристого меча молнии, который наконец пронзил ее и освободил… а потом растаял, оставив Сару дрожать от затухающих всплесков отчаянного, невыносимого блаженства. Окружающий мир исчез, только где-то вдалеке звучал гортанный голос, повторяющий, словно заклинание, одно-единственное слово: – Дилетта, Дилетта… Полупроклятие, полуласка. Саре казалось, будто она только что вернулась из далекого, очень далекого путешествия, побывав по ту сторону реальности, изменившись при этом настолько, что не было смысла пытаться определить, что именно с ней произошло. Во всяком случае, сейчас, когда рассудок слишком быстро вернул ее к действительности и она обрела способность объективно оценивать события. Налетевший порыв страсти унес с собой все ощущения, и теперь она с ужасом сознавала, что настала пора расплачиваться, хотя предпочла бы не думать о том, что же все-таки случилось с ней. Женщина, которая так безоглядно, безудержно, безрассудно-пылко предлагала себя, не имеет ничего общего с ней, Сарой, здравомыслящей, прагматичной особой, всегда просчитывающей свои действия на два хода вперед, той, что уже успела трезво оценить свои потери и смириться с тем, что искренне считала невозможной, поистине смехотворной ситуацией. Все, что теперь следует… Все, что теперь следует… повернуть голову и, естественно, встретиться губами с его ртом, слегка поморщиться от уколов уже начавшей пробиваться щетины, напомнившей ей обо всех его язвительных издевках. – М-м-м, – пробормотала Сара, чуть покусывая жесткие неулыбающиеся губы и обвивая руками его шею. Теперь, отбросив все запреты, она чувствовала себя такой истомленной и восхитительно усталой! Напряжение исчезло, а вместе с ним и гнев. – Какая же ты бесстыдная маленькая шлюшка! – проскрипел он, словно стараясь побольнее вонзить клинок и наказать за минуту обманчивого покоя. – Даже когда ты на вершине блаженства и в полном самозабвении, я все равно невольно гадаю, какого мужчину ты представляешь на моем месте! Неужели ты настолько ненасытна? Настоящая нимфоманка! Что такое единственный любовник для такой развратной твари, как ты! Только сейчас Сара с ужасом заметила, что Марко взял ее, даже не потрудившись снять одежду, хотя потом грубо схватил и оттащил в полутемную спальню, где и швырнул на постель, а сам принялся наконец раздеваться, прежде чем лечь рядом. Немного приподнявшись, Марко придавил ее своим телом и стиснул в объятиях. Руки медленно, по-хозяйски властно скользили по спине вниз-вверх, вниз-вверх, пока не зарылись в разметавшуюся гриву ее волос и остались там. – Ну? – продолжал глумиться Марко. – Что молчишь? Проглотила свой острый язычок, Дилетта? Или слишком потрясена пребыванием в постели Синей Бороды? Для пущего эффекта он слегка дернул Сару за волосы, и она досадливо скривилась, выведенная из состояния приятной отрешенности. Чуть отстранившись, девушка с холодной учтивостью ответила: – Как же тут не взволноваться, особенно глядя, что ты так стараешься… Кстати, неужели я должна отвечать на бесконечный поток вопросов, которыми ты меня забрасываешь? Нет, честно, если это тебя заводит или что-то вроде того, я пойму… а иначе зачем тратить время на пустую болтовню, как любит говаривать моя мама? Конечно, всегда есть шанс, что он не решится прикончить ее… и однако, когда Марко, явно раздумывая, как поступить, выпустил ее волосы и сомкнул пальцы у нее на горле, у Сары перехватило дыхание. Марко небрежно прижал большой палец к жилке, пульсирующей у самой шеи. – И верно, к чему тратить время на пустую болтовню? Чем же предлагаешь заняться вместо этого и что надеешься выгадать? Заставляешь меня задавать себе вопросы, ответы на которые уже известны? Например, почему ты иногда становишься тягуче-сладкой, как мед, теплой, покорной и нежной, а в другие моменты разъедаешь душу хуже уксуса, сильнее кислоты? Он снова схватил ее за глотку, но очень слабо, едва касаясь кожи. Сара боялась шевельнуться, но, как ни странно, не испытывала страха и лишь молча взирала на него, будто вбирая в себя гнев, горечь и бессилие его постоянных нападок. Вбирая и уничтожая. – Ну? – процедил он и, видимо, сделав над собой усилие, положил руки ей на плечи. – Неужели тебе больше нечего делать, кроме как валяться здесь и пялиться на меня своими холодными зелеными глазищами, в которых никогда ничего не увидишь? Лучше отвечай, иначе, клянусь Богом… – Но что ты желаешь услышать от меня? – Правду, хотя бы раз в жизни. Почему ты все время врешь? – Потому что именно этого ты ожидаешь от меня! Даже будь я совершенно искренна, ты все равно не поверишь, так что… Удивляясь, что голос звучит так ровно и почти бесстрастно, Сара осеклась и пожала плечами, преодолевая неумолимое давление его рук. – Итак, поскольку мы наслаждаемся очень откровенной интимной беседой, отчего ради разнообразия тебе не попробовать быть правдивой? Даю слово, меня уже ничем не шокируешь. – И, легко коснувшись губами ее губ, беспечно добавил: – Ну, скажем, поведай о том, почему я так ясно ощутил взаимное расположение между тобой и Анджело? – Анджело? – с непонимающим видом переспросила Сара и услышала в ответ бешеное рычание: – Именно! Тот самый, со спрятанным в кустах мотоциклом… кстати, какой марки? – Кажется, «хонда». О да, он такой услужливый и очень добрый! Не сводил глаз с синяка у меня на скуле, пока я не смутилась. А тебя это не трогает? Как по-твоему, Анджело тоже бьет своих женщин? Если так, мне ни в коем случае не хотелось бы с ним прокатиться! И Карло вряд ли одобрил бы, не находишь? – Ты… Грязное ругательство словно повисло в воздухе, прежде чем он, встряхнув головой, презрительно бросил: – Карло? Если в твоей голове осталась хоть капелька мозгов, ты не произносила бы больше его имени, потому что мы оба давно поняли – Карло не для тебя и ты не для Карло! У него еще маловато опыта, чтобы иметь дело с такой прожженной сучкой, как ты. Что же касается Анджело… тебе вообще ни к чему думать о нем! Не смей даже близко подходить к нему и его мотоциклу, и скорее всего вообще больше не увидишь его, разве что в снах или похотливых фантазиях! – То есть как это «не смей»? По-моему, ты живешь в воображаемом мире давно прошедших веков, когда женщины были бесправными рабынями, либо купленными, либо насильно уведенными в плен. И если мне захочется, я стану встречаться с Анджело! Кстати, что-то я не слышала твоих возражений тогда, в лесу! Может, несмотря на твои пистолеты и угрозы, ты на самом деле боишься братишку и всего, что он олицетворяет. Ведь, в сущности, он твое второе «я»! Только был зачат в любви, а не по обязанности и из чувства долга… Она вовремя прервала поток злобных обвинений, предназначенных для того, чтобы терзать и резать по живому, бессмысленно жестоко изгиляясь над душой. – Почему ты замолчала? – тихо и очень спокойно осведомился он, хотя от этого ледяного голоса по телу пошли мурашки. – Договаривай же. Анджело – дитя любви, которого ты находишь таким милым и который знает, кто ты на самом деле… знает настолько хорошо, что имел наглость предложить тебе прогулку на мотоцикле… интересно только куда? – Знаешь… Господи, хоть бы голос не дрожал от нахлынувших эмоций, разбираться в которых нет ни времени, ни сил! – Знаешь, по-моему, мы оба не правы и слишком разгорячились. Уверяю, я ни в малейшей степени его не интересую. Анджело – один из поклонников Моны. Неужели не заметил, с каким благоговением он назвал ее несравненной? Я за милю чую преданных обожателей мамы Моны. – Ах да… у всех нас есть матери… Но у твоей по крайней мере хватило смелости назвать свое дитя любви Дилайт. Моя Дилетта… «О, луна моего восторга!» – издевательски страстно процитировал Марко и, перекатившись на Сару, уютно устроился между ее бедрами, несмотря на запоздалое сопротивление. Приподнявшись на локте, он вцепился ей в волосы одной рукой, пока другая, погладив бедро и живот, не накрыла грудь. – Прекрати! – отбивалась Сара, безуспешно пытаясь оттолкнуть его. – Я… я… не надо… – Да замолчи же ради Бога! – рявкнул он так свирепо, что Сара дернулась, словно от удара. – Надо, и ты прекрасно это понимаешь, моя лицемерная Дилетта. – Пожалуйста, не называй меня так! – Не звать тебя по имени? Могу придумать сотни новых прозвищ, точно характеризующих и тебя, и то, что ты собой представляешь! Может, это возбудит тебя больше? – Еще меньше, чем насилие! – Мне ни разу не пришлось брать тебя силой! – неожиданно громко и неприятно рассмеялся он, стискивая в кулаке ее запястье. – Думаю, ни одному мужчине не придется много трудиться, чтобы ты раздвинула для него ноги. Показать, как именно? «Не стоит», – в отчаянии думала Сара. Она готова принять его, еще до того, как он начнет. Марко превратил ее в извращенную мазохистку, и теперь нетерпеливо выгнувшееся тело жаждет его вторжения! – Ну же, колдунья моя! Поцелуй меня так, как целовала бы любовника, которого сама выбрала… человека, не ведающего, в чьей постели он очутился, пойманного в чувственную паутину твоих мягких нежных губ… Она хотела поцеловать его! Зачем противиться совершенно нормальному, естественному порыву? Позже… позже она будет ненавидеть и презирать себя за то, что в самом деле стала тем, чем он желал ее видеть. Однако сейчас Сарой управляли лишь инстинкты, властные и безумные. Подняв руки, она прижала к себе это неподатливое, таящее угрозу тело и припала к его губам в поцелуе, которого он требовал. Глава 33 Время, казалось, остановилось, один день незаметно перетекал в другой, и Сара намеренно и сознательно оставила все попытки разобраться в себе и собственных чувствах. Она просто плыла по течению – законченная гедонистка,[22] изнеженная одалиска, для которой сераль был не тюрьмой, а единственной формой существования. Почему бы нет? Какой коварный вопрос… Отдаваясь тому, что, конечно, было чистой похотью и ничем иным, Сара проводила целые часы обнаженная, на маленькой террасе, под солнцем, радуясь свету и теплу. В такие минуты никто из слуг, даже Серафина, не смел беспокоить ее, но иногда Сара физически ощущала прохладу падавшей на нее тени за мгновение до того, как Марко ложился рядом и неустанно брал ее под беспощадной синевой неба. Порой он приходил к ней, пока Сара лежала в ванне, а бывали случаи, когда сам относил ее туда. И теперь вместо чинных обедов в огромной столовой он приказывал приносить еду в ее комнаты, и они дружно пировали. Иногда он затевал разговор, иногда же довольствовался тем, что просто смотрел на нее, ограничиваясь несколькими резкими словами, прежде чем подхватить ее с кресла и швырнуть на постель. В такие минуты ему, казалось, доставляло удовольствие срывать с нее одежду, оставляя только свои подарки – тонкую золотую цепочку-пояс с рубиновым подвеском, едва умещавшимся в ямке пупка, и ножной браслет из мелких рубинов в золотой сеточке искусной работы. Символы рабства? Как-то она в гневе даже высказала все, что думает по этому поводу, пытаясь одновременно оттолкнуть Марко. И пусть она попала в тенета сладострастия, но еще сохранила достаточно здравого смысла, чтобы не желать окончательного превращения в живую игрушку герцога. – Но ты и есть игрушка, – издевался Марко, смеясь над столь неожиданной яростью, и, перевернув ее на живот, навалился всем телом, продолжая спокойно застегивать цепочку. – Почему бы и мне не оказаться в числе тех, кто забавлялся с тобой? Ну-ка отвечай! – Да перестань же! Гнусная скотина! Пытаешься добиться, чтобы я плясала под твою дудочку? Ненавижу! – Неужели? Значит, твоя ненависть не так уж сильна, малышка! – презрительно хмыкнул он, и Сара болезненно поморщилась, несмотря на то что перед этим долго и наставительно приказывала себе не терять самообладания. Смириться с тем, что она безумно хочет этого заносчивого, невозможного, ненавистного человека. Конечно, ни о каких нежных чувствах не могло быть и речи. Откуда?! Да она просто не выносит его, бессовестного, беспринципного ублюдка с черным сердцем! Недостаточно ненавидит?! Да она… она… Какая несправедливость в том, что он сумел сделать с ней, унизив до такой степени, что смысл жизни свелся исключительно к ожиданию, предвкушению и страстной жажде исступленных ласк, безумного слияния тел и удовлетворения, которое только он в силах дать ей! Она могла сколько угодно мысленно перебирать все опасности и ужасы положения, в котором очутилась, проклинать непонятную слабость, заставлявшую ее все сильнее запутываться в паутине обмана и бездействия, но все это ничего не значило, даже воспоминания о Дилайт, о папе и дядюшке Тео… Мозг превратился в губку, способную впитывать одни лишь ощущения и ничего больше. Если взглянуть на вещи трезво… Но ни о какой трезвости или хотя бы простой логике в ее поступках или, вернее, отсутствии оных не могло быть и речи. Почему она терпит эти гнусные унижения, когда в любую минуту может получить свободу, просто открыв ему правду? Пусть орет на нее, пусть даже ударит, как уже сделал когда-то, но в конце концов, разумеется, отпустит Сару. И все будет кончено навсегда. Останется лишь пикантная, довольно рискованная история, которую можно рассказать близким друзьям или упомянуть когда-нибудь в мемуарах. Жара становилась невыносимой. Безжалостные клинки лучей неумолимо гнали ее в тень и прохладу комнаты. Сара покинула террасу и на несколько мгновений остановилась на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. И первое, что она увидела, – собственное отражение в зеркале. Да она выглядит… выглядит совсем как полинезийская дикарка-принцесса с густой гривой волос и подчерненной солнцем кожей, почти такой же смуглой, как у Марко. Впервые девушка заметила в себе нечто первобытное, какую-то умудренность жизнью, которых не замечала раньше и обнаружила лишь теперь, стоя на границе тьмы и слепящего света. Она здесь, потому что хочет этого. Хочет… Но Сара тут же приказала себе не думать ни о чем подобном. Забыть о собственных желаниях. Даже если они граничат с потребностью. Это не более чем временное помешательство; главное – выбросить весь дурацкий вздор из головы. Сара подошла ближе и, нахмурившись, принялась критически разглядывать себя. Пожалуй, не мешало бы немного похудеть, особенно в бедрах, но больше ни в едином месте и, уж конечно, и речи не может быть о груди! Слава Богу, у нее упругое, стройное, гибкое тело спортсменки. Вот Дилайт всегда была несколько излишне полной. В тот вечер на вилле гости видели на экране тело Дилайт, лицо Дилайт, и никто, даже Марко, не заметил разницы! Но тогда… И тут таинственная чувственная улыбка, словно не принадлежавшая Саре, чуть приподняла уголки губ, и девушка потянулась, лениво и по-кошачьи грациозно. «Но в таком случае, – удовлетворенно подумала она, – именно это тело он вожделеет и не в силах ничего поделать с собой!» Как бы Марко ни обзывал ее, какими уничтожающими сравнениями ни награждал, она остается сама собой, и именно Сару он сделал своей любовницей. Именно она так интригует его! Сара моргнула, нетерпеливо пригладила волосы и, подойдя к постели, взяла аккуратно разложенный Серафиной шелковый халатик. Зеркала! Только они повинны в том, что теперь она живет телом и чувствами, а не разумом. Забыла, как мыслят нормальные люди. И все потому, что пожелала дать полную свободу себе и своим ощущениям… а вернее сказать, просто спятила! Теперь в ее гостиной стоял холодильник, в котором всегда были наготове белое вино, лед и минеральная вода – любезность герцога, чья же еще? Дар временной любовнице, очередной обитательнице бывших покоев матери. Интересно, ее тоже держали здесь словно в заточении? Сара часто думала о несчастной герцогине, и сейчас, жадно припадая к бокалу ледяной воды, охлаждавшей пересохшее горло, грустно покачала головой. Какое блаженство! Сама она утратила способность оставаться невозмутимо-холодной. Девушка рывком затянула поясок тонкого шелкового халата, прежде чем начать нетерпеливо расхаживать по комнате, на этот раз старательно избегая смотреться в зеркала. Где-то слышалось журчание воды. Ее ванна… ну, конечно, Серафина, как всегда, неукоснительно выполняет свои обязанности, зная, что Сара обычно любит купаться перед сиестой. Но когда и каким образом это вошло в привычку? «Немедленно беги и как можно дальше!» – вопил внутренний голос, и Сара, повинуясь ему, босиком, быстро и бесшумно шагнула было к незапертой двери, но та сама распахнулась. – Да ты уже одета! То есть почти… Решила поискать меня, моя желанная? Он стоял на пороге, небрежно прислонившись к косяку, в костюме для верховой езды и сейчас больше, чем когда бы то ни было, напоминал дикого зверя, особенно с неизменным «волчьим» медальоном, неестественно ярко выделявшимся на темной поросли волос. Ноги слегка расставлены, усмешка не предвещает ничего хорошего. Провалиться бы ему! Почему от одного его вида у нее подкашиваются ноги? Сара машинально завела руки за спину, вцепилась в спинку стула и, ощутив наконец хоть какую-то, пусть и ненадежную опору, величественно выпрямилась. – Собственно говоря, я очень надеялась не столкнуться с тобой, дорогой. Как раз подумывала, не стоит ли окунуться в бассейне. Или помчаться куда глаза глядят, так, чтобы ветер бил в лицо. Познать наконец свободу… если ты, конечно, представляешь, что это такое. – Ты никогда не была пленницей, Дилетта. Руки, силу которых она успела узнать так хорошо, нетерпеливо согнули хлыст, взгляд прищуренных глаз не отрывался от лица Сары. – И даже сейчас вольна выбирать и идти на любой риск. О какой скачке идет речь? Если твои требования не включают новую «хонду» или бриллиант в десять карат, возможно, ты сумеешь убедить меня снизойти к желаниям дамы. Убедить… снизойти… К счастью, Саре пока удавалось сохранить самообладание, иначе… иначе кто знает, что полетело бы в эту минуту в голову этого негодяя? Но девушка с достойным всяческих похвал хладнокровием несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем ответить, тщательно выговаривая каждое слово: – А тебе не кажется, что веселье слишком затянулось? Пожалуй, пора кончать спектакль. Ты, естественно, доказал то, что намеревался, и все это, должно быть, невероятно надоело как тебе, так и мне. Давай расстанемся друзьями и без взаимных претензий. Господи, да она ли это произносит разумные речи, ведь внутри у нее все сжимается, а непослушное сердце отказывается смириться и колотится так, что даже в груди больно! Почему он по-прежнему молча смотрит на нее? Почему не скажет, не сделает что-нибудь такое, отчего к Саре мгновенно вернутся рассудительность и здравый смысл? Наконец герцог заговорил, невозмутимо, бесстрастно, почти дружелюбно, но Сара, словно завороженная, не могла отвести взгляда от загорелых рук, которые продолжали гнуть и ломать хлыст. – Значит, ты скучаешь, бедняжка? Так быстро надоело довольствоваться всего одним любовником? Торчать здесь, в глухомани, где нет ни дискотек, ни ярких ночных огней, ни готового на все режиссера или партнера, которые подсказывали бы тебе нужные реплики и правильные телодвижения? Учили бы кривляться перед камерой? И хотя Марко не двинулся с места, Сара почему-то живо представила яростный ожог впившегося в грудь хлыста и, наверное, невольно отступила, потому что уголки его губ скривились в хищной ухмылке. – Хорошо еще, что мне известно, какая ты неисправимая лгунья, иначе, возможно, тебе удалось бы разозлить меня. Но твой взгляд и то, как ты стоишь передо мной, в этом легком халатике, одновременно облегающем и открытом… кстати, что я вижу в этих лживых, бесстыдных глазах, Diletta miа? Неужели ты боишься хлыста и рубцов, которые он может оставить на твоей нежной загорелой коже? Или бросаешь мне вызов? Сара продолжала стоять как вкопанная, только пальцы все сжимали спинку стула с такой силой, будто вот-вот переломятся. Но бежать было некуда. Девушка зачарованно следила, как Марко, пропустив сквозь пальцы туго плетенный хлыст, рассеянно провел им по ее плечам и между грудями. – Весьма мудро с твоей стороны промолчать, tesoro mio. По-видимому, тебе не хуже меня известны ответы на все эти вопросы? Рукояткой хлыста Марко приподнял ее подбородок, скользнул по ее шее, еще ниже, раздвигая отвороты наспех завязанного халатика, и прежде чем девушка успела остановить его, хлыст очутился у нее между бедрами. – Не я, а ты лжец и лицемер, – прошептала она внезапно онемевшими губами. – Не смей! – Нет? Но поскольку ты ясно дала понять, что мне никак не удается ублажить тебя, так, чтобы избавить от скуки, я невольно посчитал… – Немедленно прекрати! Гнусный садист! Но давление все нарастало, и Сара охнула от боли. Грязно выругавшись, Марко отшвырнул хлыст с такой силой, что тот вдребезги разбил вазу. Грубо дернув Сару за волосы, он заставил ее откинуть голову, а другой рукой привлек к себе. Опять этот беспощадный голос, скрежещущий, словно тупой нож по стеклу! – Женщинам такого сорта, как ты, низким, продажным тварям, просто необходима в жизни некоторая толика садизма, как острая приправа к еде! Без этого все им кажется пресным! Нет, моя Дилетта, стой смирно, иначе я могу поддаться искушению дать отведать тебе этого хлыста! Сука! Потаскуха! Он выкрутил ей руку, и Сара тихо вскрикнула. – Ты еще не довела меня до того, чтобы избить тебя в кровь, но я на все способен, и ты прекрасно знаешь это, верно? А на случай если все-таки не поняла чего-то или притворяешься, позволь объяснить: пока мне угодно, ты останешься здесь и будешь принадлежать исключительно мне, нравится это тебе или нет. Ясно? Ты моя, дешевка, пока я хочу тебя, моя! Никаких поездок на мотоциклах, никаких встреч с их буйными владельцами! Посмей только раздвинуть перед ними ноги, как делала это для десятков мужчин! Придется для разнообразия удовлетвориться одним любовником. – Ни за что! Ты… Но прежде чем Сара успела договорить, он закрыл ей рот губами и, прижимая к себе, продолжал целовать, осыпая умелыми ласками, пока она против воли не расслабилась и уже не было необходимости удерживать ее силой. До чего же легко ее предательское тело поддалось на отравленную медовую сладость этих ласк! Как охотно ответило на холодные, расчетливые, лишенные всякой нежности касания пальцев, властно проникших между бедрами! Марко молча опустил Сару на ковер, наслаждаясь ее запоздалыми попытками вырваться. – Если будешь по-прежнему поворачиваться ко мне задом, я могу принять это за недвусмысленное приглашение, желанная моя! Или хочешь, чтобы я взял тебя именно так? – Нет! – вскинулась Сара, побагровев от стыда и безуспешно пытаясь завернуться в халатик, сбившийся до талии. – Я не… ты знаешь, я терпеть не могу извращений! Мерзавец! – Мне трудно уследить за сменой твоего настроения! – с отвращением бросил герцог, переводя руку с ее плоского живота на грудь. – Иногда ты готова на все, а иногда полна дурацких предрассудков! Неужели способна заводиться исключительно перед камерой и притом в присутствии целой съемочной группы? Ну? Стоит лишь пожелать, я и это устрою! – Ты забыл самое важное, – бесстрашно выпалила Сара, задыхаясь от гнева. – Чтобы по-настоящему завести женщину, требуется настоящий мужчина! Сможешь ли найти такого, который осуществил бы все мои фантазии? У самого, видно, кишка тонка! – Ну да, кого-то вроде Гарона Ханта, перед которым ты просто расстилалась? Или Анджело, твоего последнего героя-любовника? Только не упоминай о Карло, потому что я в жизни не поверю, а очередная ложь может оказаться последней каплей, после чего я попросту раздавлю твое хрупкое горлышко! – Ложь? Иными словами, требуешь, чтобы я говорила только то, что тебе угодно слышать? Прекрасно! Думаю, что сама бы я выбрала Гарона. Он прямо-таки источает чувственность! Безумно сексуален и, кроме того, неизменно нежен с женщиной! Я от него просто тащусь! «Сейчас он тебя задушит!» – взвыл практичный внутренний голос. Девушка в ужасе сжалась, но продолжала с притворным вызовом взирать в черные глубины, угрожавшие поглотить ее. – И это всего лишь после одной ночи? Даже учитывая тот печальный факт, что он покинул тебя через несколько часов? Ну да, все как я и думал – тебя слишком легко ублаготворить, Дилетта. И возможно, сама ты не настолько хороша в постели, чтобы удержать надолго мужчину! На этот раз в его голосе и взгляде было нечто такое, отчего Сара, готовая разразиться гневной тирадой, поперхнулась и замолчала. Горькие слова остались невысказанными. Слова, которыми она могла бы ужалить врага, пояснить, как мало он удовлетворял ее, как охотно она предпочла бы любого другого мужчину. Но Сара ничего не сказала, просто лежала, распростертая под ним, плотно сомкнув веки, и ждала. Чего-то. Чего угодно. – Клянусь Богом, с меня довольно! Взгляните на нее – лежит здесь, словно мученица, зажмурившись, чтобы не видеть дикого зверя, который в любую минуту может растерзать эту нежную плоть! Ну просто прелесть! Марко неспешно, с рассчитанной небрежностью провел рукой по ее телу, словно чтобы поставить клеймо своего обладания, и неожиданно больно ущипнул ее за щеку, прежде чем подняться и отступить. Сара осталась лежать там, где лежала, упрямо отказываясь открыть глаза. Вдруг откуда-то сверху раздался его голос: – Спокойно принимай ванну, малышка! Я больше не потревожу тебя, так что, пожалуй, забавляйся с собой, сколько пожелаешь… – Это… это, надеюсь, означает, что я наконец свободна? – осведомилась она, боясь взглянуть в его лицо, искаженное, как ей казалось, уродливой гримасой. – Сожалею, дорогая, что разочарую тебя, но придется побыть здесь еще немного, пока я не решу, что с тобой делать. Ну а до тех пор можешь утешаться своими воображаемыми любовниками и собственными фантазиями. А если наскучат пустые мечтания, что ж… тебе стоит лишь послать записку с горничной, и коли попросишь как следует и я буду свободен, возможно, навещу тебя, если, конечно, не устану к тому времени от женщин твоего типа. Ее типа! Какого дьявола он хотел этим сказать? Подлый, спесивый, гнусный извращенец… Уф-ф-ф! Сара немедленно вскочила, с ненавистью глядя на закрывшуюся дверь. Еще чего не хватало, молить его о приходе! Да скорее ад, в котором правит эта помесь волка с дьяволом, превратится в ледяную пустыню! И она не намеревается долго здесь оставаться! Он поймет это, и очень скоро! Глава 34 – К несчастью, я обнаружил, что по какой-то жестокой прихоти судьбы все еще хочу тебя, мерзкая зеленоглазая ведьма с телом распутницы и расчетливым подлым умишком! И пока это будет тянуться, я стану держать тебя здесь, в своем серале, в точности как мои язычники предки, уводившие в плен трепещущих от страха христианок-невольниц. Будешь услаждать только меня и никого больше! Надеюсь, эта мысль не слишком ужасает тебя, моя крошка? Ты моя, пока не осточертеешь мне, и станешь делать то, что приказываю! – Как волнительно! Что же именно? Если только речь не идет о каких-то извращениях… Он не дал ей закончить. Не дал опомниться. Набросился на Сару, схватил и, раздавливая губами губы, целовал, пока она не задохнулась. Руки блуждали по ее охваченному огнем телу, превращая Сару в покорную, готовую на все куклу, заставляя отвечать на изощренные, томительно-откровенные ласки, забыть обо всем, стать неистовой, неукротимо-алчной, давать и брать, жадно, ненасытно, неудержимо. Даже в самых буйных фантазиях невозможно было представить, что он выделывал с ней и что она позволяла делать с собой и как, ведомая инстинктом, отзывалась на малейшее его движение, все глубже погружаясь в огненную тьму наслаждения. Потом она стыдливо отгоняла от себя мысли о том, что с этого момента, вероятно, станет тосковать и даже мучиться без того, к чему в самом начале ему приходилось ее принуждать. Какой вздор! Ей следовало бы испытывать не разочарование, а облегчение лишь потому, что он решил оставить ее в покое по крайней мере на несколько часов, не обременять своим угнетающим присутствием. Почему же так тяжело на душе? Вскоре после ухода Марко послышался характерный гул взлетающего вертолета, и Сара поняла, что его светлость улетел… вероятно, навестить одну из многочисленных любовниц? Да, но ей-то какое до этого дело? Возможно, решил подлечить свое уязвленное самолюбие, но это ее не колышет. Теперь, когда он убрался, самое время подумать о побеге. Так отчего же она продолжает торчать здесь, как безмозглая клушка? Отчего? «Наверное, я откладываю осуществление этих планов со дня на день только потому, что вновь обрела способность ясно мыслить», – с горечью подумала Сара, искренне презирая себя за безволие. Он, конечно, не заставит себя ждать и скоро вернется. Сам сказал, перед тем как оставить ее, бросив на прощание эти уничтожающие слова. Марко не может простить себе, что все еще хочет ее. Сколько раз он сам признавался в этом! Собирается держать ее здесь узницей, словно какой-то средневековый сардинский герцог, привыкший распоряжаться жизнью и смертью своих подданных! «Право синьора» – разве не он сам издевательски объяснил ей это? Однако на дворе двадцатый век, и он просто не смеет удерживать ее против воли. Но чего в действительности она желает? Да, Марко вернется! Надменный эгоист, маньяк, помешанный на своих прихотях и капризах, он не в силах устоять перед соблазном снова унизить ее! И может, в последний раз перед тем как исчезнуть навсегда, стоит отдаться ему, позволить считать, будто она полностью в его власти. Ведь так или иначе, этот глупый фарс почти окончен! Но существует еще и Анджело, несчастный, невезучий сводный брат, которого Марко так ненавидит. Нет, скорее ревнует. Анджело сделает для нее все, что возможно… конечно, не забывая о собственной выгоде. Рыцарь на сверкающей черной «хонде»! Ожидающий сигнала от дамы, нуждающейся в помощи, сигнала, которого пока не поступило и, конечно, лишь потому, что Сара чувствовала и знала: несмотря на все угрозы и оскорбления, Марко снова придет, словно волк, почуявший и загнавший добычу… дающий ей время поддаться панике, прежде чем наброситься и загрызть. О да, он придет! Придет, чтобы снова измываться над ней! Но еще неизвестно, кто посмеется последним! И только поэтому она все еще оставалась во дворце. Мысль о том, что в любую минуту, любой миг она может исчезнуть, невыразимо тешила душу. Сара подождет, пока он снова явится, не в силах забыть, обойтись без нее, а потом – конец. Всего один разок, чтобы доказать ему, как безумно он желает ее, а затем Сара навеки уйдет из его жизни. Как ни странно, именно Серафина вернула Сару с небес на землю. Серафина и ее неизменно суровое ворчание. Да еще «таинственное» появление последних журналов, известных своими колонками светской хроники. Это, конечно, постарался Анджело, кто же еще? С обложки одного загадочно улыбалась мать, напоминая Саре о том, что, возможно, их сейчас разделяет всего несколько десятков километров. Нетерпеливо перелистывая страницы, Сара (на что и рассчитывал Анджело) наткнулась на несколько весьма откровенных заметок о Марко. Герцога ди Кавальери называли международным плейбоем, несмотря на успехи в бизнесе. Автор одной статейки распространялся о его так называемой последней пассии, довольно известной французской модельерше. Другой перечислял его прежних любовниц, подчеркивая непостоянство и бессердечие герцога, – как оказалось, его хватало всего на полгода, а потом он без объяснений расставался с женщиной ради очередной соперницы. Ну конечно, как она раньше не поняла, что он за человек! И кто же из них двоих настоящий лицемер? Да почему же он никак не прилетит, черт бы побрал его гнусную душонку, чтобы Сара смогла наконец высказать ему в лицо всю правду?! Прошло двое суток, но о Марко не было ни слуху ни духу! Ублюдок! Где он шляется? И что надеется доказать? Ну ничего, когда он вздумает явиться, ее здесь не будет! Держать Сару тут для собственных удовольствий – никогда! Конечно, рано или поздно он узнает, как был одурачен, но это лишь часть ее отмщения! Он станет настоящим посмешищем, если раньше его не упекут за решетку! На суд Сара наденет девственно-белое платье и будет заливать слезами зал… поделом этому негодяю! Папочка обо всем позаботится, и уж тогда его светлости худо придется! Но пока Сара, как обычно, загорала на маленькой террасе в полном одиночестве. Да будь же разумной, Сара! Ах, легко сказать, легко предостерегающе грозить себе пальчиком, несмотря на полное бездействие перед лицом опасности, о существовании которой она не подозревала и к которой явно не была готова. А что, если он вообще не вернется? Скорее всего он просто-напросто выбросил ее из головы! Еще одна жертва в длинном списке побед! И все же были ночи и дни, когда Марко беседовал с ней, казалось, забывая о том, кто он и что, по его мнению, представляет собой она. Оба мирно ужинали, спорили… и упражнялись в словесных поединках. Любили друг друга, несмотря на те циничные, оскорбительные фразы, которыми он старался низводить происходящее между ними до самого грязного, животного уровня, фразы, которые ничего не объясняли и ничего не значили. Нет, пожалуй, даже хорошо, что он исчез, дал ей время подумать, поразмыслить, оценить происходящее! Сара продолжала лежать, наслаждаясь теплом и светом, так противоречившими мрачным мыслям, когда внезапно появилась Серафина, впервые за все это время нарушив ее уединение. – Синьорина… пожалуйста, проснитесь. На таком жарком солнце не годится спать. О Боже, она потеряла всякое представление о скромности с тех пор, как появилась здесь! Но вместо того чтобы смутиться, Сара лениво перевернулась на спину и прикрыла рукой глаза. – Что случилось? В чем дело? Или герцог сообщил, что соизволит возвращаться? – не удержалась от колкости девушка, но, не дождавшись ответа, продолжала с тем же легким вызовом: – Если увидите его, потрудитесь передать, что мне все это осточертело! Ненавижу, когда меня насильно удерживают здесь, как в тюрьме! Или он так обращается со всеми своими женщинами? – Вы, синьорина, первая, кого он привез в палаццо. Да, мы знаем из газет и журналов о некоторых его… увлечениях, но он в жизни не привозил их сюда. Простите, синьорина, за неуместную откровенность, но иногда это только на пользу. Я старая женщина и много повидала на своем веку… – Извините, Серафина. Сара неохотно села, неожиданно пожалев, что ей нечем прикрыться, и с благодарностью приняла протянутый платок с индейским рисунком. Она все еще не успела прийти в себя и от жары, и от нежданных признаний экономки. Что та пытается объяснить? И чем ей ответить? Стараясь выиграть время, она стянула легкий саронг узлом над грудью. Его увлечения! С какой покорностью судьбе Серафина произнесла это! Черт побери, она, Сара никогда не смогла бы смириться с человеком, содержащим целый легион любовниц, не пропускавшим ни одной, на которую упадет его похотливый взгляд! И этот ханжа запрещает брату жениться на любимой женщине, в то время как сам имел наглость увезти и овладеть этой самой женщиной (или той, кого принимал за нее), не заботясь ни о ее желаниях, ни о последствиях своего поступка. – Серафина… что именно вы хотите мне объяснить? Я ужасно устала постоянно бороться либо с увертками, либо с грубой силой. По-моему, лучше всего мне как можно скорее уехать отсюда, надеюсь, вы понимаете? Но Серафина, казалось, намеренно не желала ничего слушать, отделываясь уклончивыми фразами. – Вы, верно, перегрелись, как я и боялась. Это очень опасно. Пожалуйста, пойдемте в комнаты, синьорина. Серафина еще долго мялась и вздыхала, прежде чем перейти к делу, хотя явно пришла сюда с намерением что-то сообщить. Сара с каждой минутой теряла терпение, но покорно выслушивала упреки и сетования и даже позволила увести себя в ванную и усадить в душистую воду. Утопленная в пол ванна, подумать только! Настоящий символ растленной роскоши, устроенная для изнеженных одалисок, привозимых сюда специально для утех высокомерных хозяев! Эта мысль помогла Саре отрешиться от нежеланных воспоминаний о сильных загорелых руках, намыливающих ее спину… грудь, все тело… Интересно, почему среди всего этого великолепия нет обыкновенного душа? В своих покоях он велел установить… – Серафина? Прямая, как жердь, пожилая женщина со строгим узлом волос на затылке и в темном платье обычно оставляла Сару одну принимать ванну, но сегодня, казалось, искала предлог задержаться: медленно перебирала стопку пушистых полотенец, которые всегда держала наготове, переставляла ряды флаконов с пеной для ванны и хрустальных сосудов с ароматическими солями. Теперь же Серафина явно испытала облегчение оттого, что Сара первая обратилась к ней. – Да, синьорина? – Серафина, когда… когда установили эту гигантскую ванну? И почему здесь нет обычного современного душа? – Это было при покойном герцоге, синьорина. Титул ди Кавальери очень древний, а это самая старая часть дворца. Но когда первая герцогиня увидела эти комнаты, сразу же захотела в них поселиться. Так мне мать рассказывала, а она служила здесь экономкой. Мне было тогда всего пятнадцать лет, и меня взяли во дворец горничной. Прекрасно помню первую герцогиню и знаю вторую. Еще до того, как появилось паровое отопление, мне приходилось носить сюда огромные кувшины с горячей водой. Ах! Сколько же их требовалось! Обычно молчаливая, экономка сейчас, разговорившись, не знала удержу, и Сара то и дело ловила себя на том, что старается не поднимать брови. Как ни удивительно, в Серафине сохранилось много человечного, хотя и трудно представить ее молоденькой пятнадцатилетней девчонкой, взбирающейся по бесчисленным ступенькам с тяжелыми кушинами кипятка. Бедняжка, неужели у нее не было нормального беззаботного детства? – Вероятно, я утомляю синьорину своей болтовней. Все это случилось много лет назад, и некоторые события лучше бы навсегда вычеркнуть из памяти. – Пожалуйста, ничего не скрывайте! Мне так хочется узнать все, особенно о первой герцогине, потому что я живу в ее покоях и этот портрет по-прежнему висит здесь, а не в галерее! Наверное, она была очень красива. Родом из Испании, так ведь? – Да, испанка и такая красавица! Совсем юная. Герцог, ее муж, не мог ей ни в чем отказать. Все, чего бы она ни попросила – драгоценности, дорогие наряды, – появлялось, словно по волшебству. А ведь тогда наша страна переживала тяжелые времена, синьорина, очень тяжелые! И семья была далеко не так богата, как сейчас, благодаря нынешнему герцогу. Иногда им приходилось несладко, но малейшее желание герцогини было законом! У нее было все! – Кроме свободы, полагаю, – сухо пробормотала Сара. В прошлый раз Серафина поведала несколько иную историю – про бедную плененную новобрачную, ставшую игрушкой тирана-мужа – тот, подобно старшему сыну, все еще пребывал в мрачном средневековье! И как насчет частых отлучек герцога, который оставлял ее в огромном дворце, а сам путешествовал по всему свету, развлекаясь с многочисленными любовницами? Не исключено, что этот роскошный замок и великолепные комнаты с мраморной ванной, уютной террасой и мягкой постелью стали для бедняжки настоящей тюрьмой! На несколько мгновений лицо Серафины словно окаменело. Саре показалось, будто экономка раскаивается в собственной откровенности; к своему немалому удивлению, девушка невольно затаила дыхание. – Синьорина ничего не поняла! Все было вовсе не так, несмотря на то что герцогиня забеременела вскоре после свадьбы. И тогда захотела жить в этих комнатах, особенно после того, как ее муж стал часто отлучаться по делам, жаловалась на одиночество, хотя во дворце постоянно присутствовал доктор. Понадобилось много денег! А в то время не существовало этих шумных летающих машин, которыми стало так легко сюда добираться. Дороги были почти непроходимы и очень, очень опасны – так и кишели бандитами, нападавшими на проезжих. Герцогиня была не в том состоянии, чтобы сопровождать мужа… – Ну а после родов? – настаивала Сара, сама не понимая, почему так упрямится. Несчастная молодая герцогиня умерла, можно сказать, была убита, потому что мстительный оскорбленный супруг отказал ей в такой малости, как медицинская помощь! Если бы он действительно любил ее, то уж, конечно, простил бы! – Будь у вас крошечный малыш, нуждавшийся в материнском молоке и заботе, разве вы захотели бы оставить его? Один-ноль в твою пользу, Серафина! Сара нехотя покачала головой: – Нет, конечно, нет. Но и она не поступила бы так, я уверена! А муж присутствовал при родах? Неужели не мог побыть с ней после? Только сейчас она сообразила, что ребенок, о котором шла речь, – Марко. Как странно представлять его беспомощным младенцем! Серафина покачала головой, и на обветренное загорелое лицо легла тень. – Герцог, конечно, был тут, но она… герцогиня запретила пускать его! Как она кричала! Хотя доктор сделал все, чтобы подготовить ее к страданиям и боли. От ее воплей мороз по коже подирал. Я все время затыкала уши, чтобы не слышать проклятий и ругательств! Мать отослала меня прочь. И даже потом… – Что потом? – Она не захотела видеть ни мужа, ни ребенка, синьорина. Моя мать с доктором с ног сбились. Только когда в груди начало перегорать молоко, она разрешила принести сына, чтобы покормить. И то беспрестанно отворачивалась от него и не желала даже лишний раз взять на руки, постоянно плакала, и жаловалась, и бушевала, пока наконец не нашли кормилицу, женщину с гор, чей муж… – Серафина, не договорив, сердито поджала губы, но прежде чем Сара успела что-то спросить, тем же деревянным голосом продолжала: – Пусть даже о младенце позаботились, но ведь был еще и муж, синьорина. Она возненавидела и его, не желала делить с ним постель и не подпускала к себе. Зато требовала все больше и больше в награду за то, что подарила ему сына, наследника и будущего герцога, и муж продолжал исполнять все ее прихоти, вероятно, надеясь, что со временем она изменится. Именно в те дни, синьорина, он стал все чаще отлучаться из дома, и надолго. Однажды я сама слышала, как он признался своему другу, что не может вынести ненависти, которую питает к нему жена. А она и не думала скрывать свои чувства, когда муж пытался… урезонить ее. Вода в ванне почти остыла. Сара машинально повернула кран, чтобы добавить немного кипятка. Прошлое, неожиданно представшее перед девушкой во всей уродливой неприглядности, заставило ее забыть о настоящем и собственной весьма незавидной участи. Интересно, почему Серафина выбрала именно этот момент, чтобы открыть фамильные секреты постороннему человеку? – Так, значит, он старался не бывать дома, задерживался все больше, пока она… – задумчиво пробормотала девушка, стараясь осмыслить новую версию уже известной истории. Совсем как в японской картине «Расёмон».[23] Сколько же граней у истины? И каждый смотрит со своей колокольни! Неужели никто не пытался по-настоящему понять бедную маленькую испанку – герцогиню, прежде чем повесить на нее ярлык испорченного капризного ребенка, заклеймить званием падшей женщины, законченной эгоистки, заботящейся лишь о себе? Сара взглянула на Серафину, казалось, глубоко погруженную в мрачные мысли; тонкие загрубевшие пальцы машинально перебирали четки; глаза глядели куда-то в пространство. Да, настала пора все разложить по полочкам и хорошенько обдумать! – Поверьте, ему следовало бы брать ее с собой, несмотря ни на что. Вероятно, герцогине не хватало развлечений, светского общества, возможности покрасоваться в новых нарядах и драгоценностях в театральной ложе или на вечеринках. Он мог бы даже свозить ее к… нет, тогда вряд ли были специалисты по проблемам брака… ну хотя бы к психологу, который взялся бы ей помочь. Она ведь была еще так молода, и все, наверное, еще наладилось бы! Времена тогда были очень тревожные, столько перемен за такой короткий срок! А вскоре разразилась война, и жизнь превратилась в ад! Ах, сколько бед, сколько несчастий. Хотя в какой-то момент – герцог тогда был в отъезде – мы надеялись, что все поправится. Ребенок немного подрос, и тогда, возможно, от скуки, герцогиня позволила приводить его в свои покои. Даже подружилась с кормилицей и подолгу болтала о чем-то с этой простой невежественной женщиной с гор, потерявшей собственное дитя. Только не к добру была эта странная дружба, не к добру и плохо кончилась… – Но вы несправедливы! – возразила Сара. – Несчастная одинокая женщина искала собеседника, с кем она могла бы поделиться своими бедами, и наконец нашла хоть в ком-то сочувствие, и что в этом плохого? А что касается малыша – вы сами сказали, она все-таки его признала. Голос Серафины стал глуше, словно экономка внезапно охрипла. Пальцы конвульсивно сжали четки. – Она считала его чем-то вроде игрушки – то ласкала и целовала, то отталкивала. А насчет дружбы… У этой женщины оказался брат, один из местных подлых дикарей – бандитов, нападавших исподтишка на беззащитных и неосторожных путников. Они познакомились… – И это он стал отцом Анджело? – выпалила Сара, не успев сдержаться. Ну что за дура безмозглая! Лучше бы она себе язык откусила! Но Серафина, казалось, совершенно неудивленная, только укоризненно поглядела на раскрасневшееся личико девушки, облепленное мокрыми прядками волос. – Да, и можно сказать, этот Анджело истинный сын своего отца… – Как и матери, конечно, – парировала немного пришедшая в себя Сара. – Бедный Анджело! Если кто-то и достоин жалости, кроме заблудшей глупышки герцогини, так именно он! Лишиться родины еще в детстве! Попасть в чужую страну! И тогда… то есть теперь… – Анджело вечно мутит воду, синьорина! От него одни неприятности! Прошу прощения, синьорина, но он просто спекулирует на том… на своем положении. Бессовестно пользуется великодушием герцога в полной уверенности, что не будет наказан за все свои наглые выходки! Он вернулся из Соединенных Штатов лишь потому, что успел и там набедокурить. Кто, спрашивается, виноват в том, что он пошел по кривой дорожке? И даже не попал в тюрьму, как остальные преступники, нет, герцог сделал все, чтобы Анджело вернулся сюда свободным человеком! А с тех пор, синьорина… умоляю вас, будьте осторожны! Не доверяйте этому прохвосту, который шныряет здесь по ночам, потому что пользуется своей безнаказанностью! Похоже, я слишком разболталась и позволила себе распустить язык, но все только ради моего мальчика, синьорина, того самого, который рос, зная, что мать не любит и не желает его, и в конце концов бросила без малейших угрызений совести. Ах, синьорина, иногда у детей остаются в душе неизгладимые шрамы на всю жизнь, даже когда они становятся взрослыми мужчинами, умеющими скрывать подлинные чувства… Глава 35 С самого детства Сару учили мыслить здраво и, разумеется, рационально. Твердили, будто эмоции – нечто такое, что следует обнажать и тщательно и беспристрастно анализировать, словно микробов под микроскопом. И самое главное, необходимо рассматривать явления в широком аспекте и, уж конечно, стараться увидеть в истинном свете. И до последнего времени она весьма преуспела в этом, не правда ли? Саре стоило бы больше доверять себе и пытаться объяснить все с позиций справедливости, вот как сегодня, с Серафиной. Ну и странный же выдался денек! Хорошо еще, что она по крайней мере старалась отвечать откровенностью на откровенность, хотя, говоря по правде, даже напрягая воображение, ей не удалось представить Марко маленьким мальчиком! – Серафина, да взгляните же трезво на вещи! Запах душистой соли для ванн внезапно показался назойливо-приторным, и Сара, вздрагивая, выбралась из воды и поспешно завернулась в махровую простыню, протянутую экономкой. При этом она мельком заметила себя в зеркале, но решительно отвернулась. – Я… поверьте… я благодарна за все, что вы мне рассказали, но видите ли… – Чуть помедлив, Сара продолжала, стараясь говорить спокойно и рассудительно: – Поймите же, теперь все совершенно по-другому. Ведь я, в конце концов, не его жена – вы не хуже меня понимаете, зачем он привез меня сюда и в кого превратил… пусть даже я и сама позволила так с собой обращаться, идиотка несчастная. Я не… поверьте, мне некого винить, кроме себя. Следовало бы… Поспешно прикусив губу, чтобы не разразиться горькой исповедью, Сара стала энергично вытирать волосы, так что из-под пушистого полотенца ее почти не было слышно: – Надеюсь, вы, так же как и я, сознаете, что мне необходимо как можно скорее бежать отсюда! Положение становится невыносимым! Не собираюсь служить для него забавой, девочкой для развлечений, пусть он и заявляет, что не отпустит меня, пока не надоем. Неужели не видите? Ради всего святого, как можно сравнивать меня с матерью Марко, бросившей его, не говоря уже о том, что я не испытываю никаких сильных чувств к бедняге Анджело, но если он – единственный, кто согласен помочь мне скрыться, значит, я приму его предложение. Серафина в отчаянии заломила руки. – Но, синьорина, пожалуйста! – умоляюще пробормотала она. – Поверьте, я рассказываю это лишь потому, что ужасы прошлого все еще преследуют его светлость. У герцога много недостатков, но у кого их нет! Он кажется суровым и неумолимым, но каким еще должен быть человек, ставший мужчиной задолго до срока! Едва ли не с ранней юности он принял на себя обязанности главы семьи. Клянусь Пресвятой Девой, ни я, ни другие слуги еще не видели его таким. Обычно невозмутимая, Серафина сейчас в волнении металась по комнате и, пресекая попытки Сары возразить, нетерпеливо взмахнула рукой: – Я уже сказала, что он в жизни не привозил сюда ни одну женщину… По его лицу никогда не поймешь, о чем он думает! Не выказывает ни радости, ни гнева. И дворец он не любил и старался не оставаться в нем надолго. Но с того дня, как привез вас сюда… его словно подменили! Никак не угадаешь, что на него найдет! А уж если разозлится – даже камердинер, который служит ему больше пятнадцати лет, только головой качает. И он… его светлость, забросил все дела, которые так много для него значили раньше, чтобы проводить с вами больше времени. Да-да, синьорина, именно так! Прошу, не уезжайте, пусть даже вы сейчас поругались. Ведь обычно ссорятся те, кто неравнодушен друг к другу, верно? Ну и ну! Как справиться с этим неожиданным потоком слов, к которому Сара не была готова! Однако нельзя же вечно прятаться за полотенцем! Пришлось сдаться. Сара со вздохом выпрямилась и увидела, что Серафина уже держит наготове шелковый халатик. – Спасибо, – машинально пробормотала девушка, не в силах разобраться в обрушившемся на нее шквале эмоций, особенно сейчас, под бдительным оком экономки. – Синьорина хочет чего-нибудь прохладительного? Минеральной воды или вина? А потом неплохо бы отдохнуть. Я прослежу, чтобы синьорину не беспокоили, и сама принесу наверх поднос с ужином. Все, что пожелаете. Какое-то непонятное упрямство, потребность сделать назло и странные смятенные мысли заставили Сару испытующе спросить: – А если мне ничего не надо, кроме свободы… хотя бы призрачной – нескольких часов, проведенных в седле, пока солнце еще не село? Или для разнообразия поужинать в столовой, оказаться в любом месте, кроме этих комнат, ставших моей тюрьмой? Как насчет этого? И какие приказания он отдал, прежде чем умчаться на вертолете, который может доставить его куда угодно, в то время как я… я только что не прикована к стене? Она словно старалась во что бы то ни стало подогреть праведный гнев, чтобы оставаться непреклонной и доказать самой себе, насколько объективна ее точка зрения. Человек, о котором они говорили, был опасным, беспринципным и бессовестным тираном – и трудное детство здесь ни при чем! Нет, для его жестокого обращения с ней нечего искать извинений, пусть даже он принимает ее за другую. Ей следует держаться этого мнения и ни за что не сворачивать с пути истинного! – Сейчас принесу вам бокал вина, синьорина. Отдохните немного, пока жара не спала. Герцог скоро вернется, я просто уверена в этом, и тогда… тогда все будет по-другому! Все еще вызывающе хмурясь, Сара поглядела вслед поспешно удалявшейся Серафине. Старая интриганка! Высказала все, что намеревалась, посеяла семена сомнения и теперь удирает, чтобы не вступать в спор и ничего больше не доказывать! Ну что ж, мы еще посмотрим. Одалиска. Сераль… да кем он себя воображает, султаном?! Жестокое, распутное, аморальное чудовище! И уж конечно, не способен ни на какие чувства, которые Серафина в своей слепой преданности приписывает ему. Да этот тип вечно добивается исполнения любого своего каприза и требует от женщин одного – чтобы те падали к его ногам, выпрашивая жалкие крохи ласк и внимания, получая взамен золотые цепочки и ножные браслеты рабынь. Причем надеваемые силой, по крайней мере в ее случае. Ну и черт с ним! Первое, что она сделает, обретя свободу, избавится от этой дряни, даже если придется их распилить, и вернет ему с короткой, но достаточно исчерпывающей запиской. Сара рассеянно взяла у экономки запотевший бокал с вином, ее любимым «Пулиньи-монтраше», к которому та подала крекеры с кунжутом и несколько сортов сыра. При этом она неодобрительно ворчала, что синьорина еще не завтракала и сильно похудела. Надо побольше есть, а вино к тому же полезно для здоровья, так что не мешает выпить второй бокал. Сара сама не помнила, как заснула в одном халатике, хотя собиралась одеться и попросила Серафину достать джинсы и блузку. Но сон сморил ее, а вместе с ним пришли кошмары, о которых не хотелось вспоминать. – Марко?.. Неужели она все еще дремлет или действительно произнесла его имя вслух, проснувшись от звука собственного голоса? – Нет-нет! Это всего лишь я, Анджело, и пожалуйста, не вздумайте кричать! Кажется, эта глупая старуха поставила на стреме одну из дурочек-горничных, на случай если вы лунатик и ходите во сне или по какой другой причине… Эй, да вы в себе? Простите, что ввалился без приглашения, но как вы уже успели заметить, я парень свойский! Вы все еще спите? Только что налитые тяжестью веки неожиданно стали легкими. Совершенно придя в себя, Сара подскочила и села в постели, пытаясь разглядеть хоть что-то в полутемной спальне. Лишь слабая, но неотвязная головная боль напоминала о том, сколько вина она выпила перед сном. – Анджело! Какого… – Ну вот, на этот раз все правильно. Анджело, не Марко! Надеюсь, у вас хватило ума не втрескаться в него? Честное слово, не хотел навязываться, но вы сами дали мне знак, ясный и понятный, даже несмотря на присутствие моего вечно насупленного братца, вот я и ждал весточки, особенно после того, как подкинул вам журналы, а не дождавшись, решил наведаться сам. Все прочли? Он бесцеремонно уселся на постель, и Сара, спохватившись, поспешно прикрыла простыней голые плечи. Из темноты послышался тихий смешок. – Все еще стесняетесь? Но вы, кажется, уже далеко не монашка, верно? Не стоит нервничать из-за того, что я сижу на вашей постели или разболтаю всем, какая из двух сестер гостит во дворце, потому что я из тех, кто умеет держать язык за зубами. И до всего могу докопаться, понимаете, о чем я? Вот уже много лет как я собираю все, что могу добыть, о Моне и ее ребятишках, включая, конечно, снимки. Но, клянусь, мой рот на замке, а руки я распускать тоже не собираюсь! Мне в жизни не приходилось брать силком ни одну телку, пардон за выражение, нечаянно вырвалось, охмурить любую и так пара пустяков! А вы к тому же малышка Моны Чарлз, хотя уже успели прилично подрасти. Ну так вот, короче, прежде чем я снова пожелаю вам мирного сна, – хотите свалить отсюда или нет? Сейчас самое время, и, кроме меня, вам больше никто не поможет. Если же вы передумали… – Ну разумеется, мне не терпится сбежать отсюда. Сара неловко заерзала, совершенно некстати вспомнив особенно красочный сон. Подумать только, она даже произнесла вслух это ненавистное имя! Сама виновата – нечего глушить вино и слушать бредни Серафины! – Точно? Почему лаконичный вопрос Анджело вызвал у нее такое раздражение? – Ну конечно! Я протянула так долго, потому что он уехал, а мне было так хорошо одной, греться на солнышке, купаться… словно начались каникулы, понимаете? Однако ей, кажется, не удалось до конца убедить его, и теперь, когда глаза немного привыкли к темноте, Сара увидела, как Анджело недоверчиво пожал плечами. – Вот что, крошка, я неплохо разбираюсь в людях и решил, как говорится, забежать вперед и предложить свои услуги лишь потому, что посчитал вас разумной независимой женщиной, ясно? И тут до меня доходят слухи, что любящая мачеха моего братца Марко собралась нанести ему неожиданный визит, чтобы узнать, почему последнее время он стал таким неуловимым. Но это еще не все: она решила привезти с собой очень богатую юную леди, вроде бы будущую невесту его светлости. Правда, еще не все улажено… не важно, однако поправь меня, если ошибаюсь, детка, но думаю, сейчас мне сам Бог велел вмешаться, протянуть руку помощи, да и к тому же, подчеркиваю, бесплатно! А там уж как хотите. – Его… Все предательские томительные ощущения, навеянные неуместными снами, мгновенно испарились, вытесненные холодной яростью не столько по отношению к Марко, сколько к себе. Боготворит и почитает мачеху и хотя повсюду твердит о своей ненависти к женщинам, успел обзавестись невестой! Да пропади он пропадом! – Тише, тише, не вопите! Они доберутся сюда не раньше завтрашнего дня – придется ехать на машине, поскольку Марко взял вертолет. У нас куча времени, чтобы все прошло без сучка без задоринки! Не надо волноваться, хотя я рад, что вы женщина выносливая. Главное – делать так, как я скажу, не спорить и не ныть, и все будет тип-топ! Мы смоемся, и мой братец герцог останется с носом и ничего не узнает, пока вы не окажетесь в безопасности. Кстати, не хотелось бы лезть не в свое дело, но уж больно любопытно – а что стряслось с Дилайт? Помню, я читал что-то… Едва не лопаясь от гнева, но помня о необходимости говорить потише, Сара ухитрилась довольно связно рассказать, каким образом вляпалась в эту историю. При этом, конечно, она о многом умолчала, хотя и подозревала, что Анджело достаточно догадлив и сметлив. – Уверены, что не хотите бежать прямо сейчас? – задумчиво осведомился он, выслушав рассказ Сары. – К чему вам скандалы? Если они застанут вас, здесь такое начнется! И я точно знаю, что герцогиня, пусть ее и считают милой и доброй, может превратиться в настоящего беса в юбке, и тогда держитесь! Правда, старой ведьме Серафине пара пустяков скрыть ваше присутствие, но все же лучше бы… – Ну уж нет, – прошипела Сара, комкая край простыни и испытывая непреодолимое желание что-нибудь расколошматить. Вендетта! Кровь за кровь! Как прекрасно она поняла теперь истинный смысл этого слова! – Нет? Но наверное… Девушка полной грудью вдохнула прохладный вечерний воздух, прежде чем уже гораздо сдержаннее ответить: – Не сегодня, а завтра ночью, если вы все еще готовы рискнуть. Ну а днем… думаю, не помешает открыть глаза как благородной мачехе его светлости, так и его непорочной невесте. Пусть узнают, какова настоящая сущность герцога! В конце концов я имею полное право поквитаться с ним за все грубости и жестокость, что пришлось вынести. И хоть немного отплатить за Дилайт, которой он тоже успел потрепать нервы. Представляю, в каком восторге будет мама Мона! Она по праву может гордиться мной и вами за то, что спасли ее дитя. – Вы действительно так считаете? Подумать только, наконец я познакомлюсь с вашей прелестной мамой! Ну что ж, правду говорят, месть сладка, и какое значение имеют лишних несколько часов? Сара понимала, что ей должно быть стыдно, – не стоило водить за нос беднягу Анджело, но он так по-детски радовался, убежденный в собственной неотразимости! – Не волнуйся, детка! Жди меня здесь и постарайся избавиться от остальных! Можешь быть уверена – я появлюсь. Единственное, о чем я жалею, что не увижу их физиономий, когда все выплывет наружу! Анджело тоже будет ею гордиться, поклялась Сара после его бесшумного исчезновения. Она собирается насладиться каждой мельчайшей подробностью своего отмщения, но ведь и он тоже станет достойным участником драмы! О, как она будет торжествовать! Сара долго вертелась без сна в широкой постели. Вероятно, она успела выспаться днем, на этом жарком первобытном солнце, в первобытной стране, где она начисто отрезана от цивилизации и реальности, настоящая невольница темнокожего мавра – хищника, корсара, для которого женщина всего лишь вещь. Слава Богу, хоть Анджело открыл ей глаза! Но как она теперь презирает себя за то, что едва не… едва не влюбилась в Марко, несмотря на его явное презрение к ней! Сара спрыгнула с постели и почти бегом направилась к холодильнику. Да что это на нее нашло?! Какая несусветная чушь лезет в голову. Влюблена – страшно подумать, да еще именно в него? Она попросту спутала любовь с ненавистью и отвращением! Но почему так вышло? По-прежнему досадуя и искренне желая выбросить все из головы, Сара включила свет и себе назло выпила едва не бутылку вина. В зеркале отразилась растрепанная девушка с разметавшимися по плечам, доходившими чуть ли не до сосков волосами… «Немедленно прекрати! Довольно!» Возможно, ей следовало бы уехать с Анджело сегодня и не подвергаться ненужному риску. Ладно, завтра все станет ясно! Глава 36 Завтрашний день, которого так боялась и ждала Сара, наступил для нее поздно – девушке удалось уснуть только под утро, и к тому же сообразительная Серафина с коварством, которого Сара от нее не ожидала, успела прикрыть тяжелые деревянные ставни, не пропускавшие солнечных лучей. Хорошо еще, что на сей раз она не видела ни одного сна, достаточно яркого, чтобы потом припомнить и ужаснуться! Сара открыла глаза и с недоумением уставилась на молоденькую горничную, сидевшую у ее постели. Девушка поспешно вскочила и метнулась к двери. – Добрый день, синьорина. Серафина велела позвать ее, как только… И поспешно явившаяся Серафина, и что-то смущенно лепечущая горничная в два голоса уговаривали Сару подольше полежать в кровати – у синьорины круги под глазами от недосыпания! Сара едва улучила минуту, чтобы попросить их принести завтрак. Правда, есть она так и не смогла, зато, собравшись с силами и призвав на помощь всю свою выдержку, притворилась, будто согласна на все, и рассеянно пообещала подольше позагорать на террасе. – Прекрасная мысль, синьорина! У меня много дел, но Катерина посидит за дверью на тот случай, если вам что-нибудь понадобится. Я приду, когда освобожусь. – Спасибо, Серафина. Мне даже лень двинуться с места! Пожалуйста, не забудьте разбудить меня, как вчера. Боюсь, что усну на солнце и сгорю. Ах, как легко слетают с языка лживые слова! Слова, предназначенные, чтобы ввести в заблуждение, усыпить бдительность, обмануть, отвлечь и нанести удар. Бедняжка Катерина, такая наивная дурочка, провести ее ничего не стоит! Сара вынудила себя по заведенному обычаю отправиться на террасу, где и провела около часа. Сколько еще здесь торчать? Нет, уж лучше приступить к действиям, пока мужество не окончательно ее покинуло! Сара поднялась и босиком прошлепала к двери. – Катерина! Ты здесь? Девушка буквально ввалилась в комнату. – Да, синьорина! Всегда к вашим услугам! Что-нибудь угодно? – Пожалуйста, приготовь ванну и… и принеси еще вина. Кажется, Серафина знает, где оно стоит. Все оказалось еще проще, чем она предполагала. Серафины нигде не было видно, а Катерина, слишком строго вымуштрованная, несмотря на возраст, не осмелилась ослушаться. И почему бы нет? Синьорина ведет себя, как обычно; откуда же бедняжке было знать, что та задумала? Она открыла краны в ванной и мигом слетела вниз по лестнице, чтобы достать именно то вино, которое так нравилось синьорине. Спеша угодить, Катерина, к несчастью, запамятовала то печальное обстоятельство, что на дверях, которые ей было велено охранять, отсутствовали запоры. Кто бы мог предположить, что прелестной синьорине с солнечными отблесками в волосах придет в голову тоже спуститься вниз? Да еще едва ли не голышом – в одном наспех наброшенном полотенце! Должно быть, само Провидение было в тот день на ее стороне, ибо, даже правильно рассчитай она время и знай, что герцогиня предпочла именно в этот час наслаждаться обедом у бассейна, не могла бы подгадать лучше! Возможно, в Саре и впрямь взыграла материнская кровь, и оказалось, что она гораздо больше похожа на Мону и Дилайт, чем предполагала. Или это ледяная ярость несла ее вперед и придавала сил медленно, с притворной небрежностью спускаться по бесконечным мраморным ступенькам. Во всяком случае, в памяти отчетливо запечатлелись два женских лица, повернутых к ней, две пары глаз, потрясенно наблюдавших за ее драматическим выходом. Ею словно двигала неведомая сила, управляющая всеми действиями и поступками; давно разыгрываемая роль превратилась в жестокую реальность. Такое не забывается. Даже застывшие, превратившиеся в соляные столбы слуги, по-видимому, будут помнить происходившее до смертного часа. К сожалению, и Серафина, и Катерина, нетерпеливо искавшие нужный сорт вина, пропустили самую грандиозную и триумфальную сцену в короткой артистической карьере Сары. Ах, видела бы мать, с каким неподдельным изумлением она вытаращила глаза на женщин, с раздражением отметив, что одна из них молода и неплоха собой, хотя, если приглядеться, довольно бесцветна. Что взять с блондинки! Иногда таким явно не хватает красок! – О! Прошу прощения… не знала, что здесь кто-то есть! Вы друзья Марко? Как приятно с кем-нибудь пообщаться! Абсолютно отпадная идея – пообедать здесь, в прохладе, а не в моей комнате или этой дурацкой столовой, где всегда такая духота! Она фальшиво улыбнулась каждой по очереди, с мстительным удовлетворением отмечая, что обе словно окаменели, потеряв, по-видимому, дар речи. – Не возражаете, если я сначала окунусь? Вода здесь просто потрясная! Я сидела наверху с того дня, как Марко свалил куда-то, а мокнуть в паршивом старом корыте уже обрыдло! Надеюсь, вы меня понимаете? Очередная ослепительная улыбка, и Сара, сбросив полотенце, рыбкой, почти без всплеска ушла под воду. Проплыв туда и обратно и немного избавившись от сковывающего напряжения, она облокотилась на бортик и откинула со лба волосы, с которых ручьями лилась вода. – Привет! Первое, что заметила Сара, были уродливые багровые пятна на бледном лице молодой особы; и тут, одарив соперницу сладчайшей улыбкой, девушка доверительно произнесла: – Кажется, я не успела представиться? Я Дилайт, подружка Марко… если так можно выразиться, очередная. А вы кто? Подумать страшно, что сделалось бы с папой и няней Стеггс, приложивших столько трудов и сил, чтобы воспитать ее как полагается, стань они свидетелями этой красочной сцены! Она вела себя как редкостная стерва, настоящая сучка, по любимому определению Марко, и это ее ничуть не смущало! Ни малейших угрызений совести! Взгляд оставался таким же невинно-безмятежным, даже когда незнакомка яростно вскочила, неуклюже опрокинув стул, и начала монотонно вопить. Ну и голосок! Как у базарной торговки! – О-о-о! Madonna mia, я не собираюсь терпеть подобные унижения, даже ради титула! У меня довольно своих денег и поклонников, которые питают ко мне достаточно уважения, чтобы не заставлять выносить общество дешевой потаскушки! Она театрально наставила на Сару, всеми силами старавшуюся принять смущенный вид, палец с длинным ярко-красным ногтем. – Поглядите только на эту бесстыжую американскую шлюху, которая нагло бахвалится тем, что стала содержанкой вашего сына, и не стесняется плавать голой у всех на глазах! Какое счастье, что я вовремя узнала! Я… я… Вопли становились все громче и невнятнее, несмотря на попытки герцогини успокоить разъяренную девицу. Но тут реплика Сары, идеально рассчитанная и четко произнесенная, вновь привлекла к ней всеобщее внимание. – Ии-сусе! Да что это на нее нашло? И что я такого сделала, чтобы так орать? Я здесь вовсе не по своей прихоти… собственно говоря, мы с Карло собирались окрутиться, но тут врывается старший братец и тащит меня сюда, да еще в самый разгар съемок у Гарона Ханта! Послушайте, я вовсе не ревнивая и всегда готова поделиться! Мне известно, что Марко для разнообразия иногда пускается в такой загул! Ну там… всяческие извраты с готовыми на все телками, но мне-то по фигу! И без того пронзительный голос поднялся еще на несколько октав: по-видимому, блондинка окончательно забыла о хороших манерах! – Путана! Проститутка! Грязная тварь! Чтоб ты сдохла! Герцогиня, которая все-таки оказалась настоящей леди, несмотря на все происки Сары, пригвоздила ее к месту уничтожающим взглядом, неприятно напомнившим начинающей комедиантке о директрисе закрытой частной школы, той, кому всегда удавалось повергать Сару в благоговейный ужас. – Это уж слишком, юная дама! Немедленно возвращайтесь наверх и, пожалуйста, не забудьте свое полотенце! С вами я разберусь позже! Что же до вас, Лючия… перестаньте так кричать, это плохо действует на ваш цвет лица, дорогая. Пойдем поговорим где-нибудь подальше от любопытных ушей. И даже не позаботившись удостовериться, выполняются ли властные приказания, герцогиня увела все еще исходившую злобой Лючию и удалилась сама, величавая, как истинная королева, что вынуждена была признать Сара с невольным восхищением. Непонятно, добилась ли она победы и осуществила так тщательно продуманную месть, или проиграла сражение? Все маячившие поблизости слуги, в основном мужчины, исчезли как по волшебству. Сара неторопливо выбралась из бассейна, и подоспевшая Серафина с окаменевшим лицом протянула ей полотенце. Экономка взирала на девушку почти так же неодобрительно, как герцогиня. – Ах, что же вы наделали, синьорина! Как некрасиво с вашей стороны! Мне стыдно за вас, и, уверена, ваша матушка тоже не знала бы, куда глаза девать, если бы все увидела и услышала. Вести себя так… так… словно все эти… как вас обзывала синьорина Лючия! Оскорбить герцогиню в собственном доме – боюсь и представить, что сделает герцог, когда обо всем узнает! Думаю, он будет вне себя, и тогда один Бог ведает, чем это кончится! На вашем месте, синьорина, я бы тряслась от страха! Сара мгновенно разозлилась на себя за невольную дрожь, пробежавшую по телу, хотя, наверное, просто стало холодно после купания в теплой воде. Ха! Можно подумать, ей есть дело до его гнева! Именно этого она и добивалась! Пусть бесится, пусть терзается бесплодной яростью, когда вернется и обнаружит, что она уехала с Анджело! И ничего он ей не сделает! Руки коротки! Сопровождаемая все еще ворчащей Серафиной, Сара, плотно сжав губы и не намереваясь вступать в спор, поднялась наверх, утешаясь мыслью о том, что всего через несколько часов ее ждет свобода. И что бы там ни наплела экономка, ей ничуть не совестно за все сказанное и сделанное, и даже герцогиня с ледяным взглядом и повелительными манерами не заставит ее отступить. Наконец они добрались до ее покоев, и Серафина задержалась ровно настолько, чтобы передать короткий приказ, от которого кровь Сары вновь закипела. – Будьте добры, синьорина, не покидайте эту комнату и оденьтесь перед тем, как герцогиня пригласит вас к себе. Если вы голодны, вам пришлют обед… «Посадят на хлеб и воду?» – едва не вырвалось у Сары, но она вовремя прикусила язычок. Не стоит заводиться по пустякам. Несколько часов, всего несколько часов – и конец! Ну а пока чего ей бояться? Герцогиня ничего с ней не сделает, а когда вернется Марко и обнаружит, что лишился драгоценной невесты, удачной партии, Сара уже успеет скрыться. И это будет только первым неприятным сюрпризом, с которыми ему предстоит столкнуться! Все еще кипя от возмущения, Сара занялась своим туалетом – натянула туго облегающие джинсы-«стрейч» (незаменимые для того, чтобы карабкаться по стенам) и короткую белую хлопчатобумажную рубашку, которая завязывалась под грудью, почти не оставляя простора воображению. Ну а теперь… Она критически оглядела себя в зеркале, пытаясь создать подходящий случаю имидж. Что лучше, горы макияжа и вульгарная «боевая» раскраска или вообще обойтись без грима? Сара задумчиво нахмурилась, постояла у зеркала и решила, что косметика вряд ли уместна, иначе Анджело посчитает, будто она старается его завлечь. Девушка пошла на компромисс, положив легчайший слой коричневых теней, почти сливавшихся с загаром, и немного подвела глаза. Тонкий слой золотистого блеска для губ… ничего получилось! Заплетя волосы в две косички с бантиками, Сара самодовольно улыбнулась. В таком виде она легко может сойти за не по годам смышленую девчонку-подростка… если сильно постараться, конечно. Кто знает, вдруг герцогиня попадется на удочку или вообще предпочтет игнорировать ее присутствие? Да, в сущности, плевать ей на герцогиню и ее омерзительно-спесивого пасынка, которому с детства внушали, будто все женщины – лживые шлюхи! К завтрашнему утру обитатели дворца останутся в прошлом, а она вернется в безопасный мир цивилизации, где снова станет сама собой – разумной, практичной девушкой, благополучно сбежавшей из странного фантастического мира «Тысячи и одной ночи», каким-то образом поглотившего ее на несколько недель. Все, что произошло с ней, все, во что она позволила втянуть себя словно под гипнозом, все, чему отдавалась с таким самозабвением, оказалось сном, грезой, фантазией, игрой воображения… тем, что запоминается навсегда и глубоко западает в душу. Сара по привычке перевела взгляд на портрет герцогини ди Кавальери, матери Марко и Анджело. Несчастная улыбающаяся девочка, носившая «волчий» медальон с уверенностью женщины, приручившей опасного зверя. Но в конце концов волк растерзал ее! – Она была мелкой, тщеславной, эгоистичной и совершенно аморальной особой и даже не слишком умной, пусть мой несчастный Джанкарло и влюбился в нее без памяти! Но это к делу не относится. Я решилась подняться по этой бесконечной лестнице, чтобы поговорить о вас! Испуганно повернувшись, Сара наткнулась на стальной взгляд голубых глаз второй герцогини, казалось, вонзавшийся в живот, открытый коротенькой белой рубашонкой, и только несколько секунд спустя скользнувший вверх и задержавшийся на наспех заплетенных косичках. – О… знай я, что вы захотите меня увидеть, сама спустилась бы! Так хотелось объяснить, что у меня и в мыслях не было расстраивать вашу приятельницу… то есть я, конечно, знаю, что многие женщины постарше без ума от Марко… Герцогиня неожиданно рассмеялась прямо в лицо потрясенной Сары. – По-моему, вы своего добились – бедняжка Лючия не пожелала и лишней минуты остаться здесь! А вы, кажется, надеялись одурачить меня своим видом примерной школьницы, и это после той комедии, которую так безупречно разыграли? Хорошо еще, что и мне никогда особенно не нравилась Лючия. Давайте-ка сядем и потолкуем. Сара на удивление покорно последовала приказу, настороженно наблюдая за грозным противником; герцогиня, в свою очередь, устроилась напротив, грациозно скрестив стройные ноги в элегантных туфельках. – Так на чем мы остановились? Ах да, что тут все-таки происходит? И как вы оказались во дворце? Марко предпочитает женщин другого типа… надеюсь, вы не обидитесь на откровенность? Кроме того, здесь было упомянуто имя Карло. К вашему сведению, он мой сын… Уже через пять минут Сара почувствовала, что между ней и герцогиней установилось весьма шаткое перемирие: по крайней мере обе достигли некоего взаимопонимания, особенно после поразительного заявления герцогини. – Да-да, я хотела бы поподробнее узнать именно о Карло. При последней нашей беседе он сообщил, что женился на девушке по имени Дилайт и готовится стать отцом. Это одна из причин, по которым мне было необходимо поговорить с Марко. По-моему, он слишком серьезно относится к своей роли главы семейства, и из-за этого между ним и Карло идет постоянная война! И все-таки, что насчет Карло? Марко отбил вас у него? Должна сказать вам, девочка моя, что прекрасно знаю и сына, и пасынка, так что ваша версия не выдерживает никакой критики. Если бы Карло относился к вам всерьез, наверняка рассказал бы мне, а моему циничному здравомыслящему Марко в голову не пришло бы привозить сюда своих женщин. Может, соизволите объяснить? Саре совсем не хотелось ничего объяснять. Единственное, о чем она мечтала в эту минуту, – увильнуть от допроса. – Ну… у нас с Карло… вы понимаете… – Неужели? И когда же? Насколько я знаю, он встречался со своей нынешней женой почти год, если, конечно, верить ему, и кроме того, мне точно известно, что Марко не одобрял их отношений. Господи, всю жизнь у меня было такое чувство, словно я играю роль буфера между ними! Кстати, как выглядит Карло? Вопрос застал ее врасплох. Серафина говорила что-то… и Дилайт показывала снимок, но от волнения Сара смешалась. Перед глазами упорно стоял ненавистный образ – черные волосы, черные глаза, черное сердце! – Ну… он, конечно, брюнет… – Так я и думала! – оживилась герцогиня, окидывая Сару взглядом, еще раз напомнившим ей директрису школы, мисс Иллингуорт, в ту ужасную минуту, когда Сара, пойманная на месте преступления в саду, с перемазанными вишневым соком руками и ртом неловко переминалась с ноги на ногу перед строгой дамой, страстно желая провалиться сквозь землю. – Очевидно, Карло никоим образом не замешан в этой истории. Поэтому у вас есть выбор – либо наплести еще короб лжи, либо сказать наконец правду, что, поверьте, гораздо проще, если только, конечно, вы не из тех несчастных, кто просто на это не способен… по причинам, связанным скорее с нездоровой психикой. – Нет, я вовсе не патологическая лгунья! – вскинулась Сара, ненавидя себя за то, что пытается оправдываться. – Благодарю вас, вы крайне точно выразили мои мысли. Я рада слышать это, дорогая. Пожалуйста, будьте со мной откровенны, и, возможно, я сумею помешать Марко… потерять самообладание. Он легко приходит в ярость и в гневе способен на все, кажется, вы это уже успели выяснить? Глядя в неумолимое лицо герцогини, Сара решила, что вполне может уступить, – ведь через каких-то несколько часов явится Анджело. Кроме того, она действительно не умеет врать, если не считать тех случаев, когда по-настоящему обозлена. И почему-то ей вовсе не хотелось представлять, что произойдет, если Марко узнает обо всем. Конечно, взбесится, особенно поняв, как его провели. Лучше уж исповедаться герцогине, чем Марко… – Откровенно говоря, я сестра Дилайт, и она… упросила меня выдать себя за нее, чтобы сбить со следа Марко, пока они с Карло… Герцогиня одобрительно кивнула: – Вот это больше похоже на правду! Пожалуй, я прикажу принести вина, и мы спокойно все обсудим. Должна сказать, что вы умудрились вывести меня из себя, но Серафина почему-то грудью встала на вашу защиту… весьма странно еще и потому, что она – женщина строгих правил, одобрение которой трудно заслужить. Но в вашем случае… Продолжайте, пожалуйста. Даже если кое-что окажется ложью, то придумано неплохо! Глава 37 Позже Сара поняла, что все могло быть хуже и, пожелай герцогиня уничтожить ее, вместо того чтобы вежливо расспрашивать, ей пришлось бы туго. Выяснив все, что намеревалась, герцогиня удалилась, оставив у Сары отчетливое впечатление, что приговор еще не вынесен. Конечно, Сара утаила самые пикантные подробности, рассказав только основное, и все-таки испытала истинное облегчение, когда ее элегантная мучительница поднялась с кресла. – Ну что же, думаю, финал этой истории зависит от вас с Марко, не находите? Но должна предупредить, дорогая, он не из тех, кто позволяет смеяться над собой. И если он прочитал вчерашние газеты, вам лучше приготовиться к худшему. Там во всех деталях расписывается свадьба Карло с вашей сестрой, и хотя он не сообщил мне всех нюансов, венчал их сам кардинал католической миссии в Индии. Представляете, какая сенсация? Марко… Марко. Какое ей дело до того, как он отнесется к этому? И почему она должна бояться? Притворившись ради Серафины, что решила заснуть пораньше, Сара выключила свет и легла в постель одетая, изнемогая от напряжения. Хорошо бы сохранить спокойствие и сосредоточиться! Скрыться, пока он не вернулся и не ворвался в ее комнату, как всегда беспардонно, без стука, чтобы снова сгрести в охапку и использовать, заставить забыть гордость и достоинство, ненависть и мечты о мести, все, кроме захлестывающего водоворота ощущений! Она должна бежать, должна! Освободиться, чтобы снова стать собой! – Эй! Пора! – послышался приглушенный оклик Анджело, и откуда-то сверху, сначала тихо, потом все громче, раздался гул вертолетных лопастей. С этого момента Сара действовала, как автомат, ведомая инстинктом самосохранения. Следовать за Анджело было не так-то легко, и она тихо радовалась, что приходится думать лишь о том, как бы не сверзиться. Казалось, прошло несколько часов, прежде чем они очутились на земле, и Анджело даже похвалил Сару: – Ну ты и даешь! Это что-то! Ездила когда-нибудь на мотоцикле? В ушах все еще стоял гул вертолета; мысль о разъяренном Марко подгоняла не хуже кнута. Она готова на все, лишь бы смыться от этого темного демона-мстителя! – Нет, ни разу. Но я способная! Только объясни, что надо делать. «Быстрее, быстрее, быстрее», – настойчиво твердил внутренний голос, пока она устраивалась позади Анджело и, как он учил, крепко обхватывала его за талию. – Следи, куда ставишь ноги, детка, иначе можешь сильно обжечься об эти раскаленные трубы. Держись за меня что есть сил и старайся подражать всем моим движениям – сама быстро поймешь, что к чему. И ни о чем не тревожься! Я знаю здесь каждую тропинку и каждую выбоину и найду дорогу даже во сне! Он ни за что нас не догонит, даже на своей проклятой вертушке! Мотоцикл рванулся с холма. Теперь, окажись вдруг вертолет прямо над ними, Сара ничего не услышала бы из-за невыносимого рева мощного мотора и свиста ветра. Скоро выяснилось, что самое главное – не сорваться с сиденья, и Сара лихорадочно прильнула к Анджело, вжимаясь лицом в его широкие плечи и крепко зажмурившись. Время словно обрело немыслимую скорость и пролетало вместе с оставленными позади милями. Теперь стало совсем легко ни о чем не думать и отдаться ощущениям этой безумной гонки сквозь мрак сардинской ночи, гонки, которая, казалось, будет длиться вечно, а в мозгу назойливо стучал невидимый метроном: «Забудь, забудь, забудь…» – Слушай, да не волнуйся же ты, он ни за что нас не найдет! И откуда ему знать, куда мы направляемся? Он, вероятно, вообразил… – Анджело хрипло рассмеялся, совсем как Марко. – Ну да… ему, конечно, взбрело в голову, что мы сейчас трахаемся где-нибудь в уютном местечке! Конечно, идея сама по себе неплоха, пардон, мисс Сара, беда лишь в том, что осуществить ее сейчас ну никак не получится, да только мой напыщенный братец этого никогда не узнает! Сара промолчала, зная, что ветер все равно унесет ее ответ, и тихо порадовалась беспрестанной трескотне Анджело, увозившего ее из мрака навстречу розоватому рассвету. Они постепенно спускались с гор к морю. Дорога становилась шире, а движение все более оживленным; Анджело так лихо лавировал между машинами, то и дело чудом избегая столкновений, что Сара сочла за лучшее вообще не открывать глаз. Господи, если она уцелеет, никогда не сядет больше на мотоцикл! Если ей суждено перенести эту безумную, идиотскую поездку, она смиренно вернется к прежней размеренной, идеально организованной жизни. Она уже испытала отпущенные на ее долю приключения – стоит лишь представить, как будет заливаться мама Мона своим переливчатым смехом, обнимая свое дитя и искренне радуясь тому, что серьезная крошка Сара наконец вырвалась из тесной темницы, в которой провела всю свою жизнь, задыхаясь от нехватки свежего воздуха. Какое счастье, что Дилайт помогла куколке превратиться в бабочку! И теперь Сара на собственном опыте узнала, что это такое – жить и дышать полной грудью, не заботясь о глупых ограничениях и условностях. Подумать только, что она творила! Словно перенеслась из одного мира в другой, где воспоминания о ее втором «я», ином воплощении вызывали на щеках горячую краску стыда. – Ну ты и молодец! – заметил Анджело, продолжая с упорством маньяка рисковать жизнью. – Не стоит так крепко держаться за меня, хотя это мне и льстит! Но мы уже почти на месте, так что расслабься, ты в надежных руках! И если я правильно рассчитал, мы окажемся там, где они сейчас снимают, в Кастелло, как раз во время перерыва. Мимо мелькали дорожные знаки с указанием расстояния, отделявшего их от Кальяри и сокращавшегося с каждой минутой. Хмельное чувство свободы ударило в голову. Она была на волосок от опасности и сумела скрыться! Скрыться или трусливо сбежать? Но Сара не желала думать об этом! С каждым новым километром она все дальше уносилась от палаццо и своей золоченой клетки. От ярости своего тюремщика, который к этому времени уже успел понять, что теннис – не единственная игра, где ему суждено потерпеть поражение! Какое счастье, что он не попытался их преследовать! Должно быть, окончательно возненавидел ее. Герцогиня, конечно, раздражена, а Серафина поджимает губы и покачивает головой, без сомнения, сравнивая Сару с покойной матерью Марко. Пришлось оставить все вещи – интересно, пришлют ли их, или Марко лично превратит все в груду лохмотьев? Ах, какое это имеет значение – наверняка в комнате скоро появится другая обитательница, которой могут подойти наряды, – еще одна жертва, очередная игрушка, которую он с наслаждением будет терзать! – Ну вот мы и прибыли, целы и невредимы, как я и обещал, – бодро объявил Анджело, очевидно, ничуть не уставший, несмотря на тяжелую дорогу. – Они здесь все огородили и поставили карабинеров, которым я вряд ли понравлюсь, так что теперь твоя очередь, детка! Пускай в ход все свои чары! Однако оказалось, что полицейские не слишком склонны доверять подозрительным личностям в пыльных джинсах и с мышиными хвостиками. Только ее беглый итальянский вместе с упрямой настойчивостью, а также предложение Анджело расплести косы помогли им пробраться мимо бдительной стражи и в сопровождении двух охранников отыскать фургончик, служивший временной грим-уборной Моны Чарлз. В число достоинств знаменитой кинодивы входила и полнейшая невозмутимость. Ее поистине ничем нельзя было удивить, даже внезапным появлением дочери, которую она не видела два года, да еще в обществе неизвестного мужчины. – Сара, дорогая! Как мило с твоей стороны заглянуть ко мне… твоему приятелю я тоже рада. Прекрасно выглядишь, крошка! Потрясающий загар! А это… Мона, полностью войдя в роль, буквально вцепилась в Анджело, который, в свою очередь, не сводил с нее глаз, едва ступив через порог. У Сары создалось отчетливое впечатление, что оба не слышат ее. – Мама, это Анджело, который был так любезен, что привез меня сюда. Анджело, это… – Вы привезли ее? Как вы добры! Я не видела Сару целую вечность… так ведь, милочка? Твой отец последнее время стал таким занудой, что с ним просто невозможно общаться! Слышала, что устроила Дилайт? Анджело… м-м-м, какое чудесное имя! Любите белое вино, Анджело? Кажется, немного осталось в холодильнике. Налейте всем! Надо же отметить ваш приезд! Видимо, у каждого из них есть свои причины праздновать, предположила Сара. Двух бокалов вина, осушенных залпом, и фантастического спектакля, во время которого Моной были пущены в ход все мыслимые и немыслимые приемы обольщения, оказалось достаточно, чтобы у Сары стали слипаться глаза. Последнее, что она помнила, проваливаясь в полудрему, произнесенное кем-то собственное имя… кажется, говорят о ней, причем так, словно она отсутствует… но, может, ее и в самом деле здесь нет? Сара попыталась вслушаться, но легкое течение относило ее все дальше и дальше, пока окружающее не исчезло. Остался лишь безбрежный океан и огромные волны, швыряющие ее с гребня на гребень. Наконец одна, самая высокая, стала вбирать ее в себя, и неожиданно оказалось, что девушка перекинута, словно мешок с картошкой, через плечо смуглого пирата с золотыми кольцами в ушах. Он вынес Сару на палубу, грубо швырнул на просоленные доски и кривым ятаганом разрезал на ней одежду. Ну конечно, это мавританский корсар, который обесчестит ее, прежде чем продать на невольничьем рынке… если только она не ублажит его. «Никогда… никогда…» – протестующе вопил разум, но руки и ноги, налитые свинцом, отказывались повиноваться. Почему она не в силах хотя бы притвориться, что сопротивляется? Он придавит ее голое распластанное тело своим, улыбаясь знакомой презрительной улыбкой при виде ее постыдной податливости. Она знала его и ненавидела, хотела выбросить из головы и памяти. Но даже с закрытыми глазами видела этого человека, сквозь внезапно ставшими прозрачными веки. Смуглый, мрачный, угрожающий. Хрипловатый голос… жесткие губы, терзающие ее поцелуями, резкий смех, рождающий морщинки в уголках глаз и рта. – Моя Дилетта… только моя… ты моя, пока я все еще тебя хочу, понимаешь? А я все еще хочу тебя, ведьма! Дилетта – Дилайт. Не Сара. Кому придет в голову хотеть Сару? Такое заурядное, простое, пуританское имя. Не обещающее ни волнующих впечатлений, ни взрыва страсти. Обыкновенное скучное имя, вполне соответствующее той, кто его носит… или соответствовало до последнего времени. – Беби… ну же, проснись, беби! Ты проспала почти шесть часов, но теперь пора ехать. Сквозь густую пелену пробился невнятный голос мамы Моны: – Анджело мио! Ты, случайно, не накачал ее чем-нибудь? Не может быть, чтобы ее так сморило всего от двух бокалов вина! – Клянусь, ничего подобного! Да разве я посмел бы соврать вам? Нет, она просто отключилась – не привыкла к таким дальним поездкам… С ней все будет тип-топ, даю слово. Эй, крошка, это я, Анджело! Пора вставать, слышишь? Твоя прелестная мама собирается домой, и тебе тоже пора! – Беби, с тобой все в порядке? – Разумеется! – машинально пробормотала Сара, садясь и протирая глаза. – Переутомилась, вот и все. Она потянулась, старательно избегая испытующего взгляда мамы Моны, неожиданно ставшего чересчур понимающим. Слишком понимающим. – Мне правда надо было выспаться. Куда мы собираемся? – Куда пожелаешь, беби, но сейчас лучше всего, пожалуй, отправиться в отель «Средиземноморский», где мы все остановились. Теперь Анджело будет моим телохранителем, и поскольку впереди у нас целый уик-энд и я свободна, почему бы нам не повеселиться на Коста Смеральда? У меня там полно друзей и есть где развлечься. Раз уж ты приехала, может, немного погостишь? – В отеле есть дискотека? И достаточно привлекательных молодых людей? Сейчас, когда ей удалось встать, вероятно, удастся продержаться еще немного, несмотря на то что каждая мышца надсадно ныла, а руки чуть подрагивали. – Хм-м-м, – скептически протянула мать, хотя Сара наградила ее ослепительно-фальшивой улыбкой. Но одним из прекрасных качеств матери было умение не совать нос в чужие дела. – Дорогая, причешись по крайней мере на случай, если на улице торчат папарацци, а их обычно тут тьма! Пожалуй, тебе лучше надеть мои темные очки… как ты считаешь, Анджело? – Конечно! Тогда вы просто вылитые сестры! – Ну что за прелесть! – гортанно усмехнулась Мона, насаживая на нос Сары огромные очки и отступая, чтобы проверить впечатление. – Анджело тоже изумителен – жаль, что мы не познакомились раньше. Честно говоря, милочка, ты смотришься фантастически! А этот загар! Настоящее чудо! И длинные волосы тебе идут. Мы еще успеем поговорить по душам, как две подружки, – могут же быть у девочек свои секреты – вот только вернемся в отель! Дилайт в отличие от тебя держала меня в курсе всех дел! Ну, конечно, Мона все поймет и постарается оправдать, не кляня и не осуждая. К общему удивлению, Сара шутливо отсалютовала матери. – Мамочка, если действительно хочешь все узнать, придется набраться терпения. Боюсь, это займет немало времени. Малышка Сара наконец стала взрослой. – Потрясно, дорогая! Повеселимся от души! Сара обняла мать, стараясь не смотреть на Анджело, цинично поднявшего взор к небу. Жаль, что он так похож на сводного брата! Ну почему она не может быть такой, как Мона, способной заставить всех ублюдков мира ползать у ее ног? Но ведь Сара всегда знала, что и мать, и сводная сестра с таким пророческим именем Дилайт обладают редким качеством – сексапильностью. Присущим лишь истинным женщинам, умеющим сочетать в себе черты Евы и Лилит. Уверенностью в собственных чарах, которую испытывала и Сара, нежась, словно Клеопатра, в мраморной ванне и чувствуя, как благоухающая пена ласкает кожу, делая ее блестящей и мягкой. И еще сильнее она ощущала это, глядя в угольно-черные глаза, скользившие по ней и говорившие о желании, вожделевшие… еще до того, как его руки начинали медленно исследовать каждый дюйм ее тела. Желание… то, что понимает и чувствует каждая женщина? То, что и она сама осознала, но, к сожалению, слишком поздно. – Едем, дорогие! У меня огромный номер с двумя спальнями – в одну я сложила лишние вещи, кстати, там есть и такие, что вполне тебе подойдут. Эти джинсы прекрасно смотрятся на тебе, очень сексуально, но нельзя же не вылезать из них! Радуясь возможности отвлечься, Сара последовала за Анджело, небрежно обнявшим одной рукой ее за талию. Другая лежала на плечах Моны. – Каким счастливчиком меня посчитают! Две красотки, и похожи друг на друга, как близняшки! Все мужчины умрут от зависти! Комплименты Анджело, как всегда, были преувеличенно цветистыми, но каждый мог видеть, что все его внимание отдано Моне, которая, в свою очередь, дразняще улыбалась ему. Разумеется, Моне стоит лишь поманить пальчиком, чтобы заполучить любого – юношу или старика. Как, впрочем, и сводной сестре. – Эй, Мона, беби! Откуда у тебя взялся двойник? Да еще какой! Хочешь сесть в мою машину, лапочка? Там нам будет свободнее! Взору Сары предстал Мэтт Бейкер – один из самых преуспевающих режиссеров, довольно интересный мужчина и к тому же достаточно сумасбродный, чтобы попадать в газеты и журналы так же часто, как его звезды. – При-вет… – пробормотал он, ловко освобождая Сару от объятий Анджело и припадая умело-страстным поцелуем к ее удивленно приоткрытым губам. – Где же ты скрывалась до сих пор, прелестная крошка? Ну до чего же сексуальная кошечка! «Он прекрасно целуется», – на удивление отстраненно подумала Сара. Но от его поцелуев по телу не бегут мурашки, не кружится голова, не перехватывает дыхание. Правда, все это чистая физиология и ничего больше! Какое-то удовольствие она все-таки испытала. Кроме того, репутация Бейкера была известна даже ей – по всей вероятности, его недаром считали неутомимым, ненасытным жеребцом. Может, именно это ей и необходимо. – Ты и сам совсем неплох, caro, – чувственно-грудным шепотом протянула Сара так похоже на Мону, что та, подняв изогнутые брови, восторженно улыбнулась, а Анджело деликатно откашлялся, чтобы скрыть изумление. Мэтт Бейкер наградил ее своей знаменитой улыбкой, чуть прищурив прозрачно-серые глаза. – Ну так как? – Не торопись, красавчик! Мне нравятся мужчины, которые умеют шаг за шагом покорять даму… понимаешь, о чем я? Ох уж эти американцы, вечно пытаются действовать с налету… До чего все это легко, и какой хорошей актрисой она оказалась! Даже говорила с легким итальянским акцентом, вызвавшим ухмылку у Анджело, которой Мэтт Бейкер, впрочем, не заметил, поскольку, по-видимому, не на шутку увлекся Сарой, жадно оглядывая ее от поцарапанных кроссовок до влажной от пота мятой рубашки, подчеркивавшей, однако, ровный загар и упругую грудь. – Может, я сумею заставить тебя переменить мнение об американских мужчинах после того, как мы поближе познакомимся, лапочка? Но Сара увернулась от его бесцеремонных рук, притворяясь, будто не заметила одобрительного подмигивания Моны. – У тебя ужасная репутация! А я, в сущности, очень старомодна! Все эти репортеры с камерами… Стоило лишь выйти за ограду, охраняемую свирепыми карабинерами, как на них в самом деле набросились фотографы. Вспышки слепили глаза, и Сара инстинктивно прикрыла ладонью лицо. Мэтт чуть крепче обнял ее за плечи. – Послушай, крошка, такая девушка, как ты, может напрочь изменить мою репутацию, если, конечно, дашь мне шанс! Иисусе, ну и куколка! Ты, должно быть, одна из девочек Моны, но почему я никогда о тебе не слышал? Не видел снимков? – Наверное, потому, что я – одна из ошибок юности мамы. И меня воспитывал очень строгий отец. – Ну вот, по крайней мере хоть это правда! – Собственно говоря, – игриво продолжала Сара, позволяя Мэтту тащить себя сквозь толпу собравшихся зевак, – я до самого последнего времени сохраняла невинность и распростилась с ней всего несколько недель назад. Представляешь? – Трудно, беби. Очень трудно… если судить по твоей внешности… – Мэтт снова оценивающе оглядел Сару, не пропуская ни единой черточки, прежде чем наклониться и прошептать ей на ухо: – Но хотел бы убедиться… Что ж, наверное, ей следовало бы позволить ему убедиться! Возможно, это лучший способ, единственно верный, чтобы заглушить непрошеное, странное чувство, больше похожее на безумное, отчаянное желание навсегда забыть о том, чего ей едва удалось избежать. Сара позволила Мэтту привлечь ее к себе и провести через сборище любителей автографов к его машине «мазерати», которую он вел так же лихо, как Анджело – свою «хонду». Слава Богу, Мэтт, как, впрочем, и Анджело, полностью сосредоточился на этом сугубо мужском занятии, особенно если учесть, что творилось на дорогах. – Хочешь в отель? – бросил он, мельком оглядывая Сару, прежде чем вновь уставиться вперед, и девушка с трудом разжала стиснутые кулаки. – Да, если можно. Я собираюсь порыться в шмотках Моны и кое-что занять, потому что все осталось там, откуда срочно пришлось бежать. – Это становится с каждой минутой все интереснее, лапочка! Сбежала? Даже так? Смею ли я спросить, по какой причине и от кого? – От… одного деспота! Разве не так оно и есть? И возможно, за разговорами она отвлечется и перестанет замечать, как рискованно Мэтт ведет машину. – Он запер меня в своем палаццо, словно какую-то рабыню! Если бы не Анджело, сидеть мне там до скончания века! Понимаю, все это кажется дешевой мелодрамой, – сдержанно добавила Сара, поймав насмешливый взгляд мужчины, – но хочешь верь, хочешь нет, а все – чистая правда. Мой отец скорее всего уже задействовал Интерпол, и теперь меня разыскивают по всему свету. «Что, вероятнее всего, тоже не исключено», – с неожиданной ясностью осознала Сара. Подобные вещи как раз в духе папочки, и ей следовало бы немедленно послать ему телеграмму из отеля. – Глядя на тебя, моя прелестная крошка, понимаешь, почему мужчина готов на все, даже на похищение, только бы не расставаться с такой куколкой! – протянул Мэтт, кладя руку на бедро Сары, и девушка инстинктивно застыла, что одновременно заинтриговало и задело его. Что за сексуальная миленькая штучка с буйной гривой волос и темно-золотистой кожей, так пикантно оттеняющей изумрудно-зеленые глаза! Но Мэтт неплохо разбирался в женщинах, и интуиция опытного распутника подсказывала ему, что с этой придется повозиться. Что ж, тем слаще победа! И Мэтт с тем же безразличным видом убрал руку, к огромному облегчению Сары. Машина резко вильнула в сторону, чудом избежав столкновения с мотороллером, и тут же мимо, с торжествующим ревом промчался знакомый мотоцикл, разминувшись с «мазерати» всего в каких-нибудь нескольких дюймах. – Насколько я понимаю, это и есть Анджело, – мрачно буркнул Мэтт. – Мона просто спятила! И впрямь, на заднем сиденье восседала ее мать; волосы развеваются по ветру, на лице гигантские солнечные очки. Пролетая мимо, она весело помахала рукой, очевидно, вполне освоившись с мотоциклом… в отличие от дочери. – Какая это марка? «Хонда»? На прямом отрезке приличной дороги эта малютка способна на многое! – заявил Мэтт таким тоном, что Саре захотелось в ужасе зажмуриться. Неужели он собирается… Следующий поворот машина, кажется, прошла на двух колесах, и Сара закрыла глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение, и не открыла до тех пор, пока не услышала, как Мэтт злобно выругался: – Дерьмо! Этот пронырливый ублюдок, должно быть, все тут изучил! Срезал путь и проехал переулками! Если она способна слышать и воспринимать услышанное, значит, все еще жива! И ветер не бьет в лицо, а гул мощного мотора смолк: вероятно, они все-таки остановились. – С тобой все в порядке, беби? Я тебя не напугал? – с несколько запоздалым сочувствием, взбесившим Сару, осведомился Мэтт. Если бы ноги так не дрожали, она немедленно выбралась бы из проклятой колымаги, превратившейся в орудие убийства в руках этого идиота, и ушла бы, даже не попрощавшись! Немного придя в себя, Сара глубоко вздохнула, собираясь высказать Мэтту все, что думает о таком способе езды, но оказалось, что он даже не смотрит на нее. – Господи Иисусе, только не очередной скандал! Съемки еще не закончились, а Мона опять столкнула лбами своих ревнивых дураков обожателей! Сара проследила за направлением его взгляда, и все связные мысли мгновенно вылетели из головы. Перед отелем собралась довольно большая толпа праздных зевак, явно развлекавшихся бесплатным спектаклем. Все с живейшим интересом наблюдали за Моной, одетой, как заправская рокерша, – в черные кожаные брюки и высокие сапоги. Актриса беспомощно цеплялась за руку Анджело, пытаясь укрыться от высокого мужчины, нависавшего над ней с самым зловещим видом. Говоря по правде… и тут душа у Сары ушла в пятки: незнакомец выглядел чрезвычайно опасным – мрачно сведенные черные брови, грозный взгляд прищуренных глаз, так не сочетающийся с холодно-вежливой усмешкой, кривившей губы. Несмотря на совершенно неподходящее случаю облачение, Мона держалась поистине великолепно, хотя Анджело, все еще не расставшийся с мотоциклом, застыл словно громом пораженный. – Никуда я с вами не поеду… черт возьми, я в жизни вас не видела! Я здесь с Анджело, который обожает меня, верно, милый? Что там говорил Мэтт? Мона вечно сталкивает лбами ревнивых дураков любовников… Ведомая неким первобытным инстинктом, Сара перегнулась через Мэтта и нажала на клаксон, который отозвался таким громогласным воем, что вспугнутые пешеходы бросились наутек. На этот раз даже Мэтт нервно подскочил и удивленно уставился на нее: – Эй! В чем… Но Сара уже снова ничего не слышала. Сейчас на нее пялились все: Анджело, чье озабоченное лицо начало расплываться в улыбке, мать, не привыкшая быть на вторых ролях, прохожие и… Теперь, когда колени больше не подгибались, Сара рывком открыла дверцу и величественно выплыла из машины. – Кстати, это вовсе не мамин ревнивый поклонник, а мой! И, спокойно наклонившись, припала губами к четко очерченному чувственному, сексуальному рту Мэтта, сводившему, вероятно, с ума бесчисленное множество женщин. Не всех, конечно! Мэтт был достаточно сообразителен, чтобы страстно ответить на поцелуй, невзирая на присутствие свирепых воздыхателей! К счастью, режиссер оказался также и весьма опытным, чтобы понять – чуда не произошло, молния любви не ударила в сердце. По крайней мере в ее сердце! – Спасибо, что подвез! – резко отстранившись, поблагодарила Сара. – Столько впечатлений! Задумчиво глядя на девушку, Мэтт небрежно поднял руку: – Всегда готов услужить! Но она уже отвернулась и, широко шагая, направилась к собравшимся. Уверенно и решительно. Глава 38 Вот и настал ее выход! Все нужные реплики произнесены, зрители застыли в ожидании появления главной героини. И Мэтт Бейкер с Моной Чарлз, как истинные профессионалы, прекрасно понимали это. Сара шла с дерзким, беззаботным видом актрисы, умеющей держать публику в напряжении. Мона краем уха услышала, как Анджело пробормотал: – Ах вот оно что! Значит, так обстоят дела! Я с самого начала подозревал… Но кинодива вместе с остальными не сводила глаз с молодой женщины, в которой с трудом узнавала свою дочь. Чересчур большие темные очки довольно удачно скрывали выражение лица. Сара никогда не была так близка с матерью, никогда не отличалась таким сходством с Моной, как Дилайт, «дитя любви». Никогда… до этого момента, и теперь Мона впервые потрясенно наблюдала, как дочь идет навстречу грациозной гибкой походкой молодой пантеры, которая вышла на охоту. И кстати, вполне может в любую минуту стать из жертвы хищным зверем. Бедняжка Сара. Мона чуть не вздрогнула, ощутив непривычный порыв защитить своего ребенка. Этот человек, судя по всему, способен на любое преступление, даже на убийство, несмотря на обманчиво беспечный вид. Он ждал ее, а Сара к тому времени слишком далеко зашла, чтобы позорно сбежать, и поэтому делала все возможное, чтобы не повернуться и не броситься под крылышко хотя бы Мэтта Бейкера! Сейчас с лица Марко исчезла даже знакомая недовольная гримаса, оставив бесстрастную маску с черными дырами для глаз. Но всем своим внезапно забившимся сердцем, вскипевшей кровью и мятущимся разумом она чувствовала бурлившую в нем безмерную ярость, готовую вот-вот вырваться на волю. «Быстренько вспоминай роль, Сара, девочка моя, или тебя забросают гнилыми апельсинами!» – предостерег ее мрачный внутренний голос, и Сара растянула губы в преувеличенно лучезарной улыбке. – А, Марко! Привет! Не ожидала снова увидеться с тобой! Что ты здесь поделываешь? Ищешь меня или… – Неужели не ожидала? – вкрадчиво осведомился Марко, но Сара невероятно обострившимся слухом уловила отзвуки рычания дикого зверя, словно первые отдаленные раскаты грома. Девушка сочла за лучшее снова принять беспечный вид, стараясь не обращать внимания на пристальный взор, устремленный на ее шею, туда, где предательски билась нежная жилка. – Ну конечно же, нет. Но раз ты все равно здесь, можешь познакомиться с Моной. Интересно, какое странное совпадение привело тебя сюда? Кстати, не догадался захватить с собой мои вещи? У меня просто не было времени… Приблизившись к Марко, стоявшему с неумолимым видом Немезиды,[24] Сара попыталась повернуться к Моне, но сильная рука обвилась вокруг талии, не давая шевельнуться. Глядя в его глаза, Сара почему-то отчетливо поняла, что он не задумываясь раздробит все ее кости, если она станет вырываться. – Боюсь, это нельзя назвать совпадением. Я, знаешь ли, тоже иногда читаю газеты. И прекрасно понимаю все, что в них написано. Весьма своевременно, не правда ли? Кроме того, мне действительно пришло в голову прихватить твою одежду, должно быть, тебе не терпится вылезти из этих грязных лохмотьев, что на тебе. Зная твою невероятную чистоплотность… Сара ответила ему вызывающим взглядом, и неожиданно окружающее исчезло, оставив лишь ощущение полнейшей обреченности, покорности судьбе, не дающее двинуться с места, сковывающее по рукам и ногам. Все храбрые, заготовленные заранее тирады тотчас вылетели из головы. К тому же этот чертов высокомерный подлый негодяй, которому вечно суждено доводить ее до бешенства, тоже не замечал никого, кроме своей жертвы. – Как по-твоему, моя маленькая актриса, лучше продолжить нашу беседу на людях или с глазу на глаз? Надеюсь, ты не отрицаешь, что нам есть о чем потолковать? – И, не давая ей времени ответить, продолжал все так же убийственно-спокойно: – Прекрасно. Поскольку я вижу, что ты для разнообразия предпочла не набрасываться на меня, как дикая кошка, предлагаю войти в отель. Господи, он, оказывается, еще умеет и вежливо улыбаться! Правда, не ей, а маме Моне. – Мисс Чарлз, прошу извинить меня за вполне понятную ошибку. Я принял вас за вашу дочь… ведь это Сара, не правда ли? Не представлял, что вы так похожи, но теперь, встретив вас, наконец понял, кто в этой семье настоящая красавица! Легкого нажатия пальцев было достаточно, чтобы Сара проглотила возмущенный вопль, а Мона вновь стала центром внимания. – Так вы все-таки можете быть любезным, дорогой? Как мило! Пожалуй, вы правы, следовало бы войти в отель, чтобы эта толпа, которая растет с каждой минутой, потихоньку рассеялась! Ну а потом вы уведете Сару, чтобы спокойно все обсудить… Как могла Мона предать ее в такой момент? Бросить на произвол судьбы? Стиснув зубы, высоко подняв голову, словно аристократка, ведомая на гильотину, Сара позволила Марко увлечь себя в вестибюль. В эту минуту такой способ казни казался ей наиболее быстрым и легким по сравнению с тем, что ее ожидало. Стараться шагать с достоинством и одновременно уклоняться от любопытных взглядов – все равно что очутиться в эпицентре урагана! Окончательно отчаявшись, Сара сделала последнюю безуспешную попытку улизнуть: – Прошу простить, но мне срочно надо в туалет! Мама, не возражаешь, если я воспользуюсь твоим? Я, должно быть, выгляжу настоящим пугалом! – Совершенно ни к чему утруждать себя и подниматься на второй этаж, cara mia! Я сам остановился здесь, и мой номер прямо по коридору. Мисс Чарлз, надеюсь в скором времени увидеться с вами! Анджело, уверен, что и с тобой мы найдем время побеседовать, верно? Сара едва успела искренне пожалеть беднягу Анджело, прежде чем ее с преувеличенной учтивостью ввели в номер. Сзади послышался зловещий щелчок замка. Ну все! Ей конец! Девушка в тупом оцепенении молча повернулась лицом к нему, и лишь многолетняя выдержка помогла ей не разрыдаться. Нет! Она так просто не сдастся! – Ну? Теперь, когда ты притащил меня сюда, почему не приступаешь к пыткам? Марко стоял спиной к двери, расставив обутые в сапоги ноги, скрестив руки на груди. «Почему он одет в костюм для верховой езды?» – совсем не к месту подумала Сара и с искренним облегчением отметила, что на сей раз по крайней мере он не захватил хлыст! Или все-таки захватил? С поистине дьявольским коварством он, очевидно, проник в ее мысли, потому что ехидно прищурился и протянул неприятно-саркастическим тоном, привычно резанувшим по нервам: – Бедный перепуганный кролик в лапах злого волка, сколько бы ты ни озиралась по сторонам в поисках выхода, боюсь, все напрасно. И сейчас, поскольку ничего другого не остается, кроме как очутиться лицом к лицу с волком, может, желаешь что-то сказать в свое оправдание? – Черта с два! – выпалила Сара, доведенная до предела. – И ты еще смеешь стоять здесь как… как прокурор? Обращаться со мной, словно с преступницей… беглой рабыней? Пора бы понять, что во всем виноват ты сам! Не надо было вмешиваться и пытаться навязать свою волю и… Как только хватило наглости считать, что моя сестра недостаточно хороша для твоего брата! Ну так вот, что заслужил, то и получай! Подумаешь, голубая кровь, заносчивый лицемерный тип со своей ордой любовниц и приличной невестой с омерзительным цветом лица, которая не способна связно объясняться и только визжит как ошпаренная… Она на минуту остановилась, чтобы перевести дыхание, и Марко тут же перехватил инициативу. – В самом деле? – язвительно бросил он. – Бедная Лючия! А ты, конечно, ни словом ее не задела, верно? И никак не спровоцировала на решение разорвать помолвку? На этот раз вам лучше попридержать язык, синьорина Сара, и хотя бы ненадолго перестать врать и разыгрывать комедии… Он обжег ее таким взглядом, что Сара невольно отпрянула, но отнюдь не сдалась: – А вам, синьор, лучше бы вспомнить собственные прегрешения! Кажется, похищение людей все еще считается серьезным преступлением, даже в сардинской глуши, и должна предупредить, что к этому времени мой отец, возможно… – Я уже связался с сэром Эриком, – перебил Марко так обыденно-невозмутимо, что Сара потрясенно охнула: – Ты… Но Марко как ни в чем не бывало продолжал, словно не слыша: – Я сообщил твоему отцу, моему давнему знакомому, что мы встретились в Лос-Анджелесе, безумно влюбились друг в друга с первого взгляда и решили сбежать. Но ведь почти так и было на самом деле, не правда ли, tesoro? Сара ошеломленно уставилась на него, не веря собственным ушам. – Что?! – Пожалуйста, позволь мне закончить, чтобы перейти к делу. У нас… – он мельком глянул на часы, – почти семь часов до того, как пуститься в обратный путь. Достаточно времени, чтобы купить подходящий наряд, если только, конечно, ты не собираешься слетать в Париж! – Не будешь ли так добр объяснить, что ты имеешь в виду? – чуть не взвизгнула Сара, растеряв всю свою хваленую выдержку. Он… он просто… Ответ произвел впечатление разорвавшейся бомбы. – Нашу свадьбу, конечно. Что же еще? Пожалуй, вполне справедливо – потерять одну невесту и тут же обрести другую. Не находишь, что в этом есть некое поэтическое правосудие? Перед глазами неожиданно все завертелось в безумном калейдоскопе красок. Кажется… кажется, она впервые в жизни хлопнется в обморок, прежде чем успеет высказать ему в лицо все, что думает о его высокомерии, нежелании ни с кем считаться, герцогском дворце и обо всем, что было для нее таким ненавистным! – Я не… Ни за что! К собственному стыду, Сара вдруг осознала, что рыдает, всхлипывая и захлебываясь, позорно шмыгая носом, словно обиженный ребенок. – Не хочу… участвовать в этом… расчетливом… бездушном… фарсе! Не позволю себя использовать… Не желаю быть ничьей разменной монетой! И не собираюсь покорно мириться с твоим гаремом и твоими… Не выйду замуж только потому, что ты… знаешь папу… и сумел к нему подлизаться… Вспомни, кем ты меня считал, и как обзывал, и… Немного опомнившись и исчерпав несвязные доводы, Сара поняла, что плачет у Марко на груди, а он при этом обнимает ее так, будто получил наконец все, о чем мечтал. Но конечно, у нее хватит здравого смысла, чтобы сообразить, насколько смехотворно подобное предложение! Он просто притворяется, чтобы утихомирить ее и заставить покориться. Сара попыталась избежать дальнейших унижений, отстраниться, но его руки сжались еще крепче, снова вернув ее в тюрьму, из которой она так удачно бежала всего несколько часов назад. – Да отпусти же! Ты… ты сам говорил, итальянцы женятся только на девственницах! А я не… Раздавшийся откуда-то сверху голос снова стал почти непереносимо резким: – Ах да, но Серафина просветила меня и на этот счет! Как, впрочем, и мачеха, на которую, кстати говоря, ты произвела неизгладимое впечатление! Сара испуганно съежилась, как перед грозой, прежде чем Марко по-тигриному зловеще промурлыкал: – Итак, остались у тебя еще какие-нибудь возражения, diletta mia? – Не смей называть меня своим наслаждением! Да как ты можешь, особенно теперь? Когда ты… Не выйду за человека, который не л-любит меня, пусть даже скажут, что я безнадежно отстала от жизни! И ты… никогда… Ты всегда так самоуверен, что и не подумал спросить меня, лю… – Ради Бога! – взорвался он, и, охваченная внезапной паникой, Сара попробовала вывернуться из его объятий, но он прижимал ее к себе все сильнее, угрожая расплющить. – Да посмотри на себя! Видел ли свет вторую такую невозможную, упрямую чертовку? Спрашивать ее, ха! Сначала ты язвишь меня своим змеиным язычком, издеваешься и не даешь покоя и наконец выгоняешь из собственного дома! К счастью, я вовремя узнал от Серафины то, что позже подтвердила моя мачеха. И когда я вернулся, собираясь… нет, ты смотри на меня и не смей отворачиваться, слышишь? Нетерпеливые пальцы дернули ее за волосы, оттягивая голову. Саре пришлось повиноваться, и она увидела рот Марко совсем рядом… – Интересно, – прошипел он сквозь стиснутые зубы, – представляла ли ты своим женским хитрым, расчетливым умишком, что будет со мной, а возможно, и торжествовала при этом? Конечно, знала, не могла не знать, ведьма, трижды проклятая колдунья, mi diletta, mi tormento… Как ты могла не знать? – Марко! – Нет, черт возьми, на этот раз ты выслушаешь меня не перебивая! Я едва не сошел с ума! И всему виной ты! Я был готов убить тебя, когда вернулся и обнаружил, что ты исчезла и дом внезапно стал таким пустым и безмолвным… По-моему, я немного спятил и, кажется, превратился в настоящего безумца, если говорю это сейчас прямо в твои мокрые зеленые глаза, похожие на два изумруда, глядя на твои губы, от которых… Иначе какого черта мне пришло бы в голову жениться на тебе? Желаешь выслушать все до конца? Я хочу тебя, и ты будешь моей. Несмотря на то, кем я тебя считал, и все мои усилия оставаться неумолимым и жестоким, несмотря на все оскорбления, брошенные тебе в лицо, я с каждым днем все больше влюблялся, мой восторг, мое мучение, сердце мое… этого, надеюсь, довольно для тебя? А? – почти прорычал он и внезапно осекся, наткнувшись на сияющую, ангельскую улыбку. – Ох, Марко, – прерывисто выдохнула Сара, – не надо так кричать… То есть… Я хочу сказать… что тоже не хотела влюбляться в тебя, особенно при таких обстоятельствах, все-таки, что ни говори, неразделенная любовь – дурацкая, глупая штука… Но я почувствовала, что больше не вынесу! Поэтому и… Но Марко так и не дал ей договорить, хотя Сара поняла это лишь несколько минут спустя. Только слова уже не имели значения, потому что он стал осыпать ее поцелуями, восхитительно-властными, неистовыми, исступленными, пока у нее не подкосились ноги. Сара едва не упала, так что Марко пришлось, разумеется, подхватить ее и, что совсем уж естественно, донести до широкой кровати под балдахином. И едва они оказались там, все вопросы и проблемы куда-то исчезли, а ответы и объяснения не понадобились, и даже мысли пропали, ведь у них столько счастливых лет впереди! Сара еще успеет изобрести тысячу способов так занять мужа, что у него просто не хватит времени на остальных женщин… Всех, кроме нее, конечно. Примечания 1 Целуй, целуй меня крепче (исп.). – Здесь и далее примеч. пер. 2 Сокровище (ит.). 3 В Калифорнии два университета – Южной Калифорнии и Калифорнии в Лос-Анджелесе. В данном случае речь идет о втором. 4 Студенческий городок. 5 Марка мотоцикла. 6 Delight – удовольствие, наслаждение, восхищение, восторг (англ.). 7 Дорогая (ит.). 8 Известные американские журналистки, специализировавшиеся на скандальной и светской хронике. 9 Здесь: психоаналитик. 10 Возлюбленный (ит.). 11 Английское выражение, означающее скандальные семейные тайны. 12 Марка реактивного самолета. 13 Сказочный персонаж, имевший свойство исчезать, оставляя в воздухе только свою улыбку. 14 Разновидность бильярда. 15 Хорошо (ит.). 16 Проклятие (ит.). 17 Красавица моя (ит.). 18 Любимая (ит.). 19 Спасибо (ит.). 20 Сокровище мое (ит.). 21 До свидания (ит.). 22 Человек, исповедующий гедонизм – философию наслаждения жизнью. 23 Фильм японского режиссера Акиры Куросавы по одноименному рассказу писателя Акутагавы. 24 В древнегреческой мифологии – богиня возмездия, карающая за преступления. See more books in http://www.e-reading-lib.com